До_Вандейкер все записи автора США готовят для России «войну-наказание» — СМИ


Новостной портал «Московский комсомолец» рассказывает о том, как США готовят для России «войну-наказание». Эксперт по международной безопасности, доцентом факультета мировой политики МГУ Алексей Фененко рассказал, как власти США хотят применить модель «войны-наказания» к России. Он также сообщил, как война США и России становится технически более возможной....
Накануне стало известно, что Оборонные расходы крупнейших мировых держав в очередной раз побили рекорды.

Эксперт рассказал, какова сейчас вероятность возникновения прямого вооруженного конфликта между великими державами выше или ниже, чем во время «холодной войны».

«Намного выше. Для многих читателей это, наверное, прозвучит парадоксально. Но давайте вспомним ключевую мысль немецкого военного стратега Карла фон Клаузевица: «Война есть продолжение политики иными средствами». Войны начинаются не из-за военно-технических прорывов, а из-за политических причин. А их сейчас стало гораздо больше, чем было в период «холодной войны».

Есть и еще один момент. Когда мы говорим о войне, то почему-то имеем в виду только образ Великой Отечественной войны. Но это не верно. Тот же Клаузевиц делил войны на тотальные и ограниченные. Они отличаются друг от друга не количеством погибших и не масштабом военных действий, а политическими целями. В тотальной войне цель - уничтожение противника как такового. В ограниченной - принуждение противника к компромиссу. Тотальные войны вроде наполеоновских или мировых войн ХХ века редки. Поэтому, говоря о растущей вероятности войны, я имею в виду крупную ограниченную войну: столкновение с целью принудить противника пойти на выгодный для победителя компромисс», - отметил аналитик.

Он также обратил внимание и на то, какие причины со времен «холодной войны» появились у нас и у США для начала вооруженного противостояния.

«В то время и у СССР, и у США был устойчивый дефицит политических причин и технических возможностей для этого. За что СССР и США было воевать друг с другом? У каждого из нас был свой «дом»: у них - капитализм, у нас - социализм. Наши идеологии не были такими уж непримиримыми. Мы не отрицали права друг друга на существование, не называли противника «низшей расой» и не насаждали ненависть к оппоненту в школе.

На это накладывался дефицит технических возможностей для ведения прямой войны. Мы с США находимся в противоположных полушариях Земли. Перебросить через океан многомиллионную армию и поддерживать ее действия в другом полушарии - задача предельно трудная и мало осуществимая даже сейчас. Оккупировать друг друга мы также не могли: слишком велика территория. Нам оставался только бессмысленный обмен стратегическими ядерными ударами», - считает политолог.

Алексей Фененко поделился своим взглядом и на ситуацию в современном мире: «У великих держав вновь появились политические причины для начала прямой войны, нынешней мировой порядок непрочен: им не удовлетворены все крупные игроки - США, Россия и Китай. Гораздо жестче стало идеологическое противостояние, ведь мы строим отношения в общем глобальном мире, а, значит, соревнуются два проекта его построения - американский проект глобализации или однополярного мира - и российско-китайский проект многополярного мира, то есть порядка «баланса сил». Теперь мы задеваем жизненные, а не идеологические, интересы друг друга.

На это накладывается рост технических возможностей для ведения прямой наземной войны США с их соперниками в Евразии. За минувшие 30 лет шагнули вперёд средства нанесения высокоточного удара, различные региональные системы ПРО и ПВО, десантные подразделения и силы быстрого реагирования способны ввести бои вдали от основных территорий друг друга. Наземная война США с Россией и Китаем постепенно становится технически более возможной, чем советско-американская война в 1960-х годах. Значит, она может стать серьезным искушением для политиков».

Он также обратил внимание и на такой важный фактор, как ядерное оружие:
«Не будем строить излишних иллюзий в отношении сдерживающей роли ядерного оружия. Политика «ядерного сдерживания» - это пока во многом игра ума, рассуждения на тему: «а что будет, если мы применим ядерное оружие?» Мы пока еще не видели применения ядерного оружия как полноценного боевого оружия. Хиросима и Нагасаки были, скорее, политической демонстрацией, чем отработка военных возможностей ядерного оружия. У политиков и военных велик соблазн испробовать ядерное оружие в какой-либо форме в одном из региональных конфликтов, чтобы посмотреть на результаты и выработать полноценную стратегию его применения.

Не забудем, что даже у концепции «ядерной зимы» было немало противников, которые возражали: в мире после 1945 года было проведено около 2900 ядерных испытаний. «Ядерная война», таким образом, уже состоялась, не приведя к «ядерной зиме». Опыт Хиросимы, Нагасаки, учений на Тоцком полигоне и Чернобыля подводит к мысли, что ограниченное применение ядерного оружия вполне возможно. В будущем может появиться стратегия, сочетающая действия крупных армий с локальным использованием тактического ядерного оружия».

Фененко рассказал, в какой форме возможна война между великими державами: «Я бы выделил несколько вариантов. Еще в «Национальной военной стратегии» 1995 года американцы строили прогноз о возможных конфликтах с Россией и Китаем. Речь не шла о прямом столкновении с ядерными державами. Эта операция виделась в Вашингтоне как тщательно подготовленное вмешательство США в конфликт России или КНР с кем-то из их ближайших соседей. Задачей Вашингтона было бы не допустить поражения одной из малых стран и не позволить Москве и Пекину пересмотреть выгодную США конфигурацию границ.

Такой тип войн напоминает «войны за наследства» XVIII века. В то время великие державы старались не затрагивать боевыми действиями территории друг друга, а воевали на землях третьего государства. Конфликт начинался с появления в определенном государстве профранцузской и антифранцузской партий, которые приглашали войска Франции и ее противников. После этого начинались длительные военные действия, сопровождавшиеся постоянным дипломатическим торгом. Весьма похоже на войны на Украине и в Сирии, не так ли?»

Он отметил и влияние успехов РФ в военной модернизации на американскую стратегию.

«После украинского кризиса 2014 года западные аналитики заволновались. Они заговорили о том, что США могут оказаться в уязвимом положении из-за большого числа союзников вдали от своей территории, и Вашингтон может банально не успеть помочь своим партнерам, пока их будут громить оппоненты. Нечто похожее было у Российской империи накануне Русско-японской войны. Россия была намного сильнее Японии по всем количественным показателям, но не в конкретное время и не в конкретном месте. Главная проблема для России заключалась в неспособности перебросить в приемлемые сроки крупную армию и весь флот на Дальний Восток.

Еще один вариант, изучаемый в США, - ограниченное столкновение в небе над третьей страной, своеобразная дуэль ВВС и ПВО. Прошлой осенью в США широко обсуждался сценарий: как отреагирует Россия, если американская авиация уничтожит российские комплексы ПВО в Сирии? Едва ли Москва пойдет после этого на развязывание глобальной ядерной войны. Скорее, последует какой-то дипломатический или ограниченный военный ответ. Именно поэтому американских аналитиков с 2013 года так волнует прогресс средств ПВО. Может возникнуть ситуация, напоминающая гражданскую войну в Испании, когда советские летчики вели воздушные бои с немцами и итальянцами, а Москва поддерживала дипломатические отношения и с Берлином, и с Римом.

Обсуждаются и старые сценарии нанесения разоружающего удара по ядерным силам противника, но пока приоритет отдается ограниченным войнам на доядерном уровне. Возможно, что Грузия, Украина и Сирия - это репетиции такого конфликта», - считает аналитик.

Алексей Фененко ответил на вопрос о том, какая конечная цель современной войны: оккупация противника, установление у него марионеточного режима, уничтожение экономического потенциала оппонента.

«С начала 1990-х годов американцы опробовали модель «войны-наказания» определённого режима. Ее технология - разрушение экономической и военной инфраструктуры противника, чтобы вынудить его к капитуляции, то есть принятию американских условий. Капитуляция, как показал опыт Ирака 1991 года, предполагает принудительную ликвидацию ОМП под «международным контролем» и лишения проигравшего части суверенитета в виде создания «бесполетных зон». В дальнейшем можно создать условия для смены режима в опасной стране (как в Югославии) или его принудительной ликвидации (как в Ираке и Ливии).

В середине 2000-х годов в Белом доме задумались над тем, можно ли применить модель «войны-наказания» к России и Китаю. Для этого не обязательно наносить по ним ракетно-бомбовые удары. Достаточно нанести им поражение им поражение в региональном конфликте. А потом можно начать информационную кампанию о «гнилом режиме» и его «позорном поражении». Администрация Барака Обамы разработала новый вариант такого конфликта. Речь идёт о натравливании на Россию и Китай региональных держав - партнеров или союзников США. Такие державы должны иметь исторические претензии к Москве и Пекину, обладающих относительно крупными военными потенциалами. Теоретически такими государствами могут выступать для России, например, Швеция, Германия, Турция (попытку столкнуть нас мы уже видели два года назад); для Китая - Япония или Вьетнам. Их действия можно дополнить формированием широкой антироссийской или антикитайской коалиции, угрозой экономических санкций, поставками оружия».

Он сообщил, как меняются современные войны по сравнению с конфликтами прошлого: «Раньше войнам обычно предшествовал политический кризис: дипломаты обменивались угрожающими нотами, которые постепенно перерастали в официальное объявление войны. Теперь сначала следует силовая акция, которая затем создает политический кризис: дипломаты и политики пытаются осмыслить, а, что, собственно, произошло и какие можно предпринять контрмеры. Не война из политического кризиса, а кризис порожден войной. Возможно, поэтому и умер рыцарский обычай объявления войны, то самое древнерусское «иду на Вы!».

Зато параллельно происходит архаизация войны. Я имею ввиду широкое использование негосударственных игроков. В XVII веке пираты могли парализовать морскую торговлю противника, а благодаря наемника можно было создать новую «мини-армию». Сегодня такую роль играют сепаратистские движения и «квазиармии» террористических сетей вроде Талибана или ИГИЛ (запрещенная в России террористическая группировка). Их использование опасно тем, что у государств зачастую нет адекватного инструмента для ответа. По ним же нельзя ударить ядерной боеголовкой, а отвечать массовой мобилизацией — дорого и неэффективно. Однако за минувшие тридцать лет великие державы сделали большой прогресс в этом направлении, создав мобильные силы специального назначения.

Вопреки расхожему мифу эта революция до настоящего времени не состоялась. Наша цивилизация не создала никакого принципиально нового оружия со времен Второй мировой войны. Даже крылатые ракеты и БПЛА являются ничем иным, как модификациями немецкой «Фау-1» Второй мировой войны. Попытки создать лазерное, электромагнитное и прочее "инновационное" оружие были отвергнуты из-за их несостоятельности по формуле «стоимость — эффективность». Что касается прогресса в информационных технологиях, то пока трудно назвать прецедент войны, исход которой решило бы информационное оружие. В современных войнах от Чеченской до Ливийской исход военных действий решался, как и прежде, на поле боя, а не использованием компьютерных вирусов.

Настоящей революцией в военном деле станет появление противоспутникового оружия или эффективной ПВО, способной нейтрализовать самолеты и крылатые ракеты противника. Речь идет не просто о прикрытии отдельных объектов или вооруженных сил: это есть и сейчас. Я имею ввиду построение системы, способной успешно отразить массированное воздушное наступление противника на всей территории страны. Иначе говоря, не просто нанести авиации противника неприемлемый ущерб, а полностью и без существенных потерь уничтожить его ВВС. Создание подобной системы ПВО привело бы к ликвидации «воздушной мощи», вернув решающую роль в войне традиционным армии и флоту.

В заключении политолог рассказал, к чему готовиться России: «Мы любим заимствовать устаревшие теории. А между тем, сами американцы успели отказаться от ставки исключительно на высокоточное оружие. Еще в 2001 году министр обороны США Дональд Рамсфелд забил тревогу из-за слишком высокой зависимости Пентагона от техники. А рубежом для американской стратегии стала война в Грузии 2008 года. Именно после нее министр обороны США Роберт Гейтс написал программную статью «Стратегия балансирования», где недвусмысленно признал, что США переоценили значение высокоточного оружия. Министр рассуждал о том, что высокоточное оружие хорошо против врага, который играет по правилам. Но с противником который на это не идет, нужно не только высокоточное, но и обычное оружие.

И сегодня американские стратеги мыслит уже по-другому, чем в 2002 году. Теперь на повестке дня - вопрос о том, что Россия и Китай могут с помощью средств ПВО создавать запретные зоны для полётов американской авиации. То есть, подавить их, конечно, можно, но для этого потребуется слишком большие потери в дорогостоящих самолётах. Поэтому американцы думают как эффективнее подавлять ПВО противника в региональных конфликтах сирийского типа. Американцы впервые после «Бури в пустыне» оказались лицом к лицу с примерно равным противником Здесь могут таиться новые подвижки в военной стратегии».