Gris_Souris все записи автора В коридоре хлопнула дверь. Я устало опустилась на кровать.
Ну что я за человек? Зачем я это сделала. Судя по крикам, доносившимся из комнаты вожатых… Господи? Они что дрались? Почему?
Ага, типа я не предвидела такой исход.
Да, я знала, что Вяземский разозлиться, может даже станет читать лекции, но чтоб…
А вообще, если так подумать, зачем я это сделала?
Как?! Чтобы…
Чтобы что? Доказать Вяземскому, что типа я такая крутая? И не надоедает мне играть? Почему просто нельзя было нормально поговорить с ним? Зачем было втягивать ещё и Павла?
Так ему и надо! Бабник! Нечего вестись на симпатичных девочек, которые сами тянут в комнату.
Да ладно, это я теперь плохая, это я использую людей в своих целях.
Я не думала, что они поссорятся! Я не…
Зачем вообще было начинать всю эту хрень? Зачем всё с самого начала? Зачем спектакль перед Ниной Витальевной? Зачем поцелуй с Вяземским? Зачем? Я нахожусь здесь всего два дня, а спектаклей хватит на целую жизнь! Актриса хренова! Перестань играть!
Господи, как стыдно! Ну как я могла? Я ужасна!
Тихо открылась дверь и вошла Ирка.
– Ой, ты не спишь? – она зажгла свет. – А чего в темноте?
– Ир, – сказала я, всхлипывая, – я ужасный человек! Ударь меня!
– Ань, ну что за бред? Что случилось? – Ира присела рядом со мной и приобняла за плечи.
– Не надо! – Я почувствовала, как по моим щекам медленно скатывались слёзы. – Не надо меня жалеть! Не надо утешать! Это я во всём виновата!
– Анечка, ну что ты такое говоришь? Конечно, ты не в чём не виновата!
– Ир, ты возненавидишь меня, если я тебе всё расскажу, – всхлипнула я, даже не пытаясь стереть слёзы.
– Ну, ты расскажи, а я попытаюсь тебе помочь, – Ирка села поудобнее.
Я попыталась глубоко вздохнуть, но получилось как-то судорожно.
После первых десяти слов моего рассказа Ира попросила сигарету.
А я всё рассказывала, стягивая босоножки на высоком каблуке и теребя платье.
– А теперь он разозлился и, похоже, ударил Павла, и всё из-за меня! Они же друзья! – Я уже просто рыдала. – А я всё испортила! Ну почему я такая?!
– Успокойся, – жестко произнесла Ира.
Она стояла возле приоткрытой двери балкона и курила уже вторую сигарету.
– Ну вот, ты же хотела бросать курить, а из-за меня снова начала! – взвыла я.
– У тебя уже истерика. Не успокоишься – подойду и дам пощёчину. – Ирка нахмурилась. – Я не шучу.
Я постепенно перестала всхлипывать.
Ира села напротив меня на свою кровать и спокойно произнесла:
– Ты плохо поступила, но знаешь что самое ужасное? Ты жалеешь себя.
Я недоуменно уставилась на неё.
– Ты сейчас сидишь и ревешь, и думаешь «бедненькая я несчастненькая, такая плохая, что ж мне теперь делать? За что мне такой противный характер? Почему мне так не везёт» и всё такое прочее, так ведь?
Я обречённо кивнула. Ирка точно озвучила мои мысли. Не поверхностные, а так сказать подсознательные.
– Вот. Ты думала о себе, когда целовала Вяземского, ты думала о себе, как тебе выйти сухой из воды, когда целовала Павла на глазах у его друга. Ты никогда не думала, что твои поступки затрагивают и других людей тоже? А зачем ты всё это делала? Повыделываться?
Ира говорила жестко и даже как-то злобно.
– Н-не зна-а-аю! – я снова всхлипнула.
– Знаешь! Хоть себе не ври!
– Не знаю!
– Вот посиди и подумай! А я ложусь спать.
Ира быстро разделась, потушила свет и легла. Я же продолжала сидеть на кровати, и тихо всхлипывать. Господи, я за мои почти семнадцать лет плакала раз пять, не больше. А тут…
– Ань? – позвала Ира минут через двадцать.
– Что? – я удивилась, как безжизненно и хрипло прозвучал мой голос.
– Зачем ты поцеловала Вяземского?
– Не знаю. Захотелось.
– Ты любишь его, да?
– Господи, Ирка, что за глупости? Мы два дня от силы знакомы! Да, он нравится мне, да, привлекает. Ты, конечно, извини, но вся эта любовь с первого взгляда – чушь полная.
– Не скажи, – в её голосе слышалась усмешка.
– Ир, закрыли тему, ладно? Лучше скажи, что мне делать.
– Ложись спать.
– Ир, я серьёзно.
– Я тоже. А вообще, надо бы тебе извиниться перед вожатыми. Перед обоими.
– Да я знаю.
Я стянула платье и надела футболку.
Решила завтра же подойти и поговорить и с Вяземским и с Павлом.
– И вообще, определись насчёт Ивана Степановича. Судя по твоему рассказу, он к тебе тоже неровно дышит.
– Что значит..? – возмутилась я, но Ирка меня перебила.
– Всё, я сплю и ничего не слышу.
И снова я думала, что не усну, и снова ошиблась.

Наутро вся моя решительность просить прощения иссякла. Ирка ничего мне не сказала, никак не упомянула наш вчерашний разговор, но то и дело бросала на меня обеспокоенные взгляды, словно боялась, что я снова расплачусь.
Я думала поговорить хотя бы с одним из вожатых по пути в столовую, но Вяземский выглядел уж очень угрюмо и даже не посмотрел в мою сторону. Павел красовался с фиолетовым синяком под глазом, и я как-то побоялась подойти к нему.
За завтраком ни тот ни другой даже не смотрели на меня. Димка с Иркой о чем-то беседовали, я кивала, не вслушиваясь. Вообще, чувствовала я себя паршиво, но старалась не жалеть себя.
Получалось плохо.
На пляже до самого обеда просидела, тупо уставившись куда-то за линию горизонта. До меня доносился смех Павла, кажется, он уже охмурял другую девчонку, по-моему, даже вожатую младшего отряда. Что-то мне подсказывало, что к старшеклассницам, да и подросткам вообще он теперь на пушечный выстрел не приблизится. Он ведь, наверное, так и не понял, почему Вяземский разозлился.
На меня Павел не обращал никакого внимания, будто меня вообще не существовало.
За обедом Димка попытался заговорить со мной, поднять настроение, но я лишь водила ложкой по дну тарелки с супом, потом вообще вышла из столовой, так и не поев ничего.
Первый раз в жизни спала на тихом часе. На уроках сидела на последних партах, уставившись в тетрадь и выводя какие-то линии в тетрадке. Не написала проверочную работу по геометрии, за что была оставлена на время дискотеки в комнате. Так как вожатым полагалось следить за учениками своего отряда, Вяземский тоже весь вечер просидел в комнате, от чего чувство вины усилилось.
Прошла неделя. Семь одинаковых дней. Все как один. Меня ещё два раза не пустили на дискотеку и один раз на пляж. Не меня одну, правда, но всё равно я ненавидела себя за то, что Вяземскому приходится сидеть в корпусе. И хоть я сама несколько раз слышала, как Павел предлагал остаться вместо него, но князь постоянно отказывался.
В воскресенье ходили в город. Была экскурсия на маяк. Я не слушала. Смотрела себе под ноги. Пару раз чувствовала на себе взгляды, но с уверенностью сказать, что это был князь, я не могла.
Ещё неделя. Такая же. Я немного подтянула предметы. Все, кроме истории.
Ирка и Димка, который уже был в курсе всей этой дурацкой истории, пытались поднять мне настроение и вывести из состояния апатии, но это у них плохо получалось. Тогда они занялись собой, точнее друг другом. Я за это их не виню, что им со мной делать, если я ни на что не реагирую?
Ещё три дня, а я так и не набралась смелости извиниться.