злой__сказочник все записи автора В колонках играет - Ночные Снайперы - Когда ты умрешь
- Ты куда-то торопишься? – сердито осведомился я, отрывая взгляд от продавщицы, имя которой было написано на беджике, и я не мог разглядеть его отсюда, совсем слепой, черт побери. Впрочем, важно ли ее имя? Гораздо важнее кукольная милая мордашка, красивые ноги, и пышная грудь, к которой и прицеплен этот самый беджик с ничего не значащим именем. Ничего. Ни-че-го.
Я рассерженно посмотрел на мальчика, который в свою очередь смотрел на меня этими проклятыми – черт бы их побрал – огромными темно-вишневыми глазами с некоторым осуждением... И? Нет, мне, пожалуй, показалось. Просто с осуждением, и даже, наверное, с обидой. Прости, малыш, но я хоть и староват уже для этого, но по-прежнему люблю играть в Казанову, да и к тому же, мне надо отвлечься от твоих проклятых волшебных манящих необычных глаз. Ты ведь, маленькая сволочь, не мог оказаться девушкой, черт тебя подери, и по этому теперь мне приходится бороться с собой, чтобы не думать об этих глазах. Бороться с собой? Даже так?! Нет, нет, нет. Продавщица.
- Может быть на тот свет!? Или играть в гестапо... – я наклонился к мальчику так, чтобы слышал это только он, чувствуя внимательный взгляд его этих проклятых глаз, которые меня гипнотизировали, вгоняли в транс. Заломить за спину эти тонкие костлявые руки под легкой тканью мешковатой куртки, прижать к этому прилавку... Черт? О чем это я думаю? Я бы дал себе по лицу, чтобы прийти в себя, но на меня внимательно уставились две пары глаз и выглядеть это будет несколько неадекватно. Привет, психушка, мы тут с моей второй личностью поссорились и решили намять друг другу синяков. Не беспокойтесь, у нас так всегда, когда кто-то из нас вдруг начинает заглядываться на мальчиков... О дьявол?
Мои слова заставили Пашу отвернуться, как-то насупиться и избавить меня от этого проклятого взгляда, я вздохнул облегченно, тряхнул волосами, и посмотрел на продавщицу, все это время как-то насмешливо и кокетливо улыбавшуюся.
- А вы из Питера? – спросила она, убрав эту улыбку, но теперь улыбаясь только глазами.
- Откуда такая информация? – насторожился я, глупый параноик. Конечно, мои новоиспеченные враги, которые впрочем, всегда были врагами, просто именно сейчас решили вонзить нож мне в спину, подослали сюда специально обученную наемную убийцу, которая прикидывается сексапильной продавщицей, зная, что я, конечно же, куплюсь на это.
- У вас номера на машине питерские, - она снова улыбнулась, сложила руки на груди, а я в свою очередь вздохнул облегченно, отругал себя за излишнюю опасливость, - а я местная. Живу тут, в соседнем доме...
Это уже намек, конечно же, намек. Похоже, не редко в эту глушь заезжают гости из северной столицы, и для этой Венеры, деревенского разлива, это прекрасная возможность сменить место жительства, и... некоторые данные в паспорте, похоже, так. Чего еще можно желать добиться с таким напором? Если что, это была твоя идея, детка, а я... мне просто тоже кое-что нужно, а именно выбросить из головы эти глаза, вишневые чертовы глаза, и убедиться в том, что я еще не до конца спятил.
- Тогда, - я выдавил из себя улыбку, - еще коньяк.
- Хорошо, - ты думаешь, что подцепила меня на этот крючок? Жаль тебя расстраивать, детка, впрочем, наверное, ты не останешься в проигрыше, хотя меня это мало волнует. Только... нужно избавиться от этого бесполезного щенка, с его проклятыми томными взглядами и хрупкими запястьями. Острый приступ ненависти? К нему или себе?! Странно, но, будучи наемным убийцей, пройдя войну, пройдя через предательство и самые грязные грани человеческих отношений, я никогда никого не ненавидел. Потому что такие сильные чувства, как любовь и ненависть – это полный бред, и оставим их на долю поэтов, писак и романтиков. Пусть бросаются в крайности, бьются головой об стены от избытка этого чувства, а я все-таки нормальный адекватный человек.
Да ну?
По крайней мере, до машины я дотащил своего заложника так, словно он, правда, был тюремным заключенным, или я был каким-то бесчеловечным террористом или маньяком. Втолкнул на заднее сидение, сильно хлопнул дверью. И почему я злюсь, черт побери? Что со мной происходит вообще? Также насильно, хотя он и не сопротивлялся, отвел его в подвал, но связывать не стал.
- Без выкрутасов, - предупредил я, наткнувшись на его разъяренный взгляд в этой липкой темноте, которую только немного освещала слабая лампочка под потолком, - а то меня и четыре миллиона не остановят... – он хотел что-то сказать в ответ, очень хотел, по нему было это видно, но похоже он боролся с собой, и побеждала сторона, приказывавшая ему молчать, - я скоро вернусь, - или не очень скоро? В общем, это не важно, тем более для этого бесполезного мальчишки. Если я так решу, он просидит в этом подвале весь день, неделю. Месяц... Год, два, три. Блеснул своими познаниями в математике, ха-ха. И через десять лет, когда его «благодетель» наконец-то соберет эти четыре проклятых миллиона, я предоставлю ему, извлеченный из этого подвала ссохшийся скелетик. Если конечно сам доживу до этого. Нескончаемый оптимизм, черт побери!
Я подумал, и в конце-концов, чтобы не казаться ему таким уж чудовищем, впрочем, какая вообще разница? Не казаться чудовищем, посадив человека в подвал, избивав его и еще все время, угрожая убить достаточно сложно. Но это не остановило меня от светлого единственного порыва, возникнувшего в моей светлой голове, можно сказать впервые. Ну, по крайней мере, я не помню то время, когда эти светлые порывы возникали чаще, и мне проще сделать вид, что его не было. Я вынул из кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку, и швырнул на холодный каменный пол рядом со своим заложником. Он рассеянно покосился на них, хотел что-то сказать, совсем тихо, но оборвал себя на полуслове. Отучил себя от этой глупой вежливости? Умничка.
Я вернулся в машину, забрал оттуда бутылку какого-то недорого и, наверное, не очень вкусного коньяка, еще одну пачку сигарет взамен отданной, и уверенно направился обратно к магазину. В голове гулял ветер, и это, можно сказать, приносило мне некоторое облегчение, потому что ветер был гораздо лучше всяких странных и пугающих мыслей, периодически возникавших там. Иногда я прихожу к выводу, что мыслительные процессы вредны, и до добра никого не доведут, по крайней мере, меня.
Продавщица, да, кстати, ее звали Валентина, при ближайшем рассмотрении я прочитал это на ее беджике, который она сняла вместе с фартуком, уже дожидалась меня, и сразу же поторопилась закрыть магазин и повесить табличку «обеденный перерыв». Нехорошо обманывать покупателей, впрочем, какое мне до них дело? Жила она и вправду близко, в соседнем доме – деревенского типа, он был разделен на две половины, и Валентина была хозяйкой одной из них, и эта же половина пребывала в некотором запустении, особенно по сравнению со второй. Аккуратно выкрашенный забор, собачья будка, курятник... Меня просто бросает в дрожь при виде всего этого деревенско-крестьянского быта, и я так, чертовски рад, что моя судьба уберегла меня от этого, что даже не могу на нее жаловаться. Иногда эти чертовы мысли, конечно, мучают меня, но все же это такая мелочь по сравнению с тем, что могло со мной случиться. Да, я уже представлял себе то, как могла сложиться моя жизнь, не случись то или иное событие. Поликлиника, недовольные старушки, вечная экономия из-за маленькой зарплаты, друзья-обыватели, любители пива и футбола, теща, и, конечно же... жена в халате и бигудях. Скрывающая под халатом бледное хрупкое тело, мальчишескую фигурку... Черт!
Я с интересом разглядывал прихожую, посмеиваясь над собой – а вдруг у Валентины тоже есть ревнивый муж-олигарх, который работает с утра и до ночи, а, чтобы не тратить время на слежку за женой, и проверку ее верности, напичкал этот маленький деревенский дом множеством камер слежения? Похоже, в отличии от меня с этими бредовыми идеями и не менее бредовой паранойей, Валентину ничего не отвлекало от нашей основной цели, и она не собиралась терять времени, сделав ко мне уверенный шаг и схватив пальцами с вульгарными красными ногтями меня за ворот рубашки потянула на себя, заставив поцеловать. Ее руки совсем не похожи на, вряд ли она сможет взять в руки гитару или любой другой музыкальный инструмент, в них нет пластики, нет чего-то... Черт? Я опять думаю о своем заложнике!? Сволочь, опомнись! Это четыре миллиона рублей, а не объект твоих эротических фантазий, наконец... Да-да-да. Поцеловать ее в ответ, ты сама этого хотела детка, все-таки я ненавижу, когда кто-то пытается мной управлять, я всегда предпочитаю брать инициативу в свои руки, да конечно. Кроме нее в них можно брать много других вещей, оружие, и, конечно же, ими можно изучать это роскошное тело. Скучное в своем роскошестве. Что какая-нибудь вычурная питерская красавица жена олигарха, что продавщица из сельпо, все однообразно, все скучно. Одинаковый сценарий, повторявшийся уже множество раз, просто в разных вариациях.
Сначала стянуть это платье, все что под ним, конечно же, как вступление, интродукция, распустить ее прическу «привет СССР», конечно же, сбросить и свою одежду. Потом... основное действо, на скрипучем узком диване, ветеране, отвечающим мучительным мерзким скрипом на каждое движение, и, конечно же, заключительная часть, которую я обычно предпочитаю пропускать. Бессмысленные разговоры, в нашем случае сейчас еще и распивание невкусного дешевого коньяка. Я, конечно, предполагал, что с этой процедуры все и начнется, но это не важно.
- А я замужем, - сказала Валентина, понятия не имею, какой реакции она ожидала от меня, я только хмыкнул и отпил этой гадости, да, именно гадости прямо из горла – она отказалась, сославшись на работу, на которую ей еще предстоит вернуться.
- Мой муж алкоголик, - продолжала она, выразительно смотря на бутылку в моих руках, - и сейчас он в лечебнице...
- Я рад за него, - фыркнул я, и напомнил как-то рассерженно, потому что у меня не было, не времени, не желания продолжать эту бессмысленную демагогию, - а твой обеденный перерыв еще не закончился?
- Ты торопишься? – спросила она как-то грустно, похоже, ее супруг из своей лечебницы вернется еще не скоро, но скучает она не особенно. Наверное, мечтает, что явиться какой-нибудь прекрасный принц на белом джипе с питерскими, а еще лучше столичными номерами и заберет ее отсюда. Это не ко мне.
- ... а ты женат, наверное, тоже, да? – интересно, откуда такие выводы? Вроде бы пол бутылки коньяка здесь выпил я, а бредовые мысли и идеи посещают эту странную особу? Нет, не странную. Совершенно обычную, такую же, как тысячи, миллионы, миллиарды. Все они слеплены с одного типажа, всем заданна одна и та же программа, в чем, я, к сожалению уже успел убедиться. Такой огромный жизненный опыт, что я, наверное, могу уже стать семейным психотерапевтом, может быть заняться? Валя, как и остальные, Вали, которых словно клонировали и разбросали по всему свету добивается одного – выйти замуж, похоже, она уже сделала это, и не очень успешно. Как же все банально и скучно... Хотя, собственно, чего я хотел? Чтобы вся эта тысяча Валь решила жить не ради продолжения рода, а ради... кхм. Музыки? Ну, или подобного бреда, которым люди иногда забивают себе голову. Это, пожалуй, было бы ужасно, тогда бы, наверное, мне некого уже было «снять» на час, чтобы отвлечься от дурацких мыслей. О вишневых глазах, тонких запястьях и музыкальных пальцах... И снова? Появилось желание попробовать? Вряд ли мальчик будет делать это с целью создания предлога для совместной прогулки в загс, не правда ли? Впрочем, мальчик наверное нормальный, в отличии от тебя, идиот и вообще не будет этого делать, если ты конечно не заставишь его... под дулом пистолета. Насилие это же весело, это же тебя заводит?
Черт! Ну что еще за бред?! О чем я вообще думаю.
- Почему ты так решила? – спросил я у Валентины, чтобы отвлечься от этих проклятых мыслей, снова, чтобы отвлечься, а не прогнать их. Ну, черт побери, хоть снова повалить ее обратно на этот диван, и доказывать, до отчаяния доказывать, что со мной все впорядке. Себе или ей!? Скорее всего, себе.
Я поставил опустевшую бутылку от коньяка на простой деревянный стол, застеленный пестрой скатертью, и осмотрел свои руки – вроде колец на них не было, и значит, повода сделать какие-либо выводы тоже. Тогда...
- Ну... эта...
- Кто!? – да, пьян я, а бредни и галлюцинации начались у Валентины. Может быть у нас родство душ? Я буду пить, а она пьянеть? Да, вот, подумай, Сволочь, лучше об этом, о том, что вот она – твоя судьба, сидит на развороченном диване в твоей рубашке, потому что ее платье валяется в прихожей, с которой у вас тонкая мистическая связь. А ты думаешь о каком-то бесполезном мальчике...
- В магазине... – как-то смутно продолжала женщина, пока меня наконец-то не осенило, что она говорит о моем заложнике. Я расхохотался.
- Это мальчик, - поправил ее я, она нахмурилась, скривилась и протянула рассеянное «а-а-а». Нет, не думай дорогая Валя, что я вляпаюсь в эту паутину, то есть узы супружеской жизни. Подружка на одну ночь – это еще ничего, иногда правда на день, на час, не буду вдаваться в подробности, просто она еще не успевает надоесть и прискучить, а спутница на всю жизнь, это как тюремный надзиратель. Еще только этого мне не хватало, и не думай, что я нуждаюсь в этом самом надзирателе...
Тем не менее, мне, наверное, уже нужно идти, хотя я никуда не тороплюсь. Впрочем, как же? Меня же в подвале терпеливо ожидает пленник, с которым я могу делать, что хочу...
Черт побери! Я не буду с ним ничего делать. Мне заплатят за его жизнь четыре миллиона рублей, и по этому я буду обращаться с ним... вежливо и иногда даже по-человечески.
Мы вместе дошли обратно до магазина, не говоря, друг другу не слова, и не сказав ничего на прощание. Только оставшись наконец-то в одиночестве, я достал из кармана сигареты, но не стал сразу курить, поднял глаза к холодному серому небу.
Скорее бы.
Потому что ты хочешь получить эти деньги? Или потому что боишься окончательно сбрендить!? Не буду вдаваться в подробности, просто – скорее бы. Чем скорее, тем лучше.