злой__сказочник все записи автора Ненависть. Желание. Смерть.
Я повторила эти три слова про себя, ожидая, когда откликнется назойливый голос в моей голове, которому бы непременно понравилось каждое из этих слов, но он молчал. Забавно, ведь даже у голоса в моей голове была честь – он обещал мне молча наблюдать, как я веду себя к бездне – к бездне ли? – и не вмешиваться, и он выполнял свое обещание. А была ли честь у этого человека? Сложно, все сложнее пытаться унимать эту жгучую огненную ненависть, все сложнее пытаться оправдать все его слова огрехами возраста. Все сложнее оправдывать его слова и поступки, но все же! Он стар, он очень, слишком стар, и с этого возраста все кажется ему бессмысленным, бесценным, не важным, и мне, наверное, доживи я до стольких лет тоже было бы все равно и на родину, и на любовь, которую мне вряд ли суждено познать в этой жизни, и на честь. Когда ты чувствуешь холодное дыхание смерти, когда ты вспоминаешь все свое прошлое – если я уже сейчас могла часами заливать слезами альбом с фотографиями – то в старости, кроме этого прошлого у тебя уже ничего не будет. Будет ли для тебя иметь смысл тогда вся эта ерунда, действительно ерунда.
Я сложила руки в замок и посмотрела на свои тонкие длинные пальцы, чтобы отвлечься от своего супруга. Мне мучительно хотелось что-то сказать, но я молчала, не зная как выразить это словами, и, в конце концов, прогнала эти мысли, продолжая уже начатую нами игру, именно игру.
- Я вынуждена не согласиться с вами, - сказала я совсем тихо, потом опомнилась и произнесла громче, а потом и вовсе вспомнила то, что пришло мне в голову, и я озвучила это, пусть это мало вязалось с тем, что я собиралась сказать, - знаете... Адольф Гитлер сказал, что жизнь – это очередь за смертью, в которой глупцы лезут без очереди... И эти слова кажутся мне верными, ни к чему торопить события, если ваша очередь еще не пришла, - и это говорю я? Ха-ха, браво Хельга, и после того как ты булавкой уродовала свое запястье, все, я молчу, молчу, не подумай, просто слишком сложно оставаться равнодушным, когда ты так сильно противоречишь сама себе, - и идеализировать смерть. В масонстве есть такой девиз, или... я не знаю, как это называется у них, но этот девиз «любовь к смерти». Вам не кажется это глупым, больным, безумным? Какой-то смешной и нелепый фетишизм, как и все странные и страшные вещи, о которых вы говорите... Эвтаназия, суицид... А вдруг в самый последний момент, при самой тяжелой смертельной болезни человек вдруг осознает, как прекрасна жизнь, вдруг он захочет насладиться последними мгновениями... Ведь только за секунду до взрыва, до выстрела нам дается понять, как прекрасен этот мир в своем отвратительном безобразии, - пауза, театральная пауза, черт тебя подери Хельга, а ты слишком увлеклась идеями в которые ты сама толком не веришь, но зачем-то проповедуешь, прости, я молчу. Я тоже молчала, как и голос в моей голове, хотя мне казалось, что он смеется надо мной, там, в моем сознании... Тихо, неслышно, потому что эти слова мне тоже казались странными и неправдоподобными, но я была уверенна в их верности. Черт меня побери, зачем я проповедую все это старику, которому все это безразлично? Просто чтобы блеснуть своими познаниями в философии?
Дура, глупая презренная дура. И это уже не слова голоса в моей голове, это мои собственные слова, горечь осознания собственного идиотизма.
- Как же все это не помешало тебе, когда ты уродовала свои руки? – я вздрогнула, встретилась взглядом с его ослепительно голубыми глазами, насмешливыми, унижающими. Дающими понять, что я всего лишь вещь, которой не положено и рта раскрывать, которая должна быть красивой и глупой куклой, без чувств, без эмоций, послушная игрушка в руках своего хозяина. Вы хотите, чтобы я жила по вашим правилам, сэр Морган? Как вы сказали – ненависть, желание, смерть? Я должна огорчить вас тем, что даже не собираюсь подчиняться им, можете считать, что это в некоторой степени все-таки покорность, ведь это мое желание.
Что вы сделаете? Будете угрожать мне тем, что отключите мою сестру? Угрожайте, я просто заберу ее и отправлюсь обратно, домой, мне нечего терять, и даже если вы пожелаете мне отомстить, я не пострашусь вас, ведь вы не больше чем вздорный старик. Как тысячи других стариков.
Одиноких, обозлившихся на весь мир, у которых не осталось ничего кроме воспоминаний.
- Вряд ли кто-то мог мне помешать, - усмехнулась я, дерзко, в некоторой степени, наверное, даже оскорбительно, - ведь это мои руки, сэр, - он нахмурился, конечно, ведь кукла ведет себя не подобающе, ведь кукла бросает ему в лицо слишком смелые слова. К тому же кукла не собирается как перед отцом или учителем отчитываться, зачем и как она сделала это. А вы хотели бы послушать, сэр Морган? Полный спектр развлечений за счет человеческих страданий, устраивайтесь поудобнее, выбирайте, слушайте.
Это мои руки.
Хотя никакие они, конечно, не мои, они, как и все мое тело, как и вся моя душа, до последней клетки, до самой крошечной частицы, принадлежат – вам? Нет, увольте, - моей сестре, Инге.
Только из-за нее я еще здесь.