ds_nevermore все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
- Монти, ты уже уходишь? – очередная спутница на одну бестолковую ночь, не принесшую даже нескольких часов забвения, сделала обиженным свое симпатичное напоказ лицо и приподнялась на локтях, когда я застегивал пуговицы успевшей высохнуть рубашки. За окном ее тесной квартирки, наполовину занавешенным потрепанной шторой кричащих оранжевых оттенков, глубокая, темная ночь выбирается из мглы к предрассветному сумраку, и, кажется, дождь перестал, какая досада. Дождь напоминает мне о смерти. Нет, пожалуй, все-таки о любви, впрочем, любовь и смерть порой ходят рука об руку, и так сложно бывает отличить одно от другого. Там, где кончается любовь, начинается смерть.
- Разве я обещал остаться? – спросил я в ответ, стараясь все-таки, честно стараясь вспомнить имя этой обнаженной женщины, лишь немного прикрытой обыкновенной простыней, но нет, не помню, вообще не уверен, что она называла его мне, я уверен, что даже не поинтересовался.
- Нет, но… - ее глаза опустились, и я тяжело вздохнул и положил на прикроватную тумбочку пару купюр. – Монти! Нет, не надо, я же не… - запротестовала она, поймав мою руку некрасивыми, лишенными всякого изящества пальцами. Мне в самом деле бывает жаль этих женщин, они мерзнут на темных улицах Лондона или любого другого города, им не хватает сил, чтобы найти другой способ выжить, они считают, что выхода нет, что это лучше, чем украсть или умереть, хотя каждая из них тайком мечтает о своем принце и, наверное, плачет в подушку, когда выдается свободная минутка, мне жаль их, а жалость ведь не самое лучшее чувство, жалость унижает, впрочем, куда уж ниже…
- Этого вполне достаточно, чтобы не выходить на улицу пару дней, разве нет? – я улыбнулся, снисходительно, пожалуй, да и какая разница? Повернулся к двери, но остановился на пороге. Доброта и впрямь заразна, и я порой чувствую эту ответственность за всех и каждого, будто бы могу спасти весь этот проклятый мир от его же пороков. – Знаешь, неподалеку отсюда есть один паб, требуются официантки… Скажи, что ты от Монтгомери Смита, хозяин… - хозяин этого злачного заведения зашел однажды в мой магазин в поисках легкой бульварной прозы, а я дал ему надежду, бедняга почти потерял слух, так что теперь он мне обязан по гроб жизни, и сколько теперь таких обязанных бродит по мрачным лондонским улицам? Чертова благотворительность! - …мой хороший знакомый. Тебе ведь еще не поздно начать новую жизнь, никогда не поздно, - произнес я и вышел прочь. Надеюсь, что не встречу эту женщину, очередную из безликого множества, потому что благодарность мне вовсе не нужна, да и к тому же… я предпочитаю видеться с дамами лишь однажды, во второй раз они бывают еще более банальны, впрочем, для меня в этом мире банально все.
Кроме этой любви, конечно… В таких случаях говорят, это было «как глоток свежего воздуха»… Может, и так или все-таки немного иначе, скорее, как лед… Лед, который не растопить даже той чертовой огненной страстью… Лед, каким сковано навеки сердце моей Хельги. Впрочем, не моей вовсе. Она никогда не была моей. Она никогда не будет моей…
Я шел не спеша, да и куда торопиться? В магазин? Он открывается только в 8. Спать? Нет, ни к чему, бессонница меня не убьет, да и ничто не убьет. Никогда.
Бессмертие, вечность, агония, ад, раскаленные угли, бесконечные страдания. И любовь, хоть и такая мучительная, безнадежная, безответная… И все живо, будто ушел только вчера, будто снова уходил в никуда от кристально-серых глаз, в которых так часто застывали праведные слезы… Нет, я не причиню ей больше зла, не сделаю ей больно…
Ведь Джеймс Морган мертв.
Пусть только на бумаге, пусть надписью на надгробной плите…
Мертв. И никогда не вернется к жизни. Никогда не вернется в Уорикшир. Никогда не вернется к женщине, которую, черт побери, любит всем своим существом.
Нет, нет, не стоит даже думать, нужно выкинуть все из головы, не вспоминать, смириться наконец… Прекратить это бессмысленное никчемное глупое барахтанье в болоте тяжких и все-таки дорогих и светлых воспоминаний.
Крыльцо магазина, скрип входной двери, по стене добраться до коморки, упасть на кровать, чтобы провести остаток ночи вот так, по обыкновению глядя в потолок, по обыкновению глядя в глаза вечности, на которую обречен.
Мой крест, моя дорога из раскаленных углей, моя кара.