SeUliS (
_NIRVANA_) все записи автора
Nirvana! Начало ярчайшего рок-н-ролльного мифа конца XX века: гранж — как новая форма аскезы, как отказ от лишних слов, инструментов и жизненных благ; как единственно верный способ преодолеть физическую и душевную боль. Как и во всяком рок-н-ролльном мифе, кульминацией стала смерть. Но Nirvana стала для нас чем-то гораздо большим, чем просто нездоровый культ смерти, постигшей вокалиста группы 13 лет назад. Противоречия между их панк-этикой и массовой популярностью, между их легендарной тоской и невероятным успехом сделали Nirvana главным рок-феноменом нашей эпохи.
На свете найдется так много людей, которым хотелось бы, чтобы вы считали, что "момент, когда Кобейн вышиб себе мозги, был Большой Последней Точкой рок-музыки". Им бы очень хотелось, чтобы вы верили, что его самоубийство - логический рок-финал, что так должно было быть, что, если бы не смерть Курта, в рок-музыке не было бы одной из важнейших ее страниц. Эти люди не правы. Рок стал намного богаче от его музыки, а от его смерти он только обеднел. Не верьте тем, кто будет впаривать вам, что это не так.
Курт Кобейн прожил 27 лет. За это время он успел записать пять музыкальных альбомов, родить дочь, выжить после нескольких передозировок героина и навсегда попасть в пантеон рок-н-ролльных богов.
Слава пришла к Nirvana в 1991 году, когда альбом Nevermind неожиданно оказался на первом месте в таблице продаж журнала "Биллборд". К тому времени в музыке почти безраздельно правили Эксл Роуз, Принц, Майкл Джексон. За ними стояли совершенно определенные ценности: промискуитет, безудержный гедонизм, золотые концертные костюмы. Один женился на супермодели, другой носил леопардовые стринги, третий тратил на видеоклипы по семь миллионов долларов.
Курт Кобейн рядом с этими звездами был однозначным лузером. По собственным словам, Кобейн наполнился осознанием своего лузерства в раннем детстве. Когда Курту исполнилось семь, родители развелись. Маленький Кобейн был вынужден наблюдать вереницу маминых бой-френдов. Один из них как-то раз заставил мальчика участвовать в школьных соревнованиях по борьбе — борьба, по мнению отчима, была настоящим мужским занятием. Курт вышел на ринг, лег и отказался вставать. "Я чувствовал, что не заслуживаю того, чтобы со мной общались другие дети, — вспоминал Кобейн. — Ведь у них были родители, а у меня нет".
У отца вскоре тоже появилась другая семья, что Куртом было воспринято как предательство. Парень кочевал между домами разных дядь и теть. "Мне очень нравилось взрослеть, — рассказывал он в одном из интервью, - Но в шестом классе я вдруг понял, что моя жизнь говно, а все окружающие — мудаки". Ясно, что людям с такой точкой зрения в шестом классе живется нелегко. Хилому, сутулому Курту нередко доставалось от одноклассников. Он лишь сознательно укреплял свое положение изгоя. Например, когда Кобейна в старших классах стали подозревать в гомосексуализме, он подогрел слухи, подружившись с единственным в классе открытым геем.
За те два года, что прошли со дня выхода второго официального диска Nirvana, Кобейн ушел в себя, отгородив от собственной персоны всю окружающую его среду, став недоверчивым и нервным рокером, который при разговоре пристально смотрел в глаза и мало-помалу превращался в мизантропа. От прежнего, немного придурковатого, почти всегда веселого, с озорной улыбкой музыканта с прядкой непослушных соломенных волос не осталось и следа. Курт полностью поменял свое отношение к жизни, с каждой минутой, с каждой секундой уходя от реальности все дальше и дальше, возводя между своими друзьями и собой все новые и новые стены отчуждения. Даже музыка отошла на второй план, концерты Кобейн воспринимал как нудную работу, постепенно превращающуюся в привычку... преждевременно постаревший, необычайно худой, бледный, с ввалившимися щеками и с сузившимися зрачками лидер Nirvana нетвердой походкой ходил за сценой на очередном концерте, не обращая внимания на раздающиеся тут и там приветствия, стараясь как можно меньше бывать на свету вообще... и, наконец, забившись в какую-нибудь подсобку, положив голову на колени, сотрясаемый жестокими болями в желудке, которые сводили его с ума вот уже несколько лет, Курт подолгу невидящим взором рассматривал собственные кеды. В таком положении его видели много раз, и все, а чаще его друг Крис Новоселич, каждый раз с бьющимся сердцем подымали музыканта, думая, что тот уже не дышит. Но Курт вставал, и выходил на сцену, и прыгал, и крушил инструменты, и кидался усилителями, короче, на деле доказывал, что еще жив. Еще.
Он небольшого роста, слабый, говорит очень тихо. Он часто употребляет слова "гомофобия" и "сексизм". На альбоме "Инцестицид" написано: "Если кто-то из вас ненавидит гомосексуалов, людей с другим цветом кожи или женщин, пожалуйста, сделайте милость: катитесь отсюда подальше. Не приходите на наши концерты и не покупайте наши пластинки".
"Я всегда умел сомневаться во всем. Всю свою жизнь я не верил тому, что читал в книжках по истории и многому из того, чему учили в школе. Теперь я понял, что не имею права осуждать кого-нибудь на основе того, что я прочитал. Я не имею права никого судить. Вот, что я понял."
"Я чувствую себя каким-то придурком - сижу и пишу про группу и про себя, как будто бы я - икона американского поп-рока, полубог или признавший себя таковым продукт вакуумно упакованного корпоративного бунта. Но я слышал так много безумно преувеличенных историй от моих друзей и читал так много душераздирающих, второсортных, фрейдистских оценок наших характеров - особенно о том, как хреново я погряз в героине, о том, что я алкоголик, что я разрушаю себя, но что при этом я чрезвычайно чувствительный, хрупкий, мягкий, слабый, сочувствующий, молчаливый, страдающий нарколепсией, НЕРВНЫЙ, маленький, ни на что не годный неудачник, который может в любой момент умереть от передоза, наесться наркотиков и спрыгнуть с крыши, вышибить себе мозги, а может, и все три вещи одновременно, потому что Я НЕ ЗНАЮ, КАК ПЕРЕЖИТЬ УСПЕХ! О, УСПЕХ! ЧУВСТВО ВИНЫ! ВИНЫ! ВИНЫ! О, Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ТАКИМ НЕВЕРОЯТНО ВИНОВАТЫМ! ВИНОВАТЫМ в том, что мы забыли своих боевых товарищей, тех, кто нам предан, тех, кто понимал нас с самого начала, тех, кто и через десять лет, когда про нас будут вспоминать не чаще, чем про группу Kaga Goo Goo, все еще будут приходить на наши концерты в парки аттракционов, лысые, толстые, но по-прежнему жаждущие оторваться. Самый любимый совет, который мне дают наперебой разные пекущиеся обо мне идиоты, такой: "Парень, у тебя все очень классно получается, у тебя крутая группа, и песни у тебя ничего, и еще ты продал целую дерьмовую кучу пластинок, вот только знаешь, парень, тебе нужно как-то наладить свою личную жизнь, брось наркотики и подлечись". Боже мой, если бы все это было так просто, и ведь, если честно, я не хотел всего этого внимания, но я НЕ НАРКОМАН! чего многие люди так от меня ждут. Это интересно - наблюдать за тем, как какая-нибудь рок-персона, став достоянием общественности, занимается внутренним саморазрушением. Но, к сожалению, мне придется вас разочаровать. Мне бы хотелось ради вас оказаться наркоманом... Иногда мне кажется, что мы всех очень сильно надули, потому что я беспокоюсь о себе и о своей группе куда меньше, чем того хотелось бы журналистам.
Думаю, что проблема нашей реальной истории в том, что она недостаточно интересна, чтобы быть хорошей историей. А, и еще одно. Я не сижу на героине! Последние три года меня мучает довольно неопределенное и неприятное состояние моего желудка, которое, кстати, не имеет никакого отношения к нервам, а следовательно, это не язва желудка, потому что у моей жгучей, тошнотворной боли нет никакого определенного места, это как русская рулетка, я никогда не знаю, в каком месте она появится в следующий раз, я могу быть в этот момент дома, в самой что ни на есть расслабленной атмосфере, пить натуральную ключевую воду, никакого стресса, никакой суеты, и вдруг - шарах! как из ружья.: время желудка, или же я могу сыграть 100 концертов подряд, напиться борной кислоты, дать кучу телеинтервью и в результате даже ни разу не рыгнуть. Доктора на это ничего не могут мне сказать, кроме своего обычного: "Послушай, Курт, попробуй еще одно лекарство для улучшения пищеварения, и давай-ка еще разок засунем эту трубочку с видеокамерой на конце тебе в горло, (называется ЭНДОСКОП) и посмотрим, что там у тебя происходит, ага, тебе и в самом деле больно, стенки желудка очень красные и воспаленные, возможно, это опасно для жизни, попробуй с сегодняшнего дня есть мороженое. Боже, помоги! к черту хитовые пластинки, лучше вместо этого назовите мою необъяснимую, редкую желудочную болезнь моим именем. Наш следующий концептуальный двойной альбом мог бы называться "Болезнь Кобейна". Рок-опера о том, как человека рвет желудочным соком, а он - мальчик-гранжер, страдающая анорексией жертва Освенцима. И к ней мы выпустим эпическое рок-видео с участием ЭНДОСКОПА.
Я - то, что получается, если семь месяцев подряд каждую ночь орать, как сумасшедший, семь месяцев подряд скакать как недоразвитая обезьяна, семь месяцев подряд снова и снова отвечать на одни и те же вопросы. Херувим, малыш, с которым вы познакомились, когда вышел альбом Nevermind, доказательство того, что фотопленка прибавляет десять фунтов к твоему настоящему весу, потому что я весил как птичка с тех самых пор, как у меня завелась эта ужасная гниль в желудке. Правда, меня много рвало, возможно, даже слишком много, ну да ладно, на каждого самоуверенного, упившегося ценителя рока - самозванца всегда найдется тысяча орущих тинейджеров. Надеюсь, я умру раньше, чем превращусь в Пита Таунзенда."
Пресс собственного статуса, желудочные боли и героиновая зависимость в итоге привели к тому, что во вторник, 5 апреля 1994 года, в своем доме на озере Вашингтон, изменивший судьбу поколения, перелопативший ход музыкальных событий, яростный и ранимый, почти ребенок, Курт Кобейн принял огромную дозу героина и выстрелил себе в рот из ружья. Говорят, героин делает человека спокойным и равнодушным, так что, скорее всего, Кобейн не нервничал, когда нажимал на курок. "Трахнул весь мир и вышиб себе мозги - вот участь настоящего рок-героя!" - сказали об этом циничные умники и любители заработать на громкой фразе.
Грол говорит тихо, взвешивая каждое слово: "Я думаю о Курте каждый день, и я скучаю по нему. И я понимаю, что скучаю по нему. Но в то же время все течет, все изменяется, в том числе и для меня. Я не знаю, улучшает ли чье-то самочувствие моя новая группа, но я твердо знаю, что должен делать это в первую очередь для себя. Я должен чувствовать что двигаюсь вперед. И это единственное, что я сейчас делаю, единственное, к чему у меня дикая страсть. И приятно было бы знать, что людям нравится то, что я делаю".
"Не читайте мои дневники, когда меня не станет.."
Курт и Кортни - два абсолютно разных человека. Кобейн - спокойный и самоуглубленный, Лав - просто находка для прессы. Она проклята ей и распята. Кроме этого у Кортни абсолютно отсутствует такая вещь, как самоцензура. Многие ненавидят ее за то, что она "продала душу Кобейна", разрешив опубликовать его Дневники, другие напротив благодарны ей. Кто знает, не ушел бы Курт раньше, не будь Кортни рядом, не роди она ему дочь - лучик счастья и надежды в депрессивном смоге жизни Кобейна.
Вопрос о том, этично ли было публиковать записи Курта, не раз поднимается на страницах самих "Дневников". Кобейн ясно дает понять, что возненавидел бы и вас, и меня, узнай он, что мы вторгаемся в его личную жизнь. Две самые злые тирады его дневников касаются того случая, когда у Курта были украдены несколько тетрадей с записями: "Самым тяжелым оскорблением за весь этот год стало для меня не навязчивое внимание журналистов и не злые сплетни, а похищение моего внутреннего мира, моих мыслей, записанных в больницах, самолетах, гостиничных номерах... Я чувствую, что обязан сказать: fuck you. Fuck you, те из вас, кто не имеет абсолютно никакого уважения ко мне как к личности. Вы отняли у меня намного больше, чем можете себе представить".
Мотив каждого, кто намерен прочесть "Дневники", - желание пробраться в мозг Курта, и некоторые даже станут утверждать, что все эти записки, обрывочные мысли и написанные, но так и не отправленные письма являются важными историческими документами, демонстрирующими нелегкую работу мысли беспокойного гения.
В одних источниках говорится, что предсмертную записку Кобейна "нашли на столе, прибитую к нему шариковой ручкой", в других, что записка лежала на "пыльном, засыпанном черноземом подоконнике, закрепленная перевернутым вверх дном цветочным горшком"...
"Говоря языком опытного простака, который явно бы предпочел быть вялым, инфантильным нытиком. Эту записку будет довольно легко понять. Все предостережения краткого курса панк-рока за все эти годы, с тех пор, как я познакомился, так сказать, с этикой, предпологающей независимость и принятие вашей общности, оказались действительно справедливыми. Уже много лет я не испытывал волнения при прослушивании, а также при создании музыки, и на концертах и в процессе сочинения. Не могу передать словами, как мне стыдно за все это. Например, когда мы за сценой, и загораются огни, и начинается этот безумный рев толпы, это не трогает меня так, как это было с Фредди Меркюри, которому, кажется, нравилось наслаждаться любовью и обожанием толпы, чему я сильно удивляюсь и завидую. Дело в том , что я не могу обманывать всех вас, никого из вас. Это просто было бы нечестно по отношению к вам или ко мне. Худшее преступление, которое я могу себе представить, - это обманывать людей таким притворством и делать вид , будто я на все 100% чувствую радость. Иногда мне кажется, что я хотел бы остановить часы, когда я выхожу на сцену. Я пытался сделать все, что было в моих силах, чтобы смириться с этим. И я смирился Боже, поверь мне, но этого недостаточно. Я понимаю то, что мы затронули чьи-то чувства, кого-то развлекали, даже не кого-то, а очень многих. Я, должно быть, один из тех больных нарциссизмом, которые начинают ценить что-то только тогда, когда этого уже нет. Я слишком чувствительный. Мне надо немного заглушить свои чувства, чтобы вернуть тот энтузиазм, который был у меня в детстве. Во время наших последних трех туров я намного лучше понимал всех людей, которых я знал лично, и поклонников нашей музыки, но я все еще не могу покончить с разочарованностью, чувством вины и жалости, которые я ко всем испытываю. Во всех нас есть что-то хорошее, и я думаю, я просто слишком люблю людей. Так сильно, что именно из-за этого меня одолевает эта чертова грусть. Грустный, маленький, чувствительный, ничего не ценящий человек-Рыба (знак зодиака Курта- прим. ред.). Боже мой! Почему это тебя не устраивает? Я не знаю! У меня есть жена-богиня, которая полна амбиций и сострадания, и есть дочь, которая так похожа на меня того, каким я был. Любящая и жизнерадостная, приветствующая каждого человека, которого она видит, потому что все хорошее и не причиняет ей зла. И это ужасает меня до такой степени, что я едва могу сдержаться. Мне невыносима сама мысль о том, что Фрэнсис может стать таким же несчастным саморазрушающимся рокером, каким стал я. У меня все хорошо, очень хорошо, и я благодарен, но с семи лет я стал ненавидеть всех людей. Только потому, что им кажется так просто жить и чувствовать сострадание. Сострадание! Только потому, что я слишком люблю и жалею людей, я получаю что-то взамен. Благодарю вас всех из глубины моего горящего, корчащегося от тошноты желудка, за ваши письма и поддержку в последние годы. Я слишком странный, угрюмый ребенок! Во мне больше нет страсти и поэтому, запомните - лучше сгореть, чем раствориться. Мир, любовь, сострадание. Курт Кобейн.
Фрэнсис и Кортни, я буду у вашего алтаря. Пожалуйста, двигайся дальше, Кортни, во имя Фрэнсис, во имя ее жизни, которая будет намного счастливее без меня. Я
ЛЮБЛЮ ВАС, Я ЛЮБЛЮ ВАС."
Курт жил и умер так, как умел, и элементов фарса или показухи он никогда не одобрял. Вышедший из панка и ушедший в могилу шоу-бизнеса человек, ставший воистину одной из ключевых фигур в формировании подросткового самосознания, Курт Кобейн хотел покоя для себя и своей семьи, но покой лично для него самого был равносилен только смерти...R.I.P.
РокерФа (
_NIRVANA_) все записи автора
Здрасти я здеь новенькая) Спасибо за то что помните его))) Спасибо что вы есть)))
maximantonov (
Ну а это уже подросток Фрэнс) 
В пятницу 8 апреля 1994 года в 8 часов 45 минут утра по местному временив в полицейском управлении сиэтла был зарегистрирован телефонный звонок. Звонивший назвал себя Гарри Смитом и заявил, что в доме №171 принадлежавшем чете музыкантов Курту Кобэйну и Кортни Лав, он обнаружил окровавленный труп мужчины. Прибывший через 11минут на место происшествия наряд блюстителей порядка действительно обнаружил субъекта-заявителя и тело погибшего, одетого в джинсы, балахон и кеды. Не надо быть экспертом судебной медицины, чтобы представить себе картину, открывшуюся взорам полицейских: мужчина выстрелил себе в рот из крупнокалиберной винтовки "Ремингтон" 11-ой модели... После первоначального осмотра места происшествия была зарегистрирована смерть поторпевшего в результате самоубийства-никаких следов насильственных действий обнаружено не было. Из протокола допроса Гарри Смита выяснилось следующее. 
Мы поднимались по лестнице, мы говорили 
