Ptisa_Lucy все записи автора
Автор Борис Богданов bbg,

Часть вторая. Тина
Год 3055-й
Глава 13. Откуда что известно…



Помни, что жизнь не стоит на месте и всё меняется. Оружейники изобретают новое оружие, сновидцы глубже заглядывают в память, и скоро от них не будет защиты. Научи питомцев учиться. Умы их должны быть открыты новому. Открыты даже тогда, когда всё существо их противится. Возможно, когда-нибудь это защитит их от сновидцев. Или не защитит, но всё равно, научи их учиться.
Орден Механиков. Наставление для Наставников, Том 2, статья 14. Отрывок

Горячечный шёпот, звуки поцелуев.
Тихий смех, быстрое дыхание.
Сегодня Небесный Кот явился днём. Он без удивления и любопытства наблюдал за юной парой, что сплелась на моховых подушках. Он видел это много раз, что ему чужие любовные игры? Но небо безоблачно, и нечем прикрыть глаза...
– Кавур сказал, завтра последний переход, – говорила Тина. – Не хочу расставаться. Ты будешь меня помнить?
– Я всегда буду рядом, – отзывался Трижа. – Мы договоримся... Я возьму тебя в жёны... Фа Лой говорил: семья – это хорошо, это не так подозрительно.
– Ты думаешь?
– Конечно! – с жаром отвечал юноша. – Неужели ты не помнишь?
Фа Лой никогда такого не говорил, Тина могла поклясться. «Вы все одиночки», – так говорил Фа Лой. «Семья – это слабость, а вы должны быть сильными», – Фа Лой говорил так, а не иначе. Трижа её успокаивал, и Тина была благодарна ему за этот обман. Но, может быть, он и сам в это верил?
– Хорошо, но вдруг... – Тина, приподнявшись на локте, заглядывала любовнику в глаза. – Если нас разлучат, ты будешь меня помнить?
– Обязательно, разве можно тебя забыть? – удивлялся Трижа. – Только нас не разлучат. Я договорюсь, я обещаю тебе, я точно договорюсь!
– Да, конечно договоришься, конечно!
Как же Тине хотелось в это верить! Но... Юные женщины мудрее юных мужчин, так уж устроен мир.
Их любовь была настолько пылкой, что огненная Птица Ра грелась в её лучах, забыв на время вражду с Небесным Котом. О чём думала, о чём вспоминала она? Впрочем, какое краткоживущим людям дело до воспоминаний небожителей?
Налюбиться, утолить жажду друг в друге, да только возможно ли это, когда знаешь, что счастья остались часы?
Но они старались. О, как они старались!
***

Трижу забрали первым, и им досталось лишь одно краткое рукопожатие. Вторым ушёл Купа, следом и остальные. Теперь Тина сидела одна на холодной каменной скамье и старалась не паниковать. Почему так долго, когда же её судьба решится?
На острове всё было из дерева: и материнская хижина, и большой дом, и жилище Фа Лоя. Воздух, смолистый лесной и солёный воздух моря, свободно проходил между досок и прутьев стен, а здесь не было и щёлки. Свет падал сверху, из круглого отверстия в потолке. Тина ждала так долго, что не знала, ещё день или уже вечер, но свет не менялся. Ровный, холодный, равнодушный, совсем не такой, какой даёт факел или свеча. Тине хотелось спать, ведь прошлой ночью никто из них не сомкнул глаз. Она зевала, тёрла глаза и таращила их на каменную кладку стен. Скоро она выучила все щербины и неровности, пересчитала все кирпичи сверху донизу и всё чаще с нетерпением смотрела на единственную, сейчас закрытую дверь...
– Вот она, Аглаш, – сказал Фа Лой.
Тина открыла глаза. Когда она успела задремать?
Рядом с Фа Лоем стояла желтолицая старуха, одетая в чёрную накидку с капюшоном. Прямые белые волосы свидетельствовали о старости, но глаза глядели по-молодому пристально и остро.
– Что она умеет? – осведомилась Аглаш.
Тине показалось на миг, что это заскрипела рассохшаяся, несмазанная дверь.
– Всё, – коротко ответил Фа Лой.
– Всё? – язвительно переспросила Аглаш.
– Всё, чему я мог её научить, – сказал Фа Лой, и Тина с изумлением обнаружила, что он смущён. Железный, хладнокровный, невозмутимый Фа Лой!
– Наверное, ты научил её драться? Стрелять из арбалета?
– Да, – сказал Фа Лой. – И многому другому... из того, что знал.
– Ох, мужчины, – проворчала Аглаш, – вы и в старости остаётесь обычными мальчишками. Пойдём, девочка, – она протянула Тине руку. – Надеюсь, этот сумасброд не превратил тебя в парня.
– Я боец! – гордо сказала Тина. – Я хочу мстить.
– Конечно, – еле заметно улыбнулась Аглаш, – но сначала ты выспишься и приведёшь себя в порядок. Иди, старый, – сказала она Фа Лою. – Дальше мы разберёмся сами, по-женски.

В обратный путь Кавур отправился в тот же день. Припасов взяли половину от обычного, и лодка почти летела, хотя колесо крутили три человека вместо четырёх.
– Куда ты так спешишь, старик? – беззлобно ворчал Кавур. – Видано ли дело – всего сутки на берегу? Ради тебя мы с Лугой бросили ласковых девушек, а Шиширу, между прочим, молодую жену. Можно подумать, ты сам стал алонкеем, и земля стучит в твои пятки.
– Сердце не на месте, – не поддержал шутливого тона Фа Лой. – Чувствую, что-то будет, и мне это не нравится.
– Что здесь может случиться? – удивился Кавур. – Море спокойное, алонкеев нет. Если хочешь, посмотри сам.
– Думаешь, я замечу больше тебя? – ответил Фа Лой. – Говорю же, сердце не на месте.
– Поставь его куда положено, – пожал плечами Кавур. – Много времени я тебе всё равно не дам, надо колесо крутить.
– Ладно.
Фа Лой дождался, пока окажется напротив Кавура, бросил перекладину, которую толкал наравне с молодыми Шиширу и Лугой, и неожиданно ловко для своего возраста поднырнул под обод колеса.
– Да-а, старик, – уважительно протянул Кавур, освобождая Фа Лою место у зрительной трубы, – не хотел бы я встретиться с тобой в бою.
Фа Лой не ответил. Приник к трубе, мгновение смотрел вперёд, потом развернул её на пол-оборота. Пустое море перед его взглядом ожило. На всех парусах, словно ножом разрезая волны, лодку стремительно догоняла стрекоза алонкеев. На её остром носу повисли над водой матросы с гарпунами в руках.
Фа Лой закаменел лицом.
– Жаль, придётся, – глухо сказал он.
– Что?.. – удивлённо начал Кавур, но Фа Лой уже оставил трубу и развернулся к нему. В полумраке тускло блеснуло железо.
– Прости, – коротко бросил старик, и Кавур захлебнулся кровью. Шум от падения его тела не смог заглушить треска, с которым впивались в палубу гарпуны алонкеев.
Луга и Шиширу ещё ничего не поняли. Толкая колесо, они даже не видели, что случилось. Шиширу первым завершил очередной круг и развернулся лицом к носу лодки, чтобы напороться глазом на кинжал Фа Лоя. Он без звука упал под колесо, – и через миг Луга запнулся о его тело.
Это несколько отсрочило его гибель. Кинжал просвистел над головой матроса. Фа Лоя развернуло боком, и поэтому Луга смог избежать и обратного взмаха кинжала. Это дало ему время выхватить собственное оружие – широкий зазубренный тесак.
Над головами грохотали шаги. Алонкеи уже ломали люк... Он не успевал, он катастрофически не успевал! Кто мог представить, что простой, ничем не примечательный матрос Луга украдёт у него столько времени? Однако он должен сделать всё, чтобы ни один секрет не попал в руки врага.
Эти мысли высверком молнии пронеслись в голове Фа Лоя. Пока ум паниковал и ужасался непоправимости происходящего, тело работало. Не прошло двух вздохов, и Луга упал рядом с Шиширу. Фа Лой развернул кинжал жалом к себе, уже почти ни на что не рассчитывая. Ударить он не успел… В шею кольнуло, и тело сразу онемело, как от укуса паука-листореза. Клинок выпал из руки, а следом за ним повалился и Фа Лой, надеясь разбить голову о перекладину или ось колеса. Этого ему не позволили, подхватили под руки, потащили, бережно придерживая под затылок.
«Как хорошо, – уплывая в беспамятство, думал Фа Лой, – что я хотя бы не знаю дороги…»
Маленький Фа вприпрыжку бежал по саду, сшибая прутиком пушистые головки белоцвета. Сияло солнце, громко пели птицы, а жизнь была полна счастья! Душа малыша пела: сегодня он впервые осознал себя отдельно от матушки. Он был, он существовал, и теперь так будет всегда!
Из-под ног вспорхнула какая-то пичуга. Фа присел на корточки, раздвинул руками колючие стебли травы. У самой земли в розетке из листьев было устроено гнездо, а в нём – три небесно-голубых в коричневую крапинку яичка! Фа задохнулся от восторга: яички! А в них птенчики! Он протянул руку, коснулся пальчиком скорлупы. Яичко было тёплым и шершавым и чуть-чуть дрожало.
«Квик! Квик!» – закричала над ухом птица-мать. Она раскачивалась на ветке в двух шагах позади, смотрела в страхе круглым чёрным глазом.
– Я не обижу твоих деток, – серьёзно сказал мальчик. – Я только немножко посмотрю, ладно?
Глупая птица не поняла его. Она не унималась, кричала, потом слетела на землю и побежала мимо, волоча крыло по земле. Глупая птица…
Яичко, которое он трогал, вдруг дрогнуло. В нём появилась трещинка, потом вторая, наискосок от первой. Кусочек скорлупы отскочил, и в дырку высунулся чёрный клюв. Птенчик нарождался!..
– Фа! – услышал малыш мамин голос. – Где ты бродишь? Беги скорее, батюшка приехал!
Батюшка! Забыв о птенчиках и цветах, Фа рванул в дом… и его подхватили сильные отцовские руки! Он взлетел высоко-высоко, так что сердце прыгнуло куда-то в коленки, и завопил от радости, а потом прижался к широкой груди и затих, слушая гулкое сердце отца…
Мир мигнул.
Фа, сын Лоя, стоял на берегу ручья рядом с юной девушкой. Как её звали? Память не сохранила подробностей, оставив только чувство тонких, трепещущих пальцев в его ладони, да тихое дыхание, да шёпот: «Мы всегда будем вместе…»
Потом были: первое боевое оружие, первое опьянение кислым вином и первое похмелье, первая драка не на жизнь, а на смерть, первая рана и первый убитый враг. Ему повторяли жизнь, подводя… к чему?
Моложавая женщина с прямыми белыми волосами и скрипучим голосом…
Человек с изборождённым морщинами лицом, который говорил странные и даже святотатственные слова: об островитянах и алонкеях, о месте в мире и борьбе, о Наставниках и питомцах, о целях и Призвании… его первый Распорядитель…
Рата Клосчи с трудом выплыл из сна. В голове ещё бродили чужие сновидения, но уже истаивали, умирали. Это хорошо, долго хранить чужую память вредно для здоровья. Ничего, самое главное он узнал.
Клосчи протянул руку, и в неё сразу ткнулась кружка с горячим отваром. Рата кивнул, благодаря, и принялся цедить терпкое, чуть солоноватое снадобье... Рассеивалась муть перед глазами, успокаивалось сердце, возвращались с каждым глотком силы.
– Ну что? – озабоченно спросил Каха Мольто, принимая пустую кружку. – Кто это, куда и откуда плыл?
– Наставник Фа, сын Лоя, – ответил Клосчи. – Откуда он плыл?.. Не знаю, он не бывал вне помещений при свете, только ночью. Это не так важно, поблизости только один населённый остров.
– Ксамос? – подался вперёд Мольто. – Так и знал, что это гнездо бунтовщиков. Я сожгу их, я!..
– Не торопись, – Рата Клосчи дотронулся до его плеча. – Во-первых, они смогут защититься. Вызови кракен.
– Ты хочешь сказать, что у меня не хватит сил, лекарь? – Мольто возмущённо приподнялся в кресле.
– Успокойся, дружище, – ответил Клосчи. – Тебе действительно не хватит сил. Во-вторых, я всё-таки, – он усмехнулся, – узнал точное место. Вовсе не обязательно сжигать весь Ксамос.
– А как же ночь? – проворчал Каха Мольто. – Ты сам говорил...
– Однажды была гроза, – сказал лекарь. – В свете молний я увидел, впрочем, что это я говорю... Он увидел и запомнил вид окружающих гор.
Последним, кем можно было назвать Каху Мольто, так это дураком. Он умел думать и сопоставлять.
– Ты очень многое недоговариваешь, – сказал он лекарю после паузы.
– Да, – не стал отпираться Клосчи. – Я узнал многое и жалею об этом. Лучшее, что ты можешь сделать, друг мой, это послать самую быструю птицу и вызвать самый быстрый корабль. Я должен быть в Риномосе как можно скорее.
– А что с этим?.. – Мольто мрачно кивнул на спящего старика.
– Убей, – без промедления ответил лекарь. – Иначе он проснётся и убьёт тебя. Ты можешь рискнуть, и связать его по рукам и ногам, и надеяться, что его это остановит, но надёжнее будет убить, прости мне Номос мою кровожадность...
– Может, – задумчиво проговорил Мольто, – попытать его? Он моя законная добыча, и он явный бунтовщик... Тогда я точно узнаю всё, что хочу!
– Что? – удивился Клосчи. Его лицо вытянулось, и он внезапно хихикнул, а потом захохотал.
– Что смешного я сказал? – обиженно осведомился Мольто.
– Нет, – отсмеявшись и утирая слёзы, ответил Клосчи, – ничего смешного... наверное. Конечно, ты можешь его попытать, если ты так любишь пытать. Ты любишь пытать, дружище?
– Ненавижу.
– Тогда почему ты думаешь, что под пыткой он скажет больше, чем сказали мне его сны?
Не сговариваясь, оба посмотрели на бунтовщика. Худой, даже щуплый, совершенно седой, с длинной бородой-косичкой. Его грудь ровно поднималась и опускалась, а на лице не отражалось ничего, словно и не проходила перед глазами вся жизнь. Вся, которую он мог вспомнить, потому что большую часть её словно кто-то вычеркнул или залил чёрной краской.
– Скажи мне хоть что-то, – попросил Мольто. – По старой дружбе. Я не расскажу никому, клянусь.
Клосчи долго смотрел на него, кусая губы, потом сказал:
– Хорошо, слушай. Шестнадцать лет назад, если верить памяти Фа Лоя, на их острове появилась женщина с новорождённой девочкой. Прошли годы, девочка выросла, и Фа Лой сделал из неё бойца, и… – Он запнулся, потом договорил: – Она алонкей.
…Марлис «Ветер с заката», подгоняемый свежим ветром, летел в сторону восхода. Рата Клосчи стоял на носу и вглядывался в темнеющее море. На сердце было смутно. Сейчас Клосчи уже жалел, что не рассказал Мольто всего, что разглядел в снах старого мятежника. Трудно нести тяжесть подобных знаний одному, Мольто смог бы сомневаться вместе с ним или дал бы дельный совет. Дельный… В том и дело: и он сам, и Мольто слишком мало знали, чтобы придумать хоть что-то разумное. Наверное, он решил верно. Нечего возмущать умы сверх меры. Довольно и того, что он сообщил.
Клосчи прикрыл глаза. Перед внутренним взором как наяву встали люди со стёртыми лицами, жившие в памяти Фа Лоя. Здесь не было злого умысла, Фа Лой так привык к этим людям, что уже не всматривался в их лица. Они готовились, тщательно и неустанно готовились к войне. Они добывали знания, они ковали оружие, самое страшное оружие на свете – умелых и отважных людей. Но не ради близящейся войны «Ветер с заката» спешил в Риномос. Те, кто станет слушать Рату Клосчи, о ней знают, не могут не знать.
Важнее другое.
Алонкей, которому не страшен трепет земли, на службе у врага!
***
Никогда ещё за свою короткую жизнь Тина не видела столько каменных строений. В усадьбе, куда привела её Аглаш, из камня было выстроено всё: двухэтажный дом со множеством комнат, кухня, соединённая с домом короткой открытой галереей, сторожка и домики прислуги. Даже на изгородь вокруг усадьбы пошёл тёмный сланец.
Поначалу Тина ходила разинув рот, уж больно отличалась жизнь на родном острове и здесь, но потом привыкла. Скоро она и думать забыла о подобных мелочах…
День проходил за днём, и чем дальше, тем больше Тина робела Аглаш, и это при том, что старуха не тронула её и пальцем. От бесконечных придирок болела голова, и чем сильнее Тина пыталась угодить наставнице, тем хуже, как ей казалось, у неё получалось.
– О демоны! – стонала Аглаш, идя за ней следом по пустой зале для упражнений. – Как ты ставишь ноги, несносная? Ты ставишь их так, словно у тебя прихватило живот и ты ищешь место присесть и навалить кучу!
– Проклятие, где тебя откопал этот Фа Лой?! – хваталась она за голову за обеденным столом. – Ну кто так держит локти? Что с твоими пальцами, что они извиваются червями, нажравшимися прокисших фруктов?
– Полу, полу подбирай! – кричала Аглаш со стороны. – Ты женщина или пьяный грузчик, которого шатает после вчерашнего?!
– Кто так повязывает пояс? – нёсся из-за спины Тины скрипучий голос. – Кисти, милочка, нужно пускать поверху, а не прятать! Иначе откуда встречные поймут, что перед ними воспитанная девица, а не оборвашка с рыбного рынка?
– Я боец! – набравшись однажды смелости, попыталась ответить Тина.
– В том и дело, – старуха крючковатыми пальцами схватила её за подбородок и развернула к себе. – Любой увидит, что перед ним боец, а не женщина! Любой увидит, что ты не умеешь ничего, кроме как размахивать железками и убивать. Любой поймёт, что ты его ненавидишь, если будешь смотреть такими дурными глазами!
– А как я должна смотреть? – пискнула Тина.
– О боги... – Аглаш села и горестно обхватила голову руками. – Всегда знала, что воспитание девочек нельзя доверять мужчинам. Особенно тем, которые свихнулись на убийстве. Скажи мне, милочка, что делала твоя мать, пока ты вырастала?
– Стирала и стряпала, – насупившись, сказала Тина. – А после к ней приходили мужики.
– И? – заинтересованно посмотрела на неё Аглаш.
– И меня выгоняли, – мрачно ответила Тина.
– Но ведь ты не девственница, – сказала Аглаш. – У тебя был мужчина.
– Ну и что? – Неожиданно для самой себя Тина залилась краской.
– Ой-ой-ой, небо и звёзды! – всплеснула руками Аглаш. – Наш боец смущается как дитя! Послушай меня и, может быть, поймёшь наконец, чего я от тебя хочу...
– Мужчины, – начала Аглаш, – не могут без женщин. Смысл жизни мужчины, – продолжила она, – не деньги и не власть, смысл жизни мужчины в женщинах. Есть, конечно, больные и сумасшедшие, которым неинтересны женщины, но их нам стоит пожалеть и забыть, с ними должны работать мужчины. Мужики вообще легко находят общий язык с разными чудаками, а нам, женщинам, интересны правильные люди, – она помолчала и добавила: – И алонкеи. Особенно алонкеи.
– Зато я сбиваю стрекозу на лету, – тихо сказала Тина.
Старуха услышала.
– Пойми, глупая, – вскипела она, – твоя сила не в умении убивать! Убивать – наука нехитрая. Что проку с мертвеца? Мертвец бесполезен и мало что может рассказать. Твоя сила в твоей слабости, в том, чего у тебя нет!
– Не понимаю.
– Твоя сила в яйцах, – объяснила Аглаш. – В яйцах, которых у тебя нет, но которые есть у мужчин, и поэтому ты можешь делать с ними всё что угодно! Если умеешь, конечно.
Тина вспомнила Куса и улыбнулась. Это было совсем недавно, а кажется, что прошёл год или даже больше.
– Сжать их покрепче... – задумчиво проговорила она.
– Зачем?! – опешила старуха. – Вот чего не надо, так это сжимать их покрепче. Вопящий или шипящий от боли мужчина не намного полезнее мертвеца. Мужики, знаешь ли, – Аглаш неожиданно подмигнула, совсем как дядя Турай, – злопамятны. А ещё они боятся боли, и вряд ли с тобой захочет говорить по душам тот, кому ты сделала очень больно...
– Так что я должна? – спросила Тина.
– Быть привлекательной, – ответила Аглаш. – Уметь нравиться и удерживать внимание. Стать загадкой и тайной, они ведь любят загадки. Ты должна быть такой, чтобы каждый обладатель яиц не мог отвести от тебя взгляд и при виде тебя пускал слюни.
– Я боец! – сделала последнюю попытку воспротивиться Тина.
– Ну и ну, боец она, – скривилась Аглаш. – Пандус!
Так звали глухонемого человека средних лет, – Тине он казался почти таким же стариком, как и Фа Лой, – который был при доме прислугой на все руки. Он мёл дорожки и подстригал кусты в саду, носил воду для ванны, занимался мелкой починкой и кучей других незаметных и необходимых дел.
Отворилась дверь, и в оружейный зал, где они находились, вошёл Пандус с метлой в руках и вопросительно посмотрел на старуху.
– Вот тебе железка, которую ты так любишь, – сказала Аглаш, протягивая Тине длинный и узкий нож. – Убей его.
– Пандуса? – переспросила удивлённая Тина. – За что?
– Убей его! – приказала Аглаш. – Ты боец? Докажи!
Тина взяла в руки нож. Сталь приятно холодила ладонь. Наверное, таким оружием убивать одно удовольствие... Тина посмотрела на Пандуса. Переминаясь с ноги на ногу, слуга безучастно смотрел мимо неё, в глухую каменную стену. Странный человек...
– Ну же! – хлестнул по нервам окрик Аглаш.
Не целясь и не примериваясь, ей это было не нужно, Тина метнула нож – и оторопела. Вместо того, чтобы упасть с железом в сердце, Пандус коротко дёрнул метлой, и нож бесполезно звякнул о камни.
– Промазала? – вкрадчиво поинтересовалась Аглаш.
– Я... но я... – от изумления Тина не могла вымолвить и слова.
– Это бывает, – сказала старуха. – Дрогнула рука, неверно оценила расстояние или вес клинка, давно не практиковалась, наконец. Но ведь ты боец?
– Да, – выдавила пристыженная Тина.
– Тогда убей его, – ласково предложила Аглаш и протянула девушке шпагу. – Фа Лой научил тебя пользоваться этой штукой?
Никогда раньше Тину не унижали так жестоко! Тина скакала вокруг Пандуса, как щенок вокруг волкодава, и каждый её выпад встречала его неторопливая метла. Кусок деревяшки, которым дворник орудовал почти так же умело, как и наставник Фа Лой своей палкой! Только Пандус был куда моложе и не собирался уставать. От стыда кровь ударила в лицо, и только тогда Тина опомнилась. Уж точно Пандус не был простым слугой, как не назвать простой и Аглаш, и Тину, и даже сам дом, в котором все они жили.
Оставив бесплодные атаки, Тина занялась тем, чем должна была заниматься с самого начала схватки: изучением противника. Как он движется, как держит оружие, как ставит ноги, куда направлен его взгляд и другие мелочи расскажут хорошему бойцу если не всё, то многое.
Против неё стоял не просто хороший, но отличный воин. Он вмиг распознал, что течение схватки изменилось, и сам перешёл в атаку. Как ни старалась, как ни уклонялась Тина, но Пандус раз за разом пробивал её защиту. Прутья метлы почти ласково касались её тела: то оглаживали щёку, то щекотали шею, то мягко проходились по бедру. Слуга играл с нею; он мог убить её даже метлой, но просто учил, говорил без слов: «Вот первая рана, вот вторая. Будь у меня в руках железо, ты истекла бы кровью».
На мгновение Тина возненавидела длинное платье и широкий пояс, которые составляли её наряд. Ах, будь на ней привычные штаны и рубаха… бой продлился бы на минуту дольше, но с тем же успехом. Ей нечего противопоставить этому человеку.
Пандус легко прочёл неуверенность в её глазах. Шаг, уклонение, удар, и шпага, выбитая из её руки, полетела в угол, а Тина оказалась прижата к стене так, что не дёрнуться, даже не размахнуться кулаком.
Грудь Пандуса была совсем близко, и Тина услышала, как размеренно и мощно стучит его сердце. Он даже не запыхался! От обиды на глазах выступили слёзы. Ну, держись! Твоя слабость – в твоей силе, в том, что у тебя есть. Собрав все силы, Тина саданула Пандусу коленом в пах и… наткнулась на его заранее подставленное колено.
– Всё… – прошептала она. – Сдаюсь.
Губы Пандуса тронула слабая улыбка. Он коротко кивнул и отошёл к дверям.
– Подожди, ты нам ещё понадобишься, – сказала Аглаш. – Вот так, милочка. Да… – Она посмотрела на слугу, приподняла удивлённо бровь. – Да, Пандус говорит, что ты хорошо дерёшься. Это, знаешь ли, впервые для меня. Но всё равно, тебе с ним не справиться. Верно?
– Да, – уныло согласилась Тина.
– Наконец-то! – обрадовалась Аглаш. – Представь, что он хранит важный секрет. Ты никогда не вырвешь его силой. Я научу тебя, как добиться своего лаской. Ты узнаешь, как сделать так, чтобы мужчина рассказал тебе всё, что знает. Рассказал с радостью, спеша и перебивая сам себя. Я научу тебя искусству любви.
– Я… – смутилась Тина. Перед глазами встал Трижа. Ах, если бы он был рядом!
– Ты хочешь отомстить? – ехидно спросила старуха. От неё не укрылось ни смущение Тины, ни её нерешительность.
– Да, – ответила Тина, – но… я умею... любить.
– Ах, милочка! – засмеялась Аглаш. – Откуда бы тебе это уметь?


https://author.today/work/157039

Глава 1. Гадалка с белыми волосами
Глава 2. Замуж пора
Глава 3. Дары моря
Глава 4. Великий корабль
Глава 5. Счастье её жизни
Глава 6. Побег
Глава 7. Город и остров
Глава 8. Занятия первых и вторых
Глава 9. Это любовь?
Глава 10. Испытание
Глава 11. Я – первая!
Глава 12. Просто дорога