Оля_фан_Слуцкой все записи автора

 

Почитать многочисленные интервью с пятикратной чемпионкой Европы и чемпионкой мира - натуральный ежик. То доверчивая и ласковая, а то - иголки во все стороны и противоречивость в каждой фразе. Хотя, возможно, все это - лишь способ самозащиты. От мира, который за 25 лет жизни преподнес фигуристке немало жестоких испытаний.

 ОТ АЛЮМИНИЯ ДО ЗОЛОТА

 - С какого возраста вы помните себя на льду?

 - Трудно сказать. Детские воспоминания отрывочные. Помню, например, что мне было лет 6 - 7 и к нам на каток, где в тот момент занималась куча народа, приехали немецкие журналисты. На мне было какое-то желтенькое платье, и мне так хотелось, чтобы меня сфотографировали... Я тянула ручки, ножки, носилась по льду как сумасшедшая. Меня действительно сфотографировали, даже прислали потом журнал. Но мне запомнилось, что наутро после той тренировки я не могла встать - настолько болели все мышцы.

Еще помню, как училась кататься на роликах. Шел дождь, мама в одной руке держала зонтик, а за другую держалась я, учила перебежки и постоянно падала.

 - А зачем на роликах?

 - Круглый год на льду тогда каталась только элита, а все дети, как только лед по весне сходил, вставали на ролики. Снимали с ботинок лезвия и вместо них навинчивали колеса.

- Чем для вас в те времена было фигурное катание - занятием, лучше которого нет на свете, или же возможностью победить соперниц и стать самой лучшей?

- Наверное, нет смысла кататься просто так. Выиграть, как мне кажется, хотят все.

  - Но есть же некая объективная реальность. В танцах, например, выступают множество пар, которые не имеют ни малейшего шанса когда-либо получить медаль.

 - Но ведь сами они наверняка верят, что такая возможность есть. Сама я верила всегда. Хотя не могу сказать, что в 11 - 12-летнем возрасте фигурное катание было для меня всем. Однако мне ужасно хотелось выиграть медаль. Любую. Не представляете, до какой степени была счастлива, когда я ее, наконец, получила. До сих пор иногда смотрю на эту алюминиевую медаль, которую мне дали в городе Калинине за второе место на каких-то соревнованиях. Я тогда ее несколько дней не снимала, ленточка стала вся изжеванная и перекрученная. Когда же несколько лет спустя осознала, что это - совсем не настоящая медаль, мне до одури захотелось настоящих. Таких, как показывают по телевизору во время чемпионатов Европы и мира.

В тот момент и нарисовалась цель - добиться таких медалей. Как я летела на тренировки! Необходимость каждый день ходить в школу стала воспринимать как сущее наказание. Потому что это отнимало время, которое можно было провести на катке. Тем не менее, как ни странно, вполне прилично училась.

 - В 1994-м вы впервые выступили на взрослом чемпионате России.

 - И стала третьей, но на чемпионат Европы тогда поехали всего две девочки. Оля Маркова и Маша Бутырская. По этому поводу я даже не переживала. Была уверена, что у меня еще будет возможность поехать на чемпионат Европы. И действительно через год поехала. Заняла пятое место. До третьего не хватило одного судейского голоса. Тогда я совсем не считала, что должна во что бы то ни стало показать какой-то конкретный результат. Да и все остальные, включая моего тренера Жанну Громову, думаю, понятия не имели, что из меня получится и получится ли вообще. Интересно, кстати: будучи уже двукратной чемпионкой Европы, я никак не могла выиграть чемпионат России.

  - В какой момент вы стали воспринимать второе место как поражение?

 - Ну, скажем, на чемпионате мира-2000 в Ницце я думала только о золоте. На Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити - тоже.

 СОЛТ-ЛЕЙК-СИТИ

- В ваших интервью после Игр я прочитала два диаметрально противоположных высказывания. Первое: серебро расстроило вас настолько, что вы готовы повыкидывать из дома все предметы из этого металла. И второе, более позднее: олимпийское серебро - выдающееся достижение, которым можно лишь гордиться. Что из этого в большей степени соответствовало истине?

- Все ведь зависит от того, когда было сказано. Когда я ехала в Солт-Лейк-Сити, то понимала, что выиграть мне, скорее всего, не дадут. Однако по ходу соревнований увидела, как падают Мишель Кван, Саша Коэн, как постоянно прыгает в недокрут Сара Хьюз. И поняла, что если сама сделаю свой лучший прокат, то вполне могу завоевать золото. Сделала все, что могла. Тем не менее золото мне не дали. Понятное дело, что второе место на Олимпийских играх - очень большое достижение. Но получить серебро, зная, что была лучшей, очень обидно.

- Постарайтесь не обидеться на мой следующий вопрос. После Игр в Солт-Лейк-Сити я разговаривала с выдающимся тренером, который знает вас с детства, очень любит и уважает. Но даже этот человек сказал, что в поражении вы виноваты сами. Что если бы в произвольной программе прыгнули каскад из тройных прыжков, как Хьюз, вопрос с чемпионством был бы наверняка решен в вашу пользу. Вас не мучила мысль, что если бы вы рискнули прыгнуть каскад, то все сложилось бы иначе?

  - Нет. Уже стоя на льду перед произвольной программой, я предельно трезво понимала, что, если пойду на каскад и сделаю ошибку, меня тут же выкинут из призовой тройки вообще. Та единственная помарка, когда я наклонила туловище при прыжке, обошлась мне в 0,4. Столько снимают за падение. За наклон - максимум 0,1.

 За день до олимпийского финала я гуляла по магазинам и наткнулась в центральном зале на громадный монитор, по которому транслировали наши выступления в короткой программе. Мишель Кван, как вы помните, стала в ней первой, но, посмотрев тот повтор, я лишний раз убедилась, что переиграла ее по всем компонентам, кроме разве что спиралей. Шаги у меня были значительно более сложные, вращения тоже. Прыжок с шагов Мишель сделала в недокрут - это было прекрасно видно. Ну а комментарий к показу был такой: приходите, дорогие зрители, завтра на каток и посмотрите, как три олимпийские медали будут разыграны тремя американскими фигуристками. Там было сделано все, чтобы сценарий сложился именно так.

    - Каково было понимать это до выступления?

  -Тяжело. Вообще, когда приходится выступать в Америке, меня не покидает ощущение, что я сделана из какого-то другого теста. Второсортного, что ли. Меня можно любить или не любить, но я - пятикратная чемпионка Европы, чемпионка мира. А в американских шоу неизменно катаюсь в первом отделении. Только потому, что я - не американка. Естественно, приходится мириться, потому что это - работа за деньги. Если бы была возможность зарабатывать в России, я бы с большим удовольствием вообще отказалась бы от выступлений в США.

 - Эти негативные ощущения не осложняют ваших отношений с американскими соперницами?

- Ничуть. Мы давно дружим с Кван - она замечательный человек. С Сашей Коэн у нас не такие близкие отношения, но это не мешает мне относиться к ней с симпатией и уважением. Однако сама обстановка, в которой проводятся соревнования в США, вынуждает нас находиться в оппозиции. Хотя я прекрасно понимаю готовность американцев лечь костьми за эту единственную золотую медаль. Возможности выиграть что-то серьезное помимо женского одиночного катания у них давно уже нет.

Я почему еще так долго не могла смириться с результатами Солт-Лейк-Сити... Мне кажется, что олимпийское золото должно быть выстрадано. Тренировками, нервами, травмами, слезами. Мне бы не было обидно, если бы выиграла Кван. Потому что она эту медаль заслужила. Так же, как и я. Мы досконально знаем, как много заключено в этом куске позолоченного металла. А Сара Хьюз даже не догадывается об этом. Возможно, я не права, но считаю именно так.

  - Когда в Москве ваши болельщики вручили вам медаль из чистого золота, вы якобы сказали, что считаете эту награду куда более ценной, чем олимпийское серебро. Это действительно так?

 - Сами же понимаете, что их нельзя сравнивать. Можно сделать золотой слиток любой величины, но олимпийский титул от этого не появится. Человек, который преподнес мне ту медаль в Москве, хотел таким образом скрасить горечь поражения, утешить.

     - Это удалось?

- Да. Было неожиданно, а оттого особенно приятно.

 

 НЕНАПИСАННАЯ КНИГА

- Ваши интервью в российской прессе не сильно отличаются разнообразием. В то же время не так давно вы сказали: "Если бы я написала книгу о своей жизни, ее бы смели с прилавков". Что такое вы могли бы рассказать в ней, чего не рассказываете журналистам?

 - Вообще-то я не сторонница того, чтобы делать свою жизнь достоянием общественности. Но в то же время иногда думаю, что мою жизнь никак нельзя назвать заурядной. Сами посудите... Росла маленькая жизнерадостная девочка, которой все само в руки шло. В 16 лет стала чемпионкой Европы. А потом - провал. Занимаю второе место на чемпионате мира, через год вообще не попадаю в команду. Потом все вроде налаживается, но тут - тяжелейшая болезнь, страдания, переживания... Не знаю, у меня на самом деле нет никакой уверенности в том, что имеет смысл раскрывать свою жизнь для всех. Даже если такая книга будет написана, в России, как мне кажется, она заинтересует небольшой круг людей. Поэтому и встает вопрос: а нужна ли такая книга вообще? В той же Америке - совсем другая культура восприятия спорта.

   - Тогда почему не издать книгу в США?

  - Там она тем более никому не нужна. Разве что соберусь и напишу просто так, чтобы когда-нибудь обо мне с гордостью могли прочитать внуки.

 - В Интернете я прочитала, что у вас в США есть "свой" журналист. Это правда?

     - Не совсем. Есть замечательная женщина - Линн Плейдж.

 - Та самая, которая постоянно работала в качестве пресс-атташе на профессиональных чемпионатах мира Дика Баттона?

- Да. Сейчас она работает с Томом Коллинзом, прекрасно ко мне относится, часто пишет о выступлениях фигуристов. Я не раз бывала у нее дома. Но это вовсе не значит, что она мой личный журналист. Мы просто друзья.

  - С российскими журналистами, насколько могу судить, у вас не всегда складываются теплые отношения...

 - Знаете, бывают вещи, которые я не могу объяснить. Год назад, например, когда у меня тяжело заболела и попала в больницу мама, ко мне обратились с просьбой сделать фотосессию и дать интервью для одного журнала. Я попросила отложить это мероприятие до тех пор, пока маме не станет лучше. Но услышала, что интервью срочное. Естественно, пришлось отказать. А через месяц я увидела и журнал, и мое якобы интервью. Придуманное от первого до последнего слова. У меня волосы дыбом встали! Или был такой случай: рассказываю журналисту о своей собаке, которую я безумно люблю, а потом читаю: "У моего пса огромное хлебало". Что это? Я такие слова вслух-то никогда не произношу. Позвонила в редакцию, а мне отвечают: у нас, мол, такой стиль.

Мы же все - живые люди. Со мной, например, много лет работает огромное количество людей: тренер, хореограф, постановщик, видеооператор, точильщик коньков, специалист по подбору музыки, врач... Я всегда говорю о них. Если бы не их поддержка, мне бы было гораздо сложнее в жизни. Но каждый раз почему-то выбрасывают все имена и получается, что Слуцкая делает все сама. Думаете, им не обидно читать такое?

  - В начале этого года я прочитала в вашем интервью, что свой нынешний возраст вы считаете идеальным для фигуристки. Не лукавите?

  - Сложный вопрос. У кого-то расцвет наступает в 16, а кто-то впервые выигрывает в 26. Старой я себя не чувствую. Так получилось, что в нашей одиночной компании все примерно одного возраста. Особенно молоденьких нет. Три - четыре года разницы, когда тебе за 20, это ерунда. На катке, где я тренируюсь, напротив, очень приятно постоянно находиться среди молодых девчонок. Волей-неволей пропитываешься их энергией. Мы постоянно играем на тренировках, спорим на конфеты, шоколадки, кто лучше тот или иной прыжок сделает.

  УРНА С ЖЕМЧУГАМИ

 - Вам когда-либо приходилось выступать с ощущением, что вы плохо одеты?  

 - Было дело. Помните мой "роскошный" белый костюм, сделанный под русский танец, с которым я выступала на чемпионате России? С жемчужной кольчужкой? Почему-то я пошла тогда на поводу у модельера, хотя ненавижу белый цвет. Да и была на тот момент не очень худенькой. А там - длинные рукава из шифона, какой-то обруч на голову - к моим-то щекам. Когда делала вращение, эта штука с головы слетела. В общем, пришла я в раздевалку, сняла этот костюм белый-белый, скомкала - и в урну. Ка-а-ак он летел! После того случая зареклась выходить на лед в том, что мне не нравится.