Gris_Souris все записи автора В колонках играет - Клод Дебюсси - Лунный свет
Я кинулась в комнату и стала рыться в чемодане.
Впервые за две с половиной недели я вынырнула из состояния апатии. Он снова заговорил со мной, позвал куда-то! До чего же приятно было слышать, как он произносит моё имя! Пусть и равнодушно, но всё равно, как-то по-особенному, по-своему.
Не радуйся раньше времени, просто ему нужно куда-то, а он не имеет права оставлять учеников одних.
Не важно! Главное, я смогу, наконец, поговорить с ним, всё объяснить.
А что мне до этого мешало?
Он не разговаривал со мной! И всё время кто-то был рядом, а сейчас… Я извинюсь.
Ну да, и что я скажу? Простите, я нагло использовала Павла, чтобы сделать больно Вам?
Да где же этот чёртов зонтик?!
Что я скажу?
Да ладно, фиг с ним, помокну чуть-чуть!
Я почти радостно выбежала на улицу, но, встретившись с взглядом Вяземского, остановилась как вкопанная и моя апатия снова затягивала меня, проникала под кожу с каплями дождя. Рано обрадовалась. Его взгляд был чужим. Не злым, не укоризненным, не обиженным. Просто чужим. Отчуждённым.
– Я же велел Вам взять зонтик, – холодно произнёс он.
Тёплый летний дождь, стал казаться ледяным, почти таким же ледяным, как и его голос.
– У меня его нету, – тихо произнесла я, не решаясь снова посмотреть ему в глаза чтобы не наткнуться на этот чужой взгляд.
Вяземский чертыхнулся и жестом позвал за собой.
Мой белый сарафан моментально намок под дождём, впрочем, как и рубашка князя, так что когда мы вошли в просторный холл корпуса, на первом этаже которого располагался зал, вода текла с нас в три ручья.
Вяземский вежливо попросил ключ у консьержки, сказав, что хочет поиграть на пианино. Ключ подозрительная старушка не дала, даже когда князь показал ей пропуск вожатого. Она сама сопрово… отконвоировала нас до зала, открыла дверь и сказала, что придёт через пол часа закрывать, и её абсолютно не интересует, будем мы внутри или нет.
Князь кивнул и, пропуская меня вперёд, вошёл в зал и зажег свет. Огромная комната. Большая хрустальная (вряд ли хрустальная, но не знаю, как назвать по другому) люстра, несколько мягких стульев, два стола и пианино с маленькой скамеечкой – вот и всё.
– Займите себя чем-нибудь, – бросил Вяземский, не оборачиваясь и сел на скамеечку.
Я села на один из стульев и тупо пялилась на люстру. И плевать, что глаза слепит.
А ведь я была права, князь действительно играет.
Прозвучали первые звуки пианино. Князь ещё не играл, пробовал, проверял способности старого инструмента.
Затем заиграл что-то не очень быстрое. Спустя пару секунд я узнала «Serenade for the Doll», Клода Дебюсси. Эта была моя любимая. Даже диск у маминого бывшего выпросила и постоянно слушала только эту композицию.
Вяземский играл просто великолепно, он умудрялся извлекать из дряхлого пианино звуки потрясающей красоты. Я подвинула свой стул немного ближе к нему и как завороженная смотрела, как его длинные музыкальные пальцы бегали по клавишам. Но вот композиция закончилась. Похоже, Князь почувствовал мой взгляд.
– Нравится? – мягко спросил он, чуть обернувшись, но так и не смотря прямо на меня.
– Мне вообще нравится Дебюсси, – ответила я восторженно.
Что-то изменилось в его взгляде, появилось… удивление? Но тут же исчезло. Он кивнул и снова отвернулся, стал играть… колыбельную, кажется. Тоже из альбома «Детский уголок».
И хоть музыка была прекрасна, я больше не могла ждать. Теперь, когда мы одни, эта холодная отчуждённость чувствуется еще больше. Пусть даже мы и обменялись парой слов.
– Иван Степанович? – решилась я, глубоко вдохнув.
Он прервал композицию и, не оборачиваясь, сказал:
– Да? Я Вас слушаю.
– Я… – комок в горле мешал говорить, хотелось плакать. Я никогда не умела спокойно просить прощения. – Я только хотел сказать…Что я… В общем… Я хочу извиниться. Я не специально, – слеза капнула на и так мокрое платье, а князь так и сидел не оборачиваясь. – Я просто запуталась и испугалась… Я не хотела чтобы у Вас с Павлом всё так… Я знаю, я виновата и… И я врала Вам тогда, Иван Степанович, я не каждого вожатого целую и… Вы мне действительно очень нравитесь… Я думала, раз Вы меня оттолкнули… Мне так стыдно было… Я обязательно извинюсь перед Павлом… И… – Я достала из кармашка сарафана кусочек янтаря, который всегда носила с собой, и положила на клавиши пианино. – Вот, спасибо Вам, конечно, но я… не могу…
Он всё ещё сидел неподвижно.
Меня душили слёзы, я больше не могла сидеть там и смотреть на него, похожего на статую. Я встала и выбежала из зала.