злой__сказочник все записи автора В колонках играет - OST - Giorgino - Ouverture
Выстрел, оглушающий звук, как раскат грома, как удар в гонг, отдавшийся звонким эхом в тишине, мгновенно окутавшей мое сознание мягким облаком. Я почти не успела понять что случилось, просто сделав шаг, чтобы забрать себе то, что предназначалось моему проклятому супругу. Смерть. Желанную, сладкую, как освобождение, о котором я молила, которого я так хотела, о которой мечтала так давно...
Удовлетворение, именно так, самое подходящее слово, пришло вместе с острой мучительной болью, которая разрывала на части, застилала глаза мутной пеленой, лишала способности мыслить и ощущать что-то кроме нее. Так больно не было еще никогда, и вряд ли еще будет, ведь это... моя последняя боль? Неужели сейчас все наконец-то закончится? Сердце замирает в восторге ожидания этого мгновения, последнего... Даже боль перестает казаться болью, все больше не имеет смысла... Я еще вижу тусклый свет фонаря, вижу размытый силуэт Инги, тени, слышу голоса, что-то чувствую кроме этой боли... Слова, как из-под толстого слоя воды, и зачем вообще говорить все это, зачем, когда я и так слышала это, вдоволь наслушалась уже, когда нет смысла... И вот темнота, глухая безответная, провалиться в нее, растаять, чувствовать только боль. Я уже мертва... или? Я представляла смерть совсем другой...
Темнота. Тишина.
Нет, это совсем не похоже на смерть, это...
Черт побери.
Даже то единственное, чего я так хочу, даже этого не дано мне... За что? За какие грехи?
Нет, что ты... у тебя ведь нет грехов, почти, разве что, кроме, но это не имеет значения. Ты сама хотела мучений, страданий, за весь мир, и вот, получи самое страшное и жестокое по имени жизнь. Может быть ад страшнее этого мира? Вряд ли, поэтому нет даже надобности в зеркальном лабиринте, терновом венце, ледяном озере, достаточно просто... остаться в живых.
Я медленно с трудом открыла глаза, это было сложно, потому что веки стали свинцовыми и неподъемными, словно их приклеили к глазам, словно они были пришиты прочными невидимыми нитями. Мучительно ослепил и ударил яркий белый свет, я отчаянно пыталась понять, где нахожусь, слепо щурясь в расплывающиеся силуэты комнаты. Постепенно очертания стали более явными, и я поняла, что это больничная палата.
Ты хотела поменяться местами с Ингой? Прошу – она вернулась к жизни, а ты лежишь на бойничной койке, словно заменив ее...
Я осторожно попыталась пошевелить пальцами руки, и мне это удалось, хотя и с трудом. Нет, я не в коме, и... не мертва.
Почему?!
Ну почему мне не дали умереть!?
Я смутно, с трудом вспомнила все, что слышала и видела до того как потеряла сознание, рухнула в эту пропасть, и задумалась надо всем, что успела запомнить. Искренность? Или мой рассудок действительно помутился, или я слышала в этих словах искренние чувства? Но откуда им взяться, черт их побери, разве такое... чудовище, как он вообще способно на это? Что я выдумываю себе здесь, после всего что было, что за глупые и нелепые сказки придумываю и рассказываю сама себе? Полнейший бред, самый настоящий глупый и смешной, и откуда он вообще берется в моей голове? Впрочем, в этой голове и так слишком много лишнего, постороннего, ненужного, от которого не мешало бы избавиться...
Любовь – это никчемное, размытое понятие, как и честь, долг, достоинство
Неужели ты уже забыла эти слова? Как слаба твоя память, что так легко стерла их, не оставив и следа? Так вспомни, так осознай, наконец, что человек, говоривший такое вообще не способен на какие бы то ни было человеческие чувства, и пытаться услышать в его голосе взаимность, смешно, нелепо... Я не знала, что ты скатилась до такого... Замолчи. Шепотом, все также про себя. В моей голове слишком много всего постороннего, и ты самое постороннее, что только может быть там, слышишь?
Конечно.
Ведь я говорю правду, которую ты даже озвучить боишься... Не так ли? Если я начну говорить то, на что ты пытаешься закрыть глаза, чтобы не думать об этом, ты снова начнешь пытаться изгнать меня, обещать убить, ведь я права? Не нужно даже проверять, но меня это забавляет... Как забавляет твоя глупая доброта и ненужная жертвенность. Такое впечатление, что ты уже готова простить, и броситься этому человеку на шею... Словно ничего не было, словно он не унижал тебя, не говорил слов, страшных и горьких, смешивая с грязью твои принципы, не угрожал тем, что лишит твою сестру медицинской помощи, которую он ей оплачивает, не сделал с тобой этого в конце-концов... Готова все простить? Готова вспомнить свои прежние нелепые порывы полюбить старика, списывать все его выходки на старческий маразм? Или ты уже готова броситься в бездну бесчестия, бездну в которой такие слова, как любовь, долг, достоинство, не значат ничего и их можно бесконечно произносить, придавая им другой смысл?
Замолчи.
И откуда только силы в этой руке, ставшей безвольной, кукольной, почти не моей? Оторваться от простыни, вцепиться пальцами в провода, соединяющие меня со всеми этими аппаратами, так похожими на те, что продлевали жизнь моей сестры, рвануть изо всех сил, сбросить с лица кислородную маску...
Лишь бы только не слышать этот голос, проклятый голос.
Голос разума?
Или... безумия?