ds_nevermore все записи автора “Ненавижу и презираю Вас»… Я же так ждал этих слов, так мечтал услышать их, ощутить в полной мере вкус ненависти в ее глазах, в ее голосе, в каждой клеточке ее желанного, принадлежавшего мне той ночью тела. И вот, пожалуйста. Все желания сбываются. Жаль, что сбываются не вовремя, не так, как мы того хотели… И лучше было бы и вовсе не желать, но, черт побери, ненависть, желание, смерть – три проклятых слова, три глупых истины, что стали ей девизом, как я и хотел. Знать бы тогда, что она вдруг, так внезапно, неожиданно станет для меня единственным по-настоящему важным человеком, единственной женщиной в этой долгой череде страшных и бессмысленных лет, которую я полюблю… И странно, что жил до нее, не зная этого чувства, такого же сильного, какой может быть ненависть, или даже сильнее нее.
- Хельга, сядь! – я застал ее в ее комнате, когда она укладывала свои чертовы безликие тряпки в старый чемодан, мой тон заставил ее посмотреть на меня на одно короткое мгновение, впрочем, мне было достаточно и этого мимолетного взгляда. Я сам усадил ее в кресло, ходил перед ним туда-сюда несколько минут, не в силах произнести слов, но потом все же остановился, посмотрел ей в глаза. Она поднялась, но я взял ее за руку повыше локтя и усадил снова, так и не отпустив руки. Какое странное чувство… будто все в последний раз… и вереница «никогда» в голове…
- Не уезжай… - что за нелепая просьба?! До чего я дошел?! Сидеть в комнате, уговаривать ее остаться… зачем?! Чтобы мучить? Чтобы продолжать мучить ту единственную, кого должен был беречь?! Нет… Нет, нет, нет, я не должен, я не должен мешать ей, я не могу, я не посмею. Я не посмею?! – Или же… - я терял самое важное, что у меня было, но не имел права удержать, лишь разжать пальцы, отпустить, чтобы никогда больше не обрести вновь. Разжать пальцы, выпустить редкую птицу на волю, открыть перед ней изящную дверцу золотой клетки, отпустить… Разжать пальцы, лишиться навсегда того, что и так никогда не было моим. Разжать пальцы… - Хорошо, если ты… хочешь уехать, уезжай, Хельга. Уезжай… - и глаза в глаза, только прошу тебя не отводи взгляда, моя дорогая, не отводи в последний раз, позволь мне чуть дольше насладиться твоими глазами, в которых уместилось столько боли и отчаяния, столько… - Ты свободна, моя дорогая, ты можешь делать все, что посчитаешь нужным…
Она молчала, и ее молчание как дамоклов меч, занесенный над моей головой… Отпустил ее руку и упал на колени перед ней, невыносимо. И что-то внутри, под костяной клеткой ребер отчаянно билось и так же отчаянно замирало, рвалось на части, но все равно не могло остановиться… Бессмертие, вечность, мое наказание за все грехи, любовь, которая так и останется в этой вечности безответной – моя кара, я сам все сломал, я сам все разрушил, я сам виноват.
- Да, без меня ты поймешь, что жизнь не так плоха… - без тебя я пойму, что мой бесконечный ад уже начался. – Без меня ты сможешь быть действительно счастлива… Ты обязательно будешь. Без меня, - она все так же молчала, а я смотрел на нее в немой мольбе сказать хоть слово, хотя бы то же «ненавижу», хоть что-нибудь. Ее глаза… Да, пожалуй, я тонул в кристальной чистоте ее глаз, пожалуй, я все-таки умер, хоть и не мертв, но и не жив… Наверное, так, наверное, это логичный и правильный конец чертовой комедии под названием «Жизнь Джеймса Моргана». – Я не стану держать тебя, но… - в голове промелькнула мысль, даже нет, желание. Да, желание, мое последнее желание. Нет, не умереть, не взять. Отдать. Отдать все, что у меня есть. Отдать ключ от этой золотой клетки, отдать весь мир, отдать и не просить ничего взамен. Как необычно, как глупо и как… благородно? Нет, вряд ли это слово хоть как-то относится ко мне. – Хельга… Ты не веришь, я знаю, я не заслужил твоего доверия, да и не пытался никогда. Я говорил слишком много нелепых фраз, и ты уже не видишь разницы между ложью и правдой… Моя вина. Да и все, что было, моя вина, - еще бы хоть раз коснуться губами ее губ, но нет, даже руки не коснусь, ни к чему портить момент глупым проявлением глупых неуместных чувств. – Знаешь, моя дорогая, за 300 с небольшим лет у меня было много, да что там, очень много женщин, но… ты единственная… я любил только тебя… - и голос срывается на шепот, будто горло сдавили невидимые руки. – Я люблю только тебя… - снова признание, которое ничего не значит, которое ничего не изменит, не решит. Оно будто только коробит ее слух, и она не поймет, что за этими словами, без которых было так легко, стоит чувство, большое, глубокое, как бездна, страшное, потому что настоящее, потому что его нельзя заставить молчать, нельзя уничтожить, нельзя от него избавиться. Как и от вечности, что стелется бесконечной дорогой из раскаленных углей передо мной. И я буду идти по этой дороге босиком, но никогда не пройду ее, потому что у ада нет конца, есть только начало, и человек, наверное, должен сделать все, чтобы не допустить этого начала, а я сам торопил, а я сам шагнул навстречу агонии, и она с радостью приняла в свои мучительные объятия, хотя бы она, ведь Хельга никогда не ответит. В ее ледяном сердце теперь лишь светлая любовь к Инге и колючая ненависть к своему старому мужу.
Она продолжала молчать, и все, что мне оставалось, тонуть в ее глазах, захлебываться этой ненавистью, этим презрением, понимать, что ничего больше не будет, кроме бесконечности страданий. Заслужил, сам виноват, сам себя наказал. Это высшая справедливость, разве нет? И я приму ее. Уже принял.
- Да, Хельга, ты можешь уйти, хотя… - всего лишь коснулся пальцами ее прохладной ладони, как на меня поднялись снова ее глаза, полные ненависти и, пожалуй, непонимания. А быть может, только ненависти. Да, моя ледяная принцесса, да, это самый лучший выход. Единственный выход. – Лучше уйду я. Да, Хельга, я уйду, навсегда уйду и… не побеспокою тебя больше, ты не увидишь меня, никогда не увидишь, ты же этого хочешь, ты же за этим собралась уезжать… Да, лучше я… Я уйду… и оставлю тебе все. Замок, деньги, подвал, Вилли… Все. И оставлю тебя. Да, моя дорогая, да…
Безумие?.. Разумеется, они были правы, все те, кто звал меня безумцем. Они были чертовски, бесконечно правы… Я безумен и я безумно люблю. Настолько, что отдам все без сожаления, расстанусь со всем, что было мне так важно, так дорого, так необходимо… Безумие. Да, безумием было и то, что я предпочел одну-единственную ночь последней возможности, последней надежде на покой. И не могу жалеть об этом, и не могу не жалеть. Эта любовь сделала меня таким несчастным и таким счастливым, даже сейчас, когда должен оставить ее навсегда…
- Хельга, я уйду сегодня же, сейчас…