-Kaunotar- (DepecheBook) все записи автора
В колонках играет - Condemnation
Настроение сейчас - feel elation

- Ты понимаешь, что у нас тур?! Тур, слышишь?! - Мартин тряс Дэвида за худое плечо, мучительно соображая, что делать с полубесчувственным телом своего фронтмена. В это самое время самого Мартина мучил жгучий выхлоп после выпитого красненького, головная боль и Бог знает что ещё. Иногда приходивший в себя Дэйв называл это «Бог знает что» совестью, хотя Мартин так не думал. Мартин себя оправдывал. Не мог же он выйти на сцену с непроходящей боязнью забыть слова песни или, что ничем не лучше, свою гитарную партию? «Каждый убивает свою боль, как может» - эти слова Дэвида Мартин считал куда более правильными, чем собственное поведение в последние пару недель. Вот и убивал боль, тихо-мирно потягивая винишко в номере отеля, покуда все остальные участники коллектива собачились и стервенились друг на друга.
- Тур? А… Тур – это животное такое, - проговорил в хлам убитый Дэвид. – Эй, дружище Март, на что это ты намекаешь, а?
- Бля, Дэйв… Ползи смотреть свой канал погоды, только не надо гнать в открытую…
- А… Погода? Слушай, а мы где вообще сейчас?
Мартин закатил глаза. Он хотел было повторить, что у них тур, но вовремя вспомнил о том, что Дэвид всё равно не оценит его стараний.
- Отвянь, а? Тебе ли не побоку…
Когда костлявое подобие приятеля завалилось на диван и с глупой ухмылкой уставилось в телек, Мартин вышел на балкон, с облегчением подумав, что сегодня Гэхан ещё ничего, вполне в настроении. Последнее время это было редкостью…
…«Дэйви сделался полным козлом», - сказал как-то усталый Алан. Энди молчал, но по всему было видно, что и он думает так же. «Если дальше так пойдёт… Я сваливаю, без обид. По-моему, наша с ним дружба в конец разладилась» - добавил Ал, ссутулившись. Ещё тогда Март подумал о том, что тот настроен вполне серьёзно. И от этой мысли стало холодно.
С тех самых пор каждое утро Мартин просыпался с мыслью о том, что распад группы – вопрос времени. И маховик уже запущен. Он косил на Алана с таким неподдельным беспокойством, что тот отказался завтракать в его обществе. Наблюдая за очередной стычкой гениального вокалиста и не менее гениального клавишника и оранжировщика, Март непроизвольно держал пальцы крестиком. «Что же ты делаешь, Дэйв, чёрт тебя дери?»... Видя, как Ал неизменно уступает, он выдыхал – до следующего раза… Похоже тур превратился в пытку для всех, кроме Дэвида. А Дэвид чувствовал себя просто королём. Первые две песни вмазанный фронтмен был спокоен как удав. Зато потом… Потом ему уже было наплевать на всё и на всех… Доползая до занавеса, он бессильно падал на руки секьюрити, позволяя унести себя прочь от обожающей его толпы и от мрачных коллег по группе, провожавших его взглядами, в которых слишком явственно читалось чувство жалости с лёгкой примесью брезгливости.
Однажды, когда Мартин закатился в непонятном припадке, немногословный с утра Дэвид задумчиво изрёк: «Марти, ты спёкся. Чёрт, а я думал, что первым буду я». Однако всё обошлось. Инцидент забылся, Мартин стал осторожничать. Тем более что он начал ощущать на себе недобрый цепкий взгляд Дэйвовых глаз. Этих двух полузрячих прицелов, будто повторявших: «Марти, ты спёкся». Может, именно тогда Мартин заметил, что золотистая искорка сумасшествия, так свойственного его старинному приятелю Дэйву Гэхану, уже превратилась в огонёк безумия, который вот-вот норовил пожрать всё то, к чему они упорно шли все эти годы репетиций, гастролей, выступлений, записей…
Может, именно тогда Мартину стало впервые по-настоящему страшно: за группу, за себя и за Дэйва…
…От всех этих мыслей высота балкона начинала казаться томной. Мартин поспешно отшатнулся от края…