Matsumoto_Rangiku все записи автора "Разве это случилось не потому, что ты просто хороший маленький лейтенантик?"
Перевод: Enyd
Рейтинг: P
Персонажи: Гин/Кира
Предупреждения: ПВП, яой, харрасмент

Когда капитан Ичимару отвел Киру в свои личные апартаменты впервые, последний последовал за ним без опасений или особого волнения, разве что немного любопытствуя.

Зачем вы привели меня сюда? Вы чего-то хотели?

– Изуру, ты мне предан?

Конечно. Кира всегда уважал правила, и еще он так гордился своим постом лейтенанта, хотел исполнять свою роль как можно лучше, всегда помогая капитану Ичимару в меру своих сил.

– Оооо! Я рад это слышать. Вполне в твоем стиле. Ты ведь послушаешься любого из моих приказов, верно?

Это было частью его задачи – выносить все странности, не протестовать и не реагировать когда капитан Ичимару говорил с ним как сейчас, прижавшись к нему, губы возле его уха, в столь двусмысленной позе. Кира черпал из этого странную гордость, вроде той, что он испытывал, старательно заполняя заброшенные капитаном Ичимару документы. Быть послушным тоже было частью его долга.

– Раздевайся, Изуру.

Наверняка, это была одна из обычных шуток капитана Ичимару, но Изуру не осмелился протестовать и очень медленно снял свою одежду, ожидая облегчения и стыда, которые бы последовали за взрывом смеха капитана Ичимару и его заявлением о том, что не стоит все воспринимать всерьез…

– Ну и, зачем тебе понадобилось быть настолько медленным?

Постепенно, ему начало приходить в голову, что это может быть всерьез, но все возможные ощущения страха и стыда пополам с желанием орать стерлись перед уверенностью в том, что, прежде всего, он должен подчиняться приказам, и что невелика была бы его заслуга, если бы речь шла лишь о простых вещах, так ведь?

– Тебе нечего прятать. Я бы даже сказал, на тебя приятно смотреть.

Но его все-таки обеспокоило, что даже в подобных обстоятельствах поощрение от капитана Ичимару, столь редкое, сумело пробудить в нем всплеск радости и гордости. Это было неправильно.

– А теперь доверься мне и позволь все сделать.

Это не должно было быть таким приятным. Это должно было быть всего лишь доказательством преданности. Длинные кисти и тонкие губы капитана Ичимару не должны были вызывать у него таких реакций, объятия не должны были кидать его в дрожь, поцелуи не должны были казаться столь желанными, и совсем уж неподобающе было то, что он испытал удовольствие прежде, чем капитан Ичимару закончил в нем двигаться.

– Похоже, ты не раскаиваешься в том, что ты такой послушный мальчик, Изуру, верно?

У Киры по спине пробежали мурашки, когда он увидел, как капитан Ичимару слизывает следы, которые его лейтенант оставил у него на пальцах, и он со всем уважением признал, что, нет, ни о чем не жалеет. Задать встречный вопрос показалось ему неразумным, несмотря на все желание узнать ответ.



Когда капитан Ичимару пригласил его к себе во второй раз, он изо всех сил старался не желать повторения – и проиграл. Когда капитан Ичимару приказал ему раздеваться, он выполнил это за несколько секунд и был удивлен и поражен реакцией собственного тела.

– О, как это лестно, видеть тебя таким заинтересованным с самого начала, Изуру!

Хихиканье капитана Ичимару вызвало волны пламени у него в животе и на щеках, и ему с трудом удалось не подойти к нему, не прижаться телом к телу, но ждать, чтобы дать своему капитану лишь то, чего бы тот от него потребовал. К счастью, ему не пришлось сдерживаться долго, потому что капитан Ичимару обнял его, поцеловал в шею и начал касаться ровно в тех местах, о которых он, сам того не зная, мечтал.

– Теперь я хочу посмотреть, как ты себя трогаешь. Покажи.



Кира попробовал это несколькими днями ранее, поскольку произошедшее в последний раз словно пробудило его сексуальность. Но ничего интересного в этом не оказалось. Так почему же сейчас самое простое поглаживание рассыпало искры удовольствия по его телу? Было ли это потому, что это было приказом его начальника? Или, может, потому что капитан Ичимару своими изощренными ласками довел его до того состояния, в котором любой контакт сводил его с ума?

– Довольно.

Кира немедленно прервался, хотя его тело и орало, что оно хотело продолжения, что он был так близок к тому, чего он желал, так близок. Но иначе он никогда бы не смог посмотреть себе в глаза.

– Ты действительно хочешь меня удовлетворить, Изуру?

Кира возненавидел себя за то, что покраснел, заверяя, что, да, это именно то, чего он желает. Между тем, это не было ложью… хотя он бы и предпочел, чтобы было. В каком-то смысле, это ему казалось более подобающим.

– Может, попробуешь сам угадать, что мне нравится? Немного изобретательности еще никому не вредило…

Это было иначе, совсем иначе – так касаться своего капитана, слепо повинуясь приказу – или же пытаться исследовать; от этого его тоже бросало в дрожь, но совсем по-другому. Он старался изо всех сил, вспоминая, что с ним делал капитан Ичимару, что он от него требовал в прошлый раз и стараясь ориентироваться по ритму его дыхания.

В конце концов, капитан Ичимару снова взял контроль на себя и, как и в прошлый раз, воспользовался телом Киры, так быстро доводя их обоих до экстаза…

– Ты такой миленький, Изуру.

Кира не думал, что это применимо к его личности, и еще менее – к тому, чем он только что занимался. Но он никогда бы не сделал подобного замечания капитану Ичимару.

И уж конечно не тогда, когда эта фраза, сопровождающаяся приглаживанием его волос, сделала его до абсурда счастливым.



Когда капитан Ичимару пригласил его в третий раз, ему сперва предложили чаю и пирожных, потом поговорили о работе, а Кира ужасался сам себе, потому что не мог думать ни о чем, кроме того, что, как он воображал, должно было случиться – на что он надеялся.

Продолжая пить чай и отвечать на вопросы капитана Ичимару, скованный и напряженный, Кира начинал тихо паниковать внутри. Он задался вопросом, не сделал ли он чего-то лишнего в прошлый раз, и зациклился на этом, потому что при всей болезненности вопроса, этот вопрос все же был чуть лучше осознания того, что Кира действительно этого хотел, что его тело начинало предавать его без малейшего усилия со стороны капитана Ичимару.

Спросить он не осмелился. И когда капитан Ичимару отпустил его, он поднялся, надеясь, что не дрожит.

– Плохо себя чувствуешь, Изуру?

Он уверил капитана Ичимару в том, что прекрасно себя чувствует, хотя и начинал думать, что у него поднялась температура.

– А по виду и не скажешь. Ты чего-нибудь хотел?

Вместо того, чтобы тут же уйти, покачав головой, он на мгновение заколебался, бросив взгляд на капитана Ичимару, и это оказалось ошибкой, потому что он больше не мог смотреть на улыбающийся рот не почувствовав пронизывающего желания, и когда он опустил глаза это только все усугубило.

– Ты можешь сказать, о чем ты думаешь. Это я тебя спрашиваю.

Тогда Кира все-таки осмелился задать мучивший его вопрос, спросить, не допустил ли он в последний раз ошибки, не признавая открыто, насколько глубоко он об этом сожалел, но вполне осознавая, что это читалось в малейшей его интонации, малейшем дыхании.

– Нет, отнюдь. Ты был великолепен, просто мне наскучило. Почему это тебя так волнует? Возможно, это пришлось тебе по вкусу? Разве это случилось не потому, что ты просто хороший маленький лейтенантик?

Кира побледнел, на мгновение подумал было соврать, сказать, что раз он не был виноват тема могла считаться закрытой, но его тело его предало и, краснея от стыда, с пересохшим горлом, упирая взгляд под ноги, он помотал головой и все-таки признал, насколько он оценил внимание своего капитана два прошлых раза.

– Так что, Изуру, ты чего-то от меня хочешь? Но ведь ты знаешь свое место, не так ли?

Ему следовало никогда не признаваться в этом. Нет, не так, он был обязан говорить капитану Ичимару правду. Прежде всего, ему следовало никогда не желать этого, только соглашаться, когда его начальник этого желал. Этот огонь, сжигающий его тело, был, вне всякого сомнения, нездоровым, недозволенным и недостойным его.

– Если ты на самом деле этого хочешь – на колени, и умоляй меня.

Разумеется, он так и сделал.

В наиболее формальных выражениях, пытаясь не ныть, он признал свои желания. Он попросил, извиняясь за смелость своей просьбы, чтобы капитан Ичимару соблаговолил почтить его тем, что дарил ему уже дважды; он покраснел, описывая чувства, вызываемые в нем капитаном, и принес свои сожаления по поводу невозможности чем-либо отплатить, ведь капитан Ичимару и так мог получить от него все, чего бы ни пожелал.

– Да уж, Изуру, ты мне положительно нравишься.

Капитан Ичимару обнял его, почтил его всем тем, о чем он просил, и еще сверх того.

И Кира убедился в том, что чтобы снова получить это, он согласен умолять столько раз, сколько потребуется.