verbava все записи автора Эмиль Чоран – Разлад

Невозможно знать, когда и в чем ты свободен, а когда и в чем закрепощен. Если всякий раз доискиваться до точной природы своих действий, дойдешь не до конца, а до головокружения. Из чего следует, что если бы проблема свободы воли имела решение, философии незачем бы стало существовать.

***

В молодости я мечтал перевернуть мир. Теперь я в возрасте, когда о переворотах больше не мечтают: мир перевернул меня.

***

Ничто так не бодрит, как рассказ обращенного. Вместо тонизирующих средств стоило бы прописывать исповеди прозревших, возродившихся: сколько жизненных сил, какая жажда иллюзий, сколько привлекательности в каждой новой, да и в старой лжи! Напротив, при первом же столкновении с истиной все тускнеет, все выглядит враждебным, как будто ее роль только в том и состояла, чтобы выбить землю у нас из-под ног.

***

Мы забываем о теле, а вот тело о нас не забывает. Проклятая память внутренностей!

***

Принимал ли я или отвергал, итогом всегда было сожаление.

Мыслить значит стремиться к ненадежности, значит убиваться из-за полной ерунды, замыкаться в отвлеченностях со страстью мученика, значит искать усложненности, как другие ищут гибели или наживы. Мыслитель, по определению, ненасытен в самоистязании.
Если бы смерть была решением проблемы, уверяю вас, живые нашли бы способ от него отвертеться.

***

Неповторимость любого существа неотрывна от его собственной манеры заблуждаться. Первейшая заповедь — невмешательство: пусть каждый живет и умирает, как считает нужным, словно ему выпало счастье не походить ни на кого, быть этаким священным идолом. Оставьте ближних такими, каковы они есть, и они ответят вам признательностью. Так нет, вы хотите их счастья любой ценой? Тогда берегитесь.

***

Получить пощечину или признать вину? Как правило, легче переносят пощечину.

***

Только глядя в лицо небытию, мы возвышаемся над смертью. Уж если все нереально, то почему она должна быть исключением?

***

Когда любишь язык за все его достоинства, и явные и скрытые, кощунственная манера, в какой с ним обращаются лингвисты, вызывает такую ненависть, что, кажется, охотно поддержал бы любой режим, распорядись он их официально повесить.

***

Автор, намеренный писать для потомков, — никчемный автор. Писатель не должен знать, для кого пишет.

***

Можно ли быть твердым и не впасть в фанатизм? Несчастья требуют новых и новых душевных жертв. Так что “герой” — это всего лишь переодетый фанатик.

***

В богословии различают заслуги эссенциальные и акцидентальные. Нам известны и понятны только вторые. Но по-настоящему важны только первые.

***

В наше время миграции происходят не как массовые переселения, а в виде постепенного проникновения: чужаки понемногу просачиваются в среду "коренных жителей", слишком анемичных и утонченных, чтобы опускаться до идеи "своей территории". Тысячу лет бдительно охранявшиеся двери распахнулись настежь...

***

Нация, потерявшая гордость и переставшая видеть в себе смысл или главную ценность вселенной, сама себе отрезает дальнейшее развитие. На свое счастье или несчастье - как посмотреть, - она насытилась.

***

Так что же, история - это сплошное издевательство и у нее нет никакой цели? Есть, и не одна, а много, но она достигает их, двигаясь в противоположную сторону. Это явление универсальное. Мы достигаем обратного тому, к чему стремились; мы рвемся навстречу прекрасной лжи, которую сами себе выдумали.

***

Мы машинально сопрягаем понятия "история" и "смысл", между тем это типичный пример ошибочной истины. Некий смысл в истории при желании можно найти, но этот смысл ставит под сомнение ее самое, отрицает ее в каждый ее момент, показывает ее смешной и жуткой, жалкой и грандиозной - словом, попирающей всякое представление о нравственности.

***

Моралист не повышает голоса, не допускает резкостей, он хорошо воспитан и потому выражает омерзение к ближним изящно и, главное, немногословно.

***

Конец истории предопределен тем, что у нее имелось начало; человек и история подчинены времени, человек и время отмечены одними и теми же стигматами.

***

Чтобы положить конец распространению такого аномального животного, как человек, хороши все средства, и люди все больше ощущают необходимость и потребность заменить естественные бедствия еще более эффективными искусственными. Идея Светопреставления носится в воздухе. Чуть выйдешь на улицу, посмотришь, поговоришь, послушаешь - и сразу поймешь, что час близок, пусть даже до него осталось еще сто или тысяча лет. Тень близкой развязки придает своеобразный пафос самым обыденным делам, самым банальным зрелищам, самым глупым случайностям. Чтобы не заметить этого, надо упорно отворачиваться от Неизбежного.

***

Мы заигрываем с тем, что нам угрожает, лелеем то, что сами прокляли, жаждем того, что для нас губительно, мы от своего кошмара ни за что не откажемся, мы надавали ему столько названий с большой буквы, сколько напридумали иллюзий. Иллюзии лопнули, большие буквы умалились, но кошмар остается, обезглавленный, голый, и мы продолжаем любить его, потому что он наш, и нам нечем его заменить.

free_readings