Об аварии на чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года знаю все. Однако мало кто знает, что 23 мая 1986 года мир едва не столкнулся с катастрофой, превосходящую по масштабам аварию 26 апреля. В тот день, в два часа десять минут на пункт связи ВПЧ г. Чернобыля поступило сообщение о загорании кабелей на 3-м и 4-м блоках ЧАЭС. Возникший пожар мог привести к обрушению блоков. В этом случае, поднявшейся радиоактивной пылью накрыло бы всю Европу, северную Африку и часть Азии. Тогда информацию об этом пожаре по прямому указанию генерального секретаря ЦК КПСС Н.С Горбачева, замалчивали, о героях, его тушивших — предпочитали не вспоминать. А вспомнить есть что...

Участник пожаротушения 22-23 мая 1986 года, полковник в отставке, кавалер ордена «За личное мужество» Владимир Яковлевич Романюк:

Бюст В.М. Максимчука. Скульптор - Хизри Асадулаев

Я позже немало лет проработал во Всесоюзном (затем Всероссийском) пожарном Главке и хорошо знаю, как беззаветно уважали этого замечательного огнеборца рядовые сотрудники. Уважали и любили его. Не всем это нравилось. Но вернемся к майскому пожару на 4-м энергоблоке в 1986 году.
В ту страшную ночь Максимчуку руководить приходилось не по написанному сценарию – не было еще в истории мировых пожарных служб такого сценария. Ни один руководящий документ не мог дать подсказку, как надо действовать в данной ситуации. И Владимир Михайлович, проанализировав ее, решительно пошел на отступление от действующих в то время нормативных документов службы пожаротушения, взял всю ответственность на себя, спас многих своих подчиненных, а именно – не допустил длительной работы большого количества людей в смертельной зоне.
После сообщения о пожаре на 4-м энергоблоке и доклада начальника караула о сложившейся обстановке мы на штабном БТР во главе с В.М. Максимчуком выехали на станцию для проведения разведки. Я был в качестве дозиметриста и хорошо запомнил скачки уровня радиации: 10, 30, 50 рентген по мере приближения к разрушенному реактору.
Было установлено, что в помещениях главных циркуляционных насосов 4-го энергоблока в двух местах горели кабели силовых сборок. Возникла угроза распространения пожара в 3-й энергоблок, что могло привести к катастрофе еще более глобального масштаба.
Второй раз в эту ночь к разрушенному реактору я поехал уже в составе звена для непосредственного тушения пожара.
Ситуация усугублялась тем, что радиационный фон и этих помещениях «прыгал» до 200–250 р/ч и более (шкала дозиметра больше не позволяла определять уровень радиации), сложностью планировки помещений и прокладки кабельных трасс, неисправностью после взрыва противопожарного водопровода, а также скованностью в движениях из-за надетого специального снаряжения и отсутствием освещения, хотя раскаленные от огня почти добела кабельные короба освещать необходимости не было.

Памятный знак участникам ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. В Зеленограде сейчас проживает около 250 ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС.

Чтобы потом остаться в живых, нам и последующим группам (по 4–5 человек), которые 23 мая 1986 года участвовали в ликвидации второго пожара на 4-м энергоблоке ЧАЭС, Максимчуком лично было отведено время не более 5–10 минут.
После того страшного пожара все мы, кто входил в команду Владимира Максимчука, и прежде всего Саша Гудков, Володя Чухарев — это были его ближайшие сподвижники, которым Максимчук доверял беспредельно, мои украинские коллеги по уникальному пожаротушению, – открыто говорили между собой, что только за эту разведку и установление места, где находился очаг загорания (а горело не что-нибудь, а кабели, находившиеся под высоким напряжением), – только за это деяние, осуществленное Максимчуком в условиях сверхэкстремальной радиации, чему не было аналогов в истории огнеборчества, наш командир заслуживал звания Героя Советского Союза. Но ведь кроме героической разведки он еще в тот день осуществил суперточное, основанное на гениальной интуиции и знании законов пожарного искусства руководство пожаротушением, осуществил его «вахтовым методом», когда одна группа огнеборцев, вопреки уставу, сменяла другую, не давая смертоносной радиации уничтожить нас. Это было какое-то духовое озарение командира, на него словно бы дух святой низошел. Максимчук добился невозможного – и пожар потушил, и людей спас. Спас всех нас, кроме самого себя... Но вместо звания Героя Советского Союза наш командир получил строжайший приказ о молчании. Никто из нас не имел права рассказывать о подвиге нашего командира многие годы.

Сам же полковник Максимчук получил такую дозу радиации, от которой уже не смог оправиться. Скончался 22 мая 1994. Похоронен на Митинском кладбище.

...Прошло 5 лет какой-то борьбы, скитаний по клиникам, больницам и госпиталям. Быстро устаю, мало радости, но, слава богу, есть жизнь, вижу близких, есть работа, поэтому... Сравнивая прожитые годы, понимаю, что сегодня лучше, чем вчера... «Вылетели» из жизни 1986– 1987 годы, стало лучше в 1990-е. Морально смирился с тем, что нет всего того, что было до мая 1986 года».

Владимир Максимчук, февраль 1991 года

(c) http://nnm.ru/blogs/antistepler/shedshie_v_ataku/