История продолжается, раз не удаётся выспаться.

Уважаемому Тартарену спасибо за иллюстрацию. А с прежними приключениями белой Совы можно познакомиться здесь.

 

 

Сова оказалась на земле с чуть начавшейся пробиваться зелёной травкой, Яков, устоявший на ногах и не потерявший шляпу, уже оглядывался кругом, пытаясь понять, куда их зашвырнуло.

 

 

- Север, - возгласила сова, - практически родные места. Вон видишь зелёные кустики? Брусничник. И мох седой, ягель называется. Он, по правде, не мох, а лишайник, конечно. Если дождей не было – под ногами раскрошится. Если влаги хватает в воздухе – будет мягким и нежным, как губка из южного моря. А вон, - сова вытянула крыло, - загадка сей земли, лабиринт из камушков. Мы-то теперь знаем, что это за загадка – портал это. Такой же, как в моём лесу.

 

- И куда теперь? - поинтересовался Яков - Хорошо, что я куртку надел. 

 

Он аккуратно задвинул меч обратно в ножны, монету спрятал во внутренний карман и карман застегнул на молнию. Поправил рюкзак на спине и шляпу. Сове было проще, вещей у неё при себе не было.

 

- В город пошли, - предложила она, - тут недалеко. Там и узнаем, что к чему.

 

Через час Яков уже шагал по тротуару маленького городка. Тротуар после зимы, понятное дело, был весь в рытвинах, также, как и мостовые. Словно здесь, на Севере, до сих пор водились загадочные копытные слоны, достававшие до земли при любой толщине снега. Сова же, выведя на дорогу и указав направление, бесшумно улетела куда-то, пообещав встречу в городе.

 

Улица заканчивалась круглой площадью.  С площади доносились голоса, народ там присутствовал. Яков погладил рукоять меча, выглядывающую из-за плеча и постарался прикрыть её капюшоном куртки. Вроде удалось. 

 

На площади действительно толпился народ совсем не северной наружности. Полсотни людей разной степени смуглокожести, среди них пяток женщин. Женщины мельтешили в толпе, явно стараясь попадаться на глаза. Люди галдели, иначе это было не назвать, в руках у троих были листы бумаги с написанными от руки призывами о помощи и чьей-то фамилией. 

 

Яков огляделся вокруг, приметил в стороне группу мужиков обыденного вида и цвета кожи. Подошёл, поздоровался, вытащил из бокового кармана сигареты, попросил огонька. Зажигалки нашлись у всех.

 

- Это что у вас тут такое, - как бы невзначай поинтересовался Яков, - лица какие-то не наши.

- Это? – за всех ответил крупный дядька в рыбацких сапогах, - мигранты, мать их всех за ногу. Понаехали тут, - и он смачно сплюнул на землю.

- Чего хотят? - осведомился Яков.

- В Европу хотят, на халяву пожить, - в разговор включился другой мужичок, - а финны не пускают, границу закрыли. Вот и митингуют.

 

Яков подавился вопросом, кто такие финны, покивал головой, задумался. Похоже, портал выбросил их куда надо.

 

- И давно они у вас? Не наглеют?

- Попробовали бы, - мрачно проговорил третий, заросший бородой по самые ноздри, - быстро бы укоротили. Тут не Европа, расшаркиваться не будут. С осени стали появляться, сначала велосипеды все скупили, теперь старые машины скупают.

- Зачем? – удивился Яков.

- Так бедные такие, нищие беженцы, - с издёвкой ответил мужик, - А границу здесь пешком запрещено пересекать. Вот покупают старьё, границу переедут – и бросают. У финнов уже вся площадь перед таможней машинами забита.

- А теперь что?

- А не знаем. Шумят, жалуются, что кушать нечего, в гостинице живут – не платят уже несколько дней. А как в магазин зайдут – так еле мешки выволакивают со жратвой. Бабы пытались собой торговать, да наши боятся – кто их знает, какие у них болячки. Вон на бумажках написали «Меркель, помоги», так она и увидела их отсюда.

 

И снова Яков сдержался, чтобы не спросить, кто такая эта Меркель. Он повернулся к толпе на площади и внимательно всмотрелся. Увиденное ему вовсе не понравилось. Мужчины были не старше тридцати с очень характерно развитыми предплечьями. Агрессии не чувствовалось, вернее, не так. Агрессия была, но словно в замершем виде, и на эту местность она не распространялась. В гортанных голосах Якову чудились отсветы пламени и огромный готический собор, чёрный от лучей уходящего в бездну солнца.

 

Яков докурил, попрощался с мужиками и пошёл через площадь, прислушиваясь к своим ощущениям, всматриваясь в толпу не столько глазами, сколько внутренним чутьём. Толпа напоминала сбившуюся растерянную отару овец перед сломанным мостом. Какой-то инстинкт гнал их на закат, а туда не пускали, туда не было дороги. И овцы толпились, сбиваясь, не пытаясь пока переродиться ни во что другое, в растерянности и недоумении. Мысль о том, чтобы повернуть обратно, в их головах не присутствовала вовсе.

 

 

Расставшись с Яковом, сова полетела к сопкам. Ещё от лабиринта она заметила острым птичьим зрением некую нору под корнями старой берёзы. Что означала нора – сова догадывалась. Подлетела – убедилась в своей правоте и негромко заклекотала. 

Из норы донеслась какая-то возня, и на поверхность выбрался маленький уродливый человечек. Человечек был наг, нос имел лаптём, а глазёнки круглые и любопытные.

 

- О, привет, - воскликнул он, - давно я тебя не видел.

- Привет, чахкли, - ответила сова, наклонив голову и разглядывая его жёлтым глазом, - не изменился ты совсем, Антип.

- Чего мне меняться, мы же вечные, как сопки эти. Но и ты такая же, даже перья белее стали. Не думал, что увижу ещё. Каким ветром занесло?

- Что происходит у вас, Антип? Сны предупреждают о беде, портал сюда выбросил, к лабиринту. Люди какие-то нездешние в городе.

 

Антип почесал затылок. Вышло смешно – короткая ручка с трудом достала до лысой головы.

 

- Куйву кто-то разбудил. Куйва проснулся – хорошего не жди. Надо как-то обратно усыплять. 

- Ты думаешь, Куйва этих смуглых сюда зазвал?

- Ну, а кто ещё? Больше некому. 

- Зачем?

- Крови хочет. Он всегда крови хочет, когда не спит. А тут такая возможность. Там, - Антип взмахнул рукой в сторону юга, - великое переселение началось. Одни народы решили занять место других народов. Им плохо живётся, а этим хорошо, сытно. Лёгкая добыча.

- А Куйва причём?

- А Куйва часть потока людского сюда притянул. Будет здесь война – Куйва крови напьётся. Много крови будет – может, и из скалы выйдет. Но тогда нынешняя беда счастьем покажется.

- А если уснёт?

- Тогда смуглые уйдут. Они и не хотят здесь оставаться, да дальше им дорогу перекрыли. А деньги скоро кончатся, станут грабить. Драки начнутся. Ты их видела? Одни мужчины, не старые, в силе. К оружию привычные.

- А куда уйдут?

 

Антип снова почесал затылок:

- Неведомо куда. То уже не наша забота будет. Если Куйва уснёт – всё останется в равновесии.

 

Сова церемонно поклонилась маленькому человечку:

- Спасибо, Антип. Пора за дела приниматься.

 

Человечек потоптался с ноги на ногу и заявил:

- Спасибо мало. Монету оставишь. Всё равно же сюда, к лабиринту вам возвращаться.

- Монету? А как же мы по порталам прыгать будем?

- Так и будете. Монета более не потребна, меч сам разберётся.

 

Сова подумала. В самом деле, монету надо оставить, мало ли что. У Антипа она будет в сохранности, а раз просит – значит, нужна монета. Чакхли деньги любят, но не до умопомрачения.

 

- Договорились, - кивнула она круглой головой, надо только за спутником слетать.

- Договорились, - эхом отозвался Антип, - до встречи.

 

И шустро юркнул в свою нору. Оттуда снова послышалась какая-то возня, потом словно камушки осыпались и всё стихло. Сова попробовала заглянуть в нору одним глазом, вывернув набок шею, но в норе было темно даже для неё. Отошла, покрутила головой, определяя направление, и бесшумно полетела в сторону города.