В 1427 году Париж был оккупирован. На этот раз не свирепыми норманами в устрашающих рогатых шлемах, не ордами кривоногих диких всадников-гуннов, не жестокими англичанами в стальных доспехах. В городе поселилось племя, предпочитавшее жить не в домах, а под открытым небом, в кибитках. Цыгане.

Это был народ странников, и это был воистину странный народ. Их языка никто не понимал. Они не промышляли торговлей, но в искусстве обмана превзошли признанных тогда по всей Европе купцов-хитрецов: венецианцев, евреев и даже греков. Они брались предсказывать будущее, и у них это получалось. Англичане считали, что эти смуглые пришельцы владеют тайнами египетских жрецов и явились из Египта. Потому-то по-английски и прозвали их gipsy. Но французам было достоверно известно: цыганское племя пришло с восточного края Европы, из Богемии. Вот и стали по-французски их звать les bohémiens.