Everly (Dream_Domain) все записи автора
В колонках играет - Manzana - Diamond
Когда английский поэт и драматург Джон Милтон (John Milton, 1608-1674), создавая свою поэму "Потерянный Рай" (Paradise Lost, 1667), наделял мифологических героев сознанием современных ему людей, отмеченных печатью вполне определенной исторической эпохи, он нисколько не грешил против требований хорошего вкуса: подобная поэтическая вольность не только не казалась тогда анахронизмом, но, напротив, служила признанным средством раскрытия универсальных закономерностей человеческого бытия. Так, обратившись к мифу о грехопадении Адама и Евы, не устоявших против козней Сатаны, Милтон стремился объяснить современную ему историческую ситуацию, с тем чтобы соотнести ее с истинами христианской религии, ответить на вопрос о смысле истории и о месте в ней человека. Библейский миф, актуальная современность и выраженная в христианской доктрине вечность оказывались тесно переплетены между собой: мифологический персонаж, современный, "исторический" человек и универсальная человеческая природа слились в поэме Милтона в единый эпический образ, проясняя и дополняя друг друга.
По-видимому, для создания подобного образа в распоряжении Милтона имелись лишь те стилистические возможности, которые были открыты его временем: один вариант был представлен стилем барокко, а другой - стилем классицизма.
Если в современной критической литературе смешанная стилистическая природа "Потерянного Рая", в общем, не вызывает сомнений, то положение это, насколько нам известно, еще никем не доказывалось на примере разборая образов главных героев поэмы. Возьмемся восполнить этот пробел и предположим, что один из двух центральных образов "Потерянного Рая", Адам, создан по художественным законам классицизма, а другой, Сатана, больше отвечает принципам барокко. Для того чтобы подтвердить нашу мысль, сравним два этих персонажа с точки зрения того, насколько ясно их собственное сознание отражает положение дел в мире, в котором они существуют.
Так, Сатане свойственна черта, отличающая большинство персонажей барочной литературы, - неспособность правильно осознать свое место в мире, сложный механизм которого в полном своем объеме доступен лишь божественному ведению. Для обычного сознания, принадлежащего малому и ограниченному существу, жизнь превращается в сон - пытаясь поступать по-своему, барочный персонаж чаще всего действует лишь во вред себе и окружающим.
В поэме Милтона эта модель осуществляется настолько последовательно, что в ее власти оказывается существо, наиболее рациональное из всех божьих творений. Некогда старший из архангелов, Люцифер прекрасно должен был понимать всю бесперспективность восстания против всемогущего и всеведущего Бога. Однако ведет он себя в поэме точно вслепую, явно пребывая в каком-то ином, иллюзорном мире, где, как ему кажется, он может тягаться с Богом на равных - об этом свидетельствуют, например, гордые речи Сатаны из 1-й и 2-й книг поэмы. Неведение этого персонажа отмечено поистине трагической иронией - полагая, будто он борется со своим создателем, Сатана на самом деле подобен марионетке, играющей навязанную свыше роль.
Характерно, что время от времени Сатана осознает свое незавидное положение, о чем свидетельствует, например, его монолог из начала 4-й книги, включающий в себя знаменитые слова: "Ад - я сам" 1. И все же он остается удивительно непоследовательным в своих словах и поступках. Эта непоследовательность выражается, в частности, в обычном для барочного героя несовпадении с самим собой. Сатана - единственный из персонажей "Потерянного Рая", о ком ничего нельзя сказать с определенностью. Все три его основные роли - Люцифера, старшего из архангелов, Князя Тьмы, старшего над бесами, и Змия, соблазнителя первых людей, - не исчерпывают его существа и не вытекают одна из другой. В этом - обычная для барокко игра масками и видимостями, отражающая динамику бытия. Недаром в поэме Милтона Сатана характеризуется как величайший притворщик.
Совсем по-другому строится в поэме образ Адама. Если допустить, что классицизм моделирует мир, пронизанный рациональным началом, населенный существами всегда равными самим себе, всегда ясно осознающими, в чем именно заключается их долг по отношению к высшему началу, управляющему Вселенной, то, несомненно, окажется, что образ Адама создан в соответствии с принципами классицизма.
Так, Адаму, в отличие от Сатаны, совершенно чуждо своеволие, проистекающее из непонимания истинной природы отношений между творцом и тварью. Адам тоже падет, но падет, как герой литературы классицизма, который до последней минуты будет отдавать себе ясный отчет в том, чтo он делает. Наилучшим образом это демонстрирует знаменитый монолог Адама из 9-й книги "Потерянного Рая", который он произносит в тот момент, когда, увидев павшую Еву и сразу осознав, что произошло, принимает роковое для себя решение: "И я погиб с тобою заодно. / Да, я решил с тобою умереть!". Эти слова свидетельствуют о том, что Адам как истинный герой эпохи классицизма рационализирует буквально все движения и побуждения своего существа. Будучи связанным чувствами к Еве, Адам сам произносит над собой приговор, в мельчайших подробностях понимая всю пагубность своего поступка и отдавая себе полный отчет в происходящем.
Постоянно помня о своем долге, Адам ни на минуту не забывает, кто он таков. Он ценит свой внутренний и внешний облик, и утрата этого облика, наряду с утратой благоволения божьего, служит для Адама лучшим доказательством непоправимой греховности его поступка. Но в этом стремлении к самозамкнутости, к отграниченности от внешнего мира, в этом постоянном совпадении с самим собой и кроется причина страданий Адама. Обостренное самосознание персонажа эпохи классицизма лишает Адама той органичной связи с мирозданием, какой были наделены персонажи Средневековья и Возрождения.
Трагизм положения Адама, подобно трагизму положения других героев литературы классицизма, например расиновской Федры, заключается в том, что, постоянно осознавая, каким он должен быть, Адам не может выполнить свой долг. Это - трагическая коллизия ясного сознания и одинокой, противостоящей миру воли.
Так на примере двух главных героев своей поэмы Милтон выявляет исторические, современные черты, отличающие человека его времени. Каков же "исторический человек" у Милтона?
Во-первых, для воссоздания психологии такого человека Милтону понадобилась не одна, как обычно, а сразу две художественно-стилистические модели. Это говорит как о стремлении поэта явить всю полноту духовных исканий человека своего времени, так и об универсальных возможностях избранного им жанра героической поэмы.
Во-вторых, в своем стремлении к стилистическому универсализму Милтон актуализирует не только очевидные различия между барокко и классицизмом, но и их глубинное сходство. Адам и Сатана хоть и противостоят друг другу как непримиримые противники, в чем-то определенно похожи. Главным образом их объединяет несредневековая автономность существования: оба пребывают не в традиционном мифопоэтическом мире, скрепленном Великой цепью бытия, а в рамках новой механистически-атомарной картины мира, в котором каждое из населяющих его существ ощущает себя отдельной частицей, затерянной в безграничных пространствах Вселенной.
В результате оба героя, Адам и Сатана, пошли наперекор божьей воле, оба сделали это, исходя из собственного внутреннего опыта, и для обоих расхождение между атомарной волей и общеобязательным нравственным законом обернулось трагедией. Литература XVII века, приоткрывая читателю тайну его индивидуального бытия, зачастую настаивает на необходимости преодолевать эту индивидуальность. Вопрос о свободе воли решается здесь в рамках следующей перспективы: человек может либо остаться верным себе, пасть и страдать, либо распроститься с собственной волей и подчиниться надличному закону, т.е. по сути перестать быть самим собой.
Барокко и классицизм по-разному выявляют этот трагизм человеческого существования: барокко ведет героя путем проб и ошибок, вынуждая к послушанию испытаниями в аду собственной мятежной души, тогда как классицизм с самого начала ставит человека перед ясным осознанием необходимости отказа от своего "я".
С нравственной точки зрения барокко и классицизм в равной мере отрицают индивидуальное своеволие, но тот факт, что атомарное, индивидуальное "я", пусть в негативном смысле, но все же становится доступным восприятию и пониманию автора и читателя XVII века, говорит о том, что в своей поэме Милтон рисует новую историческую реальность - человека XVII столетия, человека Нового времени, по сути - нового человека, неизвестного ранее западноевропейской культуре.
Darkwinged_Angel (Dream_Domain) все записи автора
Ввиду изменений внешних обстоятельств, запись нового альбома откладывается на ближайшее будущее...
Everly (Dream_Domain) все записи автора
Режиссер Джон Мур за несколько лет проделал путь от безликого рядового постановщика до творчески значимой фигуры. Если «В тылу врага» был техничным и спорым, но все же банальным геополитическим боевиком, напичканным и перепачканным сомнительной ценности американской милитаристской идеологией, то «Полет “Феникса”» виделся уже значительным шагом вперед – во многом благодаря энергичной драматургии Скотта Фрэнка, выжавшего из банального сюжета несколько весьма любопытных сценарных ходов, и гениальной игре Джованни Рибизи, чей конструктор игровых авиамоделей впечатляюще похож на Гитлера и Франциска Ассизского разом. Римейк «Омена» – очевидный художественный прорыв, как, впрочем, и сам оригинал, причем не столько даже за счет дьявольской интриги, сколько в силу режиссерской работы с кадром. Говоря об «Оменах» (старая трилогия, как это обычно и бывает, пошла по нисходящей, удержавшись, правда, в рамках сюжетной осмысленности и киноприличий, но завершившись ублюдочной четвертой частью – дешевой и бездарной трэш-поделкой), обычно сразу набрасываются на историю с Антихристом, в лучшем случае слегка анализируют использованную режиссерами стратегию саспенса, о чисто визуальной же стороне неоправданно забывают. Между тем и американец Доннер и ирландец Мур проявили свой талант прежде всего именно со стороны построения кадра и той служащей ему необходимым фоном ландкарты символов, которая безраздельно и неоспоримо встраивается в зрительскую сетчатку. 
Администраторы - 
