ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Смысловые Галлюцинации - Первый день осени
8
- Вы утомляете меня, леди, - проговорил я несколько устало, глядя на нее. – Врываться в номер к незнакомому человеку, угрожать, размахивать ножом… Вам не кажется, что это несколько невежливо? – слушать меня она, конечно же, не стала.
-Заткнись! – закричала она и бросилась на меня, ее ослепляла ярость, и это сильно сказывалось на ее способности рассуждать, да и на координации движений тоже. Я сперва поймал ее запястье, потом с легкостью вывернул его, заставляя девушку бросить нож снова, и прижал ее к себе, не позволяя двигаться.
- А теперь послушай ты, истеричка, - начал я шепотом. – Мне абсолютно наплевать на то, что ты себе там за любовь выдумала, ясно?! То, что я переспал с какой-то там Марикой, не касается тебя вообще! Если у вас все так взаимно, иди и предъявляй претензии ей, ясно? – я смотрел ей в глаза, а она закусила губу от отчаяния. Было очевидно, что девочка просто придумала себе дивный мир и верила в него, но грубая реальность рушит любые воздушные замки, и в ее возрасте, пожалуй, пора бы это уяснить. – Я не насиловал твою ненаглядную Марику, она сама пришла сюда, сама решила провести со мной время именно так. И тебя не касается это, пойми. И уж тем более тебя не касается моя жизнь, я тебя вообще не знаю. И моя смерть подавно. Так что либо ты успокоишься и уберешься отсюда к чертовой матери, либо я вызову полицию, и тебе придется как-то объяснять все это властям, - второй вариант мне нравился меньше, но был куда вероятнее. Конечно, это очень не в моем духе, прибегать к чьей-либо помощи, но тем не менее я хотел оставить о Праге приятные воспоминания, и если я причиню вред этой чокнутой, едва ли воспоминания останутся приятными. К тому же… и без того за моей спиной всегда пожар или потоп, и слишком мало мест, куда я мог бы вернуться, не рискуя быть изгнанным в тот же день.
- Да мне все равно!.. – завопила она так истошно, что мне стало не по себе, и опустилась в моих руках, будто бы силы покинули меня, я удержал ее, тяжело вздохнул, усадил опять на кровать и снова вздохнул. По ее щекам мчались неудержимые ручейки слез, дрожали ее губы и подбородок, она сидела теперь, заламывая тонкие пальчики, и вся содрогалась от ощущения своего несчастья. Более жалкого зрелища я не видел давно.
- Ну послушай… - я потянулся к ее плечу ладонью, проклиная себя за это вот дикое желание – утешить, но она дернулась, вдруг закрыла лицо руками, царапая кожу короткими ногтями, и завыла. Если бы я не знал, в чем тут дело, я бы решил, что кто-то умер, но нет, черт возьми, все живы, а у моей полоумной гостьи столько скорби, будто она оплакивает одну из сгинувших империй.
- Я хочу, чтобы ты умер, я хочу тебя убить, ее убить хочу, чтобы ее совсем не было, чтобы… - невнятно бормотала она. Сидя рядом, я слышал, как стучит маленькое сердце у нее в груди. Оно было очень живое. А все слишком живое вызывало во мне мучительную боль. Но к чему сейчас об этом? Девочка и впрямь была очень живая, таких все меньше. И тем печальнее то, что живой в ней была не радость или любовь, а только ненависть и желание разрушения. Не важно, разрушения себя или чего-либо еще.
- Ну успокойся же ты… - еще одна глупая попытка достучаться до ее несуществующего разума.
- Я хочу умереть… - сквозь слезы, рискуя ими, солеными, подавиться, сказала она очень серьезно, даже серьезнее, чем заявляла о том, что хочет меня убить, и теперь меня действительно охватило что-то вроде жалости. И мне стало мерзко от осознания этого.
- Да черт возьми! – я решительно поднялся с кровати, достал из пачки сигарету, закурил, немного походил туда-сюда, опустился в кресло и посмотрел на нее внимательно, инстинктивно рассчитывая, сколько секунд понадобится ей, чтобы снова взяться за нож. – Давай поговорим. Прежде, чем ты убьешь меня ли, Марику или себя, давай поговорим, - произнес я, она подняла на меня взгляд, наконец, оторвав руки от лица. – Если хочешь, можешь считать это моим последним желанием. Я ведь имею право на последнее желание? – я улыбнулся, она заторможено кивнула. Я затянулся дымом, спустя несколько мгновений выдохнул его в напряженный воздух, витавший в номере, и посмотрел на нее, пытаясь понять, зачем вообще вожусь с человеком, который хочет убить меня. Скорее всего, потому что она такая вот живая. И мне не хочется становиться свидетелем того, как смерть снова одержит победу над жизнью. Впрочем, к чему искать себе доблестные оправдания: мне просто нечем заняться. – Эта твоя любовь… Она…
- Что?! – я не успел даже закончить свой вопрос, как она перебила меня, снова вспыхнула как спичка. – Да что ты можешь понимать в… - я приложил палец к своим губам, и девушка, к моему удивлению, правда замолчала.
- Я всего лишь хочу спросить тебя: любовь, которую ты испытываешь к Марике, приносит тебе счастье? – наконец поинтересовался я. Мне не раз приходилось видеть человеческие чувства, самые разные, но настоящие. Любовь, да. Мужчины к женщине. Мужчины к мужчине. И чаще и сильнее – любовь женщины к женщине. Только девушка, которая сидела сейчас напротив, едва ли видела разницу между любовью и чем-то вроде слепого поклонения. Хотя я могу ошибаться, не так ли?
- Нет… - призналась чешская сумасшедшая, опустив глаза, и я опять не успел даже понять, какого там они были цвета.
- А боль? – осторожно продолжил я, ответа не последовало, но он и так был написан на ее лице. Я закурил вторую сигарету и поднялся, прошелся к окну, но остановился в шаге от него, решив, что гостья воспользуется такой замечательной возможностью и попросту вытолкнет меня из окна вниз, а это не входило в мои планы. – Знаешь, я журналист, работаю в очень известном издании… и я хорошо разбираюсь в психологии, поэтому я могу тебе помочь…
- Никто не может мне помочь, - отрезала безумная девушка, я покачал головой, потушил сигарету о подоконник, шагнул к ней и дружески похлопал ее по плечу, она не особенно отвлеклась, погруженная в свои мысли. И зачем мне все это? Мои планы летят к черту с появлением в моем номере чокнутой чешки с ножом. Я хотел покинуть Прагу, чтобы только не привыкнуть. И не успеть уничтожить… но волей-неволей мое появление здесь уже навлекло беду на эту истеричку, так что единственное, что я могу сделать, это не доломать ее жизнь до конца. Так гони ее в шею, Данте, и уезжай прочь! А что если… если она покончит с собой? В таком состоянии люди способны на любые глупости, а она тем более. Могу ли я задержаться ненадолго? Мне это ничего не стоит, но сколько будет жертв?..
- Поверь, я могу тебе помочь, - заверил я прежде, чем обдумал все до конца. Медлить я не мог. Напротив сидела чешская сумасшедшая, и ее красное от слез лицо было слишком жалким, чтобы даже чудовище вроде меня могло равнодушно пройти мимо. - Просто позволь мне сделать это, - благотворительность, Данте? Что дальше: буду раздавать милостыню на площади? Или накормлю голодных едой из дешевой забегаловки? Смешно и чертовски забавно. – Только скажите, леди, чего Вы хотите: завоевать Марику или разлюбить Марику?

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Найк Борзов - Nusinam (девушка находящая утешение в самоубийствах)
Меня продолжало трясти, но я мучительно старалась успокоиться. Я чувствовала себя так глупо, так отчаянно глупо, что мне хотелось провалиться под землю или продырявить себя этим самым ножом и умереть быстро, не задумываясь ни о чем. И тем более о Марике...
Она... как она могла? Как она может играть так моими чувствами, так издеваться надо мной, тем более зная, что я люблю ее, так безумно и отчаянно люблю... Да лучше бы я утонула в водах Влтавы или утопила ее, черт ее дери! У меня снова начиналась истерика, и я стала плакать сначала тише, потом громче и громче.
Незнакомец попытался меня утешить, но я оттолкнула его, когда он полез ко мне со своими омерзительными объятьями.
Я сползла на пол и стала рвать на себе волосы, он с удивительным терпением затащил меня на кровать и скрутил руки за спиной, чтобы я этого не делала. Похоже, он подумывал о том, чтобы вызвать охрану или лучше скорую.
Психиатрическая лечебница? Почему бы и нет? Мне там хотя бы будет спокойно.. А Марика, она будет меня навещать? Я же не смогу без нее...
- Вы ее любите? – между паузами в рыданиях прохрипела я. Мужчина отрицательно покачал головой, мне до ужаса захотелось снова броситься на него с ножом. Или без ножа и просто наносить удары... Но, к сожалению, руки мои были заняты и держал их он очень крепко, как я не пыталась освободиться. Как же его звали то? Как его звали? Девяносто девятый? Да нет же... У него было имя... Какое-то не местное имя, я таких не слышала редко... Вроде бы итальянское... Да какая к чертям разницу? Девяносто девятый.
- Нет, - честно признался он и отвел взгляд, кажется, наконец-то его хоть что-то смутило. Тень раскаяния? Да какое может быть раскаяние, если все были довольны. Кроме меня.
- А я ее люблю, - горестно прошептала я, заливаясь обжигающими слезами, - люблю! – не знаю, зачем я повторила это, зачем вообще сказала. Какое-то время я просто тихо плакала, а потом на меня снова накатил приступ агрессии.
- Мне очень жаль, - равнодушно бросил он. Подонок! Сволочь! И она... моя королева... глупая шлюха! Ненавижу ее! Ненавижу! С этого момента понеслось. Мне хватило силы, чтобы вырвать руки и я воспользовалась его минутным замешательством и начала лупить его как только могла.
- Ненавижу, ненавижу, - повторяла я, уже даже и, не зная кого именно я ненавижу. Марику или этого человека. Девяносто девятого... Он отчаянно пытался скрутить меня снова, но я вырывалась так, будто в меня вселился дьявол и была чрезвычайно собой горда. Остановить борьбу нас заставил аккуратный стук в дверь.
- Кофе, сэр, - сказал приятный женский голос на английском с сильным чешским акцентом. Я вдруг почувствовала агрессию даже к этой незнакомой девушке, потому что она не потрудилась избавиться от него, когда шла сюда работать. Небось, такая же самовлюбленная идиотка, как моя королева... моя Марика... моя шлюха! Да гореть тебе в аду!
Мы с девяносто девятым испуганно переглянулись, как будто мы были маленькими детьми и нас застали за тем, как мы воруем вишню в чужом саду или делаем какие-то другие непростительные глупости. Я решила, что меня сейчас заберут в психушку прямо на месте и я не успею расквитаться не с девяносто девятым, не с Марикой и быстро юркнула в ванную, закрылась там и припала ухом к двери.
- Ваш кофе... – повторили снаружи.
- Спасибо, - сказал девяносто девятый, судя по звукам и шагам, он забрал кофе.
- У вас все в порядке? – спросил услужливый голос персонала.
- Да, конечно, - невозмутимо ответил он.
- Но я слышала крики...
- Дорогуша, не все крики предвещают беду, - усмехнулся мужчина, и она противно захихикала, оценив его шутку и предпочла удалиться. Скатертью дорожка. Убирайся! За эту шутку и мысль о том, что я с ним могла здесь чем-то таким заниматься, мне снова захотелось его убить, но я отчаянно старалась держать себя в руках.
- Можешь выходить, - девяносто девятый постучал костяшками пальцев по двери, - или это и было твоей целью?
- Что? – я вышла и недовольно и непонимающе уставилась на него.
- Запереться в моей ванной, - улыбаясь, ответил он.
- Как смешно, - скривилась я и он проводил меня обратно в комнату и протянул чашку кофе. От этого запаха меня начало тошнить, он напомнил мне про кафе, в котором мы работали с Марикой, а значит и про Марику. Сердце забилось в бешенном ритме и голова загудела.
- Да я ненавижу кофе! – закричала я и швырнула чашку о стену, только хорошая реакция спасла девяносто девятого от разлетевшихся осколков и брызг черной горячей гущи. Обои в номере теперь были безнадежно испорченны, но это меня не волновало.
Мужчина страдальчески вздохнул, поставил свою чашку на столик от греха подальше и шагнул ко мне, но я вскочила и выставила перед собой руки, оглядывая комнату в поисках того, чем можно было бы вооружиться.
- Не приближайся ко мне, ублюдок! – сказала я, - иначе я убью тебя! Убью уже только за то, что ты к ней прикасался... Мерзкая тварь! Здесь же? В этом номере?! На этой постели!? – я шарахнулась от нее как от огня в сторону, дотянулась до своего ножа и почувствовала себя уверенной в своих силах.
- Я ненавижу тебя! И ее! – выпалила я, - и вы умрете! Умрете! Оба!

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Елена Никитаева - Сигаретное танго
6
Удивить меня чем-либо – занятие неблагодарное и непростое, я даже не могу вспомнить, когда в последнее время был по-настоящему удивлен, но это было что-то из ряда вон по своей неожиданности и, пожалуй, глупости.
Я неспешно открыл дверь - и в номер влетела девушка, я даже не успел рассмотреть ее или заметить хоть какие-то детали ее внешности, как она, сжимая что-то в ладони, занесла надо мной руку. О, Боги. Как это бесстрашно, наивно и глупо. Я с легкостью увернулся и отступил на несколько шагов, моя незваная гостья резко обернулась – взгляд светло-голубых глаз пылал яростью, боюсь, боюсь – и бросилась на меня. Ее тонкие ножки несли свою хозяйку ко мне, а я только улыбнулся, поймал ее запястье, отводя его в сторону, и девушка просто врезалась в меня и едва не упала, я вовремя приобнял ее за талию и, едва заметно усмехнувшись, заметил:
- Ну и сервис в вашем отеле.
- Замолчи! – раздосадовано крикнула она по-чешски, попыталась высвободить руку с зажатым в пальцах обычным кухонным ножом, но это привело лишь к тому, что я крепче прижал ее к себе, лишая возможности двигаться. Какие тонкие запястья. Девушка кричала что-то еще, но я не мог разобрать ни слова больше, потому что ее выкрики все больше походили на всхлипывания, она разжала руку и выронила нож. Он с характерным звуком упал вниз, а я пяткой захлопнул дверь: ни к чему лишние свидетели, все, что происходит в моем номере, мое личное дело, особенно, если я с женщиной, и не важно, хочет она меня или хочет меня убить. И тем более не важно, что я уеду сегодня же.
Незнакомка рванулась прочь, воспользовавшись моей задумчивостью, схватилась снова за ночь и опять ринулась ко мне, я резко схватил ее за плечо и развернул к себе спиной, обнимая за плечи, а заодно не давай возможности вырваться. Другая моя рука проскользила к ее ладони от предплечья и, сжимая ее пальцы, завладела и ножом, я снова развернул ее к себе, неожиданно и резко, так, что она, кажется, и вовсе забыла, что подобает сопротивляться, я обнял ее крепче, а она совсем расстроилась из-за неудавшегося преступления. Обнимая ее, я думал, кто же она такая, зачем пришла и кому нужна такая мелочь, как моя смерть.
Между тем, прерывая мои мысли, девушка в моих объятиях сорвалась на рыдания. И моя рубашка с одной стороны стала влажной от ее слез. О, женщины, вам имя вероломство. То хотят убить, то плачут в жилетку. Лучше всего такие, как Марика, ни истерик, ни претензий, только взаимное удовольствие. А истеричек я не люблю.
- Девушка, эй… - тихо обратился к незнакомке я, она дрожала, дрожали ее худые плечи под невзрачной кофтой. Я осторожно отпустил ее запястье, приобнял второй рукой и погладил по рыжим волосам. Мягкие.
- Ненавижу… ненавижу… - шептала моя гостья, прошло еще какое-то время прежде, чем мне удалось успокоить ее хоть немного, она с трудом уняла свою дрожь и предприняла попытку отстраниться, я с удовольствием выпустил ее из своих объятий и усадил на кровать.
- Слушай, может, кофе? – предложил я дружелюбно и уселся на стул напротив. Она неопределенно передернула плечами, я все решил за нее. Взял трубку, попросил принести две чашки, мне ответили, что сейчас нет свободной прислуги, и мой заказ будет исполнен, как только кто-то освободится. – Тогда, может, поговорим? – я достал из пачки сигарету, покрутил ее в пальцах и наконец закурил, откинувшись на спинку стула. Она смотрела на меня своими, кажется, голубыми глазами как дикий зверь, загнанный в клетку. Ну вот-вот опять набросится, я весь дрожу. Забавное какое приключение в завершение путешествия по Праге. – Ты… Ах, простите, Вы, барышня, пытались меня убить, не так ли? Но зачем? Мы с Вами даже не знакомы, - может, она что-то знает обо мне? В таком случае, я совсем не завидую бедняжке. Ну, а что тогда? Может, какая-нибудь сектантка? Или просто полоумная. Сейчас же осень, обострение отклонений, все может быть, да к тому же, кто знает этих чехов. От людей, которые начинают работать в 6 утра, всего можно ожидать. И нож в спину, ну или в сердце, кому как удобнее. Ей вот удобнее было спереди. Это можно было бы запомнить, ха.
- Зато с ней ты, Вы знакомы, черт возьми, слишком близко! – выкрикнула моя гостья и тут же закрыла лицо руками, но сдержалась, на мое счастье, от нового приступа истерики и принялась снова сверлить меня взглядом дикого зверька. «С ней»? Хм. У нас появилась зацепка, Ватсон, самое время применить какие-нибудь логические методы. Из всех жителей Праги в последнее время я общался близко разве что с Марикой. Ну и какое дело этой сумасшедшей девчонке до того, кто побывал в моей постели? Да мало ли кто там бывает. Марике вообще повезло, что я запомнил ее имя на срок немного дольше суток. Обычно такого не бывает. И мне пора бы паковать чемоданы, а не тратить бесконечное вечное и тягучее время на эту сумасшедшую.
- О ком Вы говорите, леди? – поинтересовался я, затягиваясь сигаретой. – У меня в Праге не так уж много знакомых… Должно быть, речь идет о Марике? – предположил я вслух, и незнакомка будто вспыхнула, встрепенулась, подняла голову, и ее выражение лица говорило мне о том, что будь нож хоть немного ближе к ней, она бы непременно повторила свою попытку.
- Не смейте даже произносить ее имя! – закипела моя гостья, я только усмехнулся, а она сжала ладонь в кулак, пытаясь сдержать свои эмоции. Мне было забавно наблюдать за ней и в то же время вроде как… жаль? Да ладно, Данте, когда ты в последний раз испытывал сострадание?! Ты же чудовище, самое настоящее чудовище. И едва ли ты, Данте, жалел последних, кто звал тебя ласково. Да, сожалел потом, очень сожалел, но не жалел их ни на мгновение. Не лги себе, Данте, ты просто чудовище.
Да, просто забавно. Люди вообще чертовски забавны. И эта представительница вида даже больше, чем другие. Прийти в номер к незнакомому мужчине, да еще и с ножом, а потом сидеть и плакать? Забавно, очень забавно. Интересно, почему Марика стала причиной всего этого? Может, они родственницы? Ну не любовницы же.
- Тише, леди, не стоит так волноваться. Просто скажите мне, почему же знакомство с этой милой барышней - повод для убийства? – спросил я, рассматривая ее более внимательно, но мой взгляд не остановился ни на чем. Кажется, было совершенно не на чем останавливаться. Она была обычной, моя гостья. Разве что доля типичного для рыжих людей обаяния, но не более того. Вроде бы я видел ее где-то… Или нет. Может, в том же кафе? Просто не замечал. Или дежа-вю. Не знаю. – Вы же для этого пришли? Чтобы лишить меня жизни, не так ли? И, кажется, я имею право знать, в чем я успел провиниться перед совершенно не знакомой девушкой.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Mylene Farmer - Sans Logique
Пока в кафе было мало посетителей Марика стояла напротив зеркала и очень внимательно изучала каждую деталь своей внешности. Конечно, ведь она должна быть идеальна, а вдруг где-нибудь на ее бархатной коже появиться аллергия, или не дай тебе бог синяки после ее бессонных ночей. Марика приглаживала волосы, похоже жалея, что под рукой не оказалось расчески, ведь она ехала не из дома. Оттуда, где они там...
Лишь бы не думать об этом, я отворачивалась к кассе, принималась делать вид, что что-то подсчитываю, проверяю, а взгляд сам так и норовил вернуться и снова упереться в ее прекрасное тело с отвратительной душой.
Марике надоело созерцать себя или она убедилась в том, что безупречна, и она принялась лениво и неторопливо убирать посуду со опустевшего столика.
За что я люблю ее? Она же страшный человек... Она же унижает меня, использует и причиняет боль.
Но я люблю ее... не за что-то, а вопреки. И ничего не смогу с этим поделать, это тяжкая ноша, бремя, которое я должна нести до конца. Конец? А кто говорит о конце, моя королева? И в тот самый момент, когда я думаю о конце как раз появляется тот самый прекрасный принц, который врывается в нашу с моей королевой жизнь, чтобы если не забрать ее на белом коне, то хотя бы как следует отыметь на белых простынях.
Мне стало плохо, я отвернулась и даже не слушала о чем они говорят, борясь с подступившим к горлу приступом тошноты.
Мне особого труда не стоило догадаться что он пришел именно к ней.
К моей Марике... Впрочем, когда это она стала моей? Моей она не была никогда, когда как я – ее. Целиком и полностью. Ее раба, подданная, подруга, как она говорит, хотя под этим словом кроется совсем другой куда менее лицеприятный смысл.
- Пробей двойной экспрессо, - сияющее лицо королевы появилось прямо передо мной, она повелительно кивнула на кассу и небрежно швырнула на край стола роскошный букет цветов, обдавший меня дурманящим ароматом далекой весны, и исчезла за дверью кухни. Пока ее не было я украдкой разглядывала того, кто посмел притронуться к моей королеве.
К моей? А не слишком ли много я позволяю себе?
Нет, нормально. Моя. Моя королева. И пора бы привыкнуть к этому, пора бы это доказать...
«Улыбаешься?! – зло думала я, наблюдая за чертовым принцем, - небось доволен, такая незабываемая ночка...» Я поморщилась, постучала пальцами по клавиатуре кассы, оформляя заказ, и все-таки не справилась с собой и снова посмотрела в ту сторону.
Да, конечно он как раз то, что нужно моей королеве. Как она сказала? Галантный и аристократичный? Пожалуй, это действительно так. Такие благородные черты лица, какие-то непривычные, выдающие в нем иностранца. Точеный профиль, когда он отвернулся к окну темными, как горький шоколад глазами разглядывая оживленную улицу. Красивые пальцы, отстукивающие какой-то ритм на гладкой поверхности стола, мне даже страшно и мерзко подумать что эти пальцы прикасались к ней... К моей Марике.
Как он посмел!? Ворваться в нашу жизнь, в ее жизнь... когда я даже взглядом коснуться порой ее не смею? Черт возьми...
Они идеальная пара, одинаково свершены и одинаково отвратительны. Только я лучше их обоих понимаю что ничего из этого не выйдет, он уедет куда-нибудь далеко, а Марика будет обхаживать нового принца, наслаждаясь безответственностью и мимолетностью отношений. Она даже не вспомнит об этом, как бы не уверяла меня, что это незабываемо...
Отвратительно, мерзко. Я сама и не заметила, как сжала руку так, что короткие ногти до крови впились в кожу.
Он не любит ее. Она не любит его. А я люблю ее больше жизни... Я не позволю ей, не позволю...
Передо мной снова появилась Марика, на этот раз с подносом, на котором стояла злосчастная чашка экспрессо, она заметила мой внимательный и напряженный взгляд, направленный в его сторону и насмешливо произнесла:
- Завидуешь, небось? – ее пухлые, чертовски соблазнительные губы расплылись в улыбке, и прежде чем я успела что-то возразить или ответить она решительной походкой направилась к столику.
- Вот, - сколько торжественности звучало в ее голосе, и, конечно же, услужливости. Как это глупо и смешно... негоже королеве так унижаться перед – всего лишь! – своим девяносто девятым или уже сотым любовником. И... главное, зачем? Вся эта фальш не нужна, когда ты понимаешь, как и все кругом, что всего лишь удовлетворила свои животные потребности. Я опустила взгляд, почувствовав новый приступ тошноты, уже второй за день, и отдаленно вслушивалась в их беседу, то, что могла разобрать.
Забавно, скажи я Марике, что меня тошнит, она бы обязательно выдала какую-то колкость. Например «Вот во что вылились твои бессонные ночи. Можно я буду крестной?». Да, именно так она и скажет, можно даже не проверять, ведь помимо всех своих бесчисленных достоинств она еще и чертовски предсказуема.
А если сказать ей правду, почему меня тошнит на самом деле?
Потому что я не могу смотреть, как ты валяешься в грязи, как последняя... ночная бабочка, я не посмела применить к ней более резкое слово. Почему растрачиваешь себя, ради минутных удовольствий... Ведь мне больно смотреть на тебя, я люблю тебя...
Черт побери.
- Спасибо, - поблагодарил ее девяносто девятый, или все-таки сотый, и сказал приятным бархатным голосом, – Я тебе позвоню как-нибудь? – нет, ты никогда ей не позвонишь, и я могу это гарантировать.
- Конечно, - вы посмотрите на эту улыбку. Неужели эта ночь так понравилась тебе, Марика, и ты мечтаешь ее повторить?
Она вернулась к стойке, все, также сияя, как первое весеннее солнце ослепительной и довольной улыбкой.
- Данте, - проговорила она полушепотом, и посмотрела мне в глаза, не знаю с каким выражением, я готова была поклясться, что сейчас она не думала о том, как бы унизить меня, заставить ревновать или завидовать, а просто хотела поделиться своим счастьем – счастьем, ага – или просто уже делала все это – и унижение и насмешки по привычке. Ведь Ангела все простит, и все равно будет смотреть на нее по-собачьи преданными глазами!
Ведь Ангела, черт возьми, любит ее!
Она отправилась обслуживать клиентов дальше, а я все стояла также заторможено и перематывала все произошедшее в голове. Значит, его зовут Данте? Да, действительно, это звучит куда более уважительно, чем девяносто девятый. Я даже нашла в себе силы усмехнуться, но времени на это не было – я краем глаза заметила что он собирается уходить и бросилась на кухню.
Среди всей лежавшей там посуды я приметила большой нож для резки мяса, схватила его и быстро вернулась в кафе, пока повара не успели заметить этой пропажи. Руку с ножом я спрятала под пальто, которое даже не потрудилась застегнуть, и бросилась следом по многолюдным извилистым улочкам. Больше всего я боялась сейчас потерять его в шумной многоголосой толпе туристов, но мне везло.
До самого отеля, там я легко проскочила мимо охраны, смешавшись с группой, возвращавшихся с какой-то экскурсии японцев. Я подошла к девушке-администратору, и на безукоризненном английском спросила где я могу найти человека по имени Данте, объяснив, что я должна передать ему какую-то очень важную, но забытую вещь. Девушка несколько мгновений сомневалась, но потом напомнила себе, что раз меня пропустила охрана, значит меня не стоит бояться. Она назвала трехзначную цифру номера и этаж. Я поблагодарила ее, отметив что она чем-то похожа на мою королеву, и направилась к лифту, кусая губы от нетерпения.
Темные просторные коридоры отеля наводили мысли о лабиринтах из которых нет выхода, и выйдя из лифта мне стало как-то не по себе. Может быть, стоит остановиться, пока еще не поздно, осознать то, что я собираюсь сделать...
Нет! Уже слишком поздно... и я должна идти до конца. Мне нечего терять, кроме Марики, которая и так не принадлежит мне. И не будет никогда принадлежать...
Да, я здесь, чтобы передать горячий привет от нее.
Я постучала в дверь, руку с ножом спрятала за спину.
- Обслуживание номеров, - на всякий случай по-английски сказала я, стараясь унять дрожь в голосе.
Но от этого меня только сильнее трясло, пальцы кажется уже приросли к рукоятке ножа.
... и дверь открылась.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Сплин - Нечего делать внутри
Солнце проникало в номер осторожно, словно крадучись, отыскало щель между легкими занавесками на окне, из которого открывался весьма неплохой вид на город, и упало на паркет полоской света. Кажется, сегодня оно вовсе не собиралось вешаться, да и у меня самого-то настроение было куда лучше вчерашнего. Впрочем, оно улучшилось еще вечером. Все-таки это было неплохо. И было бы неплохо навестить свою новую знакомую. Я же все-таки джентльмен, разве нет? Впрочем, едва ли это качество верно сочетается с моей сущностью.
Прошло еще какое-то время прежде, чем я оделся и спустился в вестибюль, это было хорошее приключение, не так ли? Прага, красивая женщина, спокойное утро… Да, отличное тихое приключение. Но все заканчивается… Кроме, пожалуй, вечности, но кого это будет волновать? Я шел по улице, сунув руки в карманы, и на удивление беспечно оглядывал встречных людей, они были такими улыбчивыми и такими… чужими. Просто родных у меня и быть не может. Грустно, безнадежно, безысходно. Только… что мне? Я бродяга, скиталец! Не страшно. Переживу. Переживал. Лишь вечерами, глядя на теплый свет за окнами чужих домов… Где бы я ни был, сколько бы ни менял маршруты и адреса, везде есть эти проклятые дома с теплым светом, которые неизменно напоминают мне о том, чего у меня никогда не будет…
Да не важно все это! Такое спокойное тихое утро, а я со своими глупыми мыслями рискую его испортить. Кто я такой? Бродяга, да. И это чертовски приятно, я свободен. Насколько может быть свободен такой, как я. Впрочем, все относительно, и это тоже. Я свободен уходить, когда захочу, оставляя после себя… потоп, пожар или просто впечатление, как о безымянном герое, стороннем наблюдателе или же, куда чаще, как об отъявленном негодяе. Все относительно, и мнение людей тоже, обычно они и представить себе не могут, кто стоит перед ними, а даже если могут, то отказываются верить своим глазам. Сложнее всего верить в очевидное, поэтому, держу пари, если сказать правду кому-то из этих людей, просто так, без лишних предисловий, они просто рассмеются в лицо, а то и вовсе из доброты душевной сообщат в ближайший психоневрологический диспансер. Не лучше ли промолчать и уйти? Конечно же.
В городе, на этих узких улочках было на удивление тихо сейчас, можно было слышать собственные шаги, собственное дыхание или стук собственного сердца, если бы оно, конечно, было. Всего лишь метафора, но именно своего сердца я никогда не слышал, и даже когда мне доводилось посещать врачей – о, бедные врачи! – они подолгу не могли прощупать пульс. Смешно и нелепо, как и все в нашей жизни, не так ли? Но случается и приятные моменты, когда ты вполне всем доволен. Вот как сейчас, например.
Я насвистывал незатейливую мелодию – кажется, это был полузабытый гимн давно исчезнувшей страны – и едва не прошел мимо цветочного магазина. Порой можно позволить себе какие-то милые глупости. Может, в этом и не было особого смысла, но хотя бы один город я же должен покинуть с улыбкой.
С букетом я вошел в то самое кафе, где познакомился с этой умелой женщиной накануне, и тут же отыскал ее взглядом у одного из столиков – она убирала посуду – и протянул цветы. Ее коралловые губы растянулись в улыбке, а в глазах застыло кокетливое «это мне?» и немного удивленного «ну надо же», к ним добавилось томное «о, Данте…», когда я поцеловал ей руку. Идеалистическую картину портило лишь ощущение. Мне казалось, что кто-то наблюдает за нами, и я отчетливо чувствовал на себе этот полный ненависти взгляд, но даже не потрудился посмотреть, кому он принадлежит. Это, пожалуй, было не важно. Впрочем, мне все казалось чертовски не важным, не значительным, мелким в сравнении с вечностью. Сущие глупости – все эти человеческие чувства, и ненависть, как одно из самых сильных, если не самое, из них, тоже.
- Марика, ты не могла бы сделать мне двойной эспрессо? – попросил ее я после дежурных комплиментов, от которых женщины теряют голову, и она охотно согласилась, удалилась и оставила меня наедине с моими почти что радостными мыслями. Да будь что будет, как всегда. Милая Марика, ты была так хороша этой ночью. Спасибо, Прага, за этот радушный прием. Спасибо и прости.
- Вот, - объявила Марика, будто вручала мне орден Почетного Легиона или что-то в этом роде, а не чашку с обычным кофе, впрочем, от его аромата мое и без того неплохое настроение улучшалось еще больше. Хоть какой-то город, черт возьми, оставит о себе приятное впечатление. Сказочная и мрачная Прага. Или все места, где я появляюсь, кажутся мрачными? Да какая разница!
- Спасибо, - кивнул я. Марика ждала каких-то еще слов, только вот зачем? Для нее эта ночь тоже была не более, чем приключением, всего лишь. Все до отвращения честно. И она сама это понимает. – Я тебе позвоню как-нибудь? – спросил я зачем-то, если бы я звонил всем, кому говорил эти слова, я бы разорился на переговорах!
- Конечно, - улыбнулась она и отправилась обслуживать других клиентов, я еще какое-то время сидел вот так, потягивая кофе, и не думал ни о чем, а потом вернулся в номер отеля. Обычно людей очень удивляет мое пожелание к комнате, в которой приходится останавливаться. Глобус. Разумеется, за деньги они могли бы достать мне хоть кусок метеорита, за деньги люди вообще способны на все. Это ли не повод ненавидеть их? А я ненавижу? Да нет, что Вы! Люди едва ли достойны столь сильных чувств. Это ни к чему, лишнее, хватит и безразличия. Я остановился у окна и раскрутил глобус, пальцем попал в Индию. А что? Давненько я не был в Дели. Или в Мумбаи. А еще лучше в Манали, до чего там красивые водопады. А может быть, лучше продолжить путешествие по Европе? Что там у нас по соседству? Германия, вот и отлично. Пора бы собирать чемоданы – и прочь отсюда.
Я оставил в покое глобус, взял с подоконника пачку сигарет и закурил, глядя на этот очаровательный в своей мрачности, но такой светлый и кажущийся в солнечных лучах почти призрачным город. Буду ли я скучать по тебе, Прага? Едва ли! Я не из тех, кто может привязать себя к городу, к месту и к людям, тем более. И это моя свобода. И мой крест.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Dark Sanctuary - Omnes Fluctus Tui
Когда я вышла на улицу, на черном бархате неба не осталось уже и тени последних лучей солнца. Уютно горели огоньки домов и маленьких лавочек, фонари. Улицы стали безлюдными и игрушечными, по ним бродили только слегка рассеянные туристы, не знакомые с местными порядками, и не понимавшие, почему в такой ранний час город уже погрузился в сонное оцепенение.
Я никуда не торопилась, и порядки меня совсем не волновали – мои мысли были заняты совсем другими вещами, медленно брела по улице даже не домой, просто, куда глаза глядят.
Мой сказочный волшебный город... Моя чудесная Прага, которую я всю прошла пешком, и все равно все время находила какие-то новые незнакомые места и неведомые тропы, словно оказываясь здесь в первый раз. Единственное, в чем мне повезло – родиться и вырасти здесь, провести большую часть своей никудышной жизни... И умереть? Чтобы спрятаться от этих мыслей и желаний я быстро развернулась и пошла в сторону, противоположную Карлову мосту и набережным, где слишком велико было искушение броситься в холодные неприветливые воды Влтавы. Если сейчас моя бесполезная жизнь проходит тихо и незаметно, то так я доставлю много неудобств тем, кому придется вылавливать оттуда мой труп, опознавать и искать каких-нибудь родственников, полиции, которой придется проверять, не убийство ли это... Убийство, мне кажется так. Но никто об этом не узнает, и даже не потому, что я не покончу с собой.
Кто обвинит Марику в моей смерти?
Да и мне глупо обвинять ее в этом... Как я наивна, глупая идиотка! Так я дошла до пражского града, остановилась у высоких каменных перил под светом фонаря, спрятав лицо в ладони. Здесь было очень холодно, достаточно холодно, чтобы замерзнуть до смерти... И я опять думаю о смерти, черт возьми!
Я с трудом отняла руки от лица, посмотрела на город, на его уютные огоньки... Как же красиво... как невероятно красиво, не сравнимо ни с чем... Или только с ее глазами? С ее насмешливой улыбкой коралловых губ!?
Она даже не попрощалась со мной, не слова не сказала, быстро собралась, набросила пальто и выскользнула на прохладный вечерний воздух, пахнущий свежестью. Заигрывала с каким-то посетителем утром, не к нему ли она так торопилась?!
И где она сейчас... моя прекрасная королева, моя богиня. Где она сейчас? Задумывается ли она хоть немного обо мне, или ей настолько хорошо в чьих-то объятьях... да какие, черт возьми, могут быть вообще мысли о ее презренной подданной?
Долгая бесконечная ночь... Я бродила по узким средневековым улочкам, я смотрела в чужие окна с горечью и завистью, и мне так хотелось не дожить до утра, хотя я и старалась быстрее проходить мосты, не смотреть в воду... И почему, почему только я дожила до утра?
Самой первой пришла на работу, еще незадолго до открытия, еще до прихода моей королевы. Возможно, сегодня она немного опоздает, кто знает, как далеко живет ее очередной поклонник. Ну почему, почему мне не рассчитывать на такую низость...
Только потому, что я, черт побери, люблю ее.
Только потому, что она моя королева, и даже одно только право коснуться ее руки я должна заслужить...
Я отчаянно пыталась сосредоточиться на работе, но не руки не голова меня не слушались, окончательно эти бесполезные попытки были разрушены ее появлением. Я старалась не смотреть на нее, но все-таки посмотрела.
- Доброе утро, Ангела, - она улыбалась только мне и направлялась только ко мне, и я чувствовала, что ничего хорошего это не сулит. Пока я снимала вчерашние показания с кассы, она раздевалась и приводила себя в порядок напротив небольшого зеркала.
- О, это было потрясающе, - довольно улыбаясь проговорила она тряхнув копной своих бархатных сияющих здоровьем смоляных волос, посмотрела на меня через отражение в зеркале, - ты не представляешь себе...
- И представлять не хочу, - мрачно оборвала ее я, сделала независимый вид и принялась протирать и без того чистые столики.
- Эй! – возмутилась Марика и схватила меня за руку, заставив остановиться на месте и посмотреть в ее потрясающие небесного цвета глаза, - что-то случилось? – в ее голосе звучало так хорошо сыгранное недоумение, что я почти в него поверила.
- Думаешь, мне интересно слушать подробности того, как кто-то тебя оттрахал? – сухо и почти без эмоций процедила я, осторожно высвобождая свою руку из ее изящных пальцев, и принялась с прежним упорством продолжать свое бессмысленное занятие.
- Ревнуешь? – бросила она, заставив меня вздрогнуть, - или завидуешь? – к счастью, она остановилась на втором варианте отложив хоть еще на некоторое время момент моего разоблачения, - конечно... – она закатила глаза, и сложила руки на груди, - я порой забываю о твоем, уязвленном самолюбии... и бесконечных комплексах, прости, Ангела, - последнее было сказано так язвительно, что мне захотелось запустить тряпку, которой я протирала столы ей в лицо, но я сдержалась, а она тем временем продолжала, - жаль... я думала мы подруги... – на что это она намекает?! – и с тобой можно всем поделиться, ты все поймешь...
Нет, нет! Моя королева, простите меня, сейчас упаду перед вами на колени. Этот сарказм был, конечно, защитной реакцией, я совсем не хочу ее терять, я не могу ее терять... Я умру без нее, я же люблю ее, больше своей глупой и бессмысленной жизни... Мне же все равно, чем быть для нее, пусть только презренной подданной, и глупо рассчитывать на больше. Я все стерплю, все насмешки, все унижение... Я готова даже смотреть, как она спит с кем попало, слушать ее восторженные отзывы о новых любовниках, приобретенных в ее уже достаточно солидную коллекцию, я готова даже смотреть, как она выйдет замуж, я все стерплю... Лишь бы она только не прогоняла меня из своей жизни.
- Конечно подруги, - вздохнула я, вернулась за кассу, улыбнулась ей ободряюще, - это ты меня прости... я немного не в себе, плохо спала сегодня, вот и срываюсь... – а вам слабо наступить на свое самолюбие? Мне нет.
- Плохо спала? – вскинула изящные брови Марика, проводя лакированным ноготком по поверхности стола, стирая с него невидимые пылинки, - неужели кто-то мешал тебе спать?
Ты мне мешала, Марика, - захотелось ответить мне, но я промолчала, - я думала о тебе всю ночь... Представляешь, моя королева? И мне вот как раз было интересно, где ты, с кем ты...
- Да, пожалуй, - согласилась я, потом прикусила губу и отвела взгляд, потому что ненавижу врать и всегда делаю это неестественно, - соседи сверху, у них была какая-то вечеринка, музыка всю ночь играла...
- Я не это имела в виду, - рассмеялась Марика и как-то даже дружелюбно на меня посмотрела, или все-таки с жалостью, впрочем, в последнее я верила куда охотнее, - глупенькая, - она потрепала меня по непослушным рыжим волосам, даже не представляя себе как заставило меня напрячься одно лишь это прикосновение, - вот мне мешал спать один очаровательный молодой человек... – ну вот, опять началось, - это было просто незабываемо, ты себе не представляешь... а сам такой галантный, такой аристократичный, - черт побери, ты думаешь, что мне это интересно? Конечно! Я же твоя подруга, должна слушать, обязана слушать, - а мы познакомились как раз здесь... – после этой фразы я стала думать совсем по-другому.
Нет-нет, что это за наглые безумные мысли?! А почему бы и нет, мне нечего терять... Порой нужно бороться за то, что ты любишь, за то, что тебе дорого, даже если оно не принадлежит тебе.
Порой любовь требует доказательств.
Значит, настало время доказать первым делом себе, что я люблю ее, что я действительно люблю ее, и люблю настолько сильно и отчаянно... что смогу совершить убийство во имя своей любви.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Dark Sanctuary - Le chemin vers la delivrance
Солнце повесилось.
Нет, правда. Именно так казалось, когда оно поднималось все выше над шпилями соборов и башен, и я, щурясь, пытался отыскать взглядом ниточки, но нет, желтый пылающий диск висел над городом сам по себе, и это было банально. Сколько восходов и закатов осталось позади. И сколько слов… Как там говорили люди? «До последнего вдоха…». Жаль, как жаль, что этот последний вдох – предсмертный стон – я слышал всякий раз так быстро, так скоро… Ни к чему нельзя привязываться, ни к чему нельзя привыкать… Уж лучше годами скитаться по городам и странам, чем терять. Снова… Но лучше ли вовсе не иметь, страшась потери? Нет, едва ли. Всего лишь понять раз и навсегда, что все временно – и страсть, и нежность, и дружба, и сама человеческая жизнь… Вечным может быть только страдание. И этот город, пожалуй.
О, вечные улицы Праги, сколько мудрости они хранят, сколько повидали они маленьких людских трагедий… Есть города, в которых побывав однажды, уже никогда не можешь забыть их, есть города, которые навсегда остаются в твоем сердце, даже если оно обратилось в камень, Прага была именно таким городом. Впрочем, есть и другие, названий которых не запоминаешь, которые ничем не отличаются друг от друга, безликие и серые, их образы стираются из памяти, и все, что остается, только пустота. Пустота всегда остается, мне ли не знать. Пустота, которую потом ничем не заполнить. Еще утро, и во многих домах, там за тонкими стеклами горит свет. Завидую? Возможно. У меня слишком много лет уже нет дома, и это слово я начинаю забывать. Как и многие другие слова, потерявшие смысл, слова, которые я сам этими вот руками лишил смысла… Впрочем, это уже не важно. Да ничто не важно, кроме равнодушного неба и солнца, которое, не выдержав всех этих чертовых маленьких трагедий, повисло на нем… И кажется…мертвым? Нет, все дело в моей точке зрения. Мне все видится мертвым.
Я смотрю на свет за окнами чужих домов. Он теплый, уютный, домашний… И понимаю, что никогда у меня не будет всего этого… Простые радости – запретный плод. Без дома, без семьи, без родных и близких… Я обречен, и мне не одержать победу… над собой. Это немного грустно. Нет, это чертовски грустно и нагоняет на меня тоску, она, как эта осень, как этот октябрь, горящий желтыми огнями сухих листьев, возвещающий о том, что все ведет к упадку. Это декаданс самой природы, это декаданс этого мира. Только… Здесь он выглядит особенно красиво… Будто бы декаданс разлит по бокалам пражского гротеска, декаданс с легким привкусом небытия…
Прощальное золото осени, выставленное напоказ… и Прага, сердце Европы… Такое же каменное, как и то, что бьется в моей груди, рискуя раздробить клетку из ребер, в которую заперто… Только в том нет толку, оно все равно останется запертым, все равно останется камнем…
…потому что там нет места для кого-либо. Ни для кого. Для никого. Какая забавная игра слов, и я, без сомнения, посмеялся бы над этим. Если бы это был не я, а кто-то другой…
Не время для меланхолии. Я уверенно шагал по узким улочкам, мощенным брусчаткой, курил дорогие сигареты, глядя по сторонам, изучая с наслаждением эту потрясающую архитектуру, пока не заметил привлекательную вывеску и не почувствовал пьянящий и в то же время чертовски бодрящий запах кофе. Я не мог пройти мимо, потушил сигарету, чтобы не перебивать никотином запах кофе, нет, не то, что бы мне хотелось выпить немного арабики или эспрессо, мне хотелось… чего-то нового, и я надеялся найти в этом довольно уютном маленьком кафе что-то, что могло бы разнообразить мое пребывание здесь. Я занял место за одним из столиков, и ко мне тут же подошла одна из официанток. Будто ждали.
- Что пожелаете? – сперва я оценил ее приятный, нежный голос, сладкий, такой, что невольно поднимешь взгляд, чтобы оглядеть его обладательницу, и, без сомнения, было на что посмотреть. Да, она была красива. Даже весьма. Стройная и женственная, длинноногая… И ее одежда как нельзя лучше подчеркивает все достоинства, о которых она определенно знает и которыми пользуется. Ее голубые глаза полуприкрыты. Ну что за кокетство? Ее длинные черные волосы касаются моего плеча, когда она наклоняется ко мне немного ближе. Непозволительно ближе, и, наверное, я нашел, что искал. По крайней мере, на этот вечер. И, как я могу предположить по ее застывшим в полуулыбке пухлым губам кораллового цвета, ночь тоже.
- Я боюсь, что мое желание покажется Вам слишком нескромным… - улыбнулся я ей. – Поэтому я ограничусь чашкой кофе. Для Вас.
- Для меня? – она заметно удивилась и тут же улыбнулась, ну что ж… рыбка заглотила наживку. Я кивнул и бросил на нее такой многозначительный взгляд, что она тут же направилась к своей напарнице – на нее я особого внимания не обращал, к тому же ни к чему отвлекаться от заданной цели – и вернулась ко мне с двумя чашками ароматной арабики. Уже через несколько минут я рассказывал ей, что работаю журналистом, потому и скитаюсь из города в город, говорил, что Прага – очень красивый город, но ни одна ее достопримечательность не сравнится с ее красотой, и что только ради того, чтобы увидеть ее… к примеру, глаза, стоило приехать. Она отвечала, кокетливо улыбаясь и уверенно изучая меня взглядом. И нам обоим уже было понятно, к чему это приведет.
- Я зайду за тобой после работы? – спросил я шепотом, Марика – ее звали именно так, ничего не значащее имя, которое на утро стоит забыть – посмотрела на меня из-под длинных ресниц и томно прошептала в ответ.
- Я заканчиваю в пять.
В ожидании время прошло почти незаметно, я бродил по Праге, ни о чем более не задумываясь, курил и просто не замечал, как вертятся вокруг своей оси стрелки часов. Без 10-ти пять я уже ждал ее у входа, и она поспешила выйти. Ну что же, милая Марика, это ведь и для тебя всего лишь очередное приключение?
Мы немного погуляли по Староместской площади, говорили о чем-то, она держала меня под руку, крепко, прижимаясь грудью, и было понятно, что самое время отправиться в отель. Да и к чему откладывать момент? В номере Марика на мгновение перехватила инициативу и поцеловала меня со всей страстью, и я ответил, разумеется. Дальше было куда привычнее… и банальнее? Да, пожалуй, так. Целовать ее пухлые коралловые губы, стирая с них своими губами весь лоск. Потом повалить ее на широкую кровать и потянуть вниз молнию на ее платье. Покрывать поцелуями, скорее страстными, чем нежными, горячими, сжигающими все ее роскошное тело. Ну и потом уж раздеться самому и услышать ее сладостный стон. Ее изящные руки берут меня в кольцо, и ноги, только бы быть еще ближе. И я с радостью предоставляю ей эту возможность. Она стонет все громче, и среди этих стонов я различаю свое имя.
Данте.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ophelia's Dream - Danse Macabre
Солнце висело еще совсем низко над крышами домов и шпилями соборов, нежное, сонное, словно только что родившееся на свет. И лучи, которые оно посылало медленно оживающему городу были не резкими, слепящими и губительными, а спокойными и ласковыми, но не способными согреть.
Я болезненно щурилась, смотря широко распахнутыми глазами прямо на солнце, пытаясь разглядеть на нем темные пятна, и мое занятие, было, пожалуй, исключительно бесполезным и глупым... Но меньше всего мне хотелось идти на работу – меня охватывал какой-то странный тоскливый и мучительный страх, мне совсем не хотелось видеться с ней и в тоже время до безумия отчаянно хотелось ее увидеть... Дежурно улыбнуться, поздороваться, спросить как дела... следить за ее движениями – осторожными, кошачьими, полными изящества и грации. Дежурно улыбнуться на прощание, и так... изо дня в день. Как глупа и отвратительна моя жизнь! Броситься бы сейчас вниз в темную мутную воду, в которой отражались сверкающие солнечные блики...
Я перестала смотреть на солнце – огляделась по сторонам; для такого раннего утра на мосту было слишком много людей, художники, расставлявшие картины с видами города на продажу, маленькие лавочки с сувенирами и какой-то неведомой ерундой, готовившиеся к появлению первых туристов... Я прикинула, стал бы кто-то мешать мне просто и быстро закончить свою бессмысленную жизнь и пришла к выводу, что эти люди слишком заняты, чтобы мне мешать, и уже было плотнее вцепилась в каменные перила, когда услышала стремительно приближающиеся шаги. Мне не сложно было догадываться, кому они принадлежат. Каблучки новых сапог отстучали уже совсем близко, и кто-то остановился совсем рядом со мной.
- Доброе утро, Ангела, - произнесла она нежным и приятным грудным голосом, разрушив последние сомнения, и спросила слегка насмешливо, впрочем, как мне казалось, она всегда разговаривала со мной немного – или много? – насмешливо, - не торопишься на работу?
Я медленно обернулась, борясь с двумя очень сильными желаниями сразу – обнять ее крепко-крепко или сразу ударить кулаком в ее прекрасное лицо, и, натянуто улыбнувшись, процедила сквозь плотно стиснутые зубы:
- Доброе утро, Марика.
На самом деле я очень несчастный человек... вы себе не представляете насколько несчастный... И сейчас, стоя на Карловом мосту, напротив нее, я ощущаю себя самой несчастной на всем белом свете. Потому что Марика – моя подруга, отнюдь не лучшая, лучших друзей у меня вообще нет. Потому что Марика – воплощение совершенной, божественной, неземной красоты, которой позавидовала бы любая фотомодель; она стройная, но при этом очень женственная. У нее беззащитные вздернутые плечи и высокая грудь, тонкая талия и длинные ноги, которые она старается не прятать в джинсы или длинные юбки. У нее потрясающие черты лица, большие, слегка раскосые глаза небесного цвета, пухлые коралловые губы... и волосы... длинные и шелковистые, такие черные, как ночное небо, такие мягкие и идеально прямые, не то, что у меня – какого-то странного апельсинового цвета и непослушные. Она – полная моя противоположность... сияющая мисс совершенство с манерами королевы... и я ее первая и главная подданная, она вертит мной, как хочет, потому что я люблю ее. До потери пульса... До потери сознания. Не знаю, известно ли ей о моих чувствах, но она все равно спокойно манипулирует мной, а я... и рада дергаться на этих тонких ниточках.
Прошу, наслаждайтесь, моя королева.
Глупая, ужасная жизнь!...
Даже утопиться она мне не дала, как чувствовала, что я буду стоять именно здесь и помышлять о суициде, или правильнее сказать о побеге... от нее... Я тоскливо прикрыла глаза, перед которыми после долгого созерцания солнца плыли белые пятна. Или чтобы не видеть ее?
- Не спи, - сказала Марика слегка грубо, и не менее насмешливо, - не афишируй последствия бурной ночи, - и взяла меня за руку, я вздрогнула, почувствовав в своей руке ее нежную кожу и лакированные акриловые ноготки, сильнее сжала ее пальцы, в ответ, на что она только лукаво улыбнулась как-то коварно и заговорчески.
- Бурной ночи? – уныло переспросила я, свободной рукой убрала с лица прядь апельсиново-рыжих волос.
- Конечно! – заявила Марика, но, заметив, что я не оценила ее блестящей шутки и исключительного чувства юмора сделала вид, что сейчас же забыла об этом, конечно, она знала, что у меня никого нет, конечно, она знала, что все свои ночи я провожу в гордом и тоскливом одиночестве, и это ее забавляло. Ей вообще нравилось посмеиваться над моими чувствами, представляю себе, какое удовольствие бы она получила, высмеивая мою любовь...
Поэтому между мной и моей королевой есть тайны, точнее одна, но очень-очень важная.
Я ее ненавижу.
Нет, не так. Я ее люблю...
И куда только приведет меня эта любовь? Я бросила последний, но очень долгий, взгляд на мутную темную воду, представила себе брызги, разлетающиеся во все стороны от погружения тела, представила себе, короткое и мимолетное мгновение полета... Неужели все закончится именно так? А какой еще может быть исход у моей, черт побери, трагикомичной истории...
Марика шла рядом, по-прежнему держа меня за руку – божественно красивая, изящная, насмешливая, холодная и жестокая... особенно к своим верным подданным.
Особенно – к одному из них