Bagiramm все записи автора Приветики всем! Прода "История одного бессмертного" исчо не готова, чёт я совсем обленилась. Но скора будет. Вот два моих фика, скажите, какой лутше вышел, плиз :)))

«Человек»
Аффтар: Багирамм
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: Алукард/Андерсон
Жанр: яой, ангст
Размер: мини
Саммари: стать человеком на одну ночь – верная смерть для вампира, которого ненавидит огромное количество людей. Никто не поможет… Никто?

Он чувствовал, как багровый туман ярости медленно рассеивается, оставляя какой-то колючий холодок… страха? Он смотрел на лежащего на каменных плитах окровавленного мужчину, больше похожего сейчас на кусок сырого исполосованного мяса и понимал, что всё это время он чего-то не знал…
- Что вы сказали? – медленно переспросил Александр и повернулся к зеленоглазому длинноволосому человеку.
- Что слышал, - с удовольствием повторил Энрико Максвелл – Человек. Он человек.
Быстро-быстро застучало в висках. Ярость окончательно улетучилось, и внутри всё смёрзлось от такого несвоевременного ужаса.
- Как это? – с трудом шевеля языком, переспросил паладин. Кнут в руках вдруг разом потяжелел раза в три – Он же… бессмертный… это же Алукард…
Энрико расхохотался, словно всю ночь только и ждал этого вопроса. Худое, бледное лицо вдруг показалось Александру как никогда похожим на гротескную маску, а мелкие острые зубы отвратительно-хищно блеснули в свете чадящих факелов.
- Ну, наконец-то! – смеялся глава тринадцатого отдела Ватиканской Святой Инквизиции Максвелл – Наконец-то ты понял! Я уж думал, мне придётся самому говорить… Вот что значит наследие берсерков! Несколько часов кряду не замечать, что истязаешь не бессмертного вампира, а простого человека!..
Андерсона замутило от этих слов. Он бросился вперёд и рывком, за слипшиеся волосы, приподнял голову узника и заглянул ему в лицо. Такое знакомое, бледное, сейчас было покрыто коркой запёкшейся крови, и вместо вечной презрительной усмешки – закаченные в обмороке глаза, сведённый судорогой рот и искусанные, потрескавшиеся губы в точках чёрных ранок от зубов. Александр трясущейся рукой приподнял его веки и оцепенел – вместо рубиново сияющей радужки он увидел обычные чёрно-карие человеческие глаза.
Алукард вдруг вздрогнул, моргнул и оскалился, увидев над собой Александра – он дёрнул головой, стряхивая его руку, и тут же обессилено уткнулся лбом в каменный пол. Александр перевёл ошарашенный взгляд на его спину – так вот почему эти рваные раны не затягиваются, и вот почему бугрится порванное в клочья кровоточащее мясо…
- Это огромное достижение, - говорил тем временем Энрико – Всего на одну ночь мы смогли превратить его в человека! Всего на одну! Ты не поверишь, ко мне выстаивали очереди лучшие палачи Европы и Азии, но я отдал его тебе… по старой дружбе. Знал, что ты обрадуешься. Перед самым рассветом ты убьёшь его, но у тебя есть ещё несколько часов, так что веселись. Тебе нужны ещё какие-нибудь инструменты?
Александр молчал, до боли сжав руки в кулаки.
- Алекс! Я спрашиваю, тебе нужны ещё какие инструменты?
- Нет, - выговорил Александр – То есть… Да, нужны. Дрель.
- Оооо, - несколько растерянно протянул Энрико – Вообще-то я готовил вечеринку в средневековом стиле, но раз ты так хочешь… Я сам схожу. Что-то здесь душно.
Раздались торопливые шаги, стук тяжёлой двери и клацанье засова. Алукард не шевелился, только неровно двигались плечи и спина – он уже дышал с трудом.
- Господи, - прошептал Александр – Господи, прости…
Примерно так же он чувствовал себя тогда, после операции, когда все ему говорили, что он прирождённый убийца, а он не верил – и сам же легко и жестоко убил человека. Впервые после «второго рождения».
- Насыпь… соли… - вдруг послышался хриплый, прерывающийся шёпот – Соли, ублюдок…
Александр даже не сразу понял, что это говорил Алукард.
- Соли? – тупо повторил он. Плечи вампира задёргались, он зашёлся булькающим кашлем, с трудом повернул голову и сплюнул кровь. Только глянув в его глаза, Александр понял, что он смеялся.
- Соли на спину… Тогда… картина… будет полная… А так… неинтересно… сукин ты сын…
Он вновь закашлялся, и на сей раз его вырвало сильнее. Он попытался отползти от лужи крови:
- Отбил внутренности… дилетант… дрель… как пошло… так… вы до утра не растянете…
- Я не хочу, - вдруг тихо сказал Александр – Не хочу…
- Зря… соль – это по канонам…
- Я не про это.
Он протянул руку и медленно дотронулся до чёрных спутанных волос. Алукард напрягся и зло оскалился, но Алекс этого не увидел – вампир лежал лицом вниз.
- Что ты сделаешь, если выживешь?
- Убью… тебя… как будто ты не знаешь…
- А если это я не дам тебе умереть?
На этот раз вампир молчал очень долго. Так, что паладин даже подумал, что он уже умер.
- Издеваешься, свинья… - с бессильной яростью прорычал Алукард и, забывшись, попытался сжать руки в кулаки. Перебитые пальцы тут же отдались тошнотворной болью, и он замер.
- Нет, - растерянно ответил Александр и вдруг быстро, порывисто провёл рукой по его щеке. Он и сам не понимал, что с ним происходит. Как будто в душе дрожала и натягивалась какая-то чертовски важная струнка, и вот-вот она порвётся, и тогда… - Нет же, я серьёзно…
Алукард шарахнулся от его руки, как будто это были раскалённые гвозди:
- С ума сошёл?
- Наверное…
Позади вдруг грохнула дверь и раздался голос Энрико:
- Этот ублюдок ещё жив? Вот дрель, держи.
Александр, не оборачиваясь, протянул руку, в ладонь легла прохладная тяжёлая рукоятка. По полу из открытой двери пробежал сквозняк, Алукард задрожал. «Ему холодно, - вдруг с острой жалостью и злостью подумал Андерсон – Отмыть бы его, обработать раны, укутать в одеяло и сидеть рядом – до рассвета…».
Дрель зло зажужжала, Алукард никак не отреагировал, только плечи приподнялись немного, как будто он пытался как-то защититься, позади засмеялся Энрико…
Это была долгая ночь. Проверка на прочность. На актёрское мастерство. На живучесть.
Александр не понимал, почему ему самому так больно. Как будто это его прижигают раскалённым до бело-оранжевого свечения железом, медленно отрывают полоски кожи и зверски избивают. Под конец этой сумасшедшей, кровавой ночи ему казалось, что он сойдёт с ума. Алукарду не давали умереть раньше срока, и он вновь и вновь приходил в себя, возвращался в израненное тело и проклинал всё на свете…
А рассвет неотвратимо приближался.
- Хорошо повеселились, - ухмыльнулся Энрико, вытирая вспотевший лоб рукой. По лицу протянулись кровавые полосы – Но… всему приходит конец…
Алукард безучастно полулежал в деревянном кресле, привязанный только за лодыжки и запястья. Ему было уже совершенно всё равно. Он уже перешёл такой порог боли, когда тело ничего не ощущает, только смертную усталость и желание поскорее сдохнуть…
- Можно… я… - прошептал Александр. Энрико покровительственно похлопал его по плечу:
- Конечно, друг мой. Я всё понимаю. Мне выйти?
Не в силах вымолвить ни слова, Александр кивнул. Он стоял в одних полотняных заляпанных брюках, и чужая кровь жгла кожу на мокрой груди.
- Оставляю вас, - хмыкнул Энрико – Сделай всё… ну, ты сам знаешь.
Вновь хлопнула дверь.
Несколько секунд стояла тишина. А потом…
- Алукард! Алукард, очнись! – Андерсон безнадёжно вглядывался в изуродованное лицо своего лучшего врага. Он был уже почти мёртв. Почти…
– Алукард…
Что-то нужно было делать. Просто протянуть до рассвета? Он убьёт Максвелла и разнесёт весь штаб по кирпичикам. Убить вампира сейчас?..
- Нет! – вырвалось у Андерсона – Ни за что!
Осталось только одно…
…наследие берсерков – это не только слепая ярость в бою, Александр… это ещё и ужасающая магическая мощь… сдерживай её, иначе…
Кто говорил ему эти слова много веков назад? И кем он был тогда? Неизвестно… Но он знал, что мощь, заключённая в нём, способна натворить дел…
Но он уже решил. Ради этого черноволосого человека, изуродованного и истерзанного до последней степени.
Он решил.

Спустя несколько часов, штаб организации «Хеллсинг».

- Правильно ли я всё поняла, падре, - беловолосая смуглая стерва отвернулась от окна и глянула на Александра льдисто-синими глазами – Вы хотите сказать, что действие заклинания прекратилось раньше, чем рассчитывали ваши маги, Алукард вырвался из вашего штаба, всего-то разрушив до основания три башни и никого не убив, только прихватив вас в качестве сувенира? И то, что вы притащили его, полумёртвого, на плечах, всем нужно срочно забыть?
- Да.
Интегра хмыкнула и вновь отвернулась.
- Падре… Почему вы это сделали?
- Вы сами сейчас сказали, как все должны относиться к этому инциденту, - холодно ответил Александр – И вы в том числе. Зачем вы задаёте вопросы о том, чего никогда не было?
- О, конечно, - издевательски протянула Интегра и, помолчав, неожиданно сказала – Вы устали, падре. Вальтер отведёт вас в вашу комнату.
- Не надо…
- Надо.
За спиной ватиканского паладина неслышно материализовался Шинигами Вальтер – черноволосый сухопарый старик в пенсне.
- Пройдёмте, мистер Андерсон.
Он уже не протестовал. В конце концов, он и правда очень устал…
До комнаты они шли в молчании. Только когда дворецкий открывал дверь, Александр не выдержал:
- Как кровосос?
Вальтер даже не поглядел на него:
- А как он может быть?
И впрямь, горько подумал Александр. Как ещё он может быть? Он же бессмертный. Бессмертный богопротивный гад. Ему никогда не нужна помощь, он никого не любит и никто не любит его.
Так ли это?
От этих грешных мыслей Александр залился тяжёлым болезненным румянцем и впился зубами в костяшки собственных пальцев.
- С вами всё в порядке?
- Нет…
Вальтер кивнул, словно ожидал только такого ответа, и вышел из комнаты. А Александр не поверил своим ушам, когда услышал тихое:
- Спасибо. Вы знаете, когда-то мы были друзьями.
- У Алукарда были друзья? – вслух удивился Андерсон, но Вальтер уже вышел.
Александр подошёл к окну и бездумно уставился на ухоженный, залитый солнцем сад. От усталости слипались глаза, и он решил наплевать на осторожность – повалился на кровать и мгновенно заснул.

- Тебе нравится смотреть на луну?
Александр вздрогнул и резко обернулся. Алукард стоял прямо за ним, равнодушно глядя поверх красно-оранжевых очков. От ран не осталось и следа, он был одет в белоснежную рубашку, идеально отглаженные узкие брюки и начищенные до зеркального блеска сапоги. Но без плаща, и это было непривычно, странно…
Вампир вдруг криво, широко ухмыльнулся:
- Ты меня удивил, падре.
- Я сам себе удивился, - хрипло ответил Александр, чувствуя некоторое смущение и растерянность от того, что он стоял так близко. Он видел его беспомощным, а сейчас Алукард вновь неуязвим и насмешлив, и это действовало завораживающе…
Падре не знал, о чём говорить. До сих пор они ограничивались хриплыми проклятиями и воплями в адрес друг друга, но теперь…
Алукард сам разрешил этот вопрос. Стремительно шагнул вперёд, толкая Александра на подоконник, прижался худыми поджарыми бёдрами и впился в его губы агрессивным, злым поцелуем. Андерсон не почувствовал никакого удивления, словно так и должно было быть, и никак не иначе, только радость, бешеное желание и…
- Люблю, - прошептал Алекс, запуская пальцы в угольные пряди Алукарда. Тот рванул его рубашку:
- Только сейчас понял?..

Этажом выше за маленьким столиком сидели давешняя беловолосая стерва и невысокая ярко-рыжая девушка с огромными, кроваво-красными глазищами. Они мирно пили чай и тихо разговаривали, но тут Виктория резко замолчала и насторожилась, словно к чему-то прислушиваясь.
- Ну, как?.. – еле заметно улыбаясь, тихо спросила Интегра.
- Я же говорила вам! – победно возвестила Виктория Целлес – Они сказали это друг другу!
- Да неужели, - хмыкнула Интегра и потянулась за очередным куском торта – Я уж думала, придётся анонимки слать…


«Угадай, что я хочу на Рождество…»
Автор: Багирамм
Рейтинг: G
Пэйринг: Интегра/Энрико Максвелл
Жанр: роман, сказка 
Размер: мини
Саммари: одна в рождественскую ночь… обидно до слёз… ещё и, решив погулять по праздничному Лондону, налетела на «этого гада»… Но кто ж знал, что сказка получится только благодаря ему?

Ручка отчаянно скрипела, злобно вдавливаясь в очередной бланк. Беловолосая смуглая молодая женщина в круглых очках, сидевшая за столом, остервенело разбирала бумаги, обычную текучку, на которую не хватало времени весь этот год. Строго говоря, все эти бумажки не были нужны решительно никому, но Интегре нужно было чем-нибудь заниматься… чтобы не реветь позорно в канун перед Рождеством. Хотя что ещё делать классической железной леди, старой деве в вечном строгом костюме скучно-зелёного цвета?
Зря она об этом подумала. На стекле очков расползлась горько-солёная капля, окуляры запотели, а ручка с надрывным шелестом прорвала белую страницу. Интегра сорвала очки и судорожно протёрла их краем рубашки.
«Чёрт! Я даже в такой обстановке ношу рубашку!»
Так обидно ей ещё не было…
Обстановка в Британии за последние месяцы приблизилась к отметке «идеально». После концерта с пиротехникой, который Алукард устроил во время битвы с тем чокнутым мазохистом Инкогнито, вся не-мёртвая шваль перепугалась и сочла за благо затаиться или вообще улепетнуть за пределы страны. Именно поэтому сейчас в гигантском особняке Хеллсингов было так гулко-пусто – почти весь боевой состав, в том числе и Вальтер, Виктория и Алукард, отправились в «тур» по стране, пытаясь к Рождеству снизить количества упырей и низших вампиров до 0.2% по отношению к гражданскому населению Британии. Последней станцией был какой-то развесёлый городок в Ирландии, и Интегра, почти испытывая мазохистское удовольствие от сознания «Я одна, меня все бросили», разрешила им остаться там на Рождество. Было это вчера вечером, и у Интегры до сих пор звенело в ухе, в которое радостно верещала Виктория. Кажется, её ужасно обрадовала перспектива танцевать и веселиться в компании своего «Масты».
Интересно, когда она наконец начнёт звать его по имени?..
Так, а вот об этом точно думать НЕЛЬЗЯ. Интегра запрокинула голову, но слёзы всё равно полились по смуглым щекам. Она отнюдь не завистлива, и вообще любовь – совершенно глупая штука, отвлекающая от работы, но почему ей сейчас так больно сознавать, что у дурынды Виктории романтическая история в самом разгаре, а у неё, Интеграл Хеллсинг, её и не было никогда?
И ещё… Самое ужасное, что во всём особняке не было ёлки. То есть вообще ни одной. В канун Рождества – и ни одной сияющей свечками и блестящими игрушками зелёной красавицы, в мишуре и блестящих «дождиках»! Интегра так заработалась, что и не вспоминала об обязательном рождественском атрибуте, а когда вспомнила наконец, ёлок уже не осталось.
Если б была, стало бы легче. Можно было бы одеть тёплую пижаму и толстые пушистые носки, открыть коробку ужасно вредных шоколадных конфет, достать розово-сахарный любовный роман, усесться на толстый ковёр под ёлкой и, вдыхая запах хвои и недавно распакованных ёлочных игрушек, послать к чёрту все проблемы!
Но ёлки не было, и жизнь просто ужасна.
Интегра даже оглянулась в дальний угол, словно ожидая, что ёлка появиться там из ниоткуда, но никакого Рождественского чуда не произошло – кабинет по-прежнему был тёмный, скучный, совсем не рождественский.
Это было последней каплей. Утирая бегущие ручьём слёзы, Интегра понеслась в свою спальню и скинула наконец осточертевшие брюки и рубашку. Правда, одела она не пижаму, потому что таковой у неё не было (жаль!), а старые, латаные-перелатаные джинсы и безразмерный вытянутый свитер, некогда небесно-голубого колера, теперь же какого-то неопределённо серого. Этот наряд Интегра не показывала никому и одевала только в минуты сильнейших депрессий.
В джинсах и свитере было удобно, и Интегра понемногу успокоилась. В зеркале отразилась совсем незнакомая девушка, заплаканная, но симпатичная… И, глядя на своё отражение, Интегра вдруг представила, как если бы рядом сейчас был человек, для которой она была бы красивой всегда – и в зелёном костюме, и в драных джинсах, и зарёванная, какая угодно…
«Ну, всё. Так продолжаться не может. Я же с ума сойду к утру!».
Правнучка «того самого Хеллсинга» посмотрела в окно – там, где-то в непроглядной ночной тьме сквозь летевшие с неба крупные снежинки светился праздничными огнями Лондон. Там сейчас светло как днём, и витрины так сказочно сверкают и переливаются, сквозь чистые стёкла видны красочные подарки на любой вкус, на улицах людно, не протолкнёшься, все весёлые и слегка запыхавшиеся, стреляют хлопушки, а в ночном небе расцветают пушистые фейерверки…
«Решено. Еду в город и буду бродить там до упаду. И сама себе накуплю кучу подарков».

- Интеграл Вингейтс Хеллсинг! Вот так сюрприз!
«Боже!!! Ну почему мне так не везёт!»
Высокий худой мужчина, зеленоглазый, с необыкновенно длинными светлыми пушистыми волосами, с некоторым изумлением разглядывал короткую синюю курточку, кепочку в тон и те самые драные джинсы, в которые Интегра облачилась для конспирации.
Не помогла конспирация.
- Глава тринадцатого отдела «Искариот» святой Инквизиции Ватикана Энрико Максвелл, - с наибольшим презрением процедила Интегра, выпрямляясь с видом вдовствующей королевы. Для этого нужно быть Интегрой Хеллсинг, чтобы в многомиллионном Лондоне в канун Рождества натолкнуться на заклятого ватиканского врага! И, как назло, этот скользкий гад был, как всегда, одет с иголочки – длинное кашемировое пальто, тёплый шарф цвета топлённого молока, идеально отглаженные брюки и начищенные утеплённые туфли на тяжёлой подошве. Но больше всего Интегру добила… пушистая маленькая ёлка, которую Максвелл тащил на плече, ухитряясь при этом сохранять лощённый и достойный вид! Впервые в жизни Интегра почувствовала себя замарашкой.
- Что, решили в Рождественскую ночь сбежать от своего зверинца? – ухмыльнулся Энрико – А как же ваш красноглазый Цербер, неужели не отправился за вами по пятам?
- Не ваше дело, - как разозлённая кошка, прошипела Интегра – А что, вы сменили ПМЖ? Переехали в Лондон? Так вот почему упырей так мало стало, они решили, что для несчастного Лондона слишком много чудовищ под Рождество приключится!
- Повторяю ваши слова – не ваше дело, что я здесь делаю. Что, обидно коротать Рождественскую ночь в одиночку?
- С чего вы взяли? – вздёрнула бровь Интегра, не подавая виду, что удар пришёлся по больному месту.
- А то я не знаю, что весь ваш состав сейчас веселится в Ирландии… Не пугайтесь, - насмешливо хмыкнул он, увидев, как вытянулось лицо Интегры – «Искариоту» сейчас не с руки воевать с вами.
- Глава ордена протестантских рыцарей не боится никого и ничего, - отрезала Интегра.
- Ну конечно, - ядовито хмыкнул Максвелл и поправил ёлку. Интегра уставилась на неё во все глаза и сама не заметила, как ледяная маска дала трещину, и на её лицо наползло совершенно несчастное, как у брошенного котёнка, выражение. Энрико в замешательстве уставился сначала на Интегру, потом на ёлку:
- Что, орден так обнищал, что даже на ёлки у вас денег не хватает?
Интегра вздрогнула, из глаз вдруг брызнули слёзы. Какой же он гад!
- Да, у меня нет ёлки! – совершенно неожиданно даже для себя завопила она в лицо Максвеллу – Да, я сейчас одна! Ну и что?! Тебе-то какое дело?!!
Энрико от неожиданности даже попятился, но тут вдруг сбоку раздался тихий ласковый голос:
- Ну, не надо ругаться! На Рождество ругаться нельзя, это же такой замечательный праздник.
Интегра остервенело протёрла глаза рукавом и уставилась на подслеповато щурившуюся невысокую бабушку, седую, уютную, в потёртом пальто, с ярким пакетом в руках, из которого виднелись блестящие бантики и обёртки подарков.
- Зачем же такой красивой паре ссориться в Рождественскую ночь, - мирно журчала бабушка – Вы, молодой человек, лучше бы приобрели вашей девушке подарок, и не обижайте её…
Интегра вспыхнула до корней волос и, решительно отпихнув с дороги Энрико, скрылась в пёстрой рождественской толпе. Максвелл лишь немо таращился ей вслед, ошарашено хлопая зелёными глазами.
- С норовом она у вас, - уважительно сказала бабушка и поудобнее перехватила объёмистый пакет – Ну, счастливого Рождества!..

Вновь ручка остервенело заполняла никому не нужные бланки, но от ярости Интегра постоянно делала ошибки и злилась ещё больше. Было ровно без десяти двенадцать, но Интегра твёрдо решила не обращать на часы никакого внимания. Она даже не подойдёт к окну, когда с боем часов в небе расцветут фейерверки. Вот не подойдёт, и всё тут!
Неожиданно на телефоне загорелся красный огонёк внутренней связи.
- В чём дело? – буркнула Интегра, стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Сэр Хеллсинг, к вам… гость.
- Какой ещё гость? Я никого не жду.
- Ну… это… лучше вам самой спуститься.
Интегра растерянно пожала плечами. Всё равно у неё никаких дел нет…
Через три минуты она вышла в шикарный холл особняка и оцепенела от неожиданности.
У порога, прижимая к себе ту самую пушистую ёлочку и ещё какой-то пёстрый пакет, стоял Энрико Максвелл.
- Здравствуйте, - с напускным достоинством сказал он, трусливо глядя на неё, словно ожидая, что она сейчас бросится на него с ножом.
- Здрассти, - прошептала Интегра.
- Сэр Хеллсинг! – с сомнением сказал один из охранников – Пропустить?
- Что вам надо? – растерянно поинтересовалась Интегра.
- Вы же сказали, у вас ёлки нет, - тихо ответил Энрико, вытряхивая из длинных волос снежинки – Вот… я принёс.
- Проходите, - после недолгого молчания ответила Интегра. Энрико глянул на наручные часы… и вдруг припустил вглубь особняка:
- Говорите, куда ставить?
- Эээ… Наверх, наверх!
Спустя полторы минуты оба они очутились в кабинете Интегры. Энрико начал пристраивать ёлку то в один угол кабинета, то в другой, Интегра же ходила за ним хвостиком и неверяще наблюдала за всеми его метаниями, словно подозревая, что он сейчас исчезнет.
«Что он здесь делает?! Как он здесь оказался?! Может… это сон?»
- Ну вот, - гордо проговорил Энрико, оглядывая пристроенную наконец ёлку – Игрушки у вас есть?
Интегра, начавшая было верить в то, что жизнь налаживается, вновь ощутила горечь и помотала головой.
- Я так и знал, - вздохнул Максвелл… и вдруг начал вытаскивать из пакета длинные шуршащие «дождики», блестящие шарики и всевозможные переливающие игрушки. Часы угрожающе захрипели, Энрико запрыгал вокруг ёлки, как шаман вокруг ритуального костра, судорожно раскидывая по пушистым колючим лапам искрящиеся украшения. Интегра забралась в кресло с ногами и огромными глазами таращилась на него оттуда, всем своим видом напоминая испуганную кошку.
Энрико судорожно щёлкнул каким-то переключателем, и ёлка вдруг засветилась разноцветными, праздничными огнями, мигом превратив кабинет в настоящую рождественскую комнату, и как раз в этот момент часы на стене начали бить двенадцать часов. Ночь за окном взорвалась радостными криками и миллионами фейерверком – Энрико выключил в комнате свет, и помещение тут же озарилось светом праздничных огней.
- Успел, - улыбаясь, сказал он и подошёл ко всё ещё сидевшей в кресле Интегре – Счастливого Рождества!
- И тебе счастливого Рождества! – поражённо глядя на светящуюся ёлку, на огни за окном и на самого Энрико Максвелла, ответила Интегра. Ей всё казалось, что это наваждение, и всё вот-вот исчезнет… Но прекрасная сказка не исчезала, и Интегра решилась принять её за правду. Улыбаясь, Энрико переставал быть «скользким гадом», и Интегра с изумлением обнаружила, что его зелёные глаза очень красиво светятся в темноте.
- Вы назвали меня на «ты» не в порыве гнева, это просто событие! – удивился Энрико, и Интегра насторожилась – что-то с его голосом было не то.
- Я… вот... приобрёл вам подарок, - вдруг сказал Максвелл и потянулся за шуршащим пакетом. Интегра с прорвавшимся нетерпением разорвала блестящую упаковку, и Энрико подавил улыбку – сейчас она была совсем как ребёнок. Он почему-то всегда забывал, что ей всего двадцать четыре…
На колени Интегре выпала пушистая, сиренево-розовая одёжка. Мягкая домашняя курточка на молнии и такие же уютные штаны.
- Это… пижама? – поразилась она, разглядывая вышитые сердечки на кармашках… и зашлась в приступе счастливого хохота, чуть не падая с кресла. Энрико тем временем побагровел, ошарашено разглядывая пижамку.
- Как же так? – бормотал он – Я же хотел подвеску купить! А тут… Как так получилось, что я купил пижаму, а? Наверное, это из-за ваших джинсов, я мельком подумал, что вам, наверное, в дырявых холодно… Прошу прощения… Боже, вот это конфуз…
Интегра вдруг быстро натянула сиреневую курточку, обхватила Максвелла за шею и крепко-крепко поцеловала. Он сдавленно ухнул, покачнулся, но сохранил равновесие и прижал её к себе, тоже опускаясь в кресло. Вдвоём было тесно, но они этому были только рады.
- К чёрту подвеску! – шептала Интегра, задирая его рубашку – Как ты узнал, что я хотела именно пижаму?!..