verbava все записи автора Мик Джексон – Подземный человек

Я всегда обожал собак. Кошки чересчур высокого мнения о себе, и компания из них неважная. Они совсем не понимают шуток и вечно блуждают в собственных мыслях. Иногда я прихожу к выводу, что все кошки – шпионы.

***

Ибо, по моему мнению, все мы склонны полагаться на простейшие схемы, которые представляют для нас работу различных частей нашего тела. Вот как я, например, рисую в уме...
Каждое легкое на самом деле – крохотное перевернутое деревце, основание ствола которого выходит к моему горлу. Когда я вдыхаю, на ветвях появляются листья. Когда я выдыхаю, листья исчезают. Таким образом, времена года постоянно сменяют друг друга в моей груди. Они появляются каждую секунду или две. Чтобы я не умер, жизненно важно, чтобы эти маленькие деревья не оставались голыми надолго.

***

Я сам, полагаю, очень похож на сиротливое дерево. Осень пугает меня до смерти. Каждый год я беспокоюсь, что не переживу ее, что эта может быть последней. Иногда я боюсь, что злонамеренная рука вырезала весну и лето из календаря и притачала зиму прямо к следующей осени. Никогда не выходит толком отдохнуть от осени.

***

Хребет времени изгибается над пламенем свечи. Для каждого из нас солнце движется по небу с разной скоростью. Для одних существ жизнь – череда летящих солнц. Для других есть лишь одно солнце, которому требуется целая жизнь, чтобы взойти и закатиться.

***

– Мы заметили, что ваша аура не в порядке.
Честно скажу, это меня просто подкосило. Я не имел ни малейшего понятия, где у меня аура. До сих пор я даже не знал, что она вообще у меня есть.

***

А вот с восстановлением моей поврежденной «ауры» могут возникнуть затруднения. Описание, данное сестрами, приводит на ум нечто вроде теплого света вокруг лампы. Думаю, это хороший образ. Теплый свет – как раз то, что нужно. Но когда я пытаюсь представить этот свет «с изъяном» или испорченным, передо мной возникает проблема. Если бы меня попросили представить ауру в виде плаща, к примеру, дело было бы в шляпе. Плащ – ну, скажем, большой твидовый редингот – продрался в каком-то месте. Скажем, я зацепился им за гвоздь. Очевидно, это значит, что мне потребно взять нитку с иголкой и заштопать его там, где он разорван. Но свет – с какой стороны приступить к латанию дыры в свете?

***

– А в духов вы верите, Коннер? – продолжил я.
– Почему вы спрашиваете? – ответил он.
И тогда я рассказал ему про свое душевное состояние, и про луну в лесу, и про мальчика, который ходил за мной.
– Вы видите мальчика? – было его единственным вопросом.
– Полагаю, что вижу, да.
– Значит, разумеется, вы верите в него, Ваша Светлость?
– Да, видимо, так... но я не могу сказать, принадлежит ли он реальному миру или только моему воображению.
– При всем моем уважении, Ваша Светлость, какая разница, в каком мире он живет, если он достаточно реален, чтобы быть видимым?

***

Иногда смущаешься, видя свои старые мечты полуживыми и захудалыми, когда, по правде говоря, лучше бы они были мертвы и в шести футах под землей.

***

Я поблагодарил его за пилюли от ревматизма, и тогда он спросил меня, насколько они мне помогли.
– Откровенно говоря, думаю, ничуть не помогли, – сказал я ему. Он кивнул.
– Вот и мне тоже, – ответил он.

***

Вы не представляете, Ваша Светлость, сколь многое из того, что мы привычно называем «историческими фактами», на самом деле не более чем домыслы. Спустя тысячу лет какой-нибудь малый найдет некий рисунок из наших дней. Может быть, он даже с ходу определит, что это рисунок. Но когда он подойдет к вопросу, собственно, для чего он... вот тут-то, согласитесь, недолго потеряться в догадках.

***

Я был так убежден в существовании этого ужасного создания, что раз или два мне казалось, что я вижу его, скрюченного в кустах на краю леса, – он наблюдает, как я спешу мимо. Много лет спустя я понимаю, что до сих пор обхожу за полмили это кошмарное место. Не то чтобы я всерьез боялся столкнуться с каким-то существом из листьев, но всегда нахожу туманную отговорку, чтобы пойти другой дорогой. От вурдалаков, населяющих наше детство, не так просто избавиться.

***

Должно быть, я сотню раз возвращался мыслью к этому дню, в попытке уловить перевоплощение, стараясь определить тот самый миг, когда кролик перестает быть животным и становится просто куском мяса. Конечно, когда вы смотрите на мертвого кролика, вы легко чувствуете разницу между ним и его живым, дышащим собратом. Голова его висит чересчур тяжело, ноги его дряблы, он слишком глубоко спит. И все же вы представляете, что все можно исправить. Как будто кролик только временно лишился чувств. Вам кажется, что стоит только собрать в своих легких необходимое тепло или дух, вы могли бы вдохнуть в него немного жизни.
Но наблюдать, как с кролика сдирают мех, и видеть кровавый отблеск его плоти – значит признать, что он перешагнул какой-то важный порог.

***

Мы не просто «camera obscura», как я боялся, не просто наблюдаем свет мира. Нет. Мы и «camera obscura», и маяк. Мы принимаем свет и излучаем его.

***

Бывает, что мои чувства – загадка для меня самого. Как правило, самое большее, на что я могу надеяться, – это выдержать их, постараться не быть смытым волной.

***

В сущности, луна – это дыра в небе.

free_readings