злой__сказочник все записи автора В колонках играет - Flёur - Непобедимая армия

Меня знобило? Нет, точнее даже сказать так – меня трясло от ярости, волнения и отчаяния в одном флаконе. До крови, прикусив губы, чтобы не зареветь, я, усиленно провела рукой по глазам, смахивая предательские слезы, так и рвавшиеся наружу. Что я, несдержанная девчонка что ли, чтобы плакать при ком-то? Я бы хотела ударить себя, но знала что это странно. У меня была всего минута времени, чтобы запихать подальше рвущийся из груди хриплый всхлип.

Нет, просто никто... Еще никто, в этом проклятом городе, за эти проклятые годы, не смел, давить на мои раны, сыпать на них соль, и еще насмехаться над этим. Или? Проклятый старый англичанин, и каким ветром его занесло в наш тихий спокойный город? За какие грехи его подослали ко мне наказанием?

Если бы я могла я бы сейчас закричала, заплакала от боли, вышвырнула его за дверь, и сама бежала отсюда, лишь бы побродить в одиночестве, лишь бы немного прийти в себя, но я не могла.

Почему?

Потому что моя сестра, окутанная проводами, лежит на больничной койке, и в этой больнице даже нет достаточного оборудования, а у меня нет достаточных средств, чтобы перевести ее в других. Потому что у меня нет своей жизни, у меня больше нет своей жизни, своего счастья, своей боли, своих слез. У меня есть только ее жизни, и я живу ради нее, и все что я делаю, только чтобы обеспечить ей нормальную жизнь, и вернуть ее в этой самой жизни...

Я ударила руками, сжатыми в кулаки по деревянному прилавку,  ногти больно впились в ладони, я поморщилась от боли, но мне стало легче, и у меня даже появились силы что-то говорить, спокойно, пусть и дрожащим от волнения голосом, но сдержанно.

- Что вы сказали? – пробормотала я, снова вытирая слезы, предательски выступившие на глазах. Только успокоиться, только не истериковать... Может быть это глупая шутка, может быть мне послышалось, может быть, этот старик просто бредит... Зная имя моей сестры? Зная мою маленькую грустную и страшную тайну?!

- А чтобы ты хотела услышать? – не оборачиваясь, произнес старик скрипучим голосом, остановившись у двери.

- Вы... Откуда вы знаете о моей сестре? – я отругала себя за эту несдержанность, но мне было страшно, точнее мне вдруг стало страшно. Странное чувство беспокойства, обычно такое испытывают матери о своих детях, впрочем Инга и вправду была мне как ребенок, или... Нет, что-то большее, гораздо большее. И осознавать, что какой-то сомнительный старик, который даже не знает исландского, выведал что-то о ней не самое приятное ощущение. Зачем она ему понадобилась, что за коварные страшные планы на ее счет? Я уже готова была сказать, что если он не ответит, я доложу в полицию, но он обернулся, и как-то лукаво и насмешливо улыбнувшись, сказал:

- Не важно, откуда я знаю о ней, но я знаю то, что лечение, стоящее вам таких огромных денег не дало никаких результатов. Ты работаешь с утра и до ночи, только чтобы содержать ее в этой больнице, - некоторая неприятная пауза, в которую я потирала ушибленные руки, и прятала взгляд за окном, лишь бы не смотреть ему в глаза, - или чтобы отмахнуться от нее? Если бы ты любила ее и хотела ей помочь, ты бы перевела ее в хорошую больницу, в Европе...

- Замолчите! – вдруг вырвалось у меня, за что я снова отругала себя, за что готова была сама испепелить себя или уничтожить, но понимала, что не имею права не на что кроме злости, - вы ничего не знаете о моей любви к сестре! Вы не понимаете...

- Так что же? – перебил старик, и на мгновение, черт побери, на короткое мгновение мне показалось, что в этих интонациях, этих резких словах и их смысле, упорстве, нет, не капли ничего старческого, - почему ты не хочешь помочь ей, Хельга? У тебя нет денег? Я предлагаю тебе сделку, благодаря которой денег хватит не только на содержание, но и на лечение в лучшей клинике Лондона...

Я молчала, а он буравил меня пристальным взглядом светлых, каких-то слишком пронзительных и пугающих глаз. Я молчала и рвалась на две части – одна, честь и гордость, и что-то в моем сознании, что шептало, что я не могу похоронить себя ради  девчонки, которая вряд ли когда-то очнется, что я не должна ломать свою жизнь, убеждала меня отказаться, вежливо попросить его уйти. Вторая... второй была Инга. Бледное исхудавшее лицо моей сестренки, разметанные по подушке светлые волосы, обескровленные безвольные руки, из которых торчали проводки подключенные к аппаратам и капельницам.... Что было ярче, отчаянный шепот сознания или моя сестренка, моя бедная маленькая сестренка, единственный близкий человек в этом жестоком мире? Не сложно было догадаться. Не сложно было сделать выбор.

Впрочем, у меня не было выбора.

У меня не было его с самого начала, и мой ответ уже заранее был предрешен.

- Я согласна, - по слогам выговорила я, и мой голос показался мне таким чужим, таким непривычным и странным, как выстрел в оглушающей тишине. Как пронзительная трель телефонного звонка. Впрочем, даже мой голос не принадлежал мне.

Я живу только ради нее.

И это... на это я иду только ради нее.