Часть I - Вражда.
Я вырос, но ему просто не понравилось то, кем я стал...

Приём, который я получил после финального свистка в матче с мадридским Реалом был лучше, чем любой до этого на Олд Траффорд. Я подошёл ко всем четырём углам поля и поаплодировал трибунам.


К времени возвращения в раздевалку, у меня уже появилась тревога.

Когда я вернулся домой на Элдерли Бридж, всё было тихо. Я решил не будить ребят и не говорить им о папином "лучшем" вечере.

Я приготовил себе макарон, взял небольшой стакан с водой со льдом. Включил телевизор: Манчестер Юнайтед против Реал Мадрид. Игру показывали полностью. Я быстро съел макароны и устроился поудобнее. Мой штрафной удар и гол, свалка у ворот и мой второй гол. Ещё один штрафной, который я не реализовал.

А потом камера показала тренера и его реакцию, я похолодел. Его лицо сказало всё, что мне было нужно знать. Его гнев, его разочарование: это была вина Бекхэма.

Возможно, чтобы понять вам нужно прожить эти шесть месяцев также, как прожил их я: всё кончено. Он хотел, чтобы я ушёл.

Проблема.

Я вырос как личность и кажется ему не понравилось то, кем я стал. Также всё выглядело так, что и как игрок я стал не интересен ему.

Его лицо через мгновения после того моего промаха дало мне почувствовать, что его дверь захлопнулась передо мной.

А я ведь летал весь вечер. Я действительно верил в то, что я всё, что я сделал в той игре, даст мне шанс на "возвращение". Без шансов.

Тот матч был сыгран 23 апреля этого года. Но реально плохое отношение Фергюссона началось с момента начала романа Дэвида и Виктории, и переросло во враждебность после матча с Лестером в прошло году.

Я сломал ребро. У меня не было выбора, кроме отдыха. В это время вся сборная Англии была приглашена в Букингемский дворец, я не мог пропустить это событие. Я был невероятно горд, когда меня представили Её Высочеству Королеве, как капитана сборной. Она спросила о моей травме и осведомилась и о мерах, которые мы предприняли после появлении сообщений о возможном похищении. Возможно, она просто поинтересовалась тем, о чём она действительно знает не понаслышке - о личной охране.

После этого Дэвид, Виктория и их сыновья, Бруклин и Ромео, улетели на Барбадос.

Я вернулся посвежевшим. Но сразу же начал чувствовать охлаждение в наших отношениях с Фергюссоном. Где-то через месяц, я решил поставить все точки над i и поговорить с ним. Я спросил его: есть ли проблема? Есть ли у него проблема со мной? Она была. И большая. И заключалась в том, что вместо того, чтобы ехать отдыхать, я посетил Букингемский дворец вместе со всеми.

Он посчитал, что я был бы готов к игре раньше, если бы не ждал эти пару дней встречи с королевой и отправился бы на отдых. Я пытался оправдаться. Как я понял от докторов, нельзя было ничего поделать, чтобы ускорить выздоровление: сломанное ребро - это четыре недели отдыха. Насчёт поездки во дворец, я попытался объяснить, что я капитан сборной Англии, и не важно, что был горд встречи с королевой, но я стал бы чужаком в команде, если бы не пришёл. Весь состав сборной образца чемпионата мира был там. Я чувствовал, что быть там - это мой долг.

Но то, что тренер сказал на это, я никогда не забуду: 'Когда я увидел тебя там, я задался вопросом о твоей лояльности к клубу'. Я был в шоке. Не мог поверить, что слышу такое. Я сказал: 'Я люблю Юнайтед и хочу быть в клубе. Но если этого не хотите Вы, то скажите об этом.'

Он не ответил. Я ушёл. На тренировке, мне казалось, что я один подвергаюсь критике тренера. Я начал чувствовать, что меня готовятся убрать из команды. Мы все получаем свою порцию критики, но это было личным и иногда даже унизительным.

Тем не менее Дэвид всё ещё надеялся, что сможет восстановить добрые отношения с Ферги... до тех пор пока Манчестеру не выпало играть с мадридским Реалом в четвертьфинале Лиги Чемпионов. Первый матч, проходивший 8-го апреля в Мадриде, принёс победу испанцам, показавшим великолепную игру. Во время матча Дэвид потянул мышцу и пропустил следующий матч чемпионата с Ньюкаслом. Команда отыграла отлично и Бекхэм остался на скамейке и на следующую игру против Арсенала и вернулся на поле только к игре с Блэкберном. Приближался ответный матч с мадридцами.

Все думали, что я выйду в стартовом составе. Кроме меня. Утром перед игрой, тренер сказал: 'Дэвид, ты не выйдешь сегодня в основе. Будешь сидеть в запасе'. Я вздрогнул. Казалось, как будто он ждал весь сезон, чтобы сказать мне это. Реал Мадрид - очень важная игра, сынок. Слишком важная для того, чтобы ты в ней участвовал.
Разочарование

Я чувствовал злость и разочарование. Посмотрел на тренера, попытался заглянуть в его глаза: там было пусто для меня. Я покачал головой, развернулся и пошёл в раздевалку. 'Дэвид. Вернись сюда.' Босс не кричал, но это было как будто бы он приказывал мне, а не говорил. 'Я хочу закончить то, что говорил.' Как будто, ещё было нужно что-то говорить. Я продолжил идти. Возвращаясь мысленно к тому эпизоду, я бы сказал, что если бы тренер тогда всё ещё беспокоился об мне, как о человеке или игроке, он не дал бы мне уйти вот так.

Когда я увидел список 11 игроков стартового состава, я не поверил своим глазам, когда увидел в списке Себа Верона. У был уверен, что тренер не дал мне выйти на поле по личным, а не футбольным причинам. Ведь Верон до этого был травмирован 7 недель.

В первые в жизни я задумался, интересно может быть играть в футбол где-то в другом клубе лучше, чем играть здесь.

Часть II - Оскорбления.

У Бруклина были серьёзные проблемы с желудком и мне пришлось пропустить один день тренировок, один день за девять лет профессиональной карьеры и я был уверен, что, если я всё объясню, клуб поймёт меня.

Я позвонил в Юнайтед и оставил сообщение: 'Бруклину очень плохо. Можно ли мне не приходить сегодня? Я думаю, что должен остаться с ним.'... Никто не перезвонил.

Я пришёл на тренировку на следующий день, в пятницу утром. Тренер выглядел раздражённым и сразу крикнул мне: 'Бекхэм. Сюда. Надо поговорить.' Дальше я оказываюсь посередине всего ряда игроков основного состава команды. Я хотел там и остаться, но босс думал иначе: 'Иди и тренируйся с резервистами.'

Сказать это перед всеми остальными, это был большой удар, удар для каждого, кто себя хоть немного уважает. Я отказался... Потом развернулся, прошёл вдоль всех тренировочных полей, вернулся в раздевалку, оделся и отправился к машине. Что-то заставило меня остановиться. Ведь в субботу важная игра. Будь профессионалом. Я переоделся и пошёл заниматься самостоятельно в гимнастическом зале. Где-то через полчаса ко мне подошёл возвращавшийся в раздевалку Рой Кин.

Я спросил капитана, что мне сделать. Он предложил поговорить с тренером. Я отправился в кабинет тренера и сказал: 'Понимаете, быть со своей семьёй - мой главный приоритет. Мой сын был нездоров и поэтому я пропустил тренировку.' Фергюссон же думал по другому: 'Для меня все твои обязанности здесь, в клубе, а никак не дома с твоим сыном.'

Но дальше он перешёл все границы. Это стало следствием того, что в тот день появились фотографии Виктории на благотворительном вечере, прошедшим в тот день, когда я сидел с сыном. Утром Бруклину было плохо, но потом стало чуть лучше, и Виктория пока он спал решила отлучиться на пару часов на давно подготовленную встречу.

Но ничего такого не знал и видел всё по другому: 'Ты был нянькой, пока твоя жена где-то шлялась.' Это слово: 'шлялась'. У него был издевательский тон и это заставило меня резко ему ответить: 'Не говорите так о моей жене. Как бы Вы себя почувствовали, если бы я был бы также бестактен по отношению к вашей жене?'

Я ожидал, что он будет зол на меня, но не думал, что сам потеряю терпение. Он сообщил мне, чтобы я даже не собирался в Лидс на игру. После этого я ушёл. Когда же на следующий день он огласил состав, меня не было даже в запасе. Потом была куча фотографий, как я сижу на трибуне.

Дэвид точно помнит дату начала всех этих событий: пятница, 18 февраля 2000 года. После этого он уехал в сборную. В день возвращения он отправился за покупками в манчестеровский Trafford Centre и тут зазвонил его телефон.

Это был босс. Он был очень агрессивен...
- 'Где ты, чёрт возьми?'
- 'А?'
- 'Где ты, чёрт возьми?'
- 'Я в своей машине.'
- 'Не ври мне. Ты ведь в Барселоне, не так ли?'
Я чуть не рассмеялся - 'Я в своей машине. Только отъехал от Траффорд Центра.'
Тренер весьма сильно в этом сомневался - 'Мой знакомый видел тебя в аэропорту Барселоны.'
Что я мог ему сказать? Описал ему парковку около центра, рассказал какие магазины посетил. Последовало молчание.
- 'Хорошо. Пока.'
Позже я узнал, что за пять минут до звонка, босс позвонил Гари (Г Невилл, один из лучших друзей Дэвида в МЮ), чтобы узнать, где я.
Гари не знал, но наслушавшись тренера, после того как положил трубку, сказал сам себе: 'Пожалуйста, не будь в Испании сейчас.'
Тренер уверился, что та жизнь, которую я веду помимо футбола сильно конфликтует с тем, что действительно важно: победами Юнайтед. И я ничего не мог сказать, чтобы убедить его в том, что он не прав.
После того как Дэвид отлично сыграл за сборную в важнейшем матче с греками на Олд Траффорд, тренер заготовил для него специальное приветствие. Дэвид пишет:
Первыми словами босса были: 'Я надеюсь, что ты и в клубе собираешься также самоотверженно работать.' Я уже хорошо знал тренера, чтобы сильно удивиться этому, но тем не менее это было неприятно. Я, как и все игроки сборной вернулся в клуб в приподнятом настроении. И потому уже не мог дождаться следующей игры за клуб.
Мне нравятся моменты славы, но не думаю, что я из тех, кому они могут вскружить голову. Я не прихожу на тренировку, ожидая, что кто-нибудь похлопает меня по спине, сказав как хорошо я играл. Я просто сразу же переключился на работу в клубе.
Видимо, боссу так не казалось. По крайней мере, ему казалось, что я не делаю того, что должен. Он думал, что мне надо спуститься с небес на землю.
Перед прошлым Рождеством произошёл ещё один эпизод. У игроков Юнайтед была традиция дарить подарки детям, лежащим в городской больнице. А Дэвид и Виктория предыдущие два года посещали другой госпиталь, для того, чтобы охватить вниманием как можно больше больных детей. Дэвид пишет:.
Я сделал ошибку, спросив тренера о том, можно ли сделать тоже и в этом году. Боссу это казалось игнорированием остальной части команды, желанием выделиться - ничто из этого не было правдой - и сказал мне ехать со всеми.
Потом пришёл день финального матча на кубок Лиги (Уортингтона) с Челси. В этот же день у Бруклина должна была состояться его первая в жизни игра за школьную команду. Мы должны были встретиться в час дня. Я спросил тренера, могу ли я приехать на несколько минут позже: матч Бруклина начинался в полдень и длился где-то час.
Возможно мне просто не следовало спрашивать. Если бы у меня был другой характер, я бы по любому опоздал минут на 15 и обвинил бы во всём трафик и пробки. Но я не единственный отец на свете, который пришёл бы первую игру сына и надеялся, что босс поймёт это. В худшем случае, я думал, что он скажет 'нет', что у нас большая игра и не разрешит мне опоздать. Но он был в бешенстве: 'Чёрт, Дэвид, кто ты после этого? Что ещё ты хочешь?' И до того как я успел что-либо ответить он развернулся и ушёл. К сожалению, мне пришлось пропустить матч Бруклина. Что я до сих пор не могу понять, просил ли я очень многого от тренера? Это были мои худшие три месяца на Олд Траффорд.

Часть III - Продажа.

Я не был продан, меня просто выкинули...

Это было как гром среди ясного неба. Я и Виктория были в Америке, на базе отдыха в пустыне, просто отдыхали от всего этого.

Однажды утром меня разбудил телефон. На мой мобильный пришло сообщение от Дэйва Гарднера (один из лучших друзей Дэвида). 'Ты слушаешь, что говорится в новостях? Всё ли в порядке в связи с этим?' Всё то время, пока мы были за пределами Англии, я знал, что ходило множество слухов якобы о моих попытках сделать себе имя в Америке. Я предположил, что и он тоже пишет об этом. Я ответил ему сообщением: 'Да, всё нормально. Не беспокойся об этом.'

Но несколько минут спустя мне позвонил мой агент Тони Стивенс и прояснил обстановку. Эта история, как ни странно, стала сюрпризом и для него тоже. Мы, конечно, знали, как и все, что Барселона была одним из клубов, которые заинтересованы в моём переходе и что один из кандидатов в президенты клубы пообещал в случае своей победы привести меня в команду.

Однако, неожиданностью стало то, что Манчестер выпустил пресс-релиз, подтверждающий, что 'официальные лица клуба встречались с Хуаном Лапортой, главным кандидатом на пост президента испанского клуба. Результатом этих переговоров стало то, что было сделано предложение о переходе Бекхэма... Манчестер Юнайтед подтвердил, что если все условия будут удовлетворять клуб, то переход состоится.'

В моей стране случилось землетрясение? Я не мог поверить тому, что слышу. Ни слова от тренера, ни от кого в клубе, и это после 10 лет в Юнайтед. Просто обычное объявление: мы его продаём. Было похоже, что они дождаться не могут того момента, когда избавятся от меня. Я сел на пол там же, где стоял. И был весьма зол. Теперь то я знаю, что Манчестер Юнайтед сожалеет о том, что всё это произошло именно так. Они постоянно были под давлением: город хотел знать, что происходит в клубе.

Тогда это было не важно, поскольку напрямую касалось меня. Я хотел услышать правду. Я был не просто выставлен на продажу. Меня выкидывали из клуба. Что-то сдвинулось внутри меня. Наши отношения с тренером на протяжении всего сезона носили враждебный характер. Впервые это перенеслось и на клуб. И это разбивало мне сердце. Теперь надо было думать о том, как продолжать свою карьеру вне Юнайтед, после длительного периода моей жизни, когда всё, что я хотел, было играть за этот клуб.

Мы знали, что кроме Барселоны в моём переходе были заинтересованы два итальянских клуба, но с того момента, когда я узнал, что предложение хочет сделать и Реал Мадрид, я понял, мой выбор уже сделан.

Естественно, это было не только футбольное решение. Это было огромным изменением нашей жизни - для меня, Виктории и ребят - что поначалу, проблемой было даже начать думать об этом.

В воскресенье, 15 июня, мы отправились в свой коттедж в Собриджворт. Был прекрасный солнечный день, как раз для семейного барбекью. Но я не мог расслабиться, пока не сделал бы один звонок.

Я знал, что тренер был в отпуске, потому позвонил Питеру Кениону, управляющему клуба. Я хотел узнать, где я буду. Кенион ответил: 'Хорошо, Дэвид, буду честен с тобой, кажется отношения между тобой и тренером никогда уже не будут прежними.' Я спросил его, что бы он сделал на моём месте. Он ответил, что смотря назад, он считает, что я провёл здесь несколько великолепных лет, но если я хочу получить здесь что-то ещё, то это станет огромным испытанием для меня.

Я услышал, что ожидал услышать, даже если это было не то, что я хотел бы услышать. Дальше я продолжил помогать жене с приготовлением барбекью, а потом, где-то через час, я позвонил Флорентино Перезу.

Хотя Тони Стивенс уже встречался с сеньором Перезом, я лично говорил с ним впервые... перед тем, как сделать какое-либо решение, я чувствовал, что мне надо переговорить с президентом клуба. Он хотел знать как близок я к принятию решения. Я сказал: 'В настоящий момент, я пока ещё игрок Юнайтед и пока мы не придём к конкретным позициям, неверно было бы для меня говорить о переходе в Реал. Реал сделал своё предложение и Юнайтед согласился провести переговоры.'

Он ответил: 'Я понимаю. Всё, что я хочу сказать тебе сейчас, Дэвид, что если ты перейдешь в Мадрид, то ты никогда не пожалеешь об этом. Ты нам нужен не для рекламы или продажи футболок. Я считаю тебя одним из лучших футболистов мира и мы верим, что ты мог бы сделать нашу команду ещё лучше.

Ещё до того, как положить трубку, я знал, что должен сделать Дэвид Бекхэм, как футболист. Однако, ещё оставалось ответственейшее семейное решение и сразу после барбекью, мы несколько часов обсуждали эту тему.

Мы закончили разговоры только ближе к ночи. И к этому времени вещи, с утра казавшиеся нам страшными: покинуть Англию, поселиться в новой стране, выучить новый язык - начали казаться гораздо более возможными. Лично я был настолько восхищён идей Мадрида, как футбольного клуба, что мне было гораздо легче восхищаться и Мадридом, как городом и образом жизни в Испании. Виктория, правда, была настроена не столько оптимистично, но были честны друг с другом в решении, что это предложение необходимо принять.

В конце концов именно Виктория прояснила окончательно ситуацию. Она сказала мне: 'Юнайтед не хочет, чтобы ты был в клубе. А Реал наоборот. И ты сейчас хочешь играть за них. А я и мальчики хотим быть с тобой. Вперёд.'

В два часа "ночи" (Дэвид пишет 'утра') я позвонил Тони, чтобы сказать: 'Реал Мадрид'. Это было просто и понятно.

Часть IV - Роман.

Она пришла на Олд Траффорд. В тот день Виктория выглядела великолепно в своих коротких полувоенных брюках и маленьком топике цвета хаки, и была довольно коротко пострижена. Незабываемое впечатление.

Я помню, как надеялся, что она не ошибается насчёт меня и разрыва своих прежних отношений. Я подошёл, почти у самой её шеи было небольшое пятнышко, как родинка, и я не мог отвести глаз от него. Решение, что сказать никак не приходило ко мне. Но вот оно. Ты единственная. Только это было в моей голове. Но я понимал, что нельзя говорить такое человеку, которому до этого сказал максимум три слова, особенно если рядом родители и друзья.

В итоге роман закончился самой знаменитой свадьбой между великим спортсменом и популярнейшей певицей всего через несколько недель после своего начала, как пишет Дэвид: моя жена выбрала меня ещё на футбольных стикерах, а я полюбил, посмотрев её клип по телевизору.

Был ноябрь 1996 года. Я сижу в отеле в своём номере в столице Грузии Тбилиси перед матчем отборочного турнира ЧМ 1998. Гари Невилл уже лежит в своей постели.

Телевизор настроен на музыкальный канал. Я впервые вижу новое видео Spice Girls - 'Say You'll Be There'. Они танцуют в пустыне, Пош одета в чёрный облегающий костюм и выглядит как самая потрясающая женщина, которую я когда либо видел. Я сказал: 'Гари, я должен встретиться с ней.'

Примерно через месяц Дэвид встречает Викторию в VIP зоне стадиона после гостевого матча Юнайтед с Челси, но там было так много народу, что им удалось лишь обменяться приветствиями.

Потом я увидел журнал 90 minutes, в котором была фотография Виктории. Она была в форме Юнайтед со словами, что ей нравится, как выглядит Дэвид Бекхэм. Но только после их следующей встречи, уже на Олд Траффорд, ему удалось узнать её номер телефона.

Я всё ещё храню тот кусочек визитки с её телефоном. Это было как сокровище и я бы никогда не потерял бы его. Тем не менее, когда я пришёл домой, я взял не меньше дюжины листочков бумаги, переписал туда номер и разложил их в разных комнатах.

Следующим утром они уже разговаривали по телефону и даже назначили встречу, хотя Дэвид был в Манчестере, а Виктория далеко на юге. Через пять часов Дэвид и его BMW уже были в южном графстве Эссекс и заехали на мойку.

Машина должна была быть в лучшем виде. Я отмыл и отчистил её так, что когда приехал к маме, то выглядел на порядок хуже машины. На мне были: белая футболка, небольшая кофта и джинсы от Версаче.

Потом я снова позвонил Виктории и мы договорились встретиться в Вудфорде на автобусной остановке недалеко от Замка. Правда была одна проблема: нам некуда было идти.

Одной из причин этого, помимо их славы и известности, было то, что у Виктории в то время был молодой человек по имени Стюарт. Во время встречи Дэвида и Виктории он был на горнолыжном курорте во Франции.

Виктория была честна со мной в этом вопросе с самого начала. Правда у нас был неприятный момент, когда на мобильный Виктории позвонил Стюарт. Я в тот момент был свободен, но рассказал Виктории о всех своих романах: о Диане, с которой я был три моих первых года в Манчестере; и о Хелен, с которой встречался не так давно.

Внезапно я вспомнил о небольшом китайском ресторане в Чингфорде, в котором частенько обедали родители, потому что там всегда было относительно немноголюдно.

Великолепно. Он был пуст. Мы сели за столик и я сделал заказ: 'Пожалуйста, колы и диетической колы'. Женщина, которая заведовала рестораном не имела ни малейшего понятия, кто находится у неё в гостях. 'Вы не можете здесь заказывать напитки, если ничего не едите... Знаете, это эксклюзивный ресторан.' Нас выставили из заведения. Я предложил заплатить за полный ужин, если нам просто позволят посидеть и попить колу, но было слишком поздно. И вот, внезапно, в 11 часов вечера, мы оказались на улице и не знали, что делать.

Но пришло время Виктории спасать нас: 'Мы можем вернуться и пойти моей подруге.' Вот удача. Что я должен был чувствовать? Я был с одной из Spice Girls и мы ехали с ней домой к её подруге. Мог бы ли парень нервничать на первом свидании больше, чем я?

Когда мы приехали, Мелани уже была в пижаме, и чтобы открыть нам, ей пришлось вылезать из кровати. Пока они переговаривались на кухне, мне пришлось мучаться одному в гостиной.

Как бы там ни было, ранним утром, мы попрощались там же, где встретились, около Замка. Думаете, любовь с первого взгляда. Нет, это случилось гораздо быстрее.

В том сезоне Юнайтед выиграл Премьер Лигу. Но я думаю, кто действительно выигарл, так это мой сотовый оператор. Так как не успели мы встретиться, как ей пришлось улететь вместе с остальными "перчинками" в гастрольный тур в Америку. Но к тому времени, как она вернулась, казалось, что мы уже отлично знаем друг друга.

Флористы отлично подзаработали на мне в то время. Я присылал букеты цветов в каждый новый отель, в котором останавливалась Виктория. Кроме того боьлшую часть месяца присылал каждый день по розе.

Наше второе свидание было не менее важным, чем первое. Мы встретились на улице и я сел в её пурпурный MG Rover. Мы никуда не поехали и просто разговаривали. Потом впервые поцеловались.

У меня была небольшая рана на пальце, я получил её на тренировке. Увидев её, Виктория потянулась через меня к бардачку и достала Алое Вера. 'Это поможет тебе' - сказала она и приложила листик к ране. Вечером того дня, я чувствовал, что по крайней мере все мои мечты на год свершились.

В следующий раз, когда мы с Виктории встретились, мы решили, что на этот раз вести машину буду я. Я где-то читал, что ей нравятся Aston Martin, поэтому я одолжил новенький DB7 в салоне, сказав продавцу, что собираюсь купить такую машину. Мы поехали на юг на морское побережье. Опять таки потому что родители часто брали меня туда.

Мне пришлось самому без карты пробираться по запутанным улочкам Лондона, но в конце концов мы оказались на безлюдном шоссе. После того как проехали Кэмбридж, мы решили остановиться и перекусить пиццы. Ни я, ни Виктория не обращали внимания на то, что люди в пиццерии и на улице, не веря свои глазам, переглядываются и подолгу смотрят на нас.
тур п
Я делал всё, что мог, чтобы побыть с ней каждую свободную минуту. Однажды даже, когда их мировой одходил к концу я полетел к ней в Даллас, где мы пообедали в течение часа, а потом вместе полетели домой. И потом, я делал та к несколько раз, прилетал туда, где была она и мы возвращались домой.

Часть V – Свадьба.

Мы хотели, чтобы наша свадьба запомнилась, как нам самим, так и нашим родным.

Для этого мы наняли организатора свадеб, его звали Перегрин Армстронг-Джонс. Не могу сказать, что встречал раньше людей с таким именем. Это был высоченный, но довольно приятный парень и он сделал свою работу просто отлично.

Виктория и Перегрин нашли замок в Ирландии для проведения свадьбы. Всё шло гладко пока не настало время переправить свадебное платье в ирландский замок. Естественно, мне нельзя было видеть платье Виктории до последнего дня.

Мы все - Бруклин, я, Виктория, её мама и папа, сестра Луиза, её ребёнок Либерти и брат Кристиан - должны были вылететь через море на маленьком частном самолёте, но капитан перед вылетом заявил, что огромная коробка с "большим секретом" не влезает в люк.

Это означало, что платье надо было вынуть из коробки и пронести на самолёт через пассажирский отсек. Таким образом, меня отослали подальше и я был вынужден стоять на взлётной полосе с закрытыми глазами в течение 20 минут. Потом мне пришлось сидеть спиной к платью и не шевелиться, а потом при высадке всё повторилось снова.

Ночь перед сочетанием, Дэвид и Виктория провели в замке в разных комнатах. В два часа ночи Дэвид, так и не составивший своей речи, позвонил Перегрину.

Перегрин подвинул мне кресло: 'Начинай говорить. Я буду аудиторией.' Как только я начал, он стал кашлять и вставлять комментарии, вроде: 'Это не очень весело.' Он постоянно пытался сбить меня с мысли. К моменту, когда Перегрин закончил мешать мне, я уже засыпал на месте.

На следующее утро Дэвид зашёл к своему шаферу и партнёру по Юнайтед Гари Невиллу и подойдя к двери его комнаты, услышал какой-то разговор. Вспоминая тот день, 4-е июля 1999 года, Дэвид продолжает:

Гари стоял перед зеркалом, держа в руке флакон с дезодорантом как микрофон и практиковал свою речь, подготовленную к свадьбе.

Церемония должна была пройти на открытом воздухе, на землях близ замка. На свадьбу прибыл епископ Коркский, весь в пурпурном облачении. В Ирландии всего 12 епископов и остальные 11 прозвали нашего епископа "пурпурная приправа" (purple spice).

Началась церемония как обычно, пока мы не дошли до слов 'согласен(а)'. Тут наши голоса стали жутко дрожать и Виктория и я даже прослезились.

Для приёма гостей и различных яств, нам приготовили чуть ли не королевские троны и высокий стул для Бруклина, всё таки мы были в графском замке.

Дальше нужно было что-то решать с медовым месяцем, было 4-е июля, так что начало тренировок было не за горами. Большинство ребят были в это время в Австралии.

Я спросил у руководства, могу ли провести немного больше времени с Викторией и на неделю уехать за границу. Хотя вообще то спрашивал не я, а мой агент Тони Стивенс. Он встречался с президентом МЮ, Мартином Эдвардсом. Последний не видел никаких проблем в этом, но когда о моей просьбе услышал тренер, ему показалось, как будто я попытался решить этот вопрос за его спиной.

Он обрушился на меня по телефону, и мне пришлось значительно сократить свой отпуск и быстро возвращаться в Манчестер и тренироваться с резервистами.