злой__сказочник все записи автора В колонках играет - Город 312 - Сквозняк
Тишина тысячами раскаленных игл вонзалась в воспаленный мозг.
Я очнулась от быстрого и беспокойного сна и теперь лежала с открытыми глазами, изучая взглядом каждую трещинку на старом давно небеленом потолке. Едва ли тетя станет утруждать себя ремонтом этой квартиры, уже давно потерявшей человеческий вид, как и она сама.
Она... в тишине начали проступать какие-то неясные звуки, и, прислушавшись, я поняла, что это ее шаги где-то за стеной. Дыхание частое и тяжелое, невнятное бормотание каких-то проклятий в мой адрес, и еще в адрес опекунского совета, повесившего на ее «хрупкие» плечи такую невыносимую ношу как дрянная несносная девчонка.
- Лена? – она остановилась около двери и постучала по ней костяшками пальцев, мне сложно было понять, что вложено в ее голос, но даже через дверь я чувствовала острую и сильную ненависть, которую она испытывала ко мне. А еще тепло ее тела и ее энергии, которая словно сама просила впитать ее, восстанавливая истощенные силы.
- Лена, открой по-хорошему, - как неожиданно с ее стороны. Мы обе знали, что ее надолго не хватит, и сейчас счет шел на минуты. Я уже успела сесть на кровати, расправляя смявшуюся за это время рубашку и школьную юбку.
- Открой эту чертову дверь! – завопила она спустя пять минут по моим подсчетам, впрочем, без часов было очень сложно определить точное время, - я тебя щипцами оттуда вытащу, маленькая сучка! Ты пожалеешь, если сейчас не откроешь эту драную дверь! – раздражение в ее голосе росло с каждым словом, готовое вылиться в что-то глобальное как конец света. Впрочем, эта женщина сама по себе один ходячий конец света – зловонный мешок из кожи, с отравленными алкоголем внутренностями, извергающий проклятья.
Мои мысли оборвал неожиданный и резкий звук, заставивший насторожиться и прислушаться. Когда он повторился сомнений не было – тетя лупила по двери молотком, и мне сложно было предположить чего она хочет этим добиться. Неужели она хочет проковырять в двери дыру, чтобы протиснуться туда? Едва ли, тогда она очень на долго обеспечила себя работой. Или... чтобы просунуть шланг с газом? Я буду очень признательна.
Но здравый смысл снова заставил меня поступать совсем не так, как мне хотелось, я бы с радостью сидела на жесткой кровати и наблюдала за ее бессмысленными усилиями.
Я нехотя встала, подошла к двери, чтобы она меня могла слышать и робко, охрипшим после сна и слез голосом взмолилась:
- Пожалуйста... не делай этого...
- Ишь как заговорила! – донеслось до меня, - зараза! Знаю я твой змеиный язык. Я предлагала тебе по хорошему, дура чертова. Теперь поплатишься за свой сучий нрав...
Я страдальчески вздохнула и села прямо на пол у стены, спрятав лицо в ладонях.
Удары в дверь раздавались с определенным ритмом, становясь сильнее с каждым новым, словно она не чувствовала усталости. Или наоборот азарт и желание отыграться за все доставленные ей неудобства придавали ей новых сил и энтузиазма.
Оглушающий грохот заставил меня отнять руки и посмотреть на дверь, которая вся покрылась трещинами и открылась. Тетя оказалась куда умнее и изобретательнее, чем я могла о ней подумать – она методично била только вокруг замка, пока не выломила только это место, мешавшее открыть всю дверь. Теперь всюду валялись куски фанеры, а она, торжествующая и бешенная с горящими глазами и молотком в руке стояла прямо надо мной.
Я представила себе, как этот молоток сейчас пробьет мне голову, и не знала уже радоваться этому или нет, когда тетя схватила меня за шиворот, как какого-нибудь котенка и заставила встать на ноги.
- Доигралась чертовка?! – нервно рассмеялась она, смотря мне в лицо полным ненависти туманным взглядом, - устала я от тебя! Хватит с меня мучений с тобой, неблагодарной. Сейчас пойдешь на улицу к своим дружкам-наркоманам... – нет, только этого не хватало! Лучше используй свой молоток, - но сначала! – тетя словно услышала мои мысленные просьбы и потрясла молотком у меня перед лицом, - я тебя как следует, проучу!
В следующее мгновение она уже схватила его как кастет и нанесла первый удар.
Второй.
Третий, а дальше я как-то потеряла счет, чувствуя только солоноватый привкус собственной крови во рту и исходящую от нее во все стороны ненависть, обжигавшую куда сильнее боли от ее ударов. Я не сопротивлялась, надеясь на то, что все это будет последней каплей, перед концом. Но с каждым ее движением я все меньше верила в это, понимая, что она не захочет возиться с трупом. И нужно было что-то делать.
Это не будет последней точкой в моей бессмысленной и страшной жизни. А с переломанными костями и выбитыми зубами эта жизнь станет еще и смешной. Только не для меня, у меня какие-то проблемы с чувством юмора...
Я схватила ее руку в полете и сильно сжала окровавленными пальцами, уже плохо слушающимися. Ярость в ее глазах мгновенно сменилась страхом, но она слишком вспомнила о том, что иногда находило на ее обычно беззащитную и слабую племянницу...
С каждым вдохом я вдыхала ее жизнь, наполняя ею свои легкие вместо воздуха.
С каждым вдохом я приближала ее смерть. И сейчас мне совсем не хотелось бороться с этим порывом, хотелось насладиться торжественным моментом мести, отплатить ей за все «хорошее», что она сделала для меня. За грубость, за все побои и унижения, за то, что вместо того, чтобы помогать и заботиться она ненавидела меня, заставляла ненавидеть себя...
Нет!
Когда я поняла что наделала, а ее омертвевшее тело плюхнулось мне прямо на ноги уже поздно было что-то менять. Взгляд ее распахнутых глаз, на искаженном ужасом лице, теперь был направлен в вечность. Я все еще держала воздух, где еще мгновение назад была ее рука, и тепло ее... угаснувшей жизни.
- Нет! – закричала я так громко, что задрожали оконные стекла, плюхнулась на колени рядом, потрясла ее за плечи, но было слишком поздно, едва ли трупу поможет реанимация. Труп...
Нужно скорее убираться отсюда, - подсказал разум, остававшийся спокойным и трезвым, даже после этого, словно ничуть не удивленным содеянным. Как будто это уже было со мной, как будто я уже делала это, и она... уже не первая моя жертва? Я с сомнением посмотрела на тетю, запутавшись в собственных воспоминаниях, но не смогла дать себе ответа. Это напоминало дежа-вю, только было куда реальнее.
Я с трудом заставила себя встать, найти в бардаке комнаты сумку, выбросить оттуда учебники, а освободившееся место наполнить какими-то более нужными вещами. Я сбегала на кухню и прихватила там самый большой и острый нож, вспомнив о встреченном мною в парке маньяке, и, накинув куртку, вышла в подъезд.
Я убила ее, я убила ее, я убила ее, - стучало у меня в голове, при каждом шаге, и мне становилось душно и тяжело дышать, несмотря на отрезвляющий холод. Но эта мысль ничуть меня не удивляла. Убила и убила, ну и что? Это она полезла ко мне с молотком.
Самооборона? Едва ли... Люди никогда не получают удовольствия от самообороны, а нужно признаться себе в том, что ее смерть для меня большое облегчение... Но я не человек, тогда кто я, что я? Чудовище... мерзкое существо, высасывающее энергию людей. Это похоже на детские сказки...
Но думать о сказках мне долго не пришлось, потому что вслушиваясь в звуки, утопающей в сумерках улицы, я различила шаги, и причем слышала их уже достаточно давно. Похоже, маньяк знает обо мне даже больше, чем знаю я сама, в том числе и то, где я живу. Жила. Но это сейчас не имеет значения.
Побои тети слишком истощили меня, чтобы убегать, но ничего другого мне не оставалось. Я рванулась вперед, чуть не попала под машину, но свернула в другой безлюдный двор, надеясь оторваться и скрыться из виду. Тщетно, шаги снова приближались, и в отличие от меня он не бежал, а шел неторопливо – наслаждаясь этой прогулкой и моим отчаянным страхом.
Я снова бросилась бежать, но не заметила препятствия на дороге, споткнулась и растянулась на асфальте, выронив сумку и порвав колготки на коленях. Времени на то, чтобы разлеживаться здесь не было, и я попыталась подняться, но все оказалось куда хуже, чем я думала, и при падении я подвернула ногу.
Мне удалось встать и пройти всего пару шагов, прежде чем боль взяла свое и я снова оказалась лежащей на мокром после дождя асфальте. Я слушала шаги совсем близко и отчаянный стук собственного сердца, такой оглушающий, как раскаты грома.
- Помоги... – закричала я, сделав последнее, что мне оставалось, но не смогла даже закончить этого слова – чья-то холодная, терпко пахнущая дорогими сигаретами ладонь плотно зажала мне рот.
Лучше бы я осталась с трупом тети.