злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Coil - A White Rainbow
- Моем доме, - заторможенно эхом переспросила я. Усталость сеяла беспорядок в мыслях, но его усугубляли какие-то необычные новые чувства. Странно, но сейчас мне почему-то очень хотелось резкости, а не приторной заботливости и вежливости? Отлиное заключение в один прекрасный момент найти у себя мазохистские наклонности. Нет, я не буду думать об этом, я не хочу думать об этом, и признавать, что я совсем спятила.
- Моем доме, - повторила я еще один раз, словно проверяя эти слова на вкус, и они мне совсем не понравились. Я нахмурилась, вздохнула, и возразила совсем тихо, - этот дом гораздо больше ваш, чем мой, - повисла какая-то неловкая тишина, я знала, что сейчас обязательно он будет отговаривать меня и поспешила перевести стрелки, - не беспокойтесь. надобности в том, чтобы заменять столовое серебро нет, если конечно вы не имеете ничего против него, - я демонстративно взяла нож, и посмотрела в глаза своему отражению, отчаянно стараясь оставаться невозмутимой.
- Бу! - насмешливо сказало отражение в гладкой зеркальной поверхности, я вздрогнула но не подала вида. Интересно, а это вижу и слышу только я, или...? Нет, похоже Джеймс ничего не слышал, он напряженно следил за мной, похоже ожидая какой-то неадекватной реакции.
Мне очень захотелось сказать что-нибудь очень резкое своему зеркальному врагу, но я знала, что мои слова будут отлично слышны и окружащим. Демонстрировать свою ненормальность? Еще только этого мне не хватало. “Я обязательно с тобой расквитаюсь, - пообещала я мысленно, зная что отражение слышит меня и так, - когда мы останемся наедине...” “А с мужем вы наедине оставаться сегодня ночью не планируете?” -язвительно ответило оно, также мысленно. Я с трудом удержала себя, чтобы не овтетить прямо в слух. Поскореебы запереться в своей комнате... Вот тогда... А что я собственно смогу сделать? После сделки я вообще должна чувствовать себя обязанной ей... Не хочу... Освободите меня от этого, защитите... Я не позволила себе афишировать свою слабость, хотя сейчас мне безумно хотелось этого. Укрыться в его объятиях от всех бед, от проклятого голоса в моей голове, проклятой части меня... Худшей части. Но я поклялась себе быть сильной, и к тому же посчитала это верхом несдержанности. Поспешно встала со своего места, даже не притронувшись к ужину, не чувствуя и тени голода. Я подошла к Джеймсу со спины, прежде чем он обернулся и приобняла сзади, держа впереди руку с ножом.
- Видите? - я наклонилась к самому его уху, - я вовсе не боюсь зеркал... - демонстративно подняла лезвие повыше, чтобы он видел и мое и свое отражение. Мгновение тишины, и он хотел что-то сказать, но я опять его опередида. Странно держать нож так близко, еще чуть-чуть и поддаться минутному порыву, приставить сверкающее лезвие к его горлу, он даже не вздрогнул.
- Если бы я сделала это раньше, я бы смогла убить вас, не так ли? - зачем-то сказала я, не спросила, просто сказала. И с каких это пор мне нравится играть с огнем, играть с опасными и болезненными темами...Плохая девочка, черт побери. Испорченная. Я сама себя остановила, одернула и поспешно положила нож на стол, остранилась.
- Не сочтите за оскорбление, сэр, - я решительно направилась к дверям, остановившись только возле них, - я просто очень устала, и пожалуй лучше пойду к себе... - в отдельную комнату? Какая жалость... Впрочем, хоть что-то же должно оставаться неизменным? Все также мысленно - заткнись, - спокойной ночи, - произнесла я тихо и очень нежно, не сравнить с тем тоном, которым обычно спорила с собой. А как же поцелуй на ночь? Хотя бы в щеку? Замолчи, - снова повторила я про себя, в такие минуты мне очень хотелось врезать этому проклятому голосу, но к сожалению для этого пришлось бы ударить саму себя, а я и так не слишком нормальная в глазах своего супруга. Впрочем в этом доме вообще наверное нет нормальных людей, кроме разве что Вилли.
- Вас будет ждать ваша комната, - вспомнила я, обернувшись, все-таки встретилась взглядом со своим супругом, не знаю, что я там пыталась прочитать, но ничего не смогла понять. Кроме разве что готовности лечь спать в углу на коврике, если только я так скажу. Странно, но меня уже начинает слегка раздражать эта приторная ласковость, нежность, заботливость... Лучше бы он что-нибудь возразил, или вообще вел себя как раньше... Нет, это как раз, пожалуй будет лишним. Или нет? Хельга, ты соскучилась по унижениям? - сразу же возликовал голос в моей голове, - или в тебя никто давно не кидался увесистым томиком “Фауста”? Лучше уйти, иначе я действительно не сдержусь и что-нибудь сделаю с тобой... И с собой за одно.
Я обернулась к дворецкому:
- Вилли, принесите мне пожалуйста в комнату рюмку какого-нибудь хорошего коньяка, - попросила я, и уже уходя, не оборачиваясь снова повторила зачем-то, - спокойной ночи - надеюсь, что эта ночь будет спокойной. И почему мне только кажется сейчас, что нет?

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
Стоило только пересечь границу графства, как это горестное и вместе с тем чертовски приятное острое чувство ностальгии захватило меня целиком. Сдержанно-зеленые луга дремали под полупрозрачной вуалью сумерек, полная луна купалась в теплых водах реки Эйвон, и вот он, мой мрачный замок, мое кладбище, мое ненаглядное кладбище, которое было для меня пределом мечтаний и стало в итоге тем местом, где прошли мои самые счастливые и самые несчастные часы… Мой Уорикшир… Нет, нет, наш Уорикшир. Я посмотрел на Хельгу и улыбнулся ей. Так странно просто улыбаться ей, впрочем, не менее странно, чем говорить с ней, видеть ее и, уж тем более, возвращаться домой по ее просьбе.
- Хозяин? – удивился Вилли, в его глазах застыла улыбка. Да, чертовски скучал и по нему, в конце концов, он единственный, кто был со мной все эти чертовы годы, единственный, кто мог понять меня, но совсем не хотел это делать, единственный, кого я мог бы назвать своим другом, несмотря на то, что он всего лишь дворецкий.
- Старина Вилли, - улыбнулся я. Впрочем, нет, некогда быть сентиментальным. – Вилли, приготовь комнату для Инги Свенссон, - да уж, теперь ради Хельги я должен позаботиться о ней, даже несмотря на то. что она меня… кхм… недолюбливает, хотя я вижу ее во второй раз… И во второй раз она пытается на меня напасть. Завидное постоянство. И все же интересно… смогла бы Инга убить меня? Нет, нет, не смогла бы. Ведь она не так добра, как Хельга, и потом…
- Да, хозяин, - поклонился Вилли, и мне показалось на миг, что я и не уезжал вовсе.
Я прощался с домом навсегда, я прощался навсегда с женщиной, которую люблю… Разве такое возможно? Вернуться так просто?.. Нет, нет, пора искоренить эту свою подозрительность, избавиться от нее, как от какой-то старой привычки, которых и так скопилось великое множество. Везде мне чудится какой-то подвох, скрытый смысл. Чертов маразматик.
Или же наоборот? Сама жизнь научила меня тому, что за любое мгновение счастья приходится платить, дорого платить… Разве я не сполна оплатил? Разве моя вечность – это не предоплата за несколько дней, недель, месяцев или сколько там Хельга сможет выдержать мое общество?..
А здесь ничего не изменилось. Каждая вещь на своем месте, каждая деталь осталась нетронутой… Ах, моя дорогая вдова, ты так старалась оставить здесь, дома, все, как было… Ты правда ждала меня… Прошелся по гостиной, спустился в подвал, пальцами по стене… Все такое свое, такое родное… С Хельгой мы встретились только за ужином, сидя в столовой, за одним столом… и снова вереница желаний, тех, что мучили меня год, нет, чуть больше года назад… Точнее одного желания, менялся только фон… И прямо здесь на столе/у стены/на берегу и этот список можно было бы продолжать бесконечно… Но, черт побери, нет, я не посмею, не позволю себе никаких вольностей, не позволю себе даже мыслей об этом, не стану представлять… как одну за другой расстегиваю пуговицы на этом темно-бордовом, как хорошее вино, платье, как покрываю поцелуями ее худое бледное тело, все, до последней клеточки, как наслаждаюсь каждым прикосновением к нежной коже и… Черт побери! Нет, сказал же, не стану… Проклятое воображение.
- Разве Инга не спустится к ужину, моя дорогая? – спросил я, чтобы хоть как-то отвлечься от бесполезных и несбыточных фантазий, посмотрел на Хельгу снова… Великое наслаждение – просто смотреть на нее… И снова и снова ощущать всем своим существом эту безумную любовь, захватившую власть над вечным сердцем, что раненой птицей бьется в грудной клетке, пытается сломать костяные прутья, вырваться, упасть к ногам любимой, лишившись всяких сил.
- Пусть поспит еще немного, ей нужно больше отдыхать… - ответила Хельга и отвела взгляд, взяла нож в руки и задумчиво посмотрела на лезвие. В его зеркальной поверхности… черт побери! Хельга же боится зеркал!
Я поспешно поднялся из-за стола и взял нож из ее рук. На меня поднялись удивленные кристально-серые глаза, несравненно божественные, как и вся она.
- Вилли, замени все столовое серебро на… - я не договорил, осекся. Я же, черт побери, не хозяин, я гость, я не лорд Морган больше, я Монтгомери Смит, всего лишь гость… Опустился обратно на свое место, вздохнул. – Прости, моя дорогая, я не должен отдавать приказов в твоем доме…

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Католический священник
Снотворное подействовало шорошо, и, пожалуй даже черезчур. Я быстро заснула и спала крепко, спокойно, без снов, в результате провалявшись в постели слишком долго. Взглянув на часы сонливо-расслабленное состояние как рукой сняло, я начала в спешке собираться, к счастью, вещей у меня было не много, распорядилась отнести их в машину, а машину ближе к вечеру подогнать к зданию больницы, сейчас я обойдусь и без нее.
Все произошедшее вчера казалось сном, и я не могла решить хочу ли считать это сном или нет. Сейчас я приеду в больницу, заберу Ингу, уеду в Уорикшир, и все будет как прежде, ведь встреча с Джеймсом мне только приснилась. Как и проклятая сделка... Я как раз успела надеть платье, на этот раз темно-бордовое, цвета хорошего вина с давней выдержкой, не видя смысла больше носить траур и подошла к огромному зеркалу, которое по моей просьбе перед приездом зановесили плотной черной тканью. После этой просьбы, и моего неизменно траурного платья администрация гостиницы сделала вывод, что вдовой я стала относительно недавно. Но они ошиблись. Недавно я перестала ей быть...
Я осторожно взяла ткань за край и набравшись решимости дернула вниз, готовая к приступу безумия, но этого не произошло. Это - подтверждение нашей сделки. Я спокойно смотрела в глаза своему собственному отражению, не отвратительному чудовищу, и разглядывала его с большим интересом, потому что до этого никогда раньше не видела себя со стороны, из-за этого страха перед зеркалами. Наверное меня можно было назвать красивой, но я не могла об этом судить, просто странно впервые увидеть себя со стороны, кроме разве что фотографий. Эти острые, как у подростка плечи, слишком, пожалуй, худощавая фигура, белоснежные короткие волосы, цвета первого снега, которым бы позавидовала любая женщина пытавшаяся достичь этого цвета частой химией, когда у меня он был натуральным. Коснуться пальцами зеркальной глади, и тут я осознала, что что-то не так... Отражение не повторило моего жеста, а вместо этого слегка заметно улыбнулось и произнесло:
- Это не сон, - я попятилась от зеркала, словно снова чувствовала этот неконтролируемый абсурдный страх, чуть не потеряла равновесие. Словно оттуда на меня словно смотрело страшное чудовище...
- Успокойся, моя дорогая, - доверительным тоном начало мое отражение? о нет, не отражение. Теперь я узнала это существо... голос в моей голове. Моя темная сторона, - здесь нет ничего страшного. К тому же ты сама заключила эту сделку, ты должна была подумать об этом... Твоя любимая фраза, - усмехнулась она, - ты сама избрала эту судьбу...
Я не собиралась ей отвечать, не собиралась разговаривать с ней, поспешно взяла все, что было нужно, накинула туфли и пальто, схватила зонтик и шляпу и рванулась к двери.
- Бежать? - нагнал меня голос, - глупо, также глупо, как пытаться меня уничтожить... к тому же ты в долгу передо мной. Я часть тебя, ты от меня далеко не уйдешь...
Я хлопнула дверью номера, сердце билось часто-часто, словно готовое выпрыгнуть из груди. Мне было так страшно, как никогда в жизни, как не было даже когда я смотрела в зеркало и видела там эту тварь... Я видела ее и сейчас, просто она изменила свой облик. Просто скоро... Нет, нет. Не думать об этом. Но сделка была правдой. И значит встреча с Джеймсом тоже? Можно утешиться хотя бы этим...
Я постаралась отвлечься, не думать, не заглядывать в зеркала, не слушать голос в своей голове и не поддаваться на его провокации, занялась оформлением бумаг в больнице, потом подготовкой всего нужного для пребывания Инги в Уорикшире. К вечеру я чувствовала себя совсем уставшей и разбитой, и когда я добрела пешком до магазина своего супруга, у меня подкашивались ноги и слегка побаливало... сердце. Нет, я не буду просить о помощи, как не просил он, к тому же я сама обрекла себя на это... Голос было попытался предложить мне вторую сделку, чтобы избавить меня от этой боли, но отказался сам мотивировав это тем, что у меня больше нечего брать. И я сама послала его к черту, он и так получил все, что хотел. Не хочу об этом думать. Не хочу! Лучше думать о коротких мгновениях счастья... Последних.
Мой супруг дожидался меня, сидя на крыльце собственного магазина, докуривая, похоже уже не первую сигарету. Одет был он достаточно легко, почти совсем по-летнему, когда на улице было достаточно промозгло.
- Вам не холодно? - вместо приветствия заботливо спросила я, хотя вряд ли он взял бы мое пальто, если бы я предложила. Усмехнулась про себя.
- Нет, - улыбнулся он, бросил сигарету на асфальт, взял меня за руку, но на какое-то мгновение замер, словно собирался поднести ее к губам, но передумал. Не смотря на это он был рад моему появлению, о чем было несложно догадаться.
- Простите, я опоздала, не успела управиться с делами, - начала как-то рассеянно я, но Джеймс оборвал меня, - И не вздумай оправдываться. Тебя я готов ждать хоть целую вечность...
- Что вы, сэр, - слабо улыбнулась я, - в этом нет надобности, - я украдкой взглянула на часы украшавшие улицу, и отметила что вот Инга и водитель вряд ли будут готовы ждать так долго, и мы поспешили к больнице. Последние переговоры с врачам, и мне наконец-то предоставили мою сестру, выглядела она как любая обычная девочка ее возраста, и по крайней мере внешне сложно было догадаться о ее недуге. Клетчатое платье, серое пальто и две аккуратные косички, делавшие ее худенькое личико милым, словно с ней не происходило всего... страшного. Врач проводил нас до машины, где дожидались мой супруг и водитель.
Предстояла сцена знакомства Джеймса и Инги, и я где-то в глубине души боялась что все не пройдет совсем гладко, если вспомнить еще их прошлую встречу, хотя я сомневалась, что именно личная неприязнь к нему заставила тогда сестру выстрелить. Сейчас она с интересом и как-то слишком подробно до неприличия, хотя абсурдно было требовать от нее соблюдения приличий, разглядывала его.
- Инга, это мой... муж, - сказала я ей по исландски, потому что английского она не понимала, впрочем вряд ли она понимала даже свой родной язык, потому что мои слова ничего не изменили в ее лице.
- Муж? - переспросила она, словно это слово было ей незнакомо, хотя раньше... что было раньше, не имеет значения, авария навсегда отделила нас от этого раньше. Она какое-то время обдумывала что-то, или просто смотрела перед собой, а потом что-то пробормотала совсем неслышно и совершила резкий рывок ему на встречу, явно не в мирных целях, но врач ее опередил, схватив за руку и быстро через одежду вколов какое-то лекарство из шприца. Она сразу потеряла всю свою решительность, обмякла, взгляд стал туманным.
- Вы все знаете, - похоже врач не собирался слишком растягивать сцену прощания со своей пациенткой, - этот препарат в случае приступов. Только не перестарайтесь, миссис Морган. Могут быть последствия... лучше не прибегайте к нему слишком часто, иной раз она успокоится сама.
- Хорошо, - кивнула я, - я буду следовать вашим указаниям. Спасибо... - я повернулась к молчавшему Джеймсу и предупредила горестно глядя на Ингу, напоминавшую сейчас большую куклу, равнодушную ко всему происходящему, - она... не совсем в себе, - да что тут лукавить? Совсем не в себе. Горько усмехнулась.
Похоже Инга сделает нашу и без тогоне скучную семейную жизнь, еще более веселой.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
Сидеть бесцельно в своей коморке на неудобной узкой кровати, курить дешевые сигареты и смотреть на настенные часы, торопить стрелки, в итоге только растягивать это томительное ожидание… Еще вчера осознавать всю безнадежность своей проклятой сводящей с ума любви, а сегодня… Сказка, сон, или все-таки шизофрения? Нет. Все было на самом деле, она была рядом, она прикасалась ко мне, она целовала меня. Она позволила мне быть рядом, она позволила прикасаться с ней, она позволила себя целовать… Счастье? Эйфория? Блаженство? Да, должно было быть, но что-то мешает мне насладиться пережитыми за этот долгий и, должно быть, самый важный день мгновениями.
Предчувствие? Нет, вряд ли… да и предчувствие чего? Бред, просто бред. Ее глаза не могут лгать, они никогда не были способны на ложь, они открытая книга ее чувств и эмоций… Но может ли читать человек, который, черт побери, любит так сильно? Любовь порой делает нас близорукими -или дальнозоркими, не суть – и мы видим в глазах уже совсем другие слова, другие буквы, видим то, что хотим видеть, или и вовсе то, что боимся разглядеть… Но она… она же правда простила меня, она правда искала меня… Тогда что?
Сомнения? Как смогла найти, не зная ни моего нового имени, ни места, где я мог находиться? Черт побери, я же мог уехать в Индию, я же хотел, думал об этом столько раз… Так откуда она узнала, что Лондон, что книжный магазин, что именно эта старая улица?.. Нет, здесь что-то не так… что-то странное в этих совпадениях… такого не бывает. Или я и впрямь старый маразматик, который от скуки подвергает сомнениям все факты?
Страх? Да, разумеется. Нет, не проснуться даже или упустить свой шанс. Страх за нее, за любимую женщину. Не нравится мне ее полуобморочные состояния… Сентиментальный заботливый маразматик? Да, пожалуй, именно так. За этот год, немногим больше, я, видимо, окончательно спятил. Придаю значение каким-то мелочам, когда должен быть счастлив!.. Она же сама сказала, что это от волнения. Может быть, я в самом деле просто отвык? Чертовски отвык от мгновений, когда не хочется умереть, от минут. Когда можно улыбаться, разговаривать так легко и непринужденно с кем-либо? Тем более, с ней…
Может быть, поэтому я ищу – ищу ведь! – какой-то подвох, подводный камень… А по-настоящему все правда хорошо… Даже замечательно, как никогда прежде. Или же…
Дело в том, что за ее поступками, за ее прощением и даже за ее поцелуем, столь важным, столь необходимым для меня скрывается одна только жалость?.. Какое унизительное чувство… Жалость. Впрочем, единственное чувство, которого я достоин. Недостоин даже ненависти. Только жалость, она жалит куда больнее…
Впрочем, какая разница?! Жалость или что-то еще, если я могу быть рядом с ней. Да, я определенно должен быть счастлив! Тем более, сегодняшний день… этот невероятный сегодняшний день… Хотя и его я мог испортить своим проклятым желанием, когда прижал ее к стене… когда хотел, разумеется, хотел ее прямо там, но, черт побери, нет… Нет, нет, нет. Об этом нужно вообще забыть, не думать, не вспоминать, не желать в конце концов.
Ненависть, желание, смерть. Три принципа, которые я так надеялся внушить ей тогда. Сложнее всего справляться со вторым… Третье мне, к несчастью, не грозит, третье я победил почти три века назад. А первое… Я ненавидел только любовь, за то, что она так нежданно появилась в моем проклятом вечном двигателе, в моей чертовой сердце, которое продолжает биться всегда, будто бы игнорируя мои страдания, муки, агонии, мой бесконечный ад и…
Да что же я?! В конце концов, жизнь совсем неплоха! Завтра же…
Я остановился на половине мысли и снова посмотрел на часы, улыбнулся, ведь правда счастлив, а сомнения, страхи, все это можно отбросить. Не так даже, все это нужно отбросить. И я непременно сделаю это, ведь рядом с ней я… Ведь только рядом с ней я могу быть по-настоящему счастливым. Не нужно быть мудрецом, чтобы осознать это.
Уже сегодня. Да, уже сегодня, через каких-нибудь 16 часов я уеду вместе с ней в Уорикшир. В наш… Да, в наш маленький Уорикшир, самое лучшее место на земле, место, которое мне не заменят ни охваченные туманом набережные Темзы, ни водопады в Манали, ни что-либо другое.
Как там мой… нет, ее… наш… да, наш сад? Как там плакучие ивы, склонившиеся к теплым водам реки Эйвон? Как там старина Вилли, в конце концов? Представляю, как он удивится, когда я переступлю порог, ха-ха.
Я не заметил в своих странных мыслях и, кажется, даже мечтах о тихих вечерах в гостиной у камина, как ночь сменилась новым туманным утром, как пришло время открывать магазин. Впрочем, с магазином тоже нужно что-то решить. Открыл ящик, достал бумаги – эта старая привычка, очередная странная в их череде, иметь бумаги и бланки на все случаи, непременно заверенные и готовые к подписанию, как тогда, с свидетельством о смерти… - и снова закурил. Слишком много сигарет в последнее время. Впрочем, какая разница. Никотин не в силах убить меня, никто не в силах, да и потом… сейчас я вовсе не желаю смерти. Я хочу только одного. Увидеть ее кристальные глаза. Скромно? О да, не то слово, раньше был в желаниях смелее, сейчас слишком на многом стоит гриф «не посмею».
Звякнули колокольчики, скрипнула дверь. Хельга? Нет, к сожалению, нет… Озираясь по сторонам, сжимая грязными пальцами драную шляпу в руках, в магазин шагнул бродяга. От него за версту несло лондонской свалкой и дешевым алкоголем. Что этому человеку вообще могло понадобиться здесь?!
- Чем могу помочь? – спросил его я, сейчас начнется. «Дайте, мистер, несколько пенсов, мне не хватает на хлеб»… Гнал их в шею, но… в голове очередная безумная мысль. – А ведь и впрямь могу помочь… - хмыкнул я, оглядел его снова с ног до головы. Да и он мне может. А что? Бездомному лет 50, не больше, в красных от похмелья глазах какие-то смутные проблески былого интеллекта… Отдать магазин первому встречному? Да, почему бы и нет? Весьма в моем стиле.
- Мистер, дайте мне несколько пенсов на… - договорить я ему не дал, небрежно перебил и протянул склянку.
- Выпей, - приказал? Ну да, приказал, а что здесь такого? Не в первый раз. Зелье излечит его от дурной зависимости, конечно, печень не восстановит, но к алкоголю этот…кхм... юнец больше не притронется. – Как тебя зовут?
- Николас Пол, - ответил он, распахнув глаза. Отлично, зелье начало действовать. Еще пара часов – и он убежденный трезвенник. Так просто.
- У тебя есть паспорт? – он кивнул, достал из кармана грязного рваного пиджака книжицу и протянул мне. – Отлично. Распишись здесь – и иди в ванную, я дам тебе чистую одежду.
- Я не понимаю, мистер…
- Смит. Я передаю тебе управлении моим магазином. Всего лишь.
Через час передо мной стоял уже совсем другой человек. Весьма представительный мужчина 50 лет, чисто выбритый, готовый к новой работе… точнее, даже к новой жизни. Чудеса? Да ну что Вы, элементарная алхимия и немного мыла, плюс мой костюм. Объяснил ему, что и как, рассказал немного об оставшихся склянках, сам взял только трость, пачку сигарет и ту одежду, что была на мне – брюки, туфли, черная рубашка. Вот и все.
Вышел из магазина, сел на крыльцо и, улыбнувшись показавшемуся на мгновение из-за свинцовых туч солнцу, закурил.
Скоро она придет.
Скоро я буду с ней.
Скоро я буду рядом.
Скоро мы будем дома.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Звон трамваев в открытое окно
Я так и осталась стоять, чувствуя спиной холодный камень, провожая его, исчезающего в вязкой ночной темноте, рассеянным взглядом. Мне хотелось остановить его, броситься следом, не дать уйти, словно сейчас он снова исчезнет на год, два, четыре... вечность. Только у меня нет этой вечности, у меня нет даже года... У меня так мало времени, когда так мучительно хочется жить. И это чувство такое странное, когда он, словно вспомнив свои старые привычки прижал меня к стене - не злость и отвращение, желание вырваться, а спокойствие. Мне было спокойно, чертовски спокойно, пока он был так непозволительно близко, словно даже обстоятельства были бессильны, словно даже проклятая сделка не могла разрушить волшебства мгновения... С трудом опомнится - а если бы нас кто-то увидел, из посетителей отеля... какие слухи обо мне пойдут после этого? Черт побери, с каких это пор меня интересует репутация? Или я просто слишком привыкла к званию безутешной благочестивой молодой вдовы старого лорда, что не могу теперь с ним растаться. По крайней мере раньше я никогда не желала... близости с мужчиной, и тем более своим супругом, к которому когда-то испытывала столько светлых добрых чувств. Впрочем, любая любовь начинается с нелюбви... Как бы абсурдно это не звучало. Я убедилась на этом на собственном личном опыте, и вряд ли смогу опровергнуть. И теперь, когда мне вдруг захотелось его остановить, прижаться, попросить не отпускать я ощущаю особенно явно, что от ненависти не осталось и следа. Маленькая победа... Над собой.
Медленно дошла до номера, щурясь в фойе от яркого света множества ламп, заперла за собой дверь, без сил упала на кровать. На меня навалилось огромное-огромное страшное ощущение вселенского одиночества, как бетонная плита, как будто вся тяжесть бытия... Мне стало так холодно и пусто на этой огромной кровати, в этом огромном номере, я вспомнила о сегодняшней сделке, о том, как мало мне осталось, и что самое страшное - никто не спасет меня от этого, никто не поможет. Дело чести. Я сама пошла на эту жертву, я была к ней готова... Так холодно, что хочется курить или выпить чего-нибудь покрепче, но не того не другого я делать не стала. Села на кровати, чувствуя как по щекам стекают предательские слезы, потом не выдержала и упала лицом в подушку, разрыдалась.
Этот мир так хорош за секунду до взрыва... Почему я не думала об этом, когда пыталась покончить с собой, совершая все эти ужасные многочисленные ошибки? Почему я говорила об этом Джеймсу еще давно, и сама не верила в это, а теперь убедилась в правдивости своих слов. Почему я ощущаю все глубже, ярче, прекраснее, чем раньше, когда у меня осталось так мало времени... слишком мало времени, чтобы жить. Чтобы наслаждаться этой жизнью...
Я пожалела о том, что своему супругу уйти.
Прямо в первый же день, в номере отеля? - усмехнулся до этого молчавший голос в моей голове, я сдержанно пробормотала “заткнись”, даже кажется в слух, перестала плакать и протерла глаза руками. Нет, мне просто хотелось, чтобы он был рядом, так бы было спокойнее... Мне бы было с кем поговорить, было бы кому меня утешить... Нет, нет черт побери, я не собираюсь жаловаться, проклинать свою долю. Это мой выбор, моя судьба...
Я сама избрала эту судьбу.
Ты сама избрала эту судьбу. Ты думала, что-то изменилось? Нет, все таже глупая жертвенность, моя дорогая... Просто теперь ты пытаешься назвать ее другим словом. Каким? Сама выбирай, впрочем, теперь тебе действительно больше нечем жертвовать. Может быть красотой, зрением... но это мелочи, у тебя даже здоровье не представляет особого интереса, а все остальное ты уже давно раздала, добровольно, выбирая сама. Как же все это... глупо.
Замолчи. Заткнись. Исчезни!
Ты и так получила уже все, что хотела получить! Так замолчи, хотя бы пока, в то время, которое ты отвела мне, и не лезь в мою жизнь.
Я с трудом оторвалась от подушки, дрожащей рукой дотянулась до телефона и попросила принести мне воды и снотворного. Если будет продолжаться так, то этот долгий странный день никогда не закончится и я всю ночь буду спорить с собой или обдумывать все произошедшее. Нужно хоть немного поспать. Чтобы скорее наступило завтра, чтобы снова встретиться с Джеймсом.
Я этого хочу? Очень...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
Уорикшир… Родной дом, самое лучшее место в мире… для меня. Неужели я могу вернуться в свой маленький Уорикшир, в свой замок, к своей теплой реке Эйвон, к своему подвалу, к милому саду и… фамильному кладбищу?.. Нет, в ее Уорикшир, в ее замок… Ничего моего там нет. И я должен понимать это. Монтгомери Смит не имеет прав на собственность семьи Морган и должен вести себя как гость. Да ну? Смешно!
В задумчивости принялся потирать руки… Впрочем, не время. Я провожал Хельгу взглядом, но она вдруг покачнулась в сторону и едва не упала, оперлась ладонью о дверной косяк и тряхнула головой. Бросился к ней, приобнял за плечи.
- Что с тобой, моя дорогая? Тебе плохо? Что-то болит? – конечно, беспокоился. Еще бы. Я не допущу, чтобы с ней что-то случилось. Тем более, что это в моих силах.
- Все… в порядке… - слабым голосом ответила Хельга, отводя – или все-таки пряча – глаза. Не нравится мне все это, черт побери. И она явно что-то скрывает, что-то неприятное… – Это от волнения…
- Может быть, я… - не успел закончить фразу, опомнился, убрал руки с этих худых, острых, чертовски пленительных и божественно прекрасных плеч.
- Да, проводите меня, пожалуйста, до отеля, - попросила она. Я кивнул, вывел ее на улицу, закрыл магазин и повел по улицам. В голову лезли какие-то никчемные глупые мысли, далекие от ее предложения. Озирался по сторонам, не хотелось бы встретить здесь кого-то из своих знакомых дам… Вряд ли Хельге понравится, что ее официально мертвый муж изменял ей после своей смерти, да еще столько раз за какой-то год, ну немногим больше года. Да, я бы и сам рад хранить верность одной-единственной, любимой женщине… Да, непременно буду хранить впредь. Как бы чертовски сложно не было.
На протяжении всего пути до отеля Хельга молчала, я тоже молчал. Наверное, даже приятно вот так помолчать вместе, просто чувствовать ее руку на своей руке, просто чувствовать ее рядом. О, если бы моя вечность была такой, как этот удивительный день, я бы и не задумался о смерти… Если бы… если бы… если…
Только подойдя к дверям гостиницы, я понял, что так ничего и не ответил, хотя должен был сразу… Или же… может быть, без меня ей все-таки будет лучше, может быть… Нет! Какого черта?! Она искала меня, она простила меня, она дала мне второй шанс, она поцеловала – за что ей отдельное спасибо – меня и в конце концов она зовет меня с собой! Так что я медлю?! Жаль магазина? Ну нет. Жаль, что успел помочь не всем жителям Лондона?! Я что похож на мать Терезу?! Нет… Куда важнее она, всего важнее она. Только ради нее я пойду на все.
- Хельга, не нужно ждать завтра… ни к чему… я отвечу прямо сейчас, я… - я взял ее за руку у самого порога, и она подняла на меня свои кристально чистые серые глаза. – Я поеду с тобой в Уорикшир… - сказал я, тусклый свет фонаря у входа в гостиницу, вокруг него пара мотыльков, полетели на свет, обожгли свои крылья, упали безжизненными… - Ты же знаешь, как я люблю Уорикшир… - я будто оправдываюсь. Зачем? Чтобы не сорваться? Но… осторожно, ведь очень боялся напугать, прижал ее к стене, наклонился ближе. – Какого черта?.. Ты же знаешь, как я люблю тебя! Тебя, Хельга… - сам не заметил, как перешел на шепот, шептал ей на ухо, украдкой вдыхая ее запах. – И попроси ты меня поехать с собой куда угодно, в Индию, в Перу, в пустыню Сахару, хоть к черту на рога, я поеду… куда угодно… лишь бы с тобой… просто мне нужно будет немного времени, чтобы разобраться с магазином, к вечеру я обязательно успею… - еще ближе, совсем чуть-чуть, лишь бы коснуться губами ее щеки, нет. Не могу. Не посмею, черт побери. Этот второй шанс слишком много значит для меня. Этот второй шанс куда значительнее и важнее, чем тот, что я уже упустил, шанс на смерть. – Спокойной ночи, моя дорогая… - прошептал я и поспешил уйти, даже не дождавшись ответа. Нет, слишком сложно держаться, еще бы мгновение так близко к ней – сорвался бы. Не имею права. Теперь не имею. Да и раньше.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Angtoria - Confide in Me (Kylie Minogue cover)
- Чай? - как-то рассеянно переспросила я, - не откажусь... - переступая порог этого небольшого странного магазина затерянного в одном из старых кварталов Лондона меня обдало таким чувством, словно я вернулась в тот, где когда-то работала продавщицей, еще в Рейкьявике. Ощущение легкого волшебства, и такой же легкой, почти неощутимой грусти... Укол в сердце, слабый, почти неощутимый. Кажется когда-то меня предупреждали, что я не должна нервничать.
- Впрочем, я бы лучше выпила чего-нибудь покрепче, - задумчиво произнесла я, явно удивив его этим, хотя саму себя удивляла этим. Последнее время я слишком уж привыкла к алкоголю, дорогому, отборному, но все-таки алкоголю. До хорошего это не доведет. Хотя до плохого я и так уже скоро дойду сама, неотвратимо... Нет, не думать. Наслаждаться приятным ароматом настоящего английского чая, подумать о том, что смешно называть его английским при том, что едвали этот климат хорош для чайных плантаций. Думать о чем угодно, только не... В мире столько тем, столько всего интересного и яркого, незачем снова и снова возвращаться к своей маленькой трагедии, маленькой драмме.
- Вы, наверное добавили туда что-то... и хотите околдовать меня, мистер Смит, - с улыбкой заключила я отпивая горячего напитка, устроившись в уютном кресле, в подсобном помещении магазина. Задумалась на короткое время что-то вспоминая, но совсем не о том что совсем скоро все закончится, не о том, чем я заплатила за эту встречу, - Смит - это ведь девичья фамилия вашей матери? - спросила я, он кивнул. Хотя наверное было бестктно напоминать о человеке, которого уже очень давно нет в живых, или... только я так привязана к своим родственным связям, грубо и жестоко оборванным обстоятельствами, разве что кроме... Нет, Ингу я не отдам никому, я буду стоять до последнего, но я не позволю этому... проклятию отнять у меня и ее, мою драгоценную маленькую сестренку. Она снова со мной, будет со мной. Хотя бы это последнее время...
- А как поживает твоя сестра? - словно угадав мои мысли спросил он, я вздохнула, зная что вряд ли смогу сказать что-то хорошее, но предпочла упустить все подробности:
- Идет на поправку... очень медленно. Я собираюсь забрать ее с собой в Уорикшир... - пора бы уже поговорить об этом, но я все еще не решалась, словно что-то можно было еще решить по-другому, словно я еще не сделала своего выбора, не пожертвовала... Нет, не думать. Не в коем случае, только не это, только не об этом. Вечная тяга к мазохизму - так приятно причинять боль самой себе, наслаждаться этой болью... или позволять кому-то другому причинять мне боль, чтобы почувствовать себя несчастной, мученницей, страдающей за весь мир. Но мне больше не хочется жертвовать, больше не хочется страдать... Просто пить чай, смотреть в небесно-голубые глаза моего супруга, чувствовать себя почти счастливой. Говорить о чем угодно, только не о прошлом, впрочем, почему бы и нет? Там как раз есть что вспомнить. Я мрачно усмехнулась, тряхнула головой, прогоняя эти мысли, потому что они тоже были лишними. Я не держу на него зла, я не ненавижу его, и тогда... я только пыталась ненавидеть, я только совершила ошибку, поддавшись этому отвратительному чувству, самому худшему из всех человеческих чувств. Ненавидеть легко, на это способен каждый... Чтобы полюбить - нужны смелость и сила, впрочем, вряд ли мне будет это сложно, ведь я уже чувствую первые ростки этого чувства. Самого лучшего из всех человеческих чувств.
- Завтра вечером я возвращаюсь в Уорикшир, - наконец-то решилась сказать я, хотя это тоже стоило мне огромных немыслимых усилий. Я заметила, как насторожился мой супруг, явно не зная, как это понимать, хотя я сама тоже толком не знала.
- Я хочу, чтобы вы поехали со мной, - заключила я, чтобы развеять всякие сомнения и добавила совсем тихо, - но я не в праве указывать вам, что делать. Возможно вы не захотите бросать ваше дело, - как-то странно называть книжный магазин делом, - по этому выбор остается за вами... Я зайду завтра, - я поспешно встала, и направилась к выходу, уже второй раз за день, словно снова боясь его ответа, его решения. Если он скажет нет, и все рухнет, все, ради чего я принесла такую огромную жертву...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
Вкус ее губ… на моих губах… я же почти забыл, какое это блаженство! Впрочем, нет… никогда не забывал, не мог, как ни пытался…
Нет, нет, моя дорогая, не отстраняйся, не прерывай это наслаждение, нет… Но я же не имею права, я не должен, мне бы отпустить ее…
Не отпустил, не смог, отвечал на ее поцелуй, забывая самого себя, забываясь этим мгновением, не верю, что вновь чувствую вкус ее губ, не верю, что это правда происходит сейчас… Как сложно не позволить себе лишнего, как сложно не сорваться сейчас на ту страсть, что сожжет нас обоих дотла… как тогда… как сложно заставить себя не хотеть ее прямо здесь и сейчас. не важно где и когда, невозможно заставить… Ах, моя дорогая, зачем же ты целуешь меня? Зачем даешь мне эту призрачную надежду на… взаимность? Нет, я и думать о взаимности не смею, это несбыточно, это даже не мечты, ведь мечты имеют свойство исполняться… Как сложно оторваться от твоих прохладных губ, я бы и не стал, я бы предпочел наслаждаться ими бесконечно долго, как сложно не броситься в этот омут с головой, как сложно…
- Молодой человек, да как Вам не стыдно?! – нас прервал недовольный женский голос, я с сожалением оторвался все же от губ любимой женщины и взглянул на обладательницу голоса: старушка, впрочем, ей-то всего лет 70, ну может, 75, настоящая лондонская леди в костюме в духе королевы с закрытым зонтиком от солнца в руках.
- Насчет молодого человека она явно погорячилась, – шепнул я Хельге на ухо, едва ли не коснувшись его губами. Чертовски тяжело держаться, соблюдать дистанцию, делать только то, что она мне позволит, сложно, но иначе нельзя, я должен. Хельга даже улыбнулась… Только теперь понимаю, как прекрасна ее улыбка, как божественно прекрасна…
- Немедленно прекратите! – потребовала леди, блюстительница морали, боже мой. – Здесь общественное место, и Вам не следует…
- Пойдемте в самом деле, сэр, - предложила Хельга, я кивнул, поднялся, взял трость и подал ей руку. Мы снова зашагали по улицам Лондона, и я, черт побери, улыбался как последний идиот, потому что не мог не улыбаться, этот поцелуй… Он, должно, быть имел особенную силу, он воскресил меня, вернул к жизни душу в этом чертовом вечном теле, он одарил мне ту призрачную надежду…
- Куда ты хочешь сходить, моя дорогая? – спросил я, глядя на нее неотрывно. Моя дорогая Хельга прижимала к груди цветы и пожимала плечами.
- Не знаю, давайте просто погуляем, - снова ее улыбка, по-настоящему очаровательная… И искренняя? Неужели ей в самом деле не противно мое общество? После всего, что было… После всего, чего не было… - И потом, Вам, должно быть, нужно возвращаться в магазин…
- Да… Хельга, а… Как Уорикшир? – спросил ее я, тишина между нами хоть и была легкой, но давалась мне с большим трудом, сейчас, когда я снова рядом, хоть все же и не вместе, когда мы встретились после этого года, который, кажется, тоже длился целую вечность, мне хотелось говорить с ней, только бы слышать ее голос, только бы знать, что она правда здесь.
- Неизменно, - ответила она. Что-то многозначительное в этом слове, что-то настораживающее? Нет, пожалуй, напротив. – А как Вы жили это время?
- Я? – непривычно, когда человек, который по всем законам логики должен был тебя ненавидеть, интересуется твоей жизнью… - Да так, протянул, как видишь, до августа… Лучше и не вспоминать. Зато открыл книжный магазин… Только вот, к несчастью, в нем совсем нет карт и атласов, тем более, тех, на которых отмечены гейзеры, - улыбнулся, будто в том было что-то забавное, и она отвечала на мою улыбку своей. Ощущение нереальности всего происходящего, честное слово, будто сказка или сон, невероятно, все так невероятно…
- Какая жалость, - усмехнулась – усмехнулась?! – Хельга, не видел ее такой, никогда не видел ее такой… Но мне чертовски нравится ее настроение, будто бы она сейчас в эту самую секунду правда любит жизнь, которой столько раз пыталась себя лишить, которой так и не лишила меня… - А что же тогда Вы продаете? Наверное, «Фауста»?
- О да, моя дорогая, нигде в Лондоне ты не найдешь такой полной коллекции изданий этого шедевра, уж поверь моему опыту, - нет, что-то не так… Слишком легко говорить с ней, слишком разные темы, будто мы в самом деле можем обсуждать все, любые мелочи, будто мы… пара. Слишком гладко, без углов, без трещин, безмятежно и… Или я просто перестал верить в то, что так бывает? Да и вообще верить во все. Да, наверное, так. Мне просто кажется, глупые подозрения старого параноика. Или все же маразматика? Все хорошо, все хорошо, как никогда. И я должен радоваться. Впрочем, я и так рад. Даже не так, счастлив. Черт побери, я самый счастливый мужчина на свете, пока… она так близко, пока держит меня под руку и тайком вдыхает аромат этих лилий, пока так смущенно прячет лицо в лепестках, пока…
- Доброго дня, мистер Смит, - улыбнулся мне местный дворник. Мой книжный магазин все равно что Рим, туда ведут все дороги, я ведь хотел немного дольше гулять с ней, просто бродить по улицам, выбирал самые дальние маршруты, но ноги снова привели меня к порогу. Заколдованное место. Смешно, алхимик рассуждает о колдовстве.
- И тебе доброго, мистер Браун, - кивнул ему я и остановился у дверей.
- Мистер Смит? – Хельга вскинула брови и подняла на меня взгляд.
- Ну да, Монтгомери Смит, - «представился» я.
- Так значит, Вы вовсе не мой муж! – воскликнула она вдруг, отпустила мою руку и развернулась ко мне спиной. – В таком случае, меня здесь больше ничто не держит!
- Хельга! – испугался? Еще бы! Но она тут же рассмеялась и повернулась ко мне снова. Ее смех… никогда прежде не слышал, как она смеется… никогда прежде…
- Сэр, я просто пошутила, - она сквозь смех поспешила меня успокоить и невзначай положила ладонь на мою руку. Впрочем, для меня это значило очень многое.
- Ты зайдешь? Я бы угостил тебя чаем, настоящим, лондонским, - предложил я и посмотрел в ее глаза. Нет, не посмотрел, утонул в них тут же.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Оля и Монстр - Человечность
- Я рада, что смогла повлиять на ваше решение, - смущенно произнесла я, чувствуя, как все больше краснею, от каждогот его слова, чувствуя себя все более неловко, - и все-таки принять некоторые из моих жизненных... принципов, - если это слово подходило сюда, - как некоторое время назад я приняла ваши... Ненависть, желание, смерть... - я помолчала немного и сказала, каверзно улыбнувшись, - мне хотелось бы думать, что это тоже не больше, чем попытка заставить меня возненавидеть вас...
Я никогда бы не поверила, нет не поверила бы тогда, что буду так спокойно разговаривать с этим человеком, при этом завязывая какую-то странную легкую и приятную игру. Мне никогда не нравилось издеваться над людьми, и я не пытаюсь, просто лабиринты из слов, и пожалуй чувств так и приглашают пуститься в них, когда уже нечего терять. У меня слишком мало времени, я уже потеряла все, что могла потерять, по этому теперь можно просто жить, легко и беззаботно, не задумываясь о будущем. Лучше не задумываться. Сейчас я вдруг чувствую себя ребенком, глупым, беззаботным, наверное это так влияет на меня мой супруг, готовый со своей этой любовью на исполнение любых прихотей и желаний. Любых?...
- ...но также не увенчавшаяся успехом, - я внимательно посмотрела ему в глаза, отметив какой у них красивый и яркий цвет, небесно-голубой, раньше казавшийся мне каким-то жутковатым, ярким неестественно. Он явно был удивлен моим совершенно спокойным тоном, словно я говорила не о том страшном, горьком, что произошло тогда, а о... погоде. Сегодняшней, замечательной, солнечной.
- У вас ничего не получилось, сэр, - еще эта неуместная улыбка, впрочем в какой-то момент я осознала что все это обычное состояние человека, знающего что скоро все закончится, услышавшего свой смертный приговор, и мне стало грустно, но только на мгновение, не хочу тратить время на эту горькую тоску, которой и так было достаточно в моей жизни до этого. - Я вовсе вас не ненавижу, - заключила я, ободряюще улыбнувшись, - и тогда мне недолго довелось упиваться этим чувством... да, я хотела попросить у вас прощения, - опомнилась наконец-то, спустя год, какая нелепость, - я наговорила много лишнего. Потом я поняла свои ошибки. Ненависть это ужасное чувство... Оно приносит много страданий, выжигает все хорошее в человеке. Вряд ли это то чувство, которое нужно культивировать... когда есть много других чувств, лучше его, - я почувствовала что наговорила много лишнего, какой-то полной ерунды, поспешно отвернулась, посмотрев себе под ноги на асфальт, усыпанный осыпавшимися лепестками жасмина.
- А... вы воевали? - почему-то я вспомнила именно об этом, но сейчас мне нужно было как-то отвлечь его от того бреда, который я наговорила.
- Да, моя дорогая, я прошел больше войн, чем любой другой человек... - как-то грустно ответил он, и добавил после некоторой паузы, - и прожил гораздо больше, чем любой человек.
- Я много думала об этом, - призналась я, - о бессмертии... Наверное это страшно, жить так долго, пережить всех, кто был дорог, пережить даже своих врагов... Увидеть конец этого мира. Я... не держу на вас зла, я понимаю ваше желание умереть, - конечно понимаю, после того как уродовала иголкой свои руки, не только иголкой, ножом, пыталась покончить с собой столько раз. Но это не важно, это совершенно не важно, потому что с опазданием мое желание сбылось и скоро... это случится само собой. Все дело в этом... сострадании. Мне становится так мучительно жаль этого человека, навсегда приговоренного к вечной жизни, без надежды, без смысла. Это не счастье, не высшее наслаждение - это проклятие, сродне того, которое приследует меня, отнимая жизни всех моих близких... Но если я скоро избавлюсь от него, слишком скоро, то ему глупо даже мечтать об избавлении... Это так грустно, так мучительно больно, что я готова не только простить все, что было, но пережить снова и снова, все эти агонии, зеркальные лабиринты, горящие угли, безумие, лишь бы хоть немного облегчить его долю. Отдать все что у меня есть, было... было, потому что я добровольно отдала все, принесла в жертву каким-то высоким целям. Теперь даже отдавать нечего, как это не нелепо звучит. А может быть хотя бы сейчас, после последней и самой страшной жертвы, наконец-то остановиться, перестать играть в геройство, в эти бесконечные жертвы, и хоть немного пожить простой человеческой жизнью. Простой счастливой жизнью...
Я хотела что-то еще сказать, но растерялась, испугавшись что сморожу очередной бред за который сама же буду заливаться краской, развернулась к мужу, снова посмотрела в глаза, пытаясь увидеть там что-то, что... Я даже не знаю, что я пыталась увидеть. Любовь...? Вечность? Или... Разве это имеет значение, а если и имеет, то я подумаю об этом потом, не сейчас... Сейчас... поддавшись захлестнувшему меня порыву я приблизилась к нему и осторожно поцеловала в губы, не желая думать не о чем, даже о том, что я наверное не должна этого делать...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
- Попросить? – осторожно переспросил я. Да, страшно, чертовски страшно снова разрушить все… Не имею права. Нет, нет. Но как сказать? Как ответить на этот вопрос, который и сам задавал себе не один раз? Как ответить и не солгать снова? Как ответить и не потерять этот свой последний шанс?.. – Я буду честным с тобой, моя дорогая, отныне и всегда. Я не попросил, потому что это совсем мне не свойственно… Да и потом, полагал, что это… скучно, - сказал я, и она тотчас отняла руку, которой я только-только коснулся вновь. Понимаю, ты снова разочарована, но это же лучше, чем ложь. Поэтому не отводи взгляда, не вздыхай так тяжело, не отнимай руки, прикосновения к которой для меня так много и все-таки так мало. – И к тому же… Еще тогда, в юности… Мне, пожалуй, было едва ли больше, чем тебе сейчас… Я дал обещание самому себе: никогда никого не просить о помощи, - и все-таки нарушил ли я это слово или нет? Все же нет, ведь о помощи я так и не попросил тебя или кого бы то ни было, за эти чертовы 328 лет… - Всему виной гордость, наверное, так, - вздохнул я. И еще то, что я человек слова. Если я обещаю что-то кому-либо или же себе, я не могу переступить через это обещание. Держать данное слово… Только это слабо вяжется с той ложью, которой я опутал все углы старого замка… Знала бы ты, как мне стыдно теперь, как я хочу повернуть время вспять… Впрочем, второй шанс, у меня ведь есть второй шанс. – Думал, что ненависть – лучшее орудие для казни, к которой должен был приговорить себя, твоя ненависть, моя дорогая… Но прошу, не делай выводов, прошу, не лишай меня надежды быть тебе… хоть другом, - заставил себя улыбнуться, впрочем, едва ли улыбка была уместна, снова взял ее за руку. – Я полагал, что всей этой чепухой про то, что честь и достоинство, и, черт побери, любовь – пустой звук, своими бесконечными упреками смогу заставить тебя ненавидеть, в общем-то смог ведь… - я сам на этот раз отвел глаза, чертовски трудно. Хочется курить – эта очередная дурная привычка оказалась уж слишком навязчивой – но пачка отвратительных дешевых сигарет так и осталась лежать на прилавке, или все-таки снова упасть на колени. Моя вина перед ней… я сам не прощу себе, хоть она и простила. – Думал, что ты убьешь меня из этой ненависти, как поступил бы любой доведенный до отчаяния человек, но ты… Твое сердце… - на этих словах она почему-то вздрогнула. – Твое сердце слишком доброе для этого… Думаю, убить ты если и могла бы, то лишь из милосердия, только… я обещал себе, что не стану просить… И нарушать свое слово после того, как держал его достойно 300 лет, нет, я не мог… Потому и лгал, что не мог попросить. Да и к тому же, как ты себе это представляешь. «Дорогая, я хочу умереть, сделай милость, убей меня сегодня, к примеру, за ужином»… Нет, это ведь смешно. И потом, я уверен, что ты стала бы отговаривать меня, убеждать, что жизнь прекрасна, как мне пришлось убеждать тебя… Я знаю, моя дорогая, что я недостоин твоего прощения, даже взгляда твоего недостоин за эту проклятую ложь… Но… теперь… я честен. Как никогда прежде не был. И бесконечно виноват перед тобой. Хельга… - сжать ее тонкие прохладные пальцы в своей руке и ничего больше не сделать, не решиться. Не посметь. – Хельга, если бы я знал, что… полюблю тебя всем сердцем, полюблю, как не любил эти проклятые 300 с небольшим лет никого, полюблю по-настоящему и навеки… А потом… потом, когда бороться с этим чувством и с самим собой, стало бесполезно и невозможно, пути назад уже не было… Я сам разрушил все, точно так же, как сам обрек себя на вечность…
- Обещания, ложь… вы… - прости и за это, моя дорогая, но не могу дать тебе договорить. Я боюсь. Похоже, правда боюсь… потерять тебя снова.
- Не перебивай, прошу тебя, - прошептал я одними губами, все-таки наклонился поближе, лишь бы почувствовать хотя бы аромат ее волос, оттененный не вовремя расцветавшим жасмином, как по волшебству… - Хельга, моя дорогая, ты… ты не поверишь, но сейчас… когда ты рядом… когда ты позволяешь мне быть рядом с тобой, когда я могу коснуться твоей руки и говорить с тобой, смотреть в твои глаза, кристальные, невероятные глаза… я вовсе не хочу умереть. Впервые, Хельга, я рад, что жив… Спасибо тебе... за это…

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Purple Fog Side - Music For Indigo Kids - Clockwork
- Хорошо, - собственно все, что я могла сказать, даже не догадалась спросить куда и зачем он пошел. Решил сбежать? Смешно... Не думайте, сэр, что вам удастся проделать это во второй раз, а если вы и сможете снова спрятаться от меня я снова найду вас... Правда чем теперь, и кому я буду платить за это я не представляю, ведь я и так принесла уже в жертву все, что имела. Впрочем из всех моих жертв, эта наверное была самой страшной, и все прежние казались мне теперь полнейшей ерундой даже не стоившей моих слез, так обильно пролитых над своей горькой судьбой. У меня так мало времени... я ведь могла попросить больше? Могла... И ты дала бы мне больше, если бы я попросила, или... Нет, лучше не думать, лучше не знать. Не считать бесценные минуты, не примерятся... Просто жить, хотя бы теперь просто жить не задумываясь о прошлом или будущем, которого нет.
Я откинулась на спинку лавочки, сняла шляпку и подставила лицо теплым солнечным лучам, от которых почти совсем отвыкла. Наверное стоило обзавестись солнцезащитными очками, хотя... не имеет смысла, слишком редко в этом сумрачном небе появляется солнце. Но когда оно озаряет окружающий мир он кажется совсем другим, ярким, теплым и прекрасным. Его так не хочется покидать, впервые в жизни. Я думаю о смерти, когда вдруг так захотелось жить... Я все время думаю о смерти, только потому что с самого детства ощущаю ее ледяное дыхание, приследующее каждый мой шаг. Странно, что до сих пор она обходила меня стороной - теперь настал момент встретится с ней лицом к лицу. Нет, не сейчас... Когда так непривычно и...приятно? Гулять с этим человеком по городу, словно я знаю его первый день, словно не было всего того, что было... или наоборот, словно мы нормальная семейная пара, связавшая себя священными узами не из-за обстоятельств, а из-за чувств. Когда так сладко пахнет цветущий жасмин, и хочется прикоснуться к этим белоснежным цветам, вдохнуть полной грудью божественный аромат... И почувствовать внутри в ответ на это сильную резкую боль, как удар ножом, как выстрел. Боль заставила меня резко открыть глаза, вернуться на землю, вспомнить о не самых радужных прогнозах врачей, о том, что привело меня к моему супругу в этот странный книжный магазин. О том, о чем я отчаянно старалась забыть и не думать, но боль напоминала, не давала забыть. Нужно найти какое-то обезболивающее, нужно... разве есть обезволивающее от сердца? Обезболивающего нет, но наверняка есть какие-то стимуляторы, по крайней мере те лекарства, которые очень давно я принимала еще в Исландии... В крайнем случае по возвращению в Уорикшир у меня будет мой... - теперь уже мой? - подвал с веществами и древними книгами, наверняка я смогу найти что-то, что хотя бы избавит меня от страданий, от этой навязчивой боли. Чтобы ничего не омрачало последние мгновения жизни, о конце которой я когда-то так яростно молила небеса... Жалею? Сказать о том, что я жалею о многом, что произошло тогда, ничего не сказать, просто я не знаю какие другие слова могли бы описать это чувство... Я хочу вернуться назад, остановить себя от глупых безрассудных поступков, совершенных и чуть не совершенных тогда. Впрочем, что я могла тогда изменить? Не пытаться столько раз бессмысленно покончить с собой, остановить его, не дать уйти, поговорить. Все проблемы людей в непонимании и том, что они почти не слушают друг друга и не пытаются понять... Мне понадобилось слишком много времени, чтобы поверить, чтобы осознать, попытаться поставить себя на его место. Год - это очень долго, гораздо дольше, чем отведенный мне срок, гораздо дольше... Нет, не думать об этом. Если все время думать об этом можно сойти с ума, лучше наслаждаться последними мгновениями... Наслаждаться? Сначала нужно этому научится. Но я научусь... обязательно... я вздрогнула от звука шагов, подняла голову, и слегка растерялась. Джеймс вернулся и в руках, помимо своей странной старомодной трости он держал еще и роскошный букет лилий, которые он протянул мне.
- Зачем, что вы... - заотпиралась я, чувствуя как быстро краснеют обычно бледные щеки, и смущаясь от этого еще сильнее, - это лишнее... - но тем не менее спрятала лицо в белоснежных цветах, вдыхая их тонкий, почти неуловимый аромат, растроганно пробормотала, - спасибо... - мне всегда нравились лилии, именно эти цветы, в них было что-то... потустороннее и таинственное? Мрачное, но в тоже время загадочное, да что обманывать себя, эти цветы пахли смертью... эти белоснежные лепестки легко могли медленно плыть по темным водам реки забвения, и я снова возвращаюсь мыслями к этому... Просто эти цветы... Нет, цветы это цветы и не нужно наделять их какими-то мистическими свойствами.
- Они прекрасны, - сказала я рассеянно, и усмехнулась про себя тому, как легко оказалось купить мою... симпатию? Нет, все-таки благодарность. Всего лишь цветы, пусть и божественно прекрасные, а я уже радуюсь так, словно он сделал для меня что-то выходящее за рамки, особенное, отчаянное, безрассудное. А я уже готова повесится ему на шею из этой банальной собачьей благодарности, впрочем, что здесь плохого? Действительно, я не вижу ничего подсудного в том, чтобы обнять собственного мужа... Странно, но сейчас я даже рада тому, что он мой муж, словно не было того, что случилось, о чем мы оба наверное совсем не хотим вспоминать... а что особенного было тогда? За этот год я много раз повторяла про себя этот вопрос и в конце-концов почти смогла оправдать его в своих глазах... Единственное, чего я не понимаю, зачем все это. Только потому что я не могу позволить вот так просто уйти человеку, который так любит меня? Только потому что... я тоже чувствую отдаленные предпоссылки ответного чувства, заставлявшие меня не прекращать эти бессмысленные, казалось бы, поиски? Или я просто боюсь признаться в себе в том, что влюблена в этого человека, каким бы он не был... мерзавцем причинившим мне столько боли и страданий, обманывашим меня, использовавшим в своих целях, точнее ради одной единственной цели, отвратительным древним старцем считающим только своей вещью, игрушкой или таким, как сейчас, заботливым безнадежным романтиком, готовым на любые подвиги. Это похоже на полный бред, но это... правда? “Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей” - вспомнилось мне, и я мрачно усмехнулась про себя, потому что убедилась на собственном опыте в правдивости этих слов. Год назад я слишком была увлечена своими переживаниями, своим желанием умереть, жаждой самопожертвования, чтобы задуматься об этом, но у меня было достаточно времени чтобы все как следует обдумать и понять.
- Едва ли, - как-то каверзно и лукаво улыбнулся он, - по сравнению с тобой... они сорняки.
- Это тоже лишнее, - пробормотала я, с трудом заставила себя оставить цветы в покое. Я чувствовала себя неловко и хотела что-то сказать, но ничего не приходило в голову, хотя за год мне очень о многом хотелось спросить его, многое хотела сказать сама. Нужно было с чего-то начинать, и я все-таки решилась.
- Сэр, я... - начала я, но расстерялась, задумавшись стоит ли вообще говорить это или нет, продолжила уже тверже напомнив себе, что отступать некуда, как и бояться тоже теперь нечего, - я не хочу делать вид, что ничего не было... того, что было год назад. Я даю вам второй шанс, но это не значит, что я собираюсь закрыть глаза на прошлое... - зачем? Просто потому что я с детства привыкла говорить правду, и мне очень больно от того, что в последнее время так часто приходится лгать. Я заметила как смутили и заставили насторожиться его эти слова, и прочитала в его взгляде острое сильное чувство вины.
- Я простила вас, - чтобы успокоить его, - простила еще тогда... просто... все это время я не могла понять одного, - пауза, я окинула взглядом парк, где прогуливались люди, кипела жизнь, сощурившись посмотрела на солнце и совсем тихо задала вопрос, так давно беспокоивший меня, - почему вы не могли просто попросить меня об... этом. Зачем вы лгали мне?

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
- Даже так? – я вскинул брови.
Адрес? Ну-ну, темнишь ты, моя дорогая… Ты же не знала моего имени, теперешнего имени, так что вряд ли… Тогда как? Должна же быть причина? И должен быть повод, чтобы скрывать эту причину от меня… Черт побери, я выясню это, непременно выясню… Но… Позже, разумеется, сейчас самое главное – она рядом, и позволяет мне быть рядом. То, о чем я даже не мечтал, на что не надеялся, о чем запрещал себе думать, свершилось… Моя Хельга… Нет, нет. Нельзя называть ее так. Это я ее, это я принадлежу ей. А она… Она как и прежде не моя, и она никогда не будет моей. Ни душой, ни телом… больше никогда.
Какая по счету сигарета за этот безумный и такой счастливый, невероятный, будто сказочный день пошла в ход, я не знал, просто курил одну за другой, глядя на нее, все еще ждал, что она исчезнет, что это просто видение, но она правда здесь. И я могу коснуться ее. Впрочем, нет, не могу, не должен без ее позволения. Этот второй шанс… Я просто не имею права упустить его.
И все-таки… Неужели я не хотел бы хотя бы поцеловать, всего один раз?.. Нет, к чему себя обманывать. Я хочу прикасаться к ней, хочу целовать ее прохладные губы, упиваться вкусом ее ледяных поцелуев, хочу ее… Да, безумно, безудержно хочу ее, будто бы и не было того года в разлуке… Или, быть может, еще сильнее… Черное – траурное? Неужели она все еще носит по мне траур? Моя верная супруга… То есть нет, не так, верная вдова Джеймса Моргана… - платье на ее белом теле… Расстегнуть молнию, спустить его с острых худых плеч, покрывать их поцелуями, ласкать ее нежную кожу… И прямо здесь среди книжных полок и пыли…
Нет! Нужно остановиться! Я не позволю себе более никаких вольностей. Черт побери, нет, ни за что, теперь ни за что. Последний шанс. Последняя возможность сделать для ее счастья все, что потребуется. Эта любовь, это благословенное и проклятое чувство не допустит повторения прошлых ошибок. Нет, нет, нет. Я все решил. Никогда. Если, конечно, она сама… Да о чем я думаю?! Черт побери, никогда – так никогда, с этим куда проще смириться, чем с необратимостью или той же пресловутой вечностью. Просто быть рядом. Быть другом, наставником, собеседником, слугой. Не имеет значения.
- Хельга… - прошептал я, все же непривычно произносить ее имя вслух после того, как столько времени повторял его только в мыслях. Она вздрогнула, будто мой голос оторвал ее от каких-то мыслей, наверное, очень тяжелых и важных. – Может быть, прогуляемся немного по городу? – предложил, улыбнувшись. Какая-то мучительная и слишком искренняя улыбка, как отвык от этого… Я взял трость и, шагнув, подал ей руку. – Я покажу тебе… - что? Биг-Бен? Букингемский Дворец? Тауэрский мост?! Будто бы она не видела их раньше! Да что я вообще могу показать… Впрочем, это ведь не имеет значения, что или где, важно только с кем, а нам – нам, это сладко звучит… мучительно сладко… - нужно просто побыть вместе немного, чтобы свыкнуться, чтобы убедиться в том, что это не сон… как страшно было бы проснуться… нет, нет, это все на самом деле, я почувствовал это, когда обнимал ее, и сейчас, когда она осторожно, как-то робко взяла меня под руку. - …что-нибудь, тот же Гайд-парк, к примеру… Он похож на мой… то есть на твой Уорикшир… На наш Уорикшир… - сорвалось с языка, не хотел ничем напомнить ей о том, что было, ведь теперь все будет иначе, теперь…
- Наш… - повторила она эхом, бросила на меня взгляд, какой-то растерянный, и кивнула.
Улицы Лондона, просветлевшие, почти даже солнечные, быть может, приветливые, пешком до Гайд-парка, и там кое-где пожелтевшие кудри раскидистых крон, легкие ветер, запутавшийся в них, зеркальная гладь изумительно чистого озера Серпентайн… И тишина между нами, но какая-то другая, кажется, светлая, теплая… Или я просто брежу? Да, скорее всего так, все кажется мне рядом с ней… настоящим, красивым, таким, какая она.
- Зеленое сердце Лондона, моя дорогая… Здесь в 1815 году проходил парад в честь победы герцога Веллингтона над Наполеоном, - невзначай нарушил молчание я, уводя ее от озера дальше, в глубь парка. Зеркальная гладь… вдруг она увидит в ней свое отражение? Нет, ни за что не допущу этого. Если понадобится, я сломаю своими руками все зеркала, черт побери. На что еще я готов ради нее? Впрочем, к чему я спрашиваю себя. Ответ и так очевиден.
- И Вы… видели это? – спросила Хельга, я усадил ее на старинную деревянную скамейку под тенью цветущего жасмина, сел рядом и улыбнулся, взяв за руку. Слишком сложно лишать себя этой приятной, чертовски приятной мелочи – просто сжимать ее тонкую руку в своей, чтобы лишний раз чувствовать, что она настоящая, что она здесь, рядом…
- Я участвовал в этом, - ответил я наконец и вздохнул. – А еще помню… - нет, остановись, Джеймс… ну, то есть Монти… не нужно впадать в ностальгию, не нужно рассказывать о прошлом, ни к чему, и для меня самого оно не имеет значения, так к чему ей знать? А о чем говорить? О той ночи на кладбище, когда переступил все возможные пороги, когда пересек границы и разрушил рамки?! Нет, увольте… Ни жестом, ни взглядом, ни единым словом я не посмею напомнить ей о том, что стало для меня вершиной счастья, эйфорией, что стало для нее пыткой и мукой… - Здесь проводили первую Всемирную выставку… где-то в середине 19-го века, точно я не вспомню. Для этого случая даже построили здесь из железа и стекла Хрустальный дворец, потом, правда, его разобрали и перенесли на другое место, а позже он и вовсе сгорел… Но он был прекрасен. И мне казалось всегда, что он сделан изо льда, такое впечатление производил ночью, объятый лунным светом… Все это глупости, конечно, и…
Я замолчал вдруг, просто не зная, что говорить еще. Хотелось действовать, а не говорить. Отпустил ее руку, так и не коснувшись губами, поднялся и улыбнулся ей.
- Подожди минутку, я сейчас вернусь.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Mylene Farmer - Beyond My Control
- Ради всего святого, сэр... - взмолилась я, и прокляла свою глупую привычку от которой так и не смогла избавится до сих пор, - встаньте, - мне стало как-то неловко, но при этом в тоже время легко и радостно, как никогда. Нет, нужно взять себя в руки, нужно опомнится, нужно... Передо мной еще никто никогда не стоял на коленях, мне никто никогда не говорил этих слов... Кроме разве что того несчастного мальчишки, который утонул, но... Вспомнив о нем вся моя радость и это легкое невесомой ощущение счастья растворилось также как и появилось, мгновенно, бесследно. Если я приношу смерть всем, к кому привязана, если... Если я полюблю его он тоже умрет? Но он же... бессмертен? У меня пересохло во рту, и эта ноющая сильная боль в левой части груди вернулась, я почувствовала, что сейчас потеряю сознание, снова... Может все-таки не стоит обманывать себя и впомнить о том, зачем я пришла изначально? Нет, нет, это намного важнее.
- Хорошо, - медленно согласился он, не хотя отпустил мои руки, поднялся и отступил на несколько шагов, словно ожидая... моих дальнейших приказаний? Словно теперь не он, как когда-то был моим хозяином, а я была его хозяйкой... Странно, но мне совсем не нравится это ощущение власти над чьей-то жизнью, возможность приказать любую свою самую абсурдную прихоть.
Я осторожно вернулась на то место, где сидела когда говорила свою короткую исповедь, и даже не исповедь вовсе, сложила руки на коленях, с трудом сдерживая желания приложить их к тому месту, где пульсировала все усиливающаяся боль. Мне сейчас станет легче, все пройдет, ничего же не было раньше... До того как я подтвердила сделку? Так это твоих рук дело?
Моих, я не отрицаю этого. Но подумай о том, что если бы этот странный полицейский не сказал тебе прийти сюда за лекарством, ты бы никогда не встретила и не нашла своего ненаглядного сэра Моргана, так бы и бегала по городу, бесполезно тратила время. Ты вообще слишком много времени тратила в пустую, теперь ты будешь ценить каждое мгновение, зная, как оно бесценно, зная, что скоро...
Нет, не напоминай мне об этом. Я не хочу об этом думать, я хочу хотя бы это короткое отведенное мне время быть счастлива, безоблачно и искренне, как никогда, если я вообще не разучилась быть счастливой.
- Тебе плохо? - осторожно поинтересовался все это время молчавший Джеймс, с трудом заставила себя назвать его по имени, вспомнить, что у него вообще есть имя, которое я почти никогда не произносила в слух. Разве что только когда приходилось оформлять все эти документы по поводу его кончины, при этом чувствуя себя совсем сумасшедшей от осознания того, что он жив.
- Нет, - с трудом выдавила из себя я, и отвела взгляд в сторону потому что не умела врать не выдав себя, а если и могла солгать незаметно, то эти проклятые глаза все равно выдали бы меня, да и сложно было не понять по моему скривленному от боли лицу что это не правда. Но нужно было прийти в себя, не показать виду.
- Все нормально, - я попыталась улыбнуться, получилось слабо, вымученно, но все-таки получилось. Странно, а я ведь почти разучилась улыбаться искренне, совсем разучилась. Нужно срочно научиться этому снова, пока еще есть время... Пока его мало, но оно есть.
- Как тебе удалось найти меня? - спросил мой супруг, и, похоже снова закурил, я не могла сказать этого точно разглядывая свои руки, лежащие на коленях, лишь бы только спрятать взгляд. Я почувствовала запах дешевых сигарет и подумала о том, что сама еще некоторое время назад пыталась заполнить пустоту в своей жизни именно этой вредной привычкой, но осознала что это совсем не то, что мне нужно.
- Деньги открывают любые двери, - грустно усмехнулась я, отчаянно стараясь замаскировать очередную ложь, хотя сейчас я говорила чистую правду, - и... - растерялась, не зная что и как говорить, - и... за хорошую плату нужные люди дали мне этот адресс... - я знала, что это звучит совершенно нелепо, что мой голос ужасно дрожит, выдавая меня, но я просто не могла сказать правду, да и она звучала бы абсурдно и нелепо. Я заключила сделку со своим темным двойником, и оказалась здесь, как по волшебству, точнее, наверное, действительно по волшебству, только правильнее сказать темной магии... И за это я должна буду... Нет, я не буду думать об этом. Это не имеет значения. Теперь не имеет...
Ничего уже нельзя изменить, вернуть, исправить. Это мой выбор.
Я сама избрала эту судьбу.
Ты сама избрала эту судьбу, - как и обычно поддакнул голос в моей голове, теперь, после нашей сделки чувствовавший себя победителем.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
Не могу поверить… Как сложно поверить!
Было легче. Да, определенно легче поверить в то, что эликсир бессмертия, проклятая жива вода работает, что я бессмертен, даже в то, что Хельга была единственной, кто мог положить конец моей чертовой проклятой вечности!
Но сейчас… Второй шанс, второй шанс, второй шанс… Разве так бывает? Разве так может быть? Моя добрая, моя слишком добрая девочка… Это Святое сердце, способное отвечать на зло добром, способное на всепрощение… Но это же… невозможно? Однако, она здесь. Действительно здесь… И она верит мне, невероятно… Она в самом деле верит мне! Так что же, черт побери, стою?!
Сигарету потушил прямо о прилавок, как-то задумчиво, будто до сих пор не мог придти в себя… А потом…
Бросился к ней, схватил за руку, за тонкое, спичечно-тонкое хрупкое запястье, крепко… Какое же это наслаждение просто касаться ее, касаться любимой женщины, смотреть на нее, быть так близко, хоть и так далеко!.. Заставил обернуться – и одного ее взгляда из-под вуали, скрывающей так несправедливо ее божественные кристальные глаза, за которые я бы отдал еще тысячу раз свое право на смерть, за которые согласился бы на миллионы лет нескончаемых агоний, за которые готов на все, было достаточно, чтобы я упал перед ней на колени, опустив голову, как, должно быть, смиренно опускает ее приговоренный к смертной казни, сжимал пальцами ее прохладную ладонь, не смея прикоснуться губами, просто не мог, не имел права… Хотя желал этого всем сердцем, желал всего лишь одного прикосновения губ, как желал тогда, год назад, чуть больше года, ее всю…
Второй шанс, второй шанс, второй шанс… И если это все-таки сон, прошу, не дай мне проснуться, моя дорогая, опои меня снотворным, пусть это будет летаргия… Нет… Слишком больно терять тебя… Куда больнее, чем все, что испытал за триста с лишним бесполезных лет…
- Хельга… - прошептать ее имя, замереть, просто застыть на месте на какой-то миг или несколько минут, мне все сложнее судить о времени, его ход для меня иной, и год порой как день, а порой целая вечность… Хотя какая разница сейчас?! Черт побери, второй шанс… Неужели не все еще потеряно, не все поздно, не все ушло безвозвратно, не все кануло в бездну?.. Неужели?.. – Хельга… Хельга… - какое наслаждение повторять ее имя ей же, а не твердить его только в мыслях, говорить вслух, шептать вот так, тихо, растягивая звуки… Черт побери, невероятно! И мне кажется, что… Сердце сошло с ума, спятило, рехнулось, как и я сам, так громко стучи, что кажется, вот-вот сломает клетку, разорвет волокна мышц, лопнет кожа по швам, и оно выпрыгнет из груди, чтобы тоже быть у ее ног…
Второй шанс… Мне, но почему?.. Я же мерзавец, негодяй, я отвратительный человек, настоящее чудовище, я недостоин… Она так добра… Моя Святая Хельга… дает мне второй шанс… черт побери, нет… просто дать ей уйти теперь?
Нет, нет, нет!
Я не сдержался, не смог, не было сил противиться порыву, обнял руками ее тонкий стан, как и мечтал… Нет, как и мечтать не смел. Сжимал пальцами черную ткань ее платья, прижимался щекой к ее коже… Как непросто и в то же время невыносимо приятно… Эта надежда в моей чертовой обреченной душе… Надежда, которая в одно мгновение сделала мою бесконечную проклятую жизнь другой, придала… смысл?..
Она искала меня! Меня… Черт побери, она в самом деле искала меня… вместо того, чтобы за этот год, чуть больше, строить новую жизнь с новым человеком… она искала меня!..
- Хельга, я смог отпустить тебя однажды… - прошептал я, только бы чувствовать ее. Побыть рядом. Пусть не вместе, но хоть на миг так непростительно близко. – Но сделать это снова… прости, я уже не смогу… слышишь, Хельга, никогда больше не смогу отпустить тебя… - поднял на нее взгляд, видишь, моя дорогая, я перед тобой на коленях, в полной твоей власти, я бесконечно твой. – Спасибо… - какое-то необычное слово, по пальцам можно посчитать те дни, когда случалось говорить его. – Спасибо тебе, моя дорогая… Ты… - я люблю тебя… как же сильно я люблю тебя… сам ведь не верил, когда впервые почувствовал, а ты… ты веришь мне, и это главное… - Ты не пожалеешь об этом… - слова – это не просто слова, за каждым из них любовь и боль, за каждым настоящее чувство. Прошу, верь мне, я сделаю все, чтобы ты была счастлива, я переверну весь мир, изменю его, сделаю лучше или сломаю, только скажи, все будет так, как ты пожелаешь. – Я обещаю, Хельга, все будет по-другому, я… - черт побери, я клянусь, что сделаю все, что в моих силах. И если твое счастье зависит от меня, ты будешь счастлива. Если я нужен тебе, я буду с тобой. Если же ты передумаешь, скажи, и я, как бы ни было больно, уйду, как ушел однажды… Только позволь мне еще мгновение насладиться тем, что сейчас ты так близко, хотя всегда далеко, что сейчас ты моя… хозяйка. Я буду хорошим мужем, если ты хочешь, чтобы я был мужем, я буду хорошим другом, я буду хорошим слугой, наставником, компаньоном, хоть чертом лысым, я буду для тебя кем угодно. – Я люблю тебя… - ты запрещала мне говорить эти слова, запрети снова, и я замолчу. Только одного я никогда не смогу сделать для тебя, моя дорогая. Разлюбить. Прости эту маленькую вольность.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Машина Времени - Он был старше ее
Нет, этого не может быть, это не правда... Мне кажется, я сплю, я еще не очнулась, я все еще там, в больнице, на жесткой койке, или на просторной, но пустой кровати в отели, сейчас я проснусь, пойму что несколько часов сна, которые были отведены мне закончились.
Нет.
Я выполнила свою часть сделки, теперь дело за тобой, я не тороплю тебя, мы же договорились, что у тебя будет немного времени, но ты должна будешь сделать это. Потому что даже я - отвратительное мерзкое чудовище, живущее в твоей голове, твоя темная сущность, злой двойник, держу свое слово. Я обещала, что помогу тебе найти его, и вот, он, твой драгоценный супруг, в нескольких шагах от тебя, в такой же растерянности как и ты, наверное тоже не верит своим глазам.
Я тряхнула головой, пытаясь сбросить наваждение, но оно было реальностью, что никак не укладывалось в рамки моего понимания. Я искала его год, я отчаилась, а теперь... Неужели ты действительно так могущественна, как говоришь, неужели...
Это пустяки, это до простого смешно, и лучше не думай о том, на что еще я способна. Лучше не теряй времени, ведь теперь у тебя его мало, очень мало, по сравнению с тем, сколько было. Это твой выбор, и теперь ничего нельзя возвратить обратно, ты должна сдержать свое слово, как я сдержала своя. Или ты искала его только для того чтобы стоять и смотреть таким ошарашенным взглядом, словно ты увидела... призрака? Или может быть чудовище, навроде меня... Хотя, если вдуматься, и наконец-то оставить твою проклятую доброту, бессмысленную и неоправданную, то можно осознать, что на самом деле он почти такое же чудовище, как и я. Отвратительная тварь, мерзавец... но это ведь не мое дело так, и я не буду сыпать соль на твои старые раны, я буду наблюдать молча, за тем, как ты проведешь это последнее отведенное тебе время... Только когда мы чувствуем близость конца, мы вдруг понимаем как драгоценны эти незаметные секунды, минуты, часы... Не правда ли? А может ли это понять твой супруг, лишенный единственного законного права человека с рождения - право на смерти, приговоренный на вечность, без суда и следствия, самим собой? Хотя чаще всего мы сами выносим себе приговор, и сегодня ты сделала именно это, моя дорогая... Оправданно? Чтобы найти человека, который причинил тебе столько боли, мучений, зла, когда ты могла не идти на это, забыть, выбросить из головы, и жить нормальной жизнью...
Ты лучше меня знаешь, что у меня никогда не будет нормальной жизни.
Теперь - никогда.
Раньше у тебя всегда был шанс, ведь все в твоих руках. Выход есть всегда, и ты просто не видела его, не хотела видеть. Хотела искать своего проклятого мужа, в любви к которому ты даже не уверена. Твое законное право, твой выбор.
Ты сама избрала эту судьбу.
Я сама избрала эту судьбу. И я внимательно и как-то совсем оторопело смотрела на своего мужа, которого не видела уже больше года, но который почти не изменился. Или совсем не изменился? Не смотря на это я впервые, наверное даже так, отметила что он очень даже хорош собой, чертовски хорош собой, и я никогда бы не поверила, что этому человеку, сколько там, я точно не помнила уже, не уточняла, больше трехсот лет. Это все похоже на бред, на страшную сказку, но не мне судить об этом, когда я вижу чудовищ в зеркалах, и ощущаю присутствие чужого инородного существа в своем сознании. Хотя, скорее даже так. Когда часть меня стала отдельным существом, желающим получить свободу и власть над моими поступками... Не мне судить, мне остается только поверить, верить во все, не пытаясь доказать или опровергнуть. Он живет больше любого другого человека, он изобрел элексир бессмертия, живую воду, которую предпочел спрятать от мира, осознав на собственной шкуре, как страшно и болезненно бессмертие. Я должна была убить его, но не смогла, я была единственным человеком, который мог избавить его от ада под названием жизнь, и я даже чувствую вину за то, что оказалась слаба, слишком слаба, даже для этого. Он мой законный супруг, перед лицом закона, перед лицом Бога, считающийся умершим, но только считающийся, бессмертный. И он любит меня, этому я тоже верю, хотя никогда бы не поверила... Если бы не этот поступок, отчаянный, жертвенный, безумный. За который пришлось заплатить огромную цену...
У меня слишком мало времени... Как больно, чертовски больно думать об этом, почти также больно, как в груди, там где сердце, там под решеткой ребер. Вспомнив о том, что я теряю бесценное время я опомнилась, стряхнула с себя пелену оцепенения и бросилась к нему на шею, он явно не готов был к такому, но все же осторожно обнял меня. Наверное со стороны можно было подумать, что встретились люди, которые очень любят друг друга, измученные разлукой, но я, да и он, знали о том, что я веду себя странно и неоправданно после того, как в тот последний день я сама до исступления повторяла как сильно и горячо ненавижу его, уничтожая саму себя этим чувствам. Не поверила бы тогда, что буду искать его так упрямо и долго, не поверила бы никогда что буду безумно рада найти его... Что мне будет спокойно стоять так, молча, прижавшись к его груди, чувствуя как он осторожно и нежно поглаживает мои белоснежные, растрепанные после утренних не самых приятных приключений волосы. Спокойно не думать о том, что мы никто друг другу, разве что кроме того, что муж и жена, но этот брак был заключен по рассчету, а не по любви. Я опомнилась первая, отстранилась, опустилась на стул, стоявший рядом с прилавком, и сняв с головы шляпу и повертев в руках решительно сказала, потому что дальше молчать уже было нельзя:
- Я искала вас, - выдержала некоторую паузу и добавила, - весь этот год...
- Зачем? - как-то аппатично и тихо поинтересовался мой супруг, достал из кармана пачку дешевых сигарет, закурил, хотя раньше я никогда не видела, чтобы он... Впрочем, раньше я и сама никогда не прикасалась к алкоголю.
Я должна была что-то сказать, что-то объяснить, но мне стало грустно и пусто, потому что я вдруг растерялась, не зная, что хочу сказать, мне мучительно захотелось заплакать, но я пыталась отучить себя от этой слабости все это время. Или уйти, просто уйти. Даже забыв о том, чем я заплатила за эту встречу. Мне показалось даже что я ошиблась, очень сильно ошиблась в нем, это все тот же человек, мучивший меня, а письмо... а... это все я выдумала сама. Нет.
Письмо, что лежало на столе в отеле, которое я перечитывала тысячи раз, это письмо запрещает мне просто уйти, заставляет найти в себе силы произнести хоть слово.
- Той ночью... - как-то нелепо, откуда он знает, о какой ночи я вообще говорю? Дура... Но было уже поздно отступать, - я много думала... я поняла, как была неправа, - чувствую себя какой-то школьницей, которую сейчас будут отчитывать, отвратительное чувство, - я решила дать вам второй шанс, той ночью, я ждала утра, чтобы сказать вам об этом. Я не была до конца уверена в правдивости ваших слов... - пальцы сами принялись нервно перебирать колючую наощупь вуаль, - но ваш уход, доказал мне, что вы говорили правду. Я верю вам, - нужно было потратить год, кучу денег на сыщиков и детективов, нужно было пожертвовать... только ради того, чтобы сказать это? И я то думала, что стала менее наивной и глупой, за это время? Я почувствовала неловкость за эти слова, испугалась ответа на них, быстро встала и направилась к двери, но уйти молча я не могла. Черт бы побрал эти слова, которые всегда теряются в последний и самый ответственный момент, которые так важны. Ведь я пришла совсем не затем, чтобы просто взять и уйти, а... зачем тогда? Зельем, которое остановит уже запущенный процесс, чудом вылечит все мои болезни, или... тоже сделает меня бессмертной? Нет, мне не нужно это зелье, я... не буду боятся или пытаться стоять против безысходности, я найду в себе силы и мужество смириться.
- Я считаю, что вы имеете право это знать, - как завершение, как... приговор? Я уже второй раз за день выношу себе приговор. Снова осторожно вернула на место шляпу, опустила вуаль, чтобы скрыть глаза от чужого любопытства и желания заглянуть в мою душу, потянулась пальцами к дверной ручке, повторяя, отчаянно и упрямо, тысячи раз, миллионы раз. Остановите меня, не дайте мне уйти, как я дала уйти вам, остановите... докажите еще раз, что написанное в этом письме правда, что ваши чувства искренны.
Остановите меня, я... прошу вас. Чтобы моя жертва не была напрасной.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
По тонкой белой нити паутины карабкается вверх крохотный черный паук, в воздухе водят причудливые танцы блестящие в солнечном свете, пробравшемся через щель между бордовыми шторами на окне, пылинки, и терпкий дым дешевых сигарет стелется по истертым полам… Скука.
Глянул на унылые настенные часы – а когда-то у меня были старинные, почти такие же старые, как я сам, карманные часы из серебра, когда-то у меня был замок, когда-то у меня была… жизнь? – до обеденного перерыва еще три минуты. И что потом? Закрыть магазин, снова бродить по лондонским улицам в поисках приключений буквально на час? Все так бессмысленно и нелепо. Все так мелко и банально.
Но иначе и быть не могло, черт побери.
Закурил вторую, до перерыва осталось две минуты… Когда начинаешь считать секунды, они, будто смущаясь, замедляют свой ход, и кажется, что миг – очередная вечность. А сколько этих долгих мгновений уже за моими плечами. А сколько их впереди. Бесконечное множество. Страшно? Давно уже нет, я не боюсь ничего. Разве что…
…боюсь, что с ней случится что-то плохое… что она попадет в беду… что кто-то причинит ей боль…
Впрочем, вряд ли кто-то причинит ей столько зла, сколько причинил я…
Нет, нет, нужно раз и навсегда покончить с этими мыслями. С воспоминаниями.
Я же дал ей свободу, я ушел, отпустил… Так почему же не могу отпустить до конца, до последней крупицы чертовой памяти? Почему не могу не возвращаться к ней хотя бы в мыслях, продолжаю вести диалоги, вспоминаю снова и снова? Да и этот книжный магазин… Склонность к мазохизму на старости лет?
Да, наверное. Иначе бы уехал к чертям собачьим из любимой страны, чтобы и не слышать фамилию Морган. Куда-нибудь далеко… Быть может, в Индию, в Манали… Чтобы сидеть под тяжелым потоком холодного водопада Йогини, вслушиваясь в грохот падающей воды, думать о вечности, каяться в своих грехах, каких так много накопилось за 300 с лишним лет. Да… Было бы лучше…
Но, черт побери, я не смог. Так же, как не могу сейчас не думать о ней, докуривая уже третью. Как жаль, что я не умру от рака легких, как жаль, что не могу умереть даже от этой любви… Только умирать, но никогда умереть. Вечно несовершенный вид.
До перерыва одна минута. Черт побери, а к чему ждать?! Может быть, просто закрыть и пойти уже на прогулку. На набережную Темзы или же пройтись по Гайд-парку… Один черт, никто не заходит сегодня. И вряд ли кто-либо зайдет. Да если и зайдут, подождут, ничего страшного, подумаешь.
Я потушил, кажется, четвертую сигарету пальцами, закрыл кассу на ключ, замок звонко щелкнул и скрылся в коморке. Искал глазами что-то, хотя сам не понимал, что ищу. Трость уже в руках, разве мне нужно что-то еще? Может, пальто? Все-таки прохладно, совсем не по-летнему… Впрочем, какая к черту разница. Умереть – не умру. Тогда что? Потертое издание «Фауста», перечитанное бессчетное количество раз? Ну да, и устроиться на лавочке в Гайд-парке, перелистывать страницы и кормить голубей! Да, конечно, окончательно превратиться в старика, делать то, что положено по возрасту, браво, лорд Морган… ах, простите, Монтгомери Смит. Лучше сразу записаться в дом престарелых. Хотя, говорят, кормежка там скверная. Что еще?
Да нет, нет, ничего мне не нужно. Только трость, внутри по-прежнему спрятан стилет, будто бы в нем для меня есть какой-то толк, всего лишь привычка. Равно, как и потирать руки, или проводить время в обществе малознакомых дам, мда.
Я уже придумывал себе маршрут на этот час, как звякнули колокольчики. Кого еще нелегкая принесла?! Только соберешься куда-то, как клиенты тут как тут, черт бы их побрал всех до единого.
Я чертыхнулся и, по обыкновению опираясь на трость, вышел из коморки.
Не может быть…
Не может быть! Это просто невозможно! Не верю! Нет… Просто мои фантазии, мои видения… даже не так, моя память ожила. Всего лишь. Не более того… Или же это сон, да, должно быть я заснул, и теперь вижу сон… Ты же часто снишься мне в те редкие ночи, когда мне удается уснуть…
Белые как снег волосы под черной шляпкой, кристально-серые, божественные, черт побери, глаза под черной вуалью, хрупкое мраморно-белое тело под черным платьем…
Дыхание перехватило, а я не мог двинуться с места. Ничего не мог. Только смотреть на нее, на ту единственную женщину, впрочем, она еще так юна, которую любил, люблю и, без сомнения, буду любить на протяжении своей чертовой вечности. Боролся с желанием броситься к ней, упасть на колени, обняв руками тонкий стан, прикасаться губами к спичечным запястьям, шептать ее имя и умолять время остановиться, чтобы именно это мгновение длилось вечно. Нет…
Как только я прикоснусь к ней, она растает, как лондонский туман, как снежинка на горячих ладонях, как видение… Всего лишь видение…
Я сошел с ума? Ну то есть совсем и окончательно спятил, рехнулся? И теперь моя скучная бесконечность бытия скраситься веселыми галлюцинациями…
Или же…
Это правда ты, моя дорогая?.. Но как?..

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Fleur - Рай на полчаса
Ненависть - это слишком просто, глупо и банально, просто до тошноты. Я поняла это немного позднее, чем еще не поздно, и немного раньше, чем слишком поздно, но главное, что все-таки поняла, осознала вдруг, вместе со своими ошибками. Совершенными, исправимыми и неисправивыми. Ненависть - это чувство, которое уничтожает первым делом меня саму, сжигает изнутри, разрушает по клеткам, атомам, сгорая в огне медленного самоуничтожения. Ненависть это чувство которым насквозь, как запахом дешевых духов, пропитаны сердца и души людей, которым пропитано все в этом мире, и я отчаянно не хочу, и не позволю этому чувству также легко войти в меня, как вошло уже однажды, и овладеть моим разумом, как оно владеет разумом сотен, тысяч, миллионов людей.
Чтобы ненавидеть, достаточно только быть человеком. Чтобы полюбить, нужно иметь мужество... И сейчас, как никогда я осознаю это, и осознаю в себе силы и желание хотя бы попытаться найти это мужество. Любовь, какое казалось бы бесполезное чувство, по сравнению с всепоглащающей ненавистью, но оно способно на многое, открыть любые двери, а если нет дверей, окна сделать выходом. Сломать любые преграды, любые препятствия на своем путе, разрушить и построить снова заново, превратить в цветущий сад, выжженную ненавистью пустыню... Осушить это бездонное озеро, нет, все-таки океан слез... Наверное, вода в нем такая же зеркальная, как эти лужи, и в ней тоже... Можно увидеть другой мир отражений и чудовищ?
Мир, в котором, неслышно шурша темно-фиолетовым бархатом, обдавая запахом тайны проживаю я, та, которую ты пытаешься уничтожить, изжить из себя, та, которая все же не позволяет тебе навсегда очистить свою душу от ненависти... Ведь ты готова простить, забыть, дать второй шанс, но я... я заставляю тебя снова ненавидеть, горячо и отчачнно, упиваться этим чувством, открывать в себе то темное, неосознанное, страшное, не контролируемое, что ты пытаешься навсегда выжечь, как гниль, больную плоть.
Лабиринт. Ты не думала об этом, моя дорогая Хельга, о том, что твоя жизнь похожа на лабиринт, из которого нет выхода, в котором всюду тупики. Помнишь, ты где-то год назад, чуть меньше, все время думала об этом, том, чего ты так боишсья - зеркальном лабиринте? В этом нет надобности, видишь, наши чувства и мысли порой сами становятся для нас теми непреодолимыми стенами, которые лишают нас надежды. Ты не хочешь ненавидеть, но стоит только зазвучать мне, голосу в твоей голове, ты готова разорвать меня в клочья, ты грозишься убить меня, ты обещаешь мне избавится от меня, даже прекрасно зная, что я часть тебя. Ты хочешь любить, ты надеишься, что это чувство спасет тебя, от одиночества, от меня, от ненависти, которая как сорняк снова и снова выростает в твоей душе на том месте, откуда ты только что вырвала ее. Но любовь к сестре оправдала себя только на половину, а любовь к мужчине - запретный плод, ведь ты поклялась хранить верность человеку, который отпустил тебя сам... Но ты дала клятву верности самой себе, и вряд ли нарушишь ее, по этому ты будешь бесполезно искать его... И еще одна причина, которая делает его пожалуй самым желанным из всех мужчин, когда-либо встреченных тобою - ты очень хочешь доказать, что от ненависти не осталось и следа, что ты смогла победить ее... Только зачем? После всего, что он сделал? Какой забавный мазохизм... А может быть тебе просто нравится, когда тебе причиняют боль? Тогда почему ты прячешь лицо за вуалью, опускаешь глаза, сторонишься людей... Или причинять боль, это как и любовь, право только одного человека, одного единственного?
Бедняжка.
Ты так хочешь найти его, как еще совсем недавно хотела убить. Забавно, не правда ли? Еще более забавно, что вряд ли ты найдешь его...
Замолчи.
... точнее ты никогда не найдешь его. Ты ищешь иголку в стоге сена, и должна была уже давно понять, какое это бессмысленное занятие. Никогда...
Заткнись.
Если ты конечно не поспросишь меня о помощи.
Я вдруг резко остановилась, так неожиданно, что люди шедшие по той же улице, ставшей к этому моменту уже гораздо более оживленной чуть не врезались в меня, и с ворчанием принялись обходить, но я не придавала этому значению, желая только одного, чтобы голос, который я всегда пыталась заставить замолчать, наконец-то повторил то, что я слышала. Или ослышалась?
Нет, не ослышалась.
Я действительно могу помочь тебе, конечно - не бесплатно.
Но ты же хочешь найти своего драгоценного супруга? Ты не найдешь его, если немного не нарушишь правила, не пойдешь на сделку... Даже не спрашивай, что ты должна будешь сделать, точнее отдать мне в замен, ты и так знаешь ответ.
Я знала, что сейчас наверное похожа на ожившего мертвеца, но я не могла ничего с этим поделать - чем больше я думала об этом, тем сильнее бледнела и без того и так почти бесцветная кожа. Меня била мелкая дрожь, но я не думала отступать, я думала о том, смогу ли принести такую жертву. Еще совсем недавно, когда я была несколько более наивной, чем стала сейчас и очень хотела героизма и жертв, я легко отдавала все, что у меня было. Свою жизнь, молодость, свободу... душу, тело, девственность, я уже даже не вспомню что еще я отдала из того, что было у меня, но сейчас настал тот момент, когда я снова должна была пожертвовать, принести на алтарь огромную, страшную плату. Но не я ли сама умоляла о том, чтобы найти его, не я ли сама целый год бесполезно тратила деньги на детективов и сыщиков и сама шаталась по свету, пытаясь пасть хотя бы на след? Отказаться сейчас от жертвы, значило, перечеркнуть все эти поиски, все потраченные усилия, остановится за шаг от победы.
Откажешься?
Нет, просто... мне нужно время. Немного времени, хотя бы немного времени, чтобы успеть...
Подумать? У тебя всего два дня, до того, как ты заберешь Ингу и уедешь в Уорикшир, тогда тебе будет уже не до поисков, тогда ты уже не сможешь заплатить эту цену. А как же Инга?
Он... позаботится о ней. И мне нужно время, до того, как... я должна буду выполнить свою часть сделки, только свою ты выполнишь сейчас же, сразу же, как только я скажу да, как только я пойду на это. Но ты дашь мне время...
Хорошо. Я дам тебе время. Так ты согласна? Помни, что как только ты согласишься, ты не сможешь уже ничего изменить или вернуть обратно, путь к отступлению будет отрезан...
Я и не собираюсь отступать. Я хочу найти его. Очень хочу найти его.
Да.
В тот же момент, когда я произнесла про себя это короткое совсем невесомое слово, левую сторону грудной клетки, там, где должно было находится сердце прорезала резкая, сильная и мучительная боль. Сначала я просто сжала это место пальцами, отчаянно сдерживая рвущийся наружу крик, но потом боль стала сильнее, такой, что ее просто невозможно было терпеть, и весь окружающий мир - и многолюдная улица, и утреннее Лондонское небо, и старые тесно прижавшиеся друг к другу домики - все исчезло в густой липкой темноте, в которую я падала, вместе с тем, как падала на асфальт, теряя равновесие и способность стоять на ногах...
Сознание вернулось ко мне, намного позднее, и с трудом разлепив ставшие свинцовыми веки я осознала, что нахожусь в больнице, лежу на какой-то больничной койке. Я нервно огляделась и вздохнула облегченно, отметив, что на мне не больничная пижама, а свое собственное траурное платье, да и к счастью никакие проводки и капельницы не были подключены к моим тонким рукам. Я уже вспомнила тот кошмар, год назад, вспомнила, как пыталась сама оборвать свою жизнь, вспомнила все, что очень хотела забыть...
- Как вы себя чувствуете? - заботливо спросила меня, сидевшая рядом на стуле слегка полная медсестра и ее взгляд действительно выражал заботу. Они успели прочитать в моем паспорте кто я, и проникнуться уважением? Как-то это грустно, меня уже даже удручает это предвзятое отношение ко мне людей, только из-за моего положения и состояния, черт бы их побрал.
- Нормально, - слабо пробормотала я, страшной боли уже не было, и это было хорошо, несомненно, но осознание того, что я не могу тут разлеживаться, я должна отправляться на поиски, бросило меня в отчаяние. Я резко рванулась с койки, села, спустив с нее ноги, умоляюще посмотрела на медсестру. У меня слишком мало времени, чтобы находится здесь, слишком мало, при том, что я уже заплатила, дорого заплатила за то, чтобы поиски увенчались успехом, я просто не могу просидеть здесь...
- Спокойнее, - медсестра доверительно коснулась моей руки, я вздрогнула от прикосновения, поспешила заверить ее:
- Со мной все в порядке...
- Конечно, - как-то двусмысленно произнесла женщина смотря на меня... с сочувствием? Как это понимать? - у тебя сердце остановилось, куда ты собралась...
- Что!? - я чуть не рухнула с койки прямо на пол, но к счастью удержала равновесие.
- Реанимировали. Массаж сердца, но... факт есть факт. Я бы не советовала тебе...
- Я спешу, - оборвала ее я, хотя после услышанного мне безумно захотелось бросить поиски, плюнув даже на сделку и остаться здесь у врачей, ведь они меня спасут, меня вылечат.
- Ты не понимаешь чтоли? - переспросила как-то рассержанно медсестра, - спешит она. Впрочем... есть куда поспешить...
- О чем вы говорите? - при всем ее добром ко мне настрое я готова была ударить ее сейчас или сказать что-то обидное, так меня раздражало то, что она говорила загадками, и тянула время.
- Сколько тебе лет? - она не ждалась ответа, констатировала сама, похоже мои документы лишили этот вопрос смысла, - двадцать один... моли Бога, чтобы дожить до двадцати двух...
- Что со мной?
- У тебя сердце... слабое. Слишком слабое. Мы сделали экг, еще кое-какие анализы, пока ты была без сознания... результаты плачевные. А ты ведь знала об этом? - я прикусила губу, понимая, что потихоньку начинаю вникать в то, о чем она говорит. Я вспомнила как посещала врача, еще в детстве, как меня гоняли по госпиталям и клиникам, заставляли пить особенные лекарства, витамины и стимуляторы... Но потом... после того как случилось трагедия переломившая мою жизнь напополам, отправившая Ингу в кому, у меня просто не было возможности выкидывать такие деньги на свое лечение, а потом я и вовсе забыла об этом, только редкие приступы головокружения, темнота в глазах, обмороки иногда напоминали об этом. Еще сильная щемящая боль в груди, но... и что теперь? Неужели это действительно конец? И даже с моими деньгами, черт бы их побрал, нельзя ничего исправить, уже... Впрочем, нельзя. Это слова моего первого врача, который сказал, что если запустить, то все закончится... грустно, и наверное быстро. Это... смешно? Да, ведь я так хотела смерти еще год назад, чуть больше года, умоляла о смерти, жаждала ее, как умирающий в пустыне жаждет воды, и вот с опазданием мое желание исполнилось. А... Инга? Впрочем, я сама ответила на свой вопрос... Еще перед тем, как сделать выбор, пойти на сделку, по этому теперь срочно я должна найти его, должна, обязанна...
Чья-то рука мягко коснулась моего плеча, я вздрогнула и только сейчас поняла, что в палате мы с медсестрой были не одни, все это время на нас кто-то смотрел, кто-то слушал наш разговор, был здесь. Этим кем-то оказался миловидный еще совсем юный офицер полиции, он то и держал мои вещи - зонтик, пальто и шляпу, больше ничего у меня не было.
- Я знаю, как вам помочь... - вдруг произнес он, в ответ на мой испуганный взгляд, поспешив пояснить, - это я вызвал скорую, когда вы упали на улице... просто... - на какое-то мгновение он засмущался того, что помимо меня, на него смотрела еще и медсестра. недовольно щурясь, - в городе есть знахарь... он может излечить любую болезнь, даже смертельную... я дам вам адрес, - и вот он уже искал в карманах лист бумаги и ручку, а потом быстро записывал на них что-то, явно и бывшее тем самым адресом, - только... не говорите, что это я вам рассказал... это тайна, - тайна, о которой похоже, знает уже весь город. Он протянул бумажку мне, я недоверчиво посмотрела на адрес, но что я могла еще сделать? Я была несколько обескуражена произошедшим, и чувствовала слабо, но все-таки ощутимо эту боль, проклятую боль в грудной клетке, словно сердце сжимала рука в черной перчатке, словно подтверждение тому, что слова медсестры правда...
Вряд ли кто-то сможет мне помочь.
Эликсир бессмертия? Нет, только не это. Лучше смерть, чем вечность...
Однажды я поняла это, и, к счастью, не на своем личном опыте...
По этому, я буду надеястя, что этот самый “знахарь” предложит мне что-то, что просто вылечит меня, спасет от смерти или в худшем случае просто немного отложит мою смерть, а не обречет меня на бесконечные годы, века скитаний по земле...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
Новое утро. Какое-то солнечное, ясное, непривычное. Будто предвещающее что-то… Да нет, бред. Утро как утро. И что с того, что туман растаял в солнечных лучах? На дорогах лужи, в них так красиво отражаются дома и деревья, как в зеркале… Нет, будто в другом мире. Впрочем, это тоже бред. И не стоит вспоминать про зеркала, черт возьми.
И что? Запретить себе думать обо всем, что хоть немного напоминает ее? Убрать с глаз долой зеркала, уничтожить Антарктиду, стереть с лица земли маленькую холодную Исландию, отменить зиму, в конце концов, остановить все дожди и разрушить все кладбища?! Проще ослепнуть и не видеть всего этого! Хотя нет, не проще… Это так же невозможно, как и умереть.
Мир безграничных невозможностей.
Я иногда смотрю на свои руки, когда стою за прилавком в пустом магазине совсем без дела, и мне кажется, что вижу на запястьях тяжелые оковы из двух слов. Вечность и никогда. Одинаково страшные, одинаково мои.
Смириться? Да. Пожалуй, это единственное, что я могу сделать. Как ты там, моя дорогая? Хочу верить, что ты улыбаешься, ты так редко улыбалась, когда мы были вместе. Впрочем, нет, мы всегда были порознь. «Ненависть, желание, смерть». Разве не эти слова, разве не эти три принципа или завета разделяли нас всегда? Если бы дело было только в словах!
Нет, нет, нет. Не хватало еще впасть в меланхолию… да нет, поздно. Теперь только память, свечи, безумные танцы печали в голове…
Звякнули колокольчики, скрипнула дверь, и я отвлекся от своих бесполезных мыслей о том, чего не изменить. На пороге стоял человек, какой-то старик, впрочем, не мне говорить о возрасте, он переминался с ноги на ногу, глядел по сторонам и то и дело почесывал седую бороду, сделал шаг вперед и застыл у одного из стеллажей, вглядываясь в заглавия, щурясь и, судя по всему, едва ли различая буквы.
- Могу тебе помочь? – поинтересовался я, и бородач изумленно оглянулся на меня. А что он хотел? Ему всего лет 80, мальчишка, щенок, с чего бы мне обращаться к нему на «Вы»?! Я достал из кармана рубашки пачку сигарет – это Джеймс Морган не курил, разве что трубку зимними вечерами, а Монти может позволить себе эту вольность, впрочем, любую вольность, Монти простой человек, не лорд, ему ни к чему помнить о манерах, хотя и Джеймс о них слишком часто забывал – и закурил. Едкий голубовато-белый дым дешевых сигарет пополз по воздуху, опускался ниже к полу, обволакивал и вконец создавал в моем магазине атмосферу мистики и тайны.
- Да вот, сынок, понимаешь… - сынок?! Я едва не подавился этим чертовым дымом! Сынок! Какой дерзкий мальчишка, черт побери! Да что ты видел в жизни? Сколько войн ты прошел? Одну? Ну максимум две. Черт побери, это бывает обидно. С другой стороны, в вечной молодости – если 40 можно назвать молодостью – есть свои преимущества, и их гораздо больше. Да, за 328, кажется, лет я успел убедиться в том, что у каждого явления, человека или факта есть другая, обратная сторона, как у бронзового пенни, к примеру. – Внучка попросила купить кое-что из книг, а я не вижу ничего, магазин-то едва нашел.
Внучка? Хм… Думал ли я когда-то о детях? Разумеется, времени, чтобы думать о чем угодно предостаточно. Только… разве дети не должны быть плодом любви мужчины и женщины? Именно любви. Иначе нет никакого смысла. А для меня это невозможно, потому что… Да, потому что моя любовь безответна, безнадежна, моя любовь способна лишь разрушать и… Да что я опять ударился в воспоминания?! Нет, нет, хватит. Конечно, можно было бы обзавестись детьми так, для продолжения рода, но, черт побери, я бессмертен, мне это ни к чему. Ни к чему думать о том, что оставлю после себя на этой грешной земле, потому что не уйду. Никогда. Как бы не желал этого.
- И что ты ищешь? У меня не такой большой ассортимент, не уверен, что смогу тебе помочь.
- Да если бы я сам знал, - пожал плечами клиент, снова почесал бороду и достал из кармана потрепанного пальто бумажку. – Вот, написала она, а я даже это прочитать не смог…
- Данте Алигьери… «Божественная комедия», - прочел я, шагнул к полке и достал книгу в черном переплете. – Тебе повезло, это как раз мой профиль, - я улыбнулся ему и поймал себя на мысли, что он вряд ли увидит эту улыбку. – А что твоя внучка? Сколько ей? – это простое любопытство, мне и на улицах Лондона хватает дам, я подошел к прилавку, к кассовому аппарату, который, конечно же, тоже напоминал о ней…
- 16, я у нее один, никого у нее больше нет, дожить бы до того, как школу окончит хотя бы… - старик тяжело вздохнул, махнул морщинистой рукой. – А тут сам видишь, сынок, зрение совсем ни к черту, да и вообще… Мне и жизнь уже не в радость, а внучку жалко… Вот… Чувствую скоро старуха с косой за мной придет…
- Вот как? – я нахмурился. Нет, все-таки чертовски обидно, старуха Смерть придет к этому… кхм… юноше, а не ко мне. Нет, не порядок. Нужно это исправить, это как раз в моих силах. Не позволю я какому-то «мальчишке» заполучить покой, освобождение и… Кого я обманываю? Дело не в этом, дело в том, что я чертовски понимаю его, только в отличие от меня, у него есть смысл. Так что… Я достал из-под полы пузырек с малиновым зельем - все-таки пора завязывать с благотворительностью – и поставил на прилавок. – Выпей.
- Что это?.. – насторожился он. Я покачал головой.
- Пей, тебе говорю. Да поживее, - дождался, когда старик выпьет все до капли, он чертыхнулся – да, конечно, а кто говорил, что будет вкусно? – поморщился и удивленно захлопал глазами.
- Я… Я вижу! – воскликнул он, едва не подпрыгнув от радости. Говорю же, мальчишка.
- Ясное дело. Только держи язык за зубами, - посоветовал я. Пугать его теми же страшилками? Да нет, ни к чему? Кто поверит 80-тилетнему старику? Никто, спишут его бредни на маразм. И мои бы списали, если бы знали, конечно. Зато этому «мальчишке» лет 10 еще жить, не меньше. – С тебя 10 фунтов, - сказал я. – За Данте, разумеется.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Mylene Farmer - Je te rends ton amour
Я почти забыла о том, что такое бессонница, просто этой ночью мне совсем не хотелось спать. В четыре утра в ресторане отеля я выпила чашку кофе, рюмку коньяка, отметив, что стала употреблять слишком много алкогольных напитков, и где-то спустя пол часа вышла на холодный утренний воздух. В ресторане я была единственной посетительницей и на меня смотрели с опасливым интересом, и я вполне могла их понять. На улице все же встречались редкие прохожие, иногда шуршали колесами о мокрый асфальт такие же редкие автомобили. Дождь закончился, и как напоминание о нем всюду лежали глубокие зеркальные в лужи, которые я обходила стороной, чтобы случаянно не заглянуть в них, и не увидеть свое отражение...
Даже когда ночь, прошелестев своими черными крыльями уходила обратно в царство мрака и забвения, оставив мир назойливым солнечным лучам и блеклому дневному свету, мои кошмары продолжали жить со мной, ведя круглосуточное дежурство в моем сознании. Непреодолимый, неконтролируемый странный страх перед зеркалами и отражениями... Еще одно не, неизлечимый, потому что все врачи как один пытались избавить меня от него, проводили долгие скучные сеансы, а подведя меня к зеркалу, снова получали прежний результат... Просто дело не в зеркалах, конечно. Любая отражающая поверхность может стать моим врагом - лезвие ножа, витрина, лужа... Все дело в том, что я вижу в них, в отражении. В том, чего я совсем не хотела бы видеть...
Я не знала куда шла по этой пустой уже быстро светлеющей улице, думая о зеркалах. О зеркалах? Да, наверное даже о них... в детстве мне всегда казалось, что в зеркалах живут чудовища, зеркало это не отражающая поверхность, а окно в... другой мир? Темный, мрачный, сумеречный, мир вечной ночи, нескончаемых агоний и всепоглощающего безумия. В этом страшном мире живут отвратительные чудовища, такие, что даже люди по сравнению с ними кажутся ангелами...И заглядывая в зеркало мы заглядываем в мир чудовищ и видим их, перед собой, как себя... Меня уверяли в том, что это всего лишь фантазии, детские страхи, вроде тех страшилок, которыми нас пугали набожные и суеверные старухи, вроде бородатого человека, который ходит с мешком и забирает туда тех детей, которые не спят после обеда и не слушаются родителей... Меня уверяли, уверенные сами, только они не знали о том, что я действительно вижу этих чудовищ... Детство прошло, бесследно, закончилось, я выросла из сказок, фантазий, этих историй, но я до сих пор вижу их... этих чудовищ, этот страшный и пугающий мир. По этому я боюсь зеркал, по этому я обхожу стороной лужи и не заглядываю в витрины... Врачи называют это спектрофобией, и я не стану спорить с ними, ведь если я буду доказывать, что зеркало - ворота в бездну, меня наверняка засунут в ту же больницу, где лечится моя сестра?
Так, незаметно, занятая своими мыслями я дошла до набережной хмурой Темзы, остановилась около перилл, и даже позволила себе посмотреть вниз, на воду, потому что ее течение было достаточно быстрым, и смывало отражения, не оставляя от них и следа. Задрав голову я отметила, что небо просветлело, куда-то исчезли хмурые тучи, из которых еще ночью шел холодный проливной дождь. День будет солнечным. Когда солнечно в Уорикшире особенно хорошо, играют и переливаются блики в водах реки Эйвон, распускаются все розы в саду, лес перестает быть зловещим и становится приветливым и светлым... Хотя, я конечно больше люблю Уорикшир другим - сумрачным, мрачным, дождливым. Пожалуй даже засыпанный густым белоснежным снегом, ведь снег все-таки напоминает мне о доме... Снег для меня особенно важен, он словно отражает что-то во мне, кажется, мою душу... Белоснежный, не тронутый, как не пытались оставить в нем свои следы совершенно разные люди... Где теперь они? Разве что только выстрел, и чье-то растерзанное сердце, красиво, словно художник украсившее белизну алыми каплями... Какие странные, мысли в моей голове... Странные, я бы даже сказала, безумные.
Приятный ветерок шевелил полы моего пальто, черную вуаль, отброшенную назад, чтобы не мешала видеть утреннее небо. Сейчас не было необходимости прятать глаза от встречных людей, потому что в них можно прочитать все мои эмоции, чувства и помыслы, они выдают меня...
Я снова пытаюсь спрятаться... Кажется, я боюсь не только зеркал, но и людей.
Или боли, которую они могут мне причинить?...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
- Монти, ты уже уходишь? – очередная спутница на одну бестолковую ночь, не принесшую даже нескольких часов забвения, сделала обиженным свое симпатичное напоказ лицо и приподнялась на локтях, когда я застегивал пуговицы успевшей высохнуть рубашки. За окном ее тесной квартирки, наполовину занавешенным потрепанной шторой кричащих оранжевых оттенков, глубокая, темная ночь выбирается из мглы к предрассветному сумраку, и, кажется, дождь перестал, какая досада. Дождь напоминает мне о смерти. Нет, пожалуй, все-таки о любви, впрочем, любовь и смерть порой ходят рука об руку, и так сложно бывает отличить одно от другого. Там, где кончается любовь, начинается смерть.
- Разве я обещал остаться? – спросил я в ответ, стараясь все-таки, честно стараясь вспомнить имя этой обнаженной женщины, лишь немного прикрытой обыкновенной простыней, но нет, не помню, вообще не уверен, что она называла его мне, я уверен, что даже не поинтересовался.
- Нет, но… - ее глаза опустились, и я тяжело вздохнул и положил на прикроватную тумбочку пару купюр. – Монти! Нет, не надо, я же не… - запротестовала она, поймав мою руку некрасивыми, лишенными всякого изящества пальцами. Мне в самом деле бывает жаль этих женщин, они мерзнут на темных улицах Лондона или любого другого города, им не хватает сил, чтобы найти другой способ выжить, они считают, что выхода нет, что это лучше, чем украсть или умереть, хотя каждая из них тайком мечтает о своем принце и, наверное, плачет в подушку, когда выдается свободная минутка, мне жаль их, а жалость ведь не самое лучшее чувство, жалость унижает, впрочем, куда уж ниже…
- Этого вполне достаточно, чтобы не выходить на улицу пару дней, разве нет? – я улыбнулся, снисходительно, пожалуй, да и какая разница? Повернулся к двери, но остановился на пороге. Доброта и впрямь заразна, и я порой чувствую эту ответственность за всех и каждого, будто бы могу спасти весь этот проклятый мир от его же пороков. – Знаешь, неподалеку отсюда есть один паб, требуются официантки… Скажи, что ты от Монтгомери Смита, хозяин… - хозяин этого злачного заведения зашел однажды в мой магазин в поисках легкой бульварной прозы, а я дал ему надежду, бедняга почти потерял слух, так что теперь он мне обязан по гроб жизни, и сколько теперь таких обязанных бродит по мрачным лондонским улицам? Чертова благотворительность! - …мой хороший знакомый. Тебе ведь еще не поздно начать новую жизнь, никогда не поздно, - произнес я и вышел прочь. Надеюсь, что не встречу эту женщину, очередную из безликого множества, потому что благодарность мне вовсе не нужна, да и к тому же… я предпочитаю видеться с дамами лишь однажды, во второй раз они бывают еще более банальны, впрочем, для меня в этом мире банально все.
Кроме этой любви, конечно… В таких случаях говорят, это было «как глоток свежего воздуха»… Может, и так или все-таки немного иначе, скорее, как лед… Лед, который не растопить даже той чертовой огненной страстью… Лед, каким сковано навеки сердце моей Хельги. Впрочем, не моей вовсе. Она никогда не была моей. Она никогда не будет моей…
Я шел не спеша, да и куда торопиться? В магазин? Он открывается только в 8. Спать? Нет, ни к чему, бессонница меня не убьет, да и ничто не убьет. Никогда.
Бессмертие, вечность, агония, ад, раскаленные угли, бесконечные страдания. И любовь, хоть и такая мучительная, безнадежная, безответная… И все живо, будто ушел только вчера, будто снова уходил в никуда от кристально-серых глаз, в которых так часто застывали праведные слезы… Нет, я не причиню ей больше зла, не сделаю ей больно…
Ведь Джеймс Морган мертв.
Пусть только на бумаге, пусть надписью на надгробной плите…
Мертв. И никогда не вернется к жизни. Никогда не вернется в Уорикшир. Никогда не вернется к женщине, которую, черт побери, любит всем своим существом.
Нет, нет, не стоит даже думать, нужно выкинуть все из головы, не вспоминать, смириться наконец… Прекратить это бессмысленное никчемное глупое барахтанье в болоте тяжких и все-таки дорогих и светлых воспоминаний.
Крыльцо магазина, скрип входной двери, по стене добраться до коморки, упасть на кровать, чтобы провести остаток ночи вот так, по обыкновению глядя в потолок, по обыкновению глядя в глаза вечности, на которую обречен.
Мой крест, моя дорога из раскаленных углей, моя кара.