Глава 7
Во тьме домой летят автомобили, и все, кого уже употребили

Творец, никому не подсудный,
со скуки пустил и приветил 
гигантскую пьесу абсурда, 
идущую много столетий.


С пеленок вырос до пальто, 
в пальто провел года, 
и снова сделался никто, 
нигде и никогда.

Очень много лиц и граждан 
брызжет по планете, 
каждый личность, но не каждый 
пользуется этим.

Строки вяжутся в стишок, 
море лижет сушу. 
Дети какают в горшок, 
а большие — в душу.

Господь сей миг откроет нашу клетку 
и за добро сторицею воздаст, 
когда яйцо снесет себе наседку 
и на аборт поедет педераст.

Из-за того, что бедный мозг 
распахнут всем текущим слухам, 
ужасно засран этот мост 
между материей и духом.

Вемя льется, как вино, 
сразу отовсюду, 
но однажды видишь дно 
и сдаешь посуду.

Ничто не ново под луной:
удачник розов, желт страдалец, 
и мы не лучше спим с женой, 
чем с бабой спал неандерталец.

Создатель дал нам две руки, 
бутыль, чтоб руки зря не висли, 
а также ум, чтоб мудаки 
воображали им, что мыслят.

у Бога нет бессонницы, 
он спал бы как убитый, 
но ночью Ему молятся 
бляди и бандиты.

Если все, что просили мы лишнего, 
все молитвы, что всуе вершили мы, 
в самом деле достигли Всевышнего, 
уши Бога давно запаршивели.

У тех, кто пылкой головой 
предался поприщам различным, 
первичный признак половой 
слегка становится вторичным.

Не боялись увечий и ран 
ветераны любовных баталий, 
гордо носит седой ветеран 
свой музей боевых гениталий.

Нисколько прочих не глупее
все те, кто в будничном безумии, 
прекрасно помня о Помпее, 
опять селились на Везувии.