verbava все записи автора Амели Нотомб – Метафизика труб

Вначале не было ничего. И это ничто не было ни пустым, ни неопределённым: и оно называлось самим собой. И увидел Бог, что это хорошо. Он не собирался ничего создавать. Небытие подходило ему как нельзя лучше: оно его наполняло.

***

Бог не жил, он существовал.
Это существование не имело для него ощутимого начала. У иных великих произведений такое маловыразительное начало, что его сразу забываешь, и кажется, что читаешь книгу давным-давно. Трудно было понять, когда Бог начал существовать. Словно так было всегда.

***

Взгляд – это выбор. Тот, кто смотрит, решает остановиться на чём-то, т.е. насильно исключить из своего поля зрения всё остальное. Таким образом, взгляд, являющийся сущностью жизни, это прежде всего отказ.
Жить – значит отказаться. Тот, кто приемлет все, живёт не больше, чем отверстие умывальника. Чтобы жить, нужно уметь не ставить все на один и тот же план над собой, мать и потолок. Нужно отказаться от одного, чтобы выбрать, что интереснее, то или другое. Единственный плохой выбор – это отсутствие выбора.

***

– Удовольствие – это чудо, научившее меня, что я – это я. Я – источник удовольствия. Удовольствие – это я: каждый раз, когда будет удовольствие, значит буду и я. Нет удовольствия без меня, нет меня без удовольствия.
Плитка исчезала во мне глоток за глотком. Голос вопил во мне все громче:
– Да здравствую я! Я великолепна, как сладострастие, которое я ощущаю и которое я изобрела. Без меня этот шоколад – ничто. Но стоит его положить мне в рот, и он становится удовольствием. Он нуждается во мне.

***

Я обожала оставаться по целым дням на террасе, наблюдая, как небо воевало с землёю. Я играла в судью этого космогонического матча, считая очки. Тучи впечатляли гораздо сильнее, чем земля и, однако, в конце концов она всегда поглощала их, потому что была великим чемпионом силы инертности.

***

Приходилось убедиться в одном: мне не доверяли. Ничего страшного. В душе мне было безразлично, верят мне или нет. Я продолжала выдумывать ради собственного удовольствия.
Я рассказывала истории самой себе. Уж я-то, по крайней мере, в них верила.

***

Я только что узнала эту ужасную новость, которую каждый человек однажды узнает: то, что ты любишь, ты потеряешь. «То, что было тебе дано, будет у тебя отнято»: именно так сформулировала я катастрофу, которая станет лейтмотивом моего детства, юношества и последующих перипетий. «То, что было тебе дано, будет у тебя отнято»: вся твоя жизнь пройдёт в траурном ритме. Траур по любимой стране, горе, цветам, дому, Нишио-сан и языку, на котором ты с ней говоришь. Это будет твоим первым трауром в бесконечной череде утрат. Траур в полном смысле слова, потому что ты не обретёшь ничего вновь, ничто не возвратится тебе: тебя попытаются одурачить, как Бог дурачит Иова «возвращая» ему другую жену, другой дом и других детей. Увы, ты не так глупа, чтобы дать себя обмануть.

***

Когда знаешь, что тебя таким бессовестным образом ограбят, можно вести себя по-разному: или не привязываться к людям и вещам, дабы сделать разрыв менее болезненным, или, наоборот, любить как можно сильнее, выложиться полностью – «если мы вместе не навсегда, я дам тебе за год столько любви, сколько я могла бы дать тебе за всю жизнь».

***

В три года ты полон беспокойства: ты все замечаешь и ничего не понимаешь. Не существует никакого мысленного адвоката, к которому можно обратиться, чтобы успокоиться. В три года ты ещё лишён рефлекса, который заставляет просить объяснения у других: ты не осознаешь, что у взрослых больше опыта – и, быть может, это не так уж неверно.
В три года мы Марсиане. Это впечатляющее и в то же время ужасно быть Марсианином, спускающимся на землю. Мы исследуем неизвестные и непонятные феномены. Никакого ключа к разгадке. Приходится изобретать законы, исходя только из собственных наблюдений. Приходится быть последователем Аристотеля 24 часа в сутки, что довольно изнурительно, если ты ни разу не слышал о греках.

free_readings