Южанка_Анка (Антимракобесие) все записи автора
Современное понимание Пушкина редко укладывается в исторические рамки. Его идеология часто сводится к тому, что он де был «большим патриотом», а вовсе не мятежным вольтерианцем. Вероятно, современная концепция истории будет придерживаться именно этой точки зрения.
Однако все-таки стоит напомнить о Пушкине, который в действительности был мятежником и вольнодумцем. Причем есть также все основания считать, что он был атеистом, поскольку получал образование прямиком из библиотеки господина Вольтера (которую купила Екатерина).
Влияние Вольтера, равно как и всех основных Французских просветителей XVIIIвека, можно наблюдать уже в самых первых стихотворениях Пушкина. Уже в 14 лет Пушкин написал стих «Монах», где содержатся разные образы, а также французская фривольность - в ту пору не распространенная в стихах. Как известно, тогда в ходу в основном были лишь коленопреклонные восхваления самодержавия, за редким исключением (вроде Крылова и Радищева).
В 1814 году Пушкин уже пишет о Вольтере:
О Вольтер! о муж единственный!
Ты, которого во Франции
Почитали богом некиим,
В Риме дьяволом, антихристом,
Обезьяною в Саксонии!
Ты, который на Радищева
Кинул было взор с улыбкою,
Будь теперь моею музою!
Петь я тоже вознамерился,
Но сравняюсь ли с Радищевым?
Познания Пушкина поражают, учитывая тот факт, что ни Вольтера, ни Радищева не было в открытом доступе. Дальнейшее творчество только закрепляет это положение. Совершенно очевидно, что религиозный фанатик, коим пытаются представить Пушкина некоторые «биографы», никак не мог писать подобного или даже интересоваться тем, что было запрещено церковью.
Одновременно с этим интерес к церкви Пушкин не проявлял. Ясно, что в ту пору церковь – это инструмент, вписанный в вертикаль власти. Инструмент, который отвечал, в том числе за репрессии и цензуру, а соответственно никак не мог восприниматься позитивно поэтом-вольнодумцем.
Правда, в некоторых стихах иногда появляются и библейские образы. Однако они используются так же, как используются образы языческие, а порой и вместе с ними. Т.е. Феб, Мария, Эрот, герои древнеримской и древнегреческой мифологии, а также просто былины и народные сказки. Такая эклектика, ясное дело, совершенно неприемлема для человека, который бы жил по «догматическому богословию» или катехизису.
Имея в виду этот период, архиепископ одесский и херсонский Никанор сказал о Пушкине так:
«Посмотрите, до него все наши лучшие писатели - Ломоносов, Державин, Карамзин, Жуковский - были истинные христиане. С него же, наоборот, лучшие писатели стали прямо и открыто совращаться в язычество… Даровитейшие, самые модные из писателей взывают к общественному перевороту… Помолимся, да сгонит господь эту тучу умственного омрачения, нагнанную отчасти и предосудительным примером поэта…»
Понятно, что не все «лучшие писатели», коих назвал поп, соответствовали «канонам», но все-таки о Пушкине – это верно подмечено. Поскольку именно Пушкин заложил основу самобытным и фривольным стихам, он помог культуре развиваться. Поскольку ублажение августейших монархов – это не искусство, а поэтому сегодня в большей мере позабыто.
Важно отметить, что, незадолго до окончания обучения, у Пушкина было стихотворение под названием «Безверие», которое можно характеризовать как «религиозное». Однако если посмотреть на его историю, то становится понятным, почему оно такое.
Дело в том, что зачитывал его Пушкин перед аудиторией, перед преподавателями, перед жандармерией. Причем делал он это неспроста. Его подозревали в свободомыслии, а поэтому заставили «опровергнуть» это. Его стихи уже тогда вызывали многие вопросы. Не удивительно, что другие стихи, коих десятки, Пушкин никогда не зачитывал пред «официальной аудиторией».
Но даже если представить на секунду, что «Безверие» - это искренний стих, то почему тогда Пушкин после к нему не возвращался, почему антирелигиозная лирика Пушкина увеличилась после этого стиха? Поэтому стих, на который обыкновенно ссылаются верующие, скорее всего, был просто необходим для Пушкина, дабы тот подтвердил свою лояльность царизму, что требовали ото всех.
После лицея протест Пушкина нарастал. Кажется, что даже те вольные стихи лицейской поры просто ничто по сравнению с тем периодом, что был после лицея и до восстания декабристов. К слову, с декабристами Пушкин был прямо связан. И эта связь становилась с каждым годом все более прочной, учитывая тот факт, что согласно табелю о рангах Пушкина определили государственным чиновником в коллегию иностранных дел (среди декабристов тоже было много чиновников).
Уже в 1817 году Пушкин написал оду «Вольность», которая своим фактом полностью разбивала все домыслы насчет «исправления» Пушкина.
Отрывок, свидетельствующий о том, как Пушкин воспринимал современное положение:
Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде желе́зы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные сле́зы;
Везде неправедная Власть
В сгущённой мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.
Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье;
Где всем простерт их твёрдый щит,
Где сжатый верными руками
Гражда́н над равными главами
Их меч без выбора скользит
И уж совсем крамольно из того же стиха:
Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоём челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрёк ты Богу на земле.
Можно ли после этого считать, что стих «Безверие» является искренним? Вероятно, этот стих, а точнее тот факт, что Пушкина заставили его прочесть перед царской бюрократией, еще больше озлобил поэта против режима, где считалось нормой торговать людьми и насильственно принуждать к религии.
В 1819 году Пушкин становится членом литературного сообщества «Зеленая лампа». Важно отметить, что данным сообществом руководил «Союз Благоденствия», т.е. декабристы. Пушкин, соответственно, являлся в те годы революционным агитатором в военной и дворянской среде.
В Письме к Чаадаеву он подкрепляет свою точку зрения:
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
Понятно, что если бы авторство Пушкина было рассекречено, то поэт бы за такие строчки поплатился ссылкой.
Впрочем, это еще не самые радикальные строчки. В 1820 году Пушкин перефразировал изречение Жана Мелье, известного Французского атеиста, который был священником и скрывал свой атеизм. О его взглядах узнали только из «Завещания», где были строчки, которые как раз использует Пушкин в своем стихе:
Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.
Добавить нечего. Вряд ли Пушкина можно назвать ярым приверженцем самодержавия и православия.
В 1820 году Пушкина вызвали к военному генерал-губернатору Петербурга графу М. А. Милорадовичу. Некоторые его стихи были обнаружены. Например, эпиграммы на митрополита Фотия:
1.«Полу-фанатик, полу-плут; // Ему орудием духовным // Проклятье, меч, и крест, и кнут. // Пошли нам, господи, греховным // Поменьше пастырей таких, — // Полу-благих, полу-святых»;
2.«Благочестивая жена // Душою Богу предана, // А грешной плотию // Архимандриту Фотию»;
3.«Внимай, что я тебе вещаю: // — Я телом евнух, муж душой, // — Но что ж ты делаешь со мной? // — Я тело в душу превращаю» (диалог графини Анны Орловой и архимандрита Фотия).
Очевидно, что другие, более крамольные стихи Пушкина обнаружены не были в ту пору, а поэтому обвинение, надо сказать, достаточно слабое, хотя в ту пору и это было достаточным основанием для репрессий.
Пушкина хотели изначально вообще заточить в Соловецком монастыре, но после хлопот влиятельных друзей и родственников приговор значительно смягчили. Пушкину помогло то, что он был человеком из высшего общества, иначе бы кара была, конечно, более суровой. Важно сказать, что дворяне всегда следили за тем, когда судят таких же, как они, а поэтому постоянно выгораживали своих, дабы в случае чего их не смогли сурово осудить. Именно поэтому к дворянам чаще всего относились достаточно мягко, а вот к разночинцам более жестко, не говоря уже о крестьянах.
В итоге Пушкина просто перевели в кишиневскую канцелярию. Правда, это было что-то вроде ссылки, поскольку за ним был надзор.
Однако писать против религии и правительства он не переставал. Прямо из Кишинева он написал письмо Давыдову:
На этих днях, среди собора,
Митрополит, седой обжора,
Перед обедом невзначай
Велел жить долго всей России
И с сыном птички и Марии
Пошел христосоваться в рай…
Я стал умен, я лицемерю —
Пощюсь, молюсь и твердо верю,
Что бог простит мои грехи,
Как государь мои стихи.
Видно, как поэт «раскаивается», называя Иисуса «сыном птички». Про лицемерие интересно. Пушкин говорит своему другу, как делает вид, что отправляет культ, поскольку за ним следят. Собственно, так же неискренне он и написал стих «Безверие».
Дальше Пушкин пишет:
Однако ж гордый мой рассудок
Мое раскаянье бранит,
А мой ненабожный желудок
«Помилуй, братец,— говорит,—
Еще когда бы кровь Христова
Была хоть, например, лафит…
Иль кло-д-вужо, тогда б ни слова,
А то — подумай, как смешно! —
С водой молдавское вино».
Но я молюсь — и воздыхаю…
Крещусь, не внемлю сатане…
А все невольно вспоминаю,
Давыдов, о твоем вине…
Конечно, после этого сложно обвинить Пушкина в том, что он был любителем православия.
Есть еще стих того периода под названием «Христов воскрес!», однако содержание:
Христос воскрес, моя Реввека!
Сегодня следуя душой
Закону Бога-человека,
С тобой цалуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцалуй я не робея
Готов, еврейка, приступить —
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.
За такое, вероятно, Пушкина бы вряд ли похвалили местные попы.
В те же годы была написана скандальная поэма «Гавриилиада». Фактически – это глумление над библией в целом. Пушкин пытается пародировать «священные места» из книги книг. Небольшой отрывок:
"С рассказом Моисея
Не соглашу рассказа моего:
Он вымыслом хотел пленить еврея,
Он важно лгал, - и слушали его.
Бог наградил в нем слог и ум покорный,
Стал Моисей известный господин,
Но я, поверь, - историк не придворный,
Не нужен мне пророка важный чин!
Не удивительно, что именно эта поэма считалось наиболее скандальной, поскольку Пушкин в действительности покусился не на какого-то там развратного попа, а на «святое». Спустя годы полковник Бибиков донесет на Пушкина именно по поводу этой поэмы. Сказал он, что Пушкин:
«нападает с опасным и вероломным оружием насмешки на святость религии, этой узды, необходимой для всех народов, а особенно для русских».
В 1823 году Пушкин добился того, чтобы его перевели в Одессу, где он продолжает писать, а также активно занимается самообразование, поскольку именно в Одессе было больше для этого ресурсов. И именно там он закрепил свои взгляды по принципиальным вопросам, а также ближе ознакомился с немецкой и Английской литературой (Байрон, Шелли, Гете и др.).
Тогда же он пишет Дельвигу следующее:
«Жалею, что мои элегии писаны против религии и правительства: я полу-Хвостов: люблю писать стихи (но не переписывать) и не отдавать в печать (а видеть их в печати)»
Такая вот ирония поэта. Но видно, что он отчетливо выделяет именно стихи против религии и правительства – это принципиальные вопросы, которые важны для Пушкина. Эти стихи самые искренние, их никто не издаст, но они могут быть вдохновляющими для некоторых людей, которые в ту пору часто организовывали различные кружки.
Отрывок из стиха того периода:
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
В 1824 году в Одессе Пушкин познакомился с неким «учителем афеизма». Важно отметить, что афеизм – это атеизм. Пушкин часто употребляет это слово. В одном из писем Вяземскому, он говорит:
«…Ты хочешь знать, что я делаю – пишу острые строфы романтической поэмы и беру уроки чистого афеизма…»
Подробнее:
«Здесь англичанин, глухой философ, единственный умный афей, которого я ещё встретил. Он исписал листов 1000, чтобы доказать, что не может быть существа разумного, Творца и Вседержителя, мимоходом уничтожая слабые доказательства бессмертия души. Система не столь утешительная, как обыкновенно думают, но к несчастию более всего правдоподобная»
Удивительно, но факт, что именно тогда Пушкин стал сознательным атеистом, а не просто насмешником над православием. Не исключено, что ранее он был деистом (по примеру Вольтера), поскольку посчитал систему англичанина «неутешительной».
Стихи Пушкина того периода уже меняются. Становится больше «нейтральных» стихов, но в то же время и качественных. Это все влияние господина Гете. Однако протестные настроения тоже были отражены, например, в стихах вроде «Заступники кнута и плети»:
Заступники кнута и плети,
О знаменитые князья,
За них жена моя и дети
Вам благодарны, как и я.
За вас молить я бога буду
И никогда не позабуду,
Когда по делу позовут
Меня на новую расправу,
За ваше здравие и славу
<Я дам царю> мой первый кнут.
В 1825 году было выступление декабристов. Выступление провалилось. Некоторых участников убили, многих сослали. Тогда же на престоле оказался Николай I, который прослыл любовью к мракобесию и безудержной цензуре. В народе его часто называли Николай Палкин, поскольку он действительно устроил казармы по всей стране. При нем ссылали даже нейтральных писателей. А после смерти Лермонтова он сказал: «Собаке – собачья смерть».
В 1826 году срок ссылки подошел к концу. Пушкина направили лично к Николаю I на аудиенцию. Там император прямо спросил поэта о том: как бы он поступил, если бы в декабре 1825 года оказался в столице? Пушкин сказал, что присоединился бы к декабристам. Однако Николай не воспринял это всерьез и сказал, что отныне будет лично цензурировать поэта. Но, естественно, крамолы не допустит, а за Пушкиным будут следить теперь куда более пристально, чем раньше, что даже при желании не удастся ничего «против» написать.
Теперь Пушкину было сложно творить, его сковывали рамки. Он, однако, написал о Разине и переписывался с декабристами, а по возможности пытался делать интересные вставки в нейтральные произведения.
Изредка, впрочем, он возвращался и к веселому богохульству:
Ты богоматерь, нет сомненья,
Не та, которая красой
Пленила только дух святой,
Мила ты всем без исключенья;
Не та, которая Христа
Родила не спросясь супруга.
Есть бог другой земного круга —
Ему послушна красота,
Он бог Парни, Тибулла, Мура,
Им мучусь, им утешен я.
Он весь в тебя — ты мать Амура,
Ты богородица моя!
В 1827 году, несмотря на цензуру, Пушкин посвятил стих своим друзьям-декабристам:
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.
Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
Совершенно понятно, что Пушкин себе не изменял ни в коей мере, как бы не пытались это представить придворные подхалимы.
В 1830 году была написана «Сказка о попе и о работнике его Балде». Понятно, что цензура такое не пропустила. Однако после смерти поэта сиё напечатали. Только попа заменили купцом.
В дальнейшем Пушкин занимается историей: Борис Годунов, Петр I, Екатерина IIи т.д. Эти темы его привлекали, а также являлись нейтральными. Вызвано это прежде всего тем, что Николай Iузнал о том, что Пушкин – автор «Гавриилиады». Так что надзор усилился, и Пушкину было почти невозможно писать на «запрещенные темы».
Однако в романе «Евгений Онегин» содержались некие интересные строки. В частности, особый интерес вызывает книжная полка Онегина:
«Барон д'Ольбах, Морле, Гальяни, Дидерот»
Особое внимание стоит уделить барону д’Ольбаху и Дидероту, поскольку это Поль Гольбах и Дени Дидро – известные французские просветители и атеисты. Радует, что Пушкин был знаком с их книгами, запрещенными в ту пору.
Однако теперь такое скорее редкость, пристальный взор никак не мог исчезнуть, поскольку Пушкина постоянно подозревали в крамоле. Поэтому явных примеров далее найти сложно. Однако, что радует, поэт не унижался, а писал нейтрально.
Точку в деле Пушкин поставил сам. 19 октября 1836 года, т.е. незадолго до смерти, он пишет письмо Чаадаеву:
«Религия чужда нашим мыслям и нашим привычкам, к счастью, но не следовало этого говорить».
На известной дуэли Пушкин умирает, правда, не сразу, и Николай пользуется этой возможностью, дабы навязать Пушкину попа. Вероятно, тот не желал этого, но было условие, что если Пушкин примет попа, то его семье простят все долги. И только после этого условия Пушкин согласился на такой шаг.
В последнем письме Пушкину Николай говорит:
«посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином»
Странный совет для человека, которого сегодня многие считают христианином.
Поскольку Николай недолюбливал Пушкина, то ограничил выступления в его память.
После смерти Пушкина граф А. X. Бенкендорф, который, в том числе организовывал надзор за Пушкиным, написал следующее:
«Осыпанный благодеяниями Государя, он однако же до самого конца жизни не изменился в своих правилах, а только в последние годы стал осторожнее в изъявлении оных»
Такая оценка кажется объективной. Тем более что автор строк лучше остальных знал Пушкина, в том числе читал его письма и произведения.
А вот Петербургский митрополит Серафим, несмотря на просьбы чиновников, отказался отпевать Пушкина.
Все-таки в высшем обществе прекрасно знали о том, кем был Пушкин на самом деле.
После смерти поэта нашлись некоторые личности, в том числе «государственники», которые все-таки решили популяризировать Пушкина, поскольку он, в отличие от их придворных «пиитов», был человеком талантливым. Поэтому Пушкина стали печатать. Однако, что естественно, с большими сокращениями и с применением цензуры. Понятно, что ни революционные, ни антирелигиозные стихи не увидели свет вплоть до периода СССР.
Хлорциан.
k_istine_ru, 
Re-Agent, 
