Странник_Су все записи автора Автор - Маркус

Ханс Гренемарк был шведом. До знакомства со мной, Ханс уже успел побывать в пяти ООНовских миссиях. Поэтому мне было интересно наблюдать за поведением человека, который уже усвоил концепцию миссионерского поведения.
Между тем, Ханс был ходячим несчастьем. С ним постоянно приключались разные истории, в которых он каждый раз подвергался различным испытаниям, но неизменно выходил из них с непоколебимо хорошим настроением.
Ханс тоже был алкоголиком, как и многие западноевропейцы. Каждое утро он опаздывал на работу примерно на полчаса, а когда появлялся, мне приходилось открывать окно, чтобы мои глаза не слезились от его перегара.
Как я уже говорил, Ханс просто притягивал к себе несчастья. Если мы шли перекусить в ресторан, то под ним обязательно ломался стул и Ханс падал на пол, схватившись за скатерть и обрушивая всю посуду на свое распластавшееся тело.
Это было не тело, а карта боли.
Ханс был постоянно покрыт синяками и ссадинами. Однажды он пришел на работу ошпаренным.
Как он потом рассказал, принимая душ, он задел рукой бойлер и тот обрушился , окатив левую часть организма Ханса крутым кипятком. Особенно досталось Хансовым гениталиям, что вызвало панику и беспокойство у женской части наших переводчиков.
Короче, Ханс был законченным раздолбаем, что тоже разрушило часть моих представлений о жителях холодной Скандинавии. При всём при том, Ханс был классным парнем, на него невозможно было сердиться.

В описываемый мной день, Ханс отправился домой после службы, по обыкновению купив себе в местном сельпо бутылку бренди «Шток 84». Если к вечеру Ханс не надирался до соплей, то не мог заснуть.
Я же задержался на работе, оформляя документы.
В этот день мы арестовали одного из плохих парней и местное население устроило демонстрацию протеста перед дверями нашей полицейской станции. Как это часто случается в Косово, обстановка неожиданно вышла из-под контроля и народ начал ломать ворота, пытаясь ворваться внутрь и освободить задержанного. Мы были против.
Долго ли, коротко ли, но к темноте мы уже забаррикадировались внутри станции, а местное население с остервенением метало в нас камни и бутылки с зажигательной смесью. Мы только и успевали тушить возникающие то тут, то там возгорания. К середине ночи, когда нам посжигали и поразбивали все полицейские машины, а у бельгийских паратруперов захватили в плен 12 солдат, Большому Начальству в Приштине, всё таки удалось преодолеть обычную бздунливость и принять решение об эвакуации. Если бы этого не произошло, ваш покорный слуга не писал бы сейчас эти строки.
К тому моменту, некоторые из нас уже успели расстрелять по обойме над головами ополоумевших людей, а бельгийцам даже хватило ума открыть огонь на поражение, убив одного и ранив несколько человек. Но рассказ не об этом. Рассказ о Хансе.

Итак, была объявлена эвакуация. В город выдвинулись войска, на бронетранспортерах собирая по аккомодациям оставшихся иностранцев. Подъехали и к дому Ханса, постучали. Никто не открыл. Постучали еще раз. Тот же результат. Что делать?
Семеро одного не ждут, и солдаты продолжили эвакуацию более дисциплинированных и обеспокоенных своей безопасностью сотрудников международных организаций.
Нас, полицейских, вывезли на датскую военную базу «Олаф Рей», тогда она располагалась на окраине Митровицы. Пока мы мазали друг друга зеленкой и бинтовали полученные ранения, Ханс спал тяжелым пьяным сном, абсолютно не подозревая, что власть в городе сменилась.
Пересчитав нас, датские военные поняли, что одного не хватает. Бедный Ханс остался на территории, контролируемой несознательным элементом, отвергающим международное желание строить для его блага демократическое общество.

Шведы своих не бросают. Но сами спасать не хотят. Решительность проявили канадцы. Уже на следующий день, на базу «Олаф Рей» прибыла колонна с канадским спецназом. Закружили вертолеты. Я такое раньше только в кино видел.
Ладно. Бронетехника колоннами стала выдвигаться в Лепосавич с двух направлений, это отвлекло людей на строительство баррикад на пути движения колонн. Так и было задумано хитрыми канадцами.
Пока народ увлеченно швырялся камнями в бронетранспортеры, группа десанта на двух вертолетах прибыла в опустевший Лепосавич и по тросам высадилась на центральной площади, среди остовов сгоревших ООНовских машин. Происходящее напоминало кадры из фильма «Падение черного ястреба». В роли падшего ястреба выступал наш дорогой Ханс.
Сверяясь с картами и схемами , канадские люди в масках быстро отыскали дом Ханса и постучались. Им никто не открыл.
Чтобы не мучиться сомнениями, решительные канадцы вышибли дверь и обыскали дом. Никого. Ханс бесследно исчез.

А что же Ханс? О, это была полная трагизма история!
На следующее утро после эвакуации, так безответственно проспавший её Ханс, очнулся с обычной головной болью. Он принял душ, смог выпить чашечку горячего кофе, напялил форму и отправился на работу. На работу, в уже несуществующую станцию.
Как он потом рассказывал, ему сразу все показалось подозрительным. Всё было как-то не так.

Местное население, видя Ханса, в голубом берете и полной форме идущего по улице, замирало от удивления. Даже собаки переставали вилять хвостами, а коровы жевать траву.
Осознание, что случилось что-то ужасное, окончательно пришло к Хансу только тогда, когда он добрался до дымящихся руин своей бывшей работы. На сломанных воротах повис обгоревший ООНовский флаг. Ханс автоматически подобрал флаг и запихал его за пазуху. Впоследствии он увез этот флаг в свою тихую Швецию, где он наверняка стал экспонатом какого-нибудь музея.
А пока мимо головы Ханса просвистел первый булыжник.
Ханс бросился бежать, далеко выбрасывая назад свои длинные ноги. Вслед за ним с улюлюканьем понеслась местная молодежь. Каким-то макаром ему удалось оторваться от преследователей и Ханс забрался на соседнюю с Лепосавичем гору, чтобы перевести дух и разработать план дальнейших действий. Он вынул рацию и попытался вызвать станцию, уже понимая, что ему никто не ответит. Батарейка в его телефоне села и несчастный швед никому не мог позвонить и спросить совета.
Из его убежища ему открывалась панорама Лепосавича. Город был как на ладони. Он присмотрелся. К своему ужасу он не увидел не только ни одного иностранца или солдата бельгийского KFOR, Ханс не увидел вообще никаких признаков присутствия ООН, ОБСЕ или НАТО. Ни на одном из бывших зданий этих организаций больше не было флагов.
В бессильном отчаянии он смотрел на вертолеты и высаживающихся канадцев. Он развел костер, чтобы дать сигнал дымом, но его не поняли или не заметили. Хансу стало страшно и одиноко.
Весь день он просидел в лесу, нервно грызя ногти и ожидая темноты.
Когда спасительная мгла окутала город, крадучись, Ханс пробрался к дому переводчицы Бояны Бухи.
С ходу пообещав на ней жениться и навсегда увезти её отсюда, Ханс попросил об услуге.
Добрая девушка не отказала беглому шведскому полицейскому в убежище. Следующие дни она дисциплинированно бегала в ларек за успокоительным для своего нового друга. Ханс пил и оплакивал свою горькую судьбу. Наконец, через четыре дня, франко–немецкая операция по спасению рядового Ханса завершилась успешно.
Вконец опухшего от некачественной ракии Ханса привезли на базу. Он робко вылез из бронетранспортера.
Мы все вышли встречать нашего героя.
На его красных глазах при виде нас выступили слёзы и он распахнул объятия.
Он обнял меня и я почувствовал, как дрожат его руки.
-Мне сказали, что тут есть бар. Где он? Я хочу попить воды, - проговорил он слабым голосом.
Мы переглянулись.
Начинался новый День сурка.