злой__сказочник все записи автора В колонках играет - Ночные Снайперы - Когда ты умрешь
Дань памяти?
Я прикрыл глаза, но только на мгновение, потому что нужно было следить за дорогой, за редкими автомобилями, на потемневшем после дождя асфальте шоссе. Здесь был дождь? Еще вчера светило солнце, а сегодня вернулась обычная северная погода, к которой я привык, которая меня ничуть не удивляла – это бесконечно серое небо и мелкий холодный дождь. Погода в Афганистане была совершенно другой... Но какое это имеет значение? Я уже почти даже не помню, к счастью. Потому что цепляться за свою память самое страшное, что только может со мной произойти...
Если сейчас я вдруг обернусь назад и осознаю, что вся моя жизнь до этого момента бессмысленное никчемное существование, если я начну считать потери, еще до того момента, когда люди стали только декорациями, когда они были важны, я, наверное... Я вспомнил свои вчерашние мысли, про петлю, пистолет и обводный канал и горько усмехнулся. Похоже, я стал действительно стар, что у меня вдруг появились порывы к осмыслению, к сожалению, о чем-то, и тем более мысли об этом.
Может быть, это правда не имеет смысла? Все, что я сейчас делаю. Зачем жить дальше, зачем бороться, снова выкручиваться, снова кого-то убивать, снова идти по трупам? Я все это уже видел. Предательство, дружбу, построенную на деньгах, безмозглых девиц с их еще более безмозглыми, но все же богатыми мужьями, перестрелки, погони. То, что с экранов телевизоров и страниц книг выглядит так ярко, красочно интересно, а в жизни так скучно и... грустно?
И что, черт побери, за меланхолия?
Но если я, правда, насмотрелся сполна на все это? И чего же я хочу? Новых ощущений? В сорок лет, когда лучше подумать о чем-то более реальном и насущном? Раньше нужно было думать, Сашенька, раньше. Лет пятнадцать назад, может быть даже больше. А теперь, когда жизнь в том ее виде, к которому я привык сильно наскучила, когда каждый поворот ты знаешь заранее, когда про многое ты уже можешь сказать, знаю, видел, испытал на своей шкуре. В том числе война, да, конечно, то о чем сейчас говорил этот мальчик. Можно подумать, я не видел своими глазами, как погибают люди, такие же отчаянные, желающие геройства парни? Восемнадцать, девятнадцать, двадцать, реже больше, совсем редко намного старше, слишком короткая жизнь, такой короткой кажется, когда пули вонзаются в теплую плоть, когда рядом врываются гранаты, когда нож рвет жилы на горле. Слишком короткая жизнь, когда еще хочется жить, отчаянно хочется жить. Когда ты не знаешь, что такое смерть, ты и цены жизни не ощущаешь во всей ее важности, значимости, стоимости. Еще теплые трупы, чьи-то сыновья, братья... Как он сказал, брат? Впрочем, ничего не удивительного. Просто это война, где либо ты, либо тебя, у войны свои правила и свой некролог, свой список тех, чьими жизнями, чьими костями она вымостит дорогу победителям.
Иногда я удивляюсь себе, этой странной и глупой тоске, берущейся из ниоткуда, и также исчезающей, но она пугает меня, как не пугает уже ничего в этой жизни. С тех пор, как я выбрал между равнодушием и страхом, с тех пор, как перестал ценить чужую жизнь, особенно, если она угрожает моей, я почти не чувствовал страха, ничего – дуло пистолета, удар в спину, предательство, ловушка, тупик без выхода, ничего не могло заставить меня почувствовать его, но это... Когда ломается что-то в самом тебе, ты теряешь силы к сопротивлению, тебя легко уничтожить, растоптать. И больше всего я боюсь, что преграда моего равнодушия сломается, и я начну вспоминать свое прошлое, задумываться о жизни, о том, что прожил я ее скорее неправильно, скорее глупо.
Опомнись, Сволочь, опомнись.
На соседнем сидении четыре миллиона рублей, а ты ударяешься в воспоминания и ненужную философию, как-то не похоже на тебя. Все хорошо, все же хорошо. Мы выкрутимся, мы выберемся, ведь сколько раз нам уже приходилось спасать свою жизнь? Нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить, нет такой преграды, которую можно было бы сломать. И откуда только эта глупая лирика? Нужно думать о завтрашнем дне, а не прошлом...
- И ты думаешь, мне это интересно? – достаточно резко поинтересовался я, словно этот мальчик был виноват в хаосе, царившем в моей голове. Нет, назвать его везучим нельзя, он все время попадает под горячую руку, да и будь он везучим, он бы был сейчас не здесь, а где-нибудь дома. Жалость? Нет, что вы. Просто какая-то странное легкое чувство зависти, нет, не ему, а тем людям, у которых обычная простая жизнь, у которых есть дом, где их всегда ждут. Такая бредовая жизнь, нелепая, глупая и в тоже время возможно гораздо более приятная, чем мое иллюзорное счастье. Обычная простая работа, где ты не рискуешь своей головой, платя за ошибку. Впрочем, я не собираюсь никому не за что платить, ха. Моя ошибка сидит на соседнем сидении, и стоит четыре миллиона рублей, только не мне.
Короткий взгляд на мальчика, который грустно смотрит за окно, на проносящиеся мимо леса, поля, редкие деревни красивыми вишневыми глазами. Дьявол! Я опять любуюсь этими глазами!? Как это вообще понимать...
Чтобы отвлечься. На дорогу, на ровные белые полосы на асфальте. На встречные автомобили, обратно в свои мысли, более привычные, и не такие непонятные и пугающие.
Нет, все-таки эта обычная жизнь полный бред. Я не люблю слово, если, но все же если представить, что моя жизнь сложилась совсем по-другому? Избежал армии, поступил в свой медицинский, сижу уже пятнадцать лет, закопавшись в бумаги, в личные дела, кругом – городская поликлиника с маленькими зарплатами, недовольные бабушки, у которых вечно что-то болит, у которых вечно все болит, и они непременно хотят об этом рассказать, пожаловаться. Дома страшная, располневшая за долгие годы брака жена в халате и бигудях, вечно недовольная маленькой зарплатой, которой недоволен сам. Или все-таки худая, бледная, с большими распахнутыми вишневыми глазами... Черт побери!? Что это за бред, и как его понимать... Остановись, Сволочь, пока не поздно, остановись.
Всюду обязательства, как оковы, как цепи... Какие-то нелепые и глупые правила, какие-то смешные жизненные устои, отвратительная постоянность, единственная радость – пиво по выходным с бесполезными болтливыми друзьями, телевизор. Обыватели, которые составляют девяносто девять процентов. Трактористы и электрики.
Скучно? Я бы даже сказал страшно, и странно, но я рад, что все сложилось совсем не так. По крайней мере, в моей жизни есть какой-то интерес, хотя бы потому, что периодически за нее приходиться бороться.
Но зачем?
Нет, думать мне определенно вредно, такими темпами я доведу себя до психушки, или до толстой жены в бигудях. Ухмылка, нервная, вымученная, но все же, мне уже легче. Мой идиотизм уже почти иссяк, я уже снова почти адекватный человек...
Я закурил очередную сигарету, покосился на мальчика, который молчал, напряженно, как-то, как-будто обиженно, или ожидая от меня каких-то слов. Каких?
- Точнее так, - поправил себя я, словно делая ему одолжение, - зачем ты это сказал?
...или все-таки с вишневыми глазами?
Дурак. Старый дурак.