До_Вандейкер все записи автора Форт Бор на астероиде Бор
Резиденция герцога Черешнева
Пространства Тольски.

Сегодня в форте Бор праздновалось торжественное событие — младший брат герцога, Давид, женился на красавице баронессе Александре Кареевой из известной и богатой оссейской фамилии, единственной и горячо любимой дочери старого барона…
…Брак по расчетам герцога Черешнева должен был стать сугубо политическим явлением. Пространства, принадлежавшие барону Карееву, вплотную примыкали к герцогству и, заключая подобный брак, Герберт гарантировал герцогству довольно большую степень безопасности со стороны Оссеи. Цель достойная и первостепенная по важности, хотя Черешнев с большей охотой переженил бы всех своих братьев и сестер, а также детей на дарилльских Владыках, вот тогда он действительно смог бы гарантировать прочный мир в герцогстве. Но дарилльцы бы только посмеялись над этим предложением, да и тольсцы не простили бы и не замедлили подсыпать яду герцогу-ренегату. Приходилось постоянно наращивать флота на случай конфликта с дарилльцами и связывать оссейцев кровными узами, обеспечивая прочный тыл. Вершиной всех этих семейных связей должен был стать брак Давида с Кареевой. Баронство было не только непосредственным соседом герцогства, но и достаточно богатым пространством, к тому же флота баронства насчитывали пятнадцать тысяч кораблей. С такими соседями разговариваешь всегда очень тихо и вежливо, даже имея под собственным командованием вчетверо больший флот. Герберт в свое время лично пять раз посещал барона Кареева, добиваясь руки Александры для своего брата, применял всё свое влияние… и каждый раз барон находил тысячу и одну причину для вежливого отказа. Барон вцепился в свою любимую дочурку руками и ногами и думал не о выгоде для себя и своих пространств, а только лишь о счастье Александры....
Потому в последнее свое посещение Герберт, наконец-то понявший тайные желания встревоженного отца, сделал тому интересное предложение. Суть предложения состояла в том, что Давид, хорошо воспитанный молодой человек двадцати пяти лет от роду, прибудет на станцию к барону в гости и задержится там на неопределенный срок. Баронесса присмотрится к нему, не испытывая давления ни со стороны отца, ни со стороны герцога, и если… Если она лично не будет против и Давид не будет вызывать в ней отвращения, тогда стороны продолжат более продуктивный диалог. Барон не мог отказать такой вежливой просьбе и согласился.
Герберт же прочитал брату длиннющую лекцию о завоевании неприступных девиц и ответственности перед собственной семьей, отправил его к Кареевым, практически похоронив надежды на брак. Решительность брата в вопросе женитьбы не выдерживала никакой критики. Давид отбывал с тяжелым сердцем, в форте Бор у него имелось четыре обожаемые любовницы, и одна даже успела родить ему маленького сына – настроение было похоронное. Но противится воле брата он не посмел, всякие выскочки, не удовлетворявшие желания Герберта, не задерживались на этом свете дольше пары дней.
По прибытии в Кареево случилось нежданное. Он влюбился, как глупый юнец. Давид Черешнев задержался в гостях не на месяц и даже не на два, он пробыл в гостях у Кареевых без малого три года. И почти всё это время он провел в обществе прекрасной Александры, не расставаясь с ней ни на минуту и делая незначительные перерывы разве что на сон…
Во время первой встречи она не понравилась Давиду. Он был известным ловеласом, прожигателем жизни, ценителем женщин, человеком, к существованию которого относятся с улыбкой, да и только. Как-то в совсем еще юном возрасте он уговорил своего отца, дряхлого Эмиля Черешнева, поручить лучшему пилоту на службе герцога, Жаку Солоду, подучить его пилотировать корабли. И на первый вопрос учителя зачем ему это надо, не нашел ничего лучшего, чем ответить: «Дуэли… Перед девочками покрасоваться…». Вслед за чем Солод каким-то очень хитрым маневром увильнул от преподавания и, мало того, желающих добровольно стать его учителями не находилось… Что поделать? От природы он был таким человеком, не мог относиться ни к чему серьезно и не мог себя заставить вести планомерную изнуряющую работу. Единственные стороны жизни, где он себя находил – женщины и спорт.
Известного ценителя внешний вид Александры привел в ужас – костлявый, высокий и нескладный подросток. Плоская грудь, узкие бедра, лицо всё в россыпях веснушек, а рыжие волосы сбились в комки. Хотя он знал таких четырнадцатилетних, что ой-е-ей… Только из боязни перед братом он начал проводить с ней время. А спустя неделю не мог уже расстаться, влюбился, как мальчишка — девушка сумела зацепить какие-то струны души, о существовании которых он и не подозревал.
За три года знакомства баронесса умудрилась вырасти в высокую статную красавицу с огненной гривой волос. И всем сердцем полюбить Черешнева — тот отвечал ей полной взаимностью. Они не расставались ни на секунду, могли часами говорить о разных мелочах, обсуждать новости политики и технологий, смеяться друг над другом. Год назад они стали любовниками и не скрывали от окружающих этот факт. Давид наконец-то смог не расставаться с любимой даже во сне.
Старый барон, видя их искреннюю любовь, мог только радоваться за дочку. За то время, что Давид провел рядом с дочерью, он успел привязаться к молодому, хоть и немного бестолковому человеку. И на правах хозяина старался уделять ему побольше времени, а весь последний год таскал влюбленных за собой, в надежде подучить Давида тонкостям торговли и политики. Тому предстояло еще очень многому научиться.
Барон хотел навеки привязать Черешнева к себе, но этому помешало одно обстоятельство — баронесса была на втором месяце беременности. Откладывать женитьбу больше не было возможности, а по обычаям и Оссеи и Тольски свадьба должна происходить на территории жениха. Скрепя сердце он отпустил молодых в форт Бор. На душе старого Кареева было совсем неспокойно, какие-то нехорошие предчувствия грызли его…

Свадьба обещала быть роскошной, были приглашены все приближённые дворяне и высшие офицеры герцогства. Герберт хотел показать всем и, прежде всего агентам Кареева, а значит всей Оссеи власть и богатство своего герцогства. Еду для праздничного стола доставляли из самых удаленных фабрик государства. Из этих экзотических белков и углеводов, специально приглашенные из столицы повара стремились приготовить максимально разнообразные блюда. В свою очередь, бармены мешали с водкой абсолютно любые ингредиенты, включая даже азотную кислоту, создавая напитки, должные поразить своим вкусом приглашённых. Зал для торжественного банкета и часовня были украшены тканями и материалами всех производимых человечеством видов. Офицеры флота и патрульные, специально разодетые в парадную форму, несли караул на всех основных перекрестках форта и выстроили сплошную цепь по всему пути молодоженов к банкетному залу. Даже встречать конвой судов с женихом и невестой Герберт отправил лично начальника своего штаба, Солода, с эскортом из пяти тысяч кораблей.
Целью герцога было показать всем желающим, кто является в Тольски главнейшей и величайшей фигурой. Кто ведущий политик и командующий самой сильной группировкой флотов Тольски, кто гораздо более влиятельный человек, чем сам король. Ответ должен был стать очевидным – Герберт Черешнев. Свадьба стала его звёздным часом, возможностью показать себя во всей красе — Черешневы покорили новые пространства, построили множество шахт и заводов, владеют единственным в Тольски производством корветов, привели под свою руку множество «вольных», и даже независимые либертанцы служат во флотах герцогства. А ведь не прошло ещё шестидесяти лет с момента, как король поручил Черешневым осваивать Вольные Пространства. И вот. То, что задумывалось королем как позорная ссылка, переросло в триумф! Он, Герберт Черешнев, всего десять лет правит герцогством, а уже самый богатый и влиятельный дворянин во всей Тольски, и даже король ему не указ. Времена, когда Черешневы боялись ослушаться королей, благополучно закончились ещё при Эмиле, ему же никто не смеет приказывать. Ведь это он, именно он, а не кто-либо другой может двинуть свои флота на столицу — свергать и утверждать королей на престоле, именно он может и диктует внешнюю политику Тольски. Он добился этого своим умом и хитростью. Он, Герберт, возвел Черешневых на этот незримый трон. Ему и правда есть чем гордится.

Сейчас же Герберт, с поистине королевским величием на лице, встречал прибывающих. Позади герцога стояли офицеры свиты, образовав правильный прямоугольник. Офицеров было так много, что вентиляция приемной, «сухого» дока, не справлялась, и в помещении было немного душно.
Двери открылись, и Давид с Александрой под руку вошли в приёмную. Герберт впервые увидел повзрослевшую баронессу и… Пропал. Утонул в громадных зеленых глазах. В её прекрасной молодой и сильной фигуре, в роскошной гриве волос, в тончайшей талии и высокой груди. В ее юном и красивом лице, в полных губах и задорно вздернутом носике, и в белейших до голубизны зубах, показавшихся при улыбке. Как она улыбалась… Всем лицом. Глаза сверкали от радости, счастья и гордости. Именно о такой женщине он мечтал, проводя бесчисленные ночи в постелях тольских красавиц.
Он пропал. Он захотел её сразу. Все политические расчеты и планы рухнули ненужной пылью, оставив одни голые инстинкты. Мгновенно принял решение, что она будет его, чего бы это ни стоило, и не когда-то… А сегодня, сегодня же ночью. Вроде бы у неё намечается первая брачная ночь с братишкой… Ерунда. Давид ему не конкурент, такую мелочь, как братик, он кушал в перерывах между двумя стопками водки. Боже, как она хороша! Воистину божественна…
- Приветствие, брат! – сказал Давид, лицо его глупила пылающая улыбка влюбленного.
- Что?.. – слабо переспросил герцог, он все еще не мог отвести глаз от Александры. — Ах, да… Приветствие и тебе. Познакомь меня с прекрасной дамой…
- С удовольствием. Герцог позвольте представить вам Александру Карееву, дочь барона Кареева. Мою невесту… И любимую женщину. – Это небольшое дополнение не было учтено протоколом и Герберту захотелось убить брата прямо здесь и сейчас за эти слова. – Баронесса. Герберт, герцог Черешнев.
- Зовите меня просто — Герберт! Разрешите поцеловать вашу ручку…
Александра протянула ему руку, немного удивленная таким приемом. Черешнев же, приложившись к руке, почуял ее будоражащий аромат. Настоящий аромат юной кожи. «Как давно у меня не было столь юной женщины…» — по коже побежали мурашки, внезапно Герберт ощутил всю тяжесть своих, почти шестидесяти лет.
- Зовите меня Сашей, Ваше Высочество. — И отдернула руку, слишком долгим вышел поцелуй. Она бросила на Давида удивленный взгляд, но тот ничего не замечал вокруг, весь сияя от любви.
- Баронесса, позвольте я буду сопровождать вас по форту Бор… к месту церемонии…
Голос Герберта исказился, он жалел о свадьбе и будущей церемонии. «Она достойна только меня. Только меня. Интересно, она уже стала женщиной или нет? Такой запах… Неужели Давидка, сподобился? Нет, не может быть, чтобы такая женщина допустила этого оболтуса к своему телу добровольно…» — он даже не догадывался, что она на втором месяце беременности.
- Нет, нет. Герберт. Я пойду под руку, только с моим женихом. Правда, милый?
- Конечно, дорогая. — И Давид, подхватив её под руку, повел вперед.
Герцог вместе с офицерами двинулся за ними. «Какая досада! Что за разговоры «милый, дорогая», моих агентов в Кареево надо просто поубивать. Почему не доложили!?» — Герберт немного сбивался с шага, рассматривая фигуру идущей впереди Саши. «Прекрасна! Великолепна… …что-то не в порядке. Да что же это меня беспокоит!?» — Черешнев раздраженно осмотрелся вокруг. Странно… Всё в порядке, все сосредоточены на деталях парадной церемонии, не так уж они часты в форте Бор, чтобы знать их в мельчайших подробностях. Скорее дворянам и офицерам герцогства гораздо более знакома траурная церемония. «Всё-таки кто-то обжигает меня взглядом. Кто-то увидел изменения моего лица, и то, как я рассматривал невесту, и слишком долгий поцелуй в руку и поспешил сделать выводы. Наверняка, кто-то из свиты баронессы — тайный влюбленный, без ума от Саши, и потому смотрит на всех с затаённой ревностью. Тем более во время свадьбы обожаемой особы.» — Герберт успокоил себя этой мыслью и уже более спокойно двинулся по коридору…

…Церемония венчания была бесподобна. В специально приготовленной и украшенной часовне прожектора искусно подсвечивали необходимые места таким образом, что молодожены постоянно находились в круге света. А священника освещали только тогда, когда он произносил ключевые слова или совершал ритуальный обход венчающейся пары. Все остальные в зале находились в некоем полумраке и соблюдали абсолютную тишину, прерываемую только женскими взвизгами во время залпов холостыми, салютующими окончание очередной части церемонии.
Герберт не мог погрузиться полностью в приятные грезы о предстоящей ночи, его продолжал беспокоить враждебный взгляд, это раздражало. Он, как господин и владелец форта, да еще и старший брат жениха, находился в переднем ряду и никак не мог нарушить церемонию, обернуться и высмотреть наглеца. Решил оставить вопрос на потом, а пока занял свои мысли предстоящим разговором с Александрой. Он устроит этот разговор во время банкета, и она покорится ему сразу же. Он не сомневался. Какое это будет чудо, сорвать первую ночь этой девушки. О! тут есть неприятный момент — не хочется разрушать такую ночь и отправлять её после утех в постель непутевого братца. Брат? Опоим, чтобы не путался под ногами. Может убить? Нет, плохой тон, прямо на свадьбе… К тому же никакой выгоды он с этой смерти не получит. Позже, позже. Может быть, Давид поумнел в Кареево? Если поумнел, тогда добровольно уступит ему Сашу и во вторую ночь сам за ручку приведёт в его покои. Тем самым сохранит себе жизнь. Какая женщина!.. Такая недостойна рук кого-то другого, она должна принадлежать только ему, только лучшему…
- …в мужья Давида Черешнева, третьего наследника герцогства Черешневых?
- Да.
- Да благословит вас Господь наш… — уже близится конец церемонии, и герцог, на правах хозяина, должен был пригласить всех присутствующих на банкет.
Раздался троекратный салют, знаменуя тем самым заключение брака перед Богом и перед людьми. Герберт вышел на возвышение рядом с молодоженами и повернулся к публике. Яркий свет слепил газа, куда-то в сторону он тихо произнес.
- Погасите прожектор и включите общий свет… — когда так и произошло, он заговорил громким голосом. – Видите ли, господа, от яркого света у меня заслезились глаза. Прошу простить, две секунды. Старость — не радость…
Из зала послышались смешки, а герцог воспользовался образовавшейся паузой, чтобы высмотреть недоброжелателя. Протирая глаза, внимательно просмотрел ряд оссейских офицеров, прибывших в конвое невесты. Они были легко различимы по незнакомой парадной форме. Странно. Вроде бы никто из них. Лица, лица, лица, где же ты, враг? Стоп. Прозевал. Вот этот взгляд, в первом ряду. В первом ряду?...
«Ах, ты, мой либертанец! Да, Солод, ты уже слишком давно рядом со мной. И ты слишком умен, чтобы сразу разгадать мои планы» — Черешнев сцепился взглядом с Жаком Сергеем. Взгляд Солода ясно говорил ему, что он не допустит преступления. Герберт удивленно поднял брови, не отпуская взгляда: «Что тебе до моих дел либертанец?». В ответ начштаба перевел взгляд на Карееву и снова возвратился к Герберту: «Не тронь девчонку. Никаких игр». Черешнев слегка покачал головой и причмокнул губами: «Ее никто не тронет, она станет моей любовницей» и вопросительно посмотрел на Жака. Тот только слегка кивнул, но требовательный взгляд не отвел: «Хорошо, пусть будет так. Но я буду наблюдать…».
Герберт позволил себе улыбнуться. «Да, Солод, совсем потерялся. Сказывается отсутствие детей — бросается спасать любую соплячку. Ну, Жак, недолго тебе осталось жить на свете. Ты уже почти выработанная порода и становишься слишком опасным для меня…».
- Господа! На правах хозяина приглашаю всех присутствующих в банкетный зал! Будем праздновать! Прошу! К столу, к столу…

* * * * *

…За столом Жак Сергей сидел рядом с оссейским офицером, одним из свиты баронессы. То был уже довольно пожившим человеком лет сорока пяти и, что удивительно, в звании старшего лейтенанта. К такому возрасту, пилот обычно или уже выходил в отставку, или же успевал достичь большего карьерного роста. Звали оссейца Стивен Гайнанович, и беседовать с ним Солоду было довольно интересно в силу схожести возрастов и взглядов на некоторые вопросы. Стивен, в свою очередь, не скрывал интереса к знаменитому начштаба герцогства. Расспросам и байкам оссейца не было конца.
- Почему ты так напряжен, Жак? Что тебя беспокоит? – с того времени, как они перешли на «ты», прошло больше двух часов, а банкет только перевалил за середину. — Развейся!
- Да так, беспокоит кое-что…
- Скажи мне, я вот заметил, что ты постоянно отслеживаешь взглядом баронессу. – Заявил внимательный лейтенант. — Я, конечно, знаю, что в своей жизни ты сжег немало оссейцев. Но есть ли у тебя причины желать зла Кареевым?
Гайнанович вцепился мертвой хваткой и решил раскрутить на честные ответы контр-адмирала.
- Какая поразительная осведомленность для старшего лейтенанта… — протянул Жак.
Он уже довольно давно понял, что его собеседник далеко не так прост, как кажется. Это выражалось в повышенном уважении, высказываемом тому оссейскими офицерами, в мелких знаках внимания, в том, как они прислушивались к его словам… Гайнанович, человеком был явно не простым. Жак даже подозревал, что под этим именем скрывается какой-то высокопоставленный офицер Оссеи, но тренированная память не подсказывала ему никого с такими внешними данными — ориентировки с описаниями щелкали в мозгах, никак не складываясь с увиденным.
- Я, как ты давно предполагал, далеко не простой старший лейтенант и знаю довольно много. Так что… — Стивен развел руками.
- И кем же ты работаешь Стив? Для того, чтобы знать о моей диверсантской деятельности, надо как минимум сидеть в штабах флотов. – Жак подумал, что разведки простых флотов вряд ли были поставлены в известность. Он ворчливо добавил. — Даже группы флотов… Ответь мне откровенно, Стив. У меня закралось подозрение, что такого человека, как ты, Оссея специально направила провести переговоры со мной.
В ответ Гайнанович рассмеялся довольно громко, басок разнесся на весь зал. Находящиеся вокруг еще не дошли до такой степени опьянения, чтобы не обращать внимание на подобное, и человек тридцать тольсцев с неодобрением уставились на него, выражая свое неудовольствие — напился уже. Оссейцы же напротив принципиально не замечали поведения Гайнановича, даже намеренно отворачивались. В ответ на удивленные и осуждающие взгляды, Стив поклонился и помахал окружающим ручкой. И наклонился поближе к Жаку.
- Это у тебя профессиональное заболевание. Мания преследования так сказать. Вот попробуй угадать кто я. Берешься? Для тебя задачка раз плюнуть, ты же знаменитый разведчик и начальник штаба, ха-ха.
- Принимаю вызов. Так-с… — Солод старательно пережевывал пищу. — Фамилия твоя неизвестная, значит не командир флота и не начальник штаба. Тех я поименно знаю. Да и прикидывал по описаниям, вроде не подходишь…
- Продолжай, продолжай. Пока правильно… — Стивен явно наслаждался всем происходящим.
- Всех работающих в разведке офицеров Кареева я знаю в силу профессии. Соседи как-никак, вероятного противника надо знать в лицо. Логически рассуждая, остается или агент, или разведчик из центра Оссеи. Ну как, угадал?
- Нет, не угадал. Даю подсказку. Я действительно служу у Кареевых, и чтобы ты не гадал, действительно всего лишь старший лейтенант. Ты думай, думай… — Стивен улыбнулся, глядя на заинтригованного Солода.
Солод задумался. Итак, исходные данные: ни разведчик, ни агент, но для своего возраста в маленьких чинах. Должность и звание обычно идут нога об ногу, конечно, возможно некоторое отставание… Откуда такая информированность о его диверсантском прошлом? Значит человек, скорее всего, завязан на политику сейчас в высоких кабинетах, читал его досье. Сам же давно ушел из флота и просто носит парадную форму на пенсии. Жак спросил осторожно.
- Еще одну подсказку, пожалуйста. Ты на действительной службе?
- Понятно. Думаешь уже на пенсии, да? Разочарую, я действительный офицер.
Совсем плохо. Подумал Жак. Старею что ли? Никак не доходит. На службе, но в малых чинах? Он знал только одну касту офицеров, непосредственно не участвующую в боевых походах, а, следовательно, не возглавляющую флотские подразделения и не осыпанную наградами, званиями и должностями. То были инструктора и учителя по боевому пилотированию. И всё же откуда такая осведомленность?
- Старший инструктор по пилотированию? – бросил Солод наугад.
- Попал! Правда, только наполовину. Я учил пилотировать всех этих гавриков, что пришли со мной из Оссеи. Даже тех, кто несколько старше меня. В том числе и сыновей Кареева…
- Ага. Даешь еще одну подсказку… Хорошо. Получается, доверенное лицо барона, скорее всего порученец для политических игр.
- Бери выше, Жак. Выше.
- Баронский разъездной судья?
- Ещё выше! – оссеец снова начал было хохотать, но во время прикрыл рот ладонью.
- Куда же ещё выше? Выше только это ваше Собрание, аналог тольского Парламента…
- Ладно, не мучайся. Я депутат Собрания от баронства Кареевых. Сам барон уже слишком стар для всей этой… — он помахал в воздухе рукой, подбирая нужное слово. — Говорильни. Если ты не знаешь, то доложу – в этом с… Собрании только разговоры и трепотня. У барона терпения не хватает высиживать там. Вот он и поспособствовал любимому учителю своих деток и личному другу пробиться туда. Вроде бы оказал уважение, а мне Собрание вот где сидит. – Гайнанович указал себе на горло.
Солод оторопел, начавшийся было забираться в голову хмель, мгновенно развелся. Ситуация становилось чрезвычайно серьезной. Для чего он понадобился оссейскому Собранию? Для каких таких игрищ? Лично ему Стивен нравился, но люди с таким положением в обществе ничего не делают просто так. Всегда в их действиях есть второе, а то и третье дно. Солод же всю жизнь проживший среди интриг Черешневых, к интригам высшего общества относился с повышенной осторожностью.
- И что хочет от меня уважаемый член Собрания? – крайне вежливо спросил Жак Сергей, внимательно разглядывая Гайнановича, чтобы уловить малейшее движение лжи на лице.
- Ни х... Ни х… я не хочу от тебя, Жак. Кареев просто-напросто попросил меня приглядеть за единственной дочуркой пару недель. Пока мы будем тут находиться. Вот и всё.
Солод с недоверием посмотрел на оссейца. Давно уже приучился не доверять людям, даже лучшим из них — искренние и честные люди встречались на его пути очень редко.
- А чего ж тогда ко мне подсел?
- Ты себя слишком мало ценишь. – Оссеец рассмеялся, затем скорчил рожицу и продолжил другим тоном. – Разрешите доложить-с. Жак Сергей Солод, пятидесяти одного года. Тольский контр-адмирал. Самый высокооплачиваемый офицер человечества. Один из ведущих вожаков рыцарей порта Либертан. В первой сотне пилотов человечества. Рекордсмен по времени проведённых огневых контактов – более семи часов. Эксклюзивный корвет стоимостью более двадцати миллионов в личной собственности. В семейной собственности двенадцать заводов и фабрик. Называемый дарилльцами – «Слезы Маилской». Да ты — легенда среди оссейских офицеров. Воплощение мечты в действии. Так сказать путеводная звезда!
- Да ну… — скромно отмахнулся рукой.
- Правду тебе говорю. Кстати, даже если посмотреть на твое громадное жалование, я могу себе представить покупку десятка фабрик, но корвет? Откуда?
- Тьфу, прицепился… Всё наоборот, корабль я за деньги купил, а заводики эти мне подарили. Дарилльцы. Откупались, понимаешь… Коррупционер я и все такое. – Жак ухмыльнулся.
- Когда наши узнали, что за столом ты будешь как раз разделять тольсцев и оссейцев, то чуть до драки не дошло. За место рядом с тобой. От желающих отбоя не было, все хотели поучиться чему. – Стивен ехидно заулыбался. – Пришлось задавить авторитетом. Ха-ха-ха!
Солоду стало приятно, к грубой лести он не привык. Да и гордится ему было чем. Всего достиг своими руками и головой.
- Уговорил, Стив. Скажи своим гаврикам, что расценки за мастер-класс у меня тоже не маленькие. Приглашаю всех ко мне в гости. Правда корабли придется продать, а то денег на меня не хватит.
И заулыбался во всю. Когда же у сидевшего следующим за Стивеном оссейца вытянулось лицо, он уже смеялся в голос. А когда же тот умудрился спросить с обиженным видом: «А можно конкретизировать сумму, господин контр-адмирал?», то остановить Солода было уже невозможно. Черт побери, какие эти оссейцы доверчивые! Пришлось вмешаться Гайнановичу.
- Да шутит он. Решил над вами поиздеваться.
- Ладно, пилоты. Завтра и так никто на работу не выйдет. – Заявил, отсмеявшись, Солод. — Так что приходите ко мне на квартиру с утра. Опохмелятся будем. Там и поболтаем о жизни. Правда, не убрано, я у себя в квартире практически не бываю. Переживёте…
И опять расхохотался, заметив, как оссейцы передают эту новость из уха в ухо по цепочке. Стив тоже улыбался, удивляясь наивности молодежи. Говорить же начал абсолютно серьезным тоном.
- Жак, ты так и не сказал. Почему ты постоянно посматриваешь на Александру? Если есть какая-то вражда между тобой и Кареевыми, то моих полномочий хватит все уладить. Ты часто представляешь интересы Либертана, это связано с рыцарями? Я могу заплатить любые долги, решить любой вопрос, если понадобиться…
- Почему тебя так беспокоит этот? – Солод тоже мгновенно посерьезнел, но не удержался и вновь бросил взгляд на баронессу.
- Ради этой девочки барон сделает все что угодно. И я тоже. Она выросла у меня на глазах. Неужели ты думаешь, я оставлю её здесь, когда чем-то недоволен такой влиятельный человек, как ты? – оссеец говорил, упрямо заглядывая в глаза Жаку, хотел высмотреть причину. – Барон выдаст тебе любого человека, включая себя. Заплатит любые деньги, объявит войну, отделится от Оссеи… Всё, что угодно за её жизнь. Скажи, в чем проблема, и мы все решим. Что за проблема? Смерть? Политика? Деньги? Родственники? Что? – Последние слова он уже шептал на ухо.
Солод отстранился и принялся размышлять. Что он мог сказать в ответ? Высказать свои подозрения? Рассказать про безмолвный обмен взглядами с герцогом? Сказать, что его начальник, подлец и подонок, никогда не отступает? Сегодня ночью Александра будет в постели Герберта, он уверен. Можно ли доверять этому оссейцу? По сути, лично Жаку было глубоко плевать, как сложится личная жизнь баронессы. Жалко конечно, но до смерти не дойдет, он был уверен. «Эх… Жалко девку».
- Зачем? Ради чего? Как ты сможешь защитить эту девчонку? Её жизни ничего не грозит.
- Ты уверен? Её жизнь будут использовать в политических махинациях? Я знаю, Черешневы большие мастера в интригах.
- Нет, никто ее использовать не будет. Может быть, будет несчастлива, а может, нет…
- Вопрос в её личном счастье? Я правильно понял? – в ответ Солод кивнул. — Это плохо. Барон отпустил её только потому, что ей хорошо с Давидом. Я могу что-нибудь сделать? – оссеец продолжал шептать.
Солод решил пойти ва-банк и тоже прошептал тому на ухо.
- Хочешь помочь — вывези её из форта Бор. Сейчас же. В течение часа, максимум двух.
- Так плохо?.. – Стивен замолчал. Под скатертью было видно, как он сжал руки, костяшки побелели. – Господин контр-адмирал, у меня к вам просьба, проводите меня в туалет! – громким, преувеличенно пьяным голосом заявил он, после чего начал подниматься, опрокинув при этом стул. — Ну же Жак! Мне надо отлить! Ой, дамы! Прошу прощения, виноват, понимаете…
С этими словами Гайнанович ухватил Солода за рукав кителя, и потащил за собой, обхватив за предплечье.
Так они и вышли за зала, изображая полупьяную парочку на пути к отправлению естественных нужд. Многие оборачивались посмотреть на Жака, увидеть пьяным грозного начштаба было практически невозможно. Он себе такого не позволял никогда. Завтра сплетня о пьяном контр-адмирале расползётся по всем подразделениям флота – этакая пикантная ситуация.

В помещение уборной они зашли уже не придуриваясь. Для начала Гайнанович проверил все кабинки, мало ли кто? И даже выглянул в коридор проверить, никого ли нет на подходе. Указал даже на потолок, подразумевая прослушку и видеонаблюдение, в ответ Солод только отрицательно покачал головой. И только проделав все эти манипуляции, Стивен категорически потребовал.
- Рассказывай, будь добр.
- Ты не обратил внимание, как Герберт смотрел на Александру?
- Ты хочешь сказать, что он будет её домогаться? Так это, ерунда. Тут каждый первый, на свадьбе, хотел бы запрыгнуть к ней в постель. Тем более, к таким взглядам на неё я привык еще Кареево.
- Ты не знаешь этого человека. А я с ним работаю вот уже двадцать один год…
- Ну что ж, это будет настойчивый кавалер, и она его отошьёт, такое бывало. Тем более с ней постоянно Давид, неужели он обидит брата?
- Повторяю. Ты не знаешь этого, человека. Брат для него ничто. Скажи мне, где его старшие братья? Где отец? Я говорю тебе с полной уверенностью, сегодня ночью он овладеет ею. Это может быть даже не в постели. В коридоре. На кухне. Да хоть под праздничным столом! Где угодно, как угодно… Но так будет, я абсолютно уверен.
- Как же так? – недоверчиво спросил Стив. — С ней же неразлучно находиться Давид? Как он уберет его?
- Какая разница. – Ответил Жак Сергей, раздосадованный недоверием. — Вариантов масса. Споит до такого состояния, что тот заснет. Запугает насмерть, так что тот сам приведет баронессу. Да, просто убьет… Говорю тебе со всей ответственностью, девчонка больше никогда не покинет форт Бор, и сегодня ночью она будет принадлежать Герберту. Вот и всё. В принципе не так уж страшно, жалко, конечно, но…
- Какие еще «но»! Я не допущу этого! В конце концов, она беременна его племянником. Не будет такого!
- Как беременна?!
- Вот так. Уже второй месяц пошел. – Стивен схватился руками за голову, опускаясь на корточки. Глухо продолжал — Если барон узнает — будет война. Война… Погоди, Жак. Погоди. Скажи мне только одно. Это будет насилие или он будет уговаривать ее?
Жак задумался, хороший вопрос. Конечно, у Герберта не будет времени на классические вздохи и уговоры. Правда и брать её силой ему не интересно. Ему нужна любовница, а не рабыня, любовница на долгий период времени, прекрасная женщина, украшающая его последние годы. Ведь герцог совсем не молод, осталось еще лет десять — пятнадцать.
- Скорее всего, он напугает ее. Так напугает, что она сама ляжет к нему в постель. Да. Разговор между ними состоится обязательно. Допускаю, что даже в присутствии Давида. – Солод равнодушно пожал плечами.
- Отлично! Отлично! Идем обратно. Как только эти двое начнут удаляться, я тут же проследую за ними и помешаю разговору.
- А завтра? Что ты будешь делать завтра?
- Завтра я уговорю её отправится в путешествие. Подальше от форта Бор и всё ей объясню. Ну же идем!