злой__сказочник все записи автора В колонках играет - Mein Rosen Faschisten - Doppelganger
В этой комнате нет зеркал, их убрали по моей просьбе... Но в этом чертовом замке где-нибудь есть хоть одно зеркало?! Не может же быть так, чтобы не было?
Я швырнула на кровать свое пальто, скомкано, с ненавистью, словно оно было в чем-то виновато.
И откуда вдруг во мне столько ярости и злости, обращенной к... кому? К зеркалам... К существу, что смотрит на меня оттуда.
Чей голос ты слышишь в своей голове?
Замолчи.
Я сама обессилено плюхнулась на кровать, закрыла лицо руками, посидела так несколько минут, раскачиваясь из стороны в сторону. Мне нужно прийти в себя, успокоиться, прогнать эти ужасные мысли. Смешно! Пытаться быть равнодушной, когда на твоих глазах умер человек? Впрочем, сколько людей умирало на твоих глазах, моя дорогая. Не вспомнишь уже, не сосчитаешь? И после этого ты отрицаешь свое естество...
Нет, нет, нет.
Все впорядке – заверила себя я, все-таки заставила встать, убрать пальто, переодеться в ночную рубашку, ведь лучший выход сейчас лечь спать, или хотя бы попытаться уснуть. А сколько времени я уже не спала? Сколько мое сознание уже сжимают эти холодные, ледяные пальцы бессонницы? Сбросить их, освободиться, наконец-то забыться сном... Но я и этого не могу, не могу!
Кажется, я чувствую, как схожу с ума, теряю последние капли рассудка. Может быть, пойти к моему супругу, пожаловаться, попросить подыскать клинику и мне? Нет, я здорова. Я пока еще здорова... Пока!?
Не знаю, сколько времени я лежала на кровати, пытаясь уснуть, ворочалась из стороны в сторону, перекладывала подушку, то сбрасывала, то натягивала на голову одеяло, но тщетно. Морфей отчаянно не желал принимать меня в свое сладкое царство, и единственное, что мне оставалось, это смириться с этим горьким обстоятельством. Пойти попросить у Вилли снотворное? И потом бороться с искушением наглотаться этих крошечных таблеток и уснуть навсегда?! А как же Инга, как же...
Кошка Шредингера. Не мертвая, не живая. И мертвая, и живая. Способная неожиданно вернуться назад, или остаться там навсегда... Она вернется, я знаю, я верю, я буду верить отчаянно, до исступления, до крика, до боли, до хрипоты. И она вернется... Ведь она всего лишь спит, просто спит слишком крепко... Слишком. Хотела бы я уснуть также, чтобы никогда не возвращаться, не думать не о чем, не сожалеть... Но я не могу. Не имею права. Пока она не мертва.
И не жива, не так ли?
Замолчи.
Извини, дорогая Хельга, но я просто не могу молчать, не могу оставаться безучастной, глядя на твои смешные и нелепые порывы, глупые детские мысли... Ты так иступлено веришь в то, что сестренка очнется от комы? Не смеши меня, и себя заодно. Люди почти не возвращаются из комы, только в самых редких случаях...
И это будет тот самый редкий случай! Я верю, верю!
Нет... откуда берется и черпает силу твоя глупая неоправданная вера? Откуда уверенность в том, что она вернется, когда все твои близкие, родные и любимые люди умирали? Ты думаешь Ингу обойдет эта судьба? Смерть уже коснулась ее, оставила на ней неизгладимый отпечаток, и обязательно вернется за ней, как только она откроет глаза. Если ты хочешь ее спасти, ты должна возненавидеть ее также сильно и пламенно, как ты ненавидишь меня или себя. Ты должна бросить ее на произвол судьбы, не приближаться к ней, забыть о ней, а не сидеть, заливаясь слезами подле ее постели. Твоя любовь убивает, твоя преданность – как кара небес, твоя привязанность – дорога в мир мертвых, и ты все время забываешь об этом. Или делаешь вид, что забываешь? Может быть, тебе просто нравится убивать? Не пачкая руки об орудия убийства, и не ломая голову над тем, как оправдаться... Может быть...
Замолчи!
Да, мне нравится убивать, точнее... убить. Непреодолимое отчаянное, безумное, неосознанное желание, которое сильнее всех моих желаний. Убить. Тебя. Ты единственное существо, смерть которого принесет мне неземное наслаждение, ты единственное существо, на которое я бы хотела обрушить все те страшные обстоятельства и способы смерти, которых насмотрелась за недолгую жизнь. Я бы этими пальцами разорвала твою плоть, я бы выколола тебе глаза, взорвала тебя, расстреляла... Я бы припасла для тебя ртутные пары, самые смертельные яды, самых злых кровожадных собак, самую глубокую темную воду, самые острые ножи и лезвия... Если бы ты только не была частью меня, черт тебя подери!
Вот значит, как ты заговорила. В тихом омуте черти водятся, не так ли Хельга? И ты тот самый омут, в котором чертей хватит на маленькую преисподнюю, на девять кругов ада...
Ты главный из них.
И я уничтожу тебя. Черт побери, я уничтожу тебя!
Давай, моя ледяная богиня смерти, моя владычица царства мертвых, моя кровожадная добрая девочка, я посмотрю, как ты будешь пытаться разрушить и убить что-то, что является частью тебя...
Я быстро встала с постели, и выдвинула ящик. Мне было совершенно не важно, кто положил туда этот нож, но он как всегда смиренно ждал меня, прячась под одеждой. Ждал, чтобы...
Что ты собираешься делать?
А как же твоя маленькая полумертвая полуживая сестренка?
- С ней ничего не случиться, - сказала я вслух на своем родном языке, странно и отчаянно улыбаясь. Провела пальцами по лезвию ножа, острое... Достаточно ли острое для того, что я собираюсь сделать?
А что ты собираешься сделать?
Я набросила на плечи, поверх ночной рубашки легкую вязанную шаль, и сжимая нож холодными, слегка дрожащими от волнения пальцами, вышла в коридор. Прислушалась к тишине, вглядываясь в зыбкий сумрак. Никого. Ничего.
Тишина. Темнота.
В этом проклятом замке ведь есть зеркала?
Я запрокинула голову и рассмеялась, безумно, одержимо, как сумасшедшая.
Тогда я найду их... и навсегда уничтожу, даже самых крошечных осколков не останется, ничего, ничего, слышишь ты, ничего? И тебя, конечно же, тебя... Я уничтожу вместе с ними... Молчишь? Тебе страшно? Или...?
Голос в моей голове молчал, и я тоже замолчала, и остановилась посреди темного коридора рядом с высоким оконным проемом с видом на старинное фамильное кладбище, залитое лунным светом, потому что отчетливо и явно различила шаги, чьи-то чужие приближающиеся шаги.