I

Темно. В комнате определенно было темно. Не так темно, как бывает, когда света нет вовсе или его слишком мало, но темно, как будто света дали ровно столько, чтобы видеть обстановку и понимать, что в комнате Действительно темно. Посреди комнаты стоит стол, на столе навалены горы отличного пергамента, лучших перьев и пузырьков с чернилами. Горой лежат самые точные приборы. Но человеку, который сидит за столом, до всего этого уже нет никакого дела. Когда-то он мог писать неделями, он был ловчее часовщика и искуснее картографа, но теперь... Теперь его руки больше похожи на клешни. В них не удержишь и пера не то что тонких инструментов. Даже в темноте видно, что с них практически слезла вся кожа, ногтей не осталось уже давно. Из сотен ранок на чистый лист сочится кровь, оставляя неприятные кляксы. А когда-то его чертежам завидовали лучшие из лучших... За дверью раздались приглушенные шаги. Бряцая мечом, на пороге возник Почетный Легионер VII Роты Личной Охраны Тирана.

- Вставай, пойдем.
- Уже?
- Ты знаешь, что Тиран не любит, чтобы его хлеб ели даром! ты уже три месяца не подаешь ни одного достоверного гороскопа! Совсем обленился на дармовых харчах! Тебе создали лучшие условия, а ты... - Легионер перевел глаза на руки Астролога - еще и самострелом занимаешься. Чтож вы все гады то такие, стоит вас признать, приблизить и все. Никакой благодарности. Поселили бы к нам в казарму, я бы на вас посмотрел, лентяи.

Астролог медленно поднялся и без споров дал себя вывести из апартаментов. На прощание он оглянулся на свою комнату без единого окна или внешней отдушину, но с самой совершенной системой внутренней вентиляции, из которой веяло специально ароматизированным воздухом. Посмотрел на кирпич, который пытался выскрести из стены. "Эх, еще бы пара месяцев... И руки бы совсем отвалились, одернул он себя" Из соседней комнаты не было слышо ни звука. Врача казнили еще на прошлой неделе. Жаль. Он был близок к тому, чтобы начать готовить лекарства из плесени, которую даже успел вырастить на роскошных яствах, которые им приносили. В последний путь Астролога проводили лишь непонятные глухие удары из какой-то комнаты. Это лучший Музыкант пытался извлечь мелодию, стуча кулаком по стене.

II

На старт!
Техник действительно нервничал. Только бы все прошло как надо. Не жалко умирать самому, жалко, если умрет Идея. Нет. Все пройдет как надо. Конечно, это был рискованный шаг - отправлять сразу людей. Надо было бы сначала попробовать запустить пустой Корабль, потом проверить все на животных, и вот только тогда... Но какие, к черту, тогда они первопроходцы! Кого заинтересуют такие "герои"!? В их подпольной ячейке были лучшие конструкторы, самые именитые изобретатели, величайшие программисты и тестировщики. Они проверили все и вся. Нет, все пройдет как надо.
Техник снова, в десятый раз только за сегодняшний день, пошел проверять все системы, чтобы, работая, отвлечься от ненужных мыслей.

Капитан задумчиво смотрел с трапа на раскинувшееся перед ним поле. Зачем он только согласился на эту авантюру? От него ничего не зависит. Он пешка сейчас. Но вот если все пройдет как надо... Он дойдет до конца доски и станет ферзем. Именно он должен возглавить Революцию, именно из-под его пера вышли все пламенные манифесты и воззвания. (По крайней мере официально). Только бы пережить этот несчастный полет.

На старт! Готовность №1! Обратный отсчет!
10
Закрыты люки.
9
Капитан и Техник расположились в специальных креслах.
8
Капитан машет рукой миллионам подпольщиков, после чего его окутывают ремни.
7, 6, 5, 4, 3, 2, 1!
Капитан кричит сто раз отрепетированное "Поехали!!!", и Корабль в огненном облаке отрывается от земли и несется туда, вверх! К Солнцу! Выше, выше, еще выше! Его уже почти не видно! В этот момент все и происходит. Антрацитовая полусфера, которой, как известно, накрыт Диск и которую так упорно отрицали подпольщики, оказывается крепче огненного напора Корабля...

Взрыв расплывается бесформенной кляксой по огромному экрану в Зале Собраний. Служка поспешно выключает его, чтобы не травмировать особо впечатлительных старцев. Дьяк в рубке начинает орать в микрофон: "Его преосвятейшинство, Верховный Инквизитор Империи, а также..."

- Довольно - обрывает его Инквизитор, уже поднявшийся на трибуну, -
- Братья! - тихо начинает он - Прошло то время, когда еретиков надо было жечь на кострах. Теперь они отлично справляются и без нашей помощи.

III

Иван Петрович привез из Японии утюг. Что в этом странного? Утюг конечно! Необыкновенность утюга признавали все. В глубе души Иван Петрович подозревал, что чудо техники умнее не только его самого, но и его жены, которой в подарок и был куплен. (про жену - это ну совсем в глубине. Жену Иван Петрович боялся)

Зайдя домой, Иван Петрович привычного никого не нашел. Он прошел в гостиную, бросил командировочный чемодан, переоделся и пошел на кухню. Там он и обнаружил
а) Полное отсутствие еды
б) На редкость загаженную плиту и холодильник
в) Записку
В записке значилось "Пошел на ... М...к вонючий. Наконец нашелся человек достойный меня. К нему и ухожу. Попробуешь меня искать - убью". Внимательно, два раза перечитав записку, Иван Петрович, со смешанными чувствами, ушел гладить на завтра брюки. "Зато я утюг проверю!" - ободрил он себя. Японцы не подвели. Чудо выгладило брюки само, быстро и аккуратно, как никто. Гордый и счастливый Иван Петрович убыл пить чай с коньяком.
Остановился он только тогда, когда понял, что коньяк кончился. Весь. Во всей квартире. Сразу после этого Иван Петрович понял, что уже час разговаривает с утюгом и греет с его помощью чай. Утюг, похоже, был не против: чай грел и беседу поддерживал. Правда по-японски, но кого это еще волновало? Иван Петрович взял утюг и двинул в гостиную. Там он вытащил парадный стол, посадил на один край утюг, за другой сел сам и продолжил великосветскую беседу на тему: "Все Бабы - Дуры" Последней его мыслью было "А нигде в инструкции не было написано, что утюг умеет ползать!"

В протоколе значилось: "Причина смерти - самоубийство"

IIII

В таверне сегодня ночью было особенно тесно, пьяно и шумно. На менестреля, поющего стрнные песни мало кто обращал внимание. Ну воет себе и воет. Не противно и то хлеб. Менестрель же пел. Пел о сильных мира сего, и в его песнях была Правда, пел о войне и смерти, и в песне было Знание, пел о Свободе, о Надежде. В его песнях не было радости, а кому интересна грусть в пьяной таверне? Но и вокруг него собралась группа слушателей. Они внимали каждому его слову, пытались выучить слова песен с голоса и ненавидили пьющих за их спинами. огда менестрель ушел? Никто этого не заметил. Почти никто. Сын местного барона, воспитанный следопытом и охотником, смог увязаться за ним в ночь.

Они шли долго, молча, не глядя друг на друга. Потом разбили лагерь. Менестрель взял в руки лютню и запел. И те песни, что он пел, против тех, что он пел в таверне, сейчас были, как алмаз против щебня. Новый, неизведанный мир Свободы и Счастья открылся перед молодым бароном. А потом он уснул.

Менестрель улыбнулся. Они так много говорят об яде его песен, что никогда не думают об яде в его вине. Конечно, парень проснется, но не скоро, с жуткой головной болью и, начисто забыв весь сегодняшний день. Гибкие пальцы привычно обыскали барона. Тугой кошелек, неплохой кинжал, нательный золотой крестик, усыпанный каменьями... Еще немного и можно завязывать.. Корову себе заведу... И кур! Мечтал Черный Менестрель, неслышно уходя во мрак.