Paris1301 все записи автора Корреспондент Rolling Stone отправился в вегетарианский ресторан вместе с участниками самой популярной поп-панк-группы Fall Out Boy. Как оказалось, помимо денег, женщин и одежды современных успешных музыкантов интересуют антиглобализм, апокалипсис и Кафка.

Вместе с тремя участниками Fall Out Boy — гитаристом Джо Троманом, ударником Эндрю Харли и вокалистом Патриком Стампом — я загружаюсь в такси, и мы отправляемся в один из ресторанов нью-йоркского богемного квартала Ист-Виллидж. По дороге Троман все время сетует, что поклонники группы уделяют ему куда меньше внимания, нежели его коллегам. «Хорошо, что мы так много значим друг для друга, — бормочет Джо. — Хотя иногда мы, словно последние идиоты, ведемся на ту ерунду, что пишут о нас в газетах: “В этой группе всем заправляет один человек. Остальные участники Fall Out Boy — балласт”. Признаюсь, меня подобные вещи задевают весьма серьезно».

 

Мы подъезжаем к разрекламированному Харли вегетарианскому ресторану. Эндрю заказывает себе спагетти, остальные долго, с легким недоумением штудируют меню. Троман с улыбкой рассказывает мне, как в шестнадцать лет его приятель и коллега по школьной хардкор-группе Пит Вентц сумел убедить его родителей разрешить отправиться в первый гастрольный тур. «Я потерял девственность на этих гастролях, — смеется Джо. — После каждого нашего концерта девицы буквально срывали с меня трусы. У меня даже была мысль вообще перестать носить нижнее белье». После окончания тура Троман поделился с Вентцем идеей создания новой, «более попсовой и схожей по саунду с Green Day группы». Судьба свела Джо и Пита с гитаристом и вокалистом Патриком Стампом, игравшим эмо-рок в одной из местных команд. «К тому времени я слышал про Вентца целую кучу баек, — вспоминает Стамп. — Якобы он играл одновременно сразу в шести командах и слыл настоящим Казановой. Когда я впервые увидел его, то подумал: “Это что еще за козел?” Тем не менее я принял приглашение парней». Троман рассказывает, что название группы — Fall Out Boy — было взято из книги комиксов, которую читал Барт Симпсон. Во время одного из первых выступлений в ответ на просьбу музыкантов помочь подыскать имя команде из зала кто-то выкрикнул: «Fall Out Boy!»

 

Пока мы ожидаем свой заказ, Энди Харли с аппетитом поглощает макароны и специальный вегетарианский сыр; почему-то даже в ресторане барабанщик не желает снимать свою любимую куртку с логотипом Public Enemy. Харли говорит, что придерживается стрейтэйджерских убеждений и ведет здоровый образ жизни и его раздражает, когда Троман курит на репетициях траву. Харли рано остался без отца и воспитывался матерью, медсестрой. Вдохновленный записями Metallica, Энди начал осваивать игру на ударных. «Харли — прекрасный музыкант, — сообщает мне Патрик Стамп. — Он единственный настоящий инструменталист в нашей группе». Харли придерживается радикальных политических взглядов, открыто симпатизируя «зеленым». «Я не считаю себя частью современной цивилизации, — говорит Энди. — Единственный способ решения всех проблем — коллапс нашего общества, глобальный катаклизм. По моему мнению, это неизбежно, хотя, признаюсь, сам я очень этого боюсь. Я — антиглобалист, но являюсь сотрудником музыкальной корпорации, и это само по себе довольно странно и противоречит некоторым моим убеждениям. Приходится зарабатывать себе на жизнь, идти на компромиссы. Будут ли существовать рок-группы после крушения цивилизации? Скорее всего, нет — хотя музыка, как я полагаю, останется. Выживут многие другие виды искусства. Я обожаю комиксы и видеоигры, но и им тоже не будет места в новом мире».

 

Патрик Стамп извлекает из сумки ноутбук, на котором сделаны почти все демо-записи Fall Out Boy, и демонстрирует мне черновые наброски новых песен. Вчера он встречался с Jay-Z, обсуждал «кое-какие планы на будущее». «Пришли всякие известные хип-хоперы, — рассказывает Стамп. — Джей пригласил Тимбалэнда, а Бейонсе в шутку станцевала перед нами, как она делает это на MTV. У меня был ужасный творческий кризис, но после общения с Jay-Z я подумал: “Сейчас я сяду и сделаю, на хрен, лучшую песню, которую когда-либо исполняли Fall Out Boy!”»

Сегодня вечером Пит Вентц, басист Fall Out Boy, отвечает за диджейский сет в клубе Eye Of The Tiger, расположенном в здании отеля и казино Borgata в Атлантик-Сити. Диджейство — одно из многочисленных хобби Пита. Музыкант говорит, что «рассчитывает срубить по-легкому немного денег, чтобы было на что оторваться с друзьями». Смартфон Вентца трезвонит без перерыва. Похоже, что для Пита этот крошечный аппарат важнее, чем бас-гитара. С его помощью он пишет тексты новых песен, договаривается о деловых встречах, общается с девушками и постоянно читает форумы на фэн-сайтах Fall Out Boy. Вентц — настоящий виртуоз по части набора текстов на крошечной клавиатуре. Он умудряется отправлять SMS-сообщения даже во время репетиций. Раздается очередной звонок: «Нет, это Пит! — орет Вентц в трубку. — Ты сказала мне, что едешь домой! Ты где? Кто там с тобой?» Пит говорит, что вынужден постоянно оставаться на связи. По телефону он ведет дела своей фирмы по производству одежды Clandestine Industries, которая только что заключила выгодный контракт с гигантом американской моды — DKNY. Принадлежащий Вентцу лейбл Decaydance также приносит неплохие доходы — одни только альбомы Panic! At The Disco продаются многотысячными тиражами. Вентцу двадцать семь, он говорит, что только в прошлом году перебрался из родительского дома в Уилмете, пригороде Чикаго, в Лос-Анджелес. Его коллеги по Fall Out Boy предпочли остаться в родном Иллинойсе. «Меня привлекают творческие люди и железнодорожные катастрофы. Ни в том, ни в другом в Калифорнии нет недостатка», — смеется музыкант. Пит заканчивает свой сет, мы выходим из казино на улицу и садимся в такси.

«Я никогда не играю в азартные игры, — говорит он. — Хотя нет, вру! Есть в моей жизни одна азартная игра — наша рок-группа». На часах — половина четвертого ночи, чтобы продолжить разговор, мы поднимаемся в гостиничный номер. Вентц валится на кровать и включает телевизор — по одному из каналов идет футбольный матч. Я снимаю ботинки и устраиваюсь в кресле напротив. Повсюду разбросаны грязные футболки, на дорожном чемодане Louis Vuitton лежит томик Франца Кафки. Музыкант говорит, что с десяти лет страдает хронической бессонницей. Пит звонит в гостиничный ресторан и заказывает сэндвичи с ореховым маслом: «Я ем их каждую ночь, когда не могу уснуть».

Пит лежит на кровати прямо в одежде. Он слегка нервничает, открывает и закрывает крышку пульта дистанционного управления телевизором. «Когда мне исполнилось четырнадцать, родители отправили меня в исправительный лагерь для подростков. Я слишком часто прогуливал школу, был почти неуправляем. Школьный психолог предложил достаточно жесткую программу коррекции. Я проторчал в лагере восемь долгих недель. Это было ужасно! Те, кто загремел туда вместе со мной, выросли в гораздо худших условиях! Настоящие дьяволята! Меня несколько раз били. Я каждый день звонил родителям и просил забрать меня оттуда. Я плакал, говорил, что хочу домой! Я умолял их! Я был в полной изоляции, один против всех. Мне уже двадцать семь лет, а я до сих пор нуждаюсь в помощи и советах мамы и папы. Благодаря этому идиотскому лагерю я стал очень замкнутым человеком. Иногда мне кажется, что невозможно дружить с бессердечным роботом вроде меня. Если я не буду давать выхода своим эмоциям в нашей музыке, то, скорее всего, просто взорвусь!»

Вентц говорит, что главной причиной его переезда в Калифорнию стало желание сбежать от своей девушки Дженны. «Между нами произошло много ужасных вещей! — восклицает он. — Мы попортили друг другу немало крови, при этом Дженна умудрялась оставаться моим самым близким человеком. Однажды я сказал: “Я ухожу”, — и сел в самолет. Но Дженна неотразима, все же лучшие женщины — это самые безумные женщины! Теперь я разрываюсь на части. Одна половина говорит: “Ты можешь создать с ней семью” — но другая тут же возражает: “Ты не в состоянии провести вместе с ней ни дня без ссоры”». Вентц показывает мне глубокие шрамы на кистях обеих рук — музыкант сильно порезался, разбив окно во время очередного скандала: «Мне неинтересны другие девушки, хотя вокруг их миллионы».

Пит не собирается спать, он с увлечением продолжает следить за матчем. «Мне всегда нравилось выглядеть странно, андрогинно, — говорит Вентц, поедая хрустящий сэндвич. — Вы будете смеяться, но в последнее время я хожу в спортивный зал — хочу накачать себе мускулатуру, чтобы смотреться настоящим мужиком! Я и раньше старался получать от жизни все, что можно — как, впрочем, и все герои Rolling Stone. А иначе к вам в журнал не попадешь!»