bitter_smile все записи автора В предрассветном московском воздухе пахло пылью и теплым асфальтом. По улицам ходили первые важные голуби, и лишь в немногих окнах все еще горел блеклый свет. Стены домов еще отражали блеск вчерашней московской суеты. Тишину робко разогнал низкий звук турбин самолета где-то в вышине. Огромный город наслаждался недолгими мгновениями спокойствия.
Серая дверь подъезда на Пятницкой рывком открылась, и оттуда, ежась от несуществующего ветра, вышел человек. Он прошел вдоль дома, оглянулся куда-то вверх и, усмехнувшись, двинулся дальше. Завернув в ближайший двор, человек присел на покосившуюся лавочку и закурил. Запах центра Москвы смешался с запахом никотина. В луже отразилось его лицо – уставшее, странное. У него с рождения были разноцветные глаза. Один был иссиня-черный, а другой ярко зеленый. Во всем остальном внешность его была обычной. Но за необыкновенные глаза его всегда считали особенным. Его мать говорила, что в них отражается весь мир.
Он родился и вырос в этом доме на Пятницкой. Стены здесь помнят его первые шаги, первый крик, каждую его шалость. Он родился здесь ровно 18 лет назад. Жизнь его похожа была на цветную зебру. Яркие полоски сменялись как фонарные столбы на большой скорости. Всему в жизни он отдавался с головой: бил до крови, смеялся до слез, привязывался на всю жизнь, ненавидел до искр. Любил он только один раз, и воспоминания до сих пор тревожат невидимые струны его души.
Они были слишком странными, чтобы быть вместе. Она любила подснежники, древние горы, звон трамваев и тесное московское небо. Он любил горький чай, высоту, запах свежескошенной травы и ее. Он дарил ей минуты своего одиночества. Она не понимала его, называла скитальцем.
Однажды он услышал от нее самое страшное тихое слово «уходи». Он не хотел знать почему, он не хотел ничего менять. Он пришел домой и слушал равнодушные гудки в трубке, набирая ее номер в последний раз. После этого он долго не выходил из дома. Сидя на подоконнике, он смотрел, как тихая ночь сменяет беспокойный день, как робкая весна сменяет беспощадную зиму. Больше он ее не искал, не присылал цветы. Слишком дорого для него было каждое ее слово, слишком хорошо он помнил ее серые глаза, она была для него слишком родным человеком. Видеть ее другой он не хотел.
Еще он рисовал. На его рисунках солнце освещало неведомые страны, дождь смывал грязь с московских многоэтажек, машины мчались вдоль бескрайнего океана, лунный свет разрывал облака, вода срывалась вниз с обрыва. Его картины были яркими, неповторимыми, волнующими.
Первый луч брызнул в закрытое окно и разбился, разлетевшись по земле миллионом солнечных зайчиков. По Пятницкой пронеслась скорая, спеша на помощь чьей-то уходящей душе. Он вспомнил о своей матери. Он знал ее голос, помнил ее плач - тихий, прерывистый. Она умерла, когда ему было 4. С тех пор он помнил почти все. Помнил, как она радовалась, когда он подарил ей свой первый рисунок... Он совсем не знал свою мать. Без нее дом опустел, отец начал пить. В 15 лет мальчик остался один в большой пустой квартире, наполненной сосущей тоской и грустным смехом судьбы. Он вырос слишком рано.
Он встал со скамейки, бросил взгляд на свои окна, моргнул, словно отгоняя наваждение, еще раз улыбнулся и пошел. Он знал, что сегодня последний раз был в этом дворе. Последний раз сегодня вышел из своего дома, ведь ключ он оставил в квартире, а дверь захлопнул.Чувство свободы ударило по его бледному лицу. Он знал, что никому ничего не должен, кроме своего старого пустого дома, но дом простит, ведь он оставил там часть себя.
Он вышел на улицу и отправился вниз по улице. В его разных глазах стояли слезы. Вскоре его удаляющаяся спина пропала из виду. Был ли он, или это был всего лишь мираж, затерявшийся в лабиринтах московских улиц…
От сильного порыва ветра гулко скрипнула дверь подъезда на Пятницкой…