злой__сказочник все записи автора В колонках играет - Vampire Knight Anime - 18 - Maria Kurenai's Theme
Этот бледный слабый лунный свет, который льется сквозь высокую оконную раму, прямо на холодный каменный пол. На окровавленные пальцы, на сверкающее острие ножа, в которое уже можно даже не смотреть, чтобы испугаться еще сильнее, чтобы еще сильнее потерять над собой контроль.
Я плохо помню то, как отчаянно неслась по темному коридору, сжимая этот проклятый нож, не разбирая дороги, как горячо и отчаянно дышала, словно задыхаясь в приступе астмы, словно кислорода вдруг стало слишком мало, чтобы наполнить мои легкие, и быстро и стремительно приближалась смерть. Я плохо помню, как захлопнула дверь комнаты, как оказалась снова на полу, сжимая голову этими окровавленными руками, которые испачкались в крови, капавшей с проклятого лезвия. Все такого же сверкающего и безупречного, по-прежнему отражающего то, что я не хотела видеть, никогда, никогда... Лучше выколоть себе глаза этим же ножом, в чужой крови, лишь бы только не видеть...
Не видеть себя?
Это не я, это, это...
А не ты ли сейчас просто взяла и ударила человеком ножа, моя дорогая добрая девочка, которая не обидит и мухи? Которой жалко даже самую маленькую и призренную букашку, но которая почему-то не останавливается, зная что приносит людям смерть? И теперь ты решила ощутить то, что раньше получалось у тебя даже не марая руки? Сладкая истома, экстаз одержимости, это слово, которое тает на языке, как белый воздушный шоколад, растекаясь по телу теплом и наслаждением. Слово, которое ты боишься произносить, но которого так жаждешь... Не правда ли?
Нет! Я защищалась...
Этот проклятый лунный свет сводит меня с ума, эта холодная тяжелая тишина, повиснувшая в комнате, когда ты пытаешься различить каждый звук, каждый шорох. А ведь он сейчас еще где-то в доме, вряд ли ему удастся уйти с такой раной... Или? Не смотрела, куда наносила удар. Но кровь...
Я медленно подняла нож перед лицом, только очень осторожно, чтобы не видеть в нем своего отражения, снова не повторять эту ошибку, только чтобы увидеть следы крови, той, что еще не успела отпечататься уже на моих руках. Впрочем, зачем мне подтверждение? Все и так понятно, я сделала это, взяла и ударила ножом незнакомого человека. Я защищалась. Я просто защищалась...
Это сладкое слово... позволь себе хотя бы произнести его. Медленно. По слогам. Позволь же, моя дорогая...
Я тряхнула головой, резко встала с пола, прижимая к груди нож, и только в этот момент осознала, что во время своей ночной прогулки где-то потеряла вязанную шаль, которую уходя набросила на плечи, пожалела. Но отправиться сейчас ее искать было бы самоубийством... Впрочем, не этого ли я хотела еще совсем недавно? Этот проклятый лунный свет вырывал из темноты мои изуродованные руки, теперь еще и испачканные в крови, и могло показаться что я пыталась убить себя, и эта кровь моя... Впрочем, почему бы и нет...
А если ты убила его?
Придется нести наказание?
Эти хрупкие плечи, этого беспомощного ребенка в тюремные стены. Холод и грубость, все то, самое страшное, о чем ты никогда не думала и даже не хотела думать...
Я вздрогнула от прикосновения сверкающего лезвия к своему запястью, закрыла глаза, позволяя острой сильной резкой боли наполнить все мое естесство с головы до ног, пропитать каждую клетку тела, которая также сильно как и я сама была наполненна этим странным отчаянным чувством, на которое меня толкал проклятый лунный свет. Еще чуть-чуть сильнее и новый укол боли заставил меня открыть глаза и посмотреть на содеянное - по сравнению со свежей, раны нанесенные иголкой казались простыми царапинами... Еще одну... глубже, глубже...
Я снова упала на пол, не в силах устоять на ногах, обратно в узкую полоску света, на ледяной каменный пол, от соприкосновения с которым меня начинало просто знобить и трясти мелкой противной дрожью холода, или все-таки волнения? Слишком холодно, слишком страшно, и сознание уже не отдает отчета за поступки... А рука пишет, пишет неосознанно и, словно обретя свою собственную отдельную жизнь, глубокими порезами буквы на бледной бархатной коже. Одну за другой, медленно, постепенно, чтобы у меня была возможность насладиться каждым болевым ощущением, испытать его до конца, не перекрытое следующим. По щекам, которые кажется уже тоже были перемазаны в крови, только теперь в моей, быстро стекали теплые слезы, но их слабого крошечного тепла было совсем не достаточно, чтобы хоть немного согреть мое замерзшее тело.
Я выронила нож, зажала лицо судорожно дрожащими пальцами, заревела, захлебываясь слезами и кровью, отвращением, горечью и конечно же страхом. Глупая беспомощная девчонка... Ненавижу, ненавижу, ненавижу...
Пальцы снова нащупали лезвие, сверкающее в этом бледном свете, резко подняли вверх, на уровень лица и на мгновение я увидела в нем свое отражение...точнее то, что действительно было моим отражением. Белая, как мрамор кожа вся в кровавых разводах, опухшие губы и раскрасневшиеся блестящие как у ненормальной глаза... Отвратительное чудовище? Никакое мерзкое чудовище из зеркальной глади не сравниться со мной, с тем на что я способна... С моими бесчеловечными жестокими мыслями, глупыми неоправданными поступками. Мерзкая дряная девчонка... Проклятая красивая злая кукла.
Пальцы крепко сжали рукоятку ножа, потом еще удар, резкое уверенное движение, и на пол рядом со мной упали отрезанные белоснежные пряди, пушистые и нежные как шелк, как легкая паутина. Слишком красивая, черт побери? Как там считали в средневековье, что красота тесно связанна с грехом? Моя красота, тем более, мерзкого существа, которое кажется нежным и милым, хрупким и беспомощным, когда на самом деле... Еще движение - еще прядь. Я достаточно долго сидела так, отрезая понемногу, пока весь пол кругом не был закидан моими отрезанными волосами, которым наверное могла позавидовать любая женщина, их безупречному цвету, который они достигали только долгими трудами и усилиями, который все равно не был настоящим, таким белоснежным, как луна с ее проклятым светом... Который сводит меня с ума, заставляет делать отчаянные странные поступки.
Я горестно посмотрела на себя в лезвии ножа, на коротко и неровно обрубаные волосы, на лицо, ставшее казаться каким-то нелепым и детским с этими рваными клочьями, торчащими в разные стороны. Изуродовать эти правильные, но слишком худощавые черты, выколоть эти проклятые глаза, кажущиеся невинными и благочестивыми, а на самом деле... Я вытянула руку с ножом, занесла, приготовилась к удару, как вдруг услышала шаги в коридоре, вздрогнула, выронила нож, инстинктивно зажала кровоточащую руку пальцами. Я напряженно слушала, как шаги удаляются, пройдя мимо моей двери, и мне казалось, что сейчас даже сердцебиение может выдать меня, оглушительное, отчаянное, словно в моей груди вместо сердца был спрятан барабан.
Я словно опомнилась, осознала содеянное, быстро собрала обрезанные пряди с пола и спрятала их в ящик, под одежду, и, прижимая к груди проклятый нож вышла в коридор, дошла до ванной. Ледяная вода немного привела меня в чувство, я забинтовала руку, обработала порезы и помыла нож, как проклятую улику своих ночных приключений...
Спрятать это проклятое слово, написанное на моей руке теперь, вырезанное глубоко этим проклятым лезвием я смогу под длинным рукавом, но что делать с волосами? Проклятие!
Идиотка... Чокнутая ненормальная. Ненавижу...Ненавижу. Ненавижу!
Именно это слово я и написала на своей руке... Именно это слово, именно это чувство, заставляющее меня терять рассудок, желать уничтожить себя, точнее то, что скрывается внутри...
Свалить все на меня? Как нехорошо, моя дорогая... Ты придумала меня, чтобы оправдывать все свои плохие поступки.
Нет!
Да. Не отрицай то, что и так очевидно, к тому же ты наверное и так сама это понимаешь, не правда ли?
Нет.
Можешь отрицать сколько угодно, мы же обе знаем, что это так. Да, и лучше отправляйся в свою комнату, попытайся заснуть, или хотя бы придумать что и как ты скажешь своему супругу в оправдание того, что так изуродовала его куклу, его собственность. Или это ты тоже свалишь на меня?