Gris_Souris все записи автора

Я слегка вздрогнула, когда прохладные пальцы Вяземского легли мне на плечи. Я снова оступилась, но он придержал меня, не давая упасть.

– Анна, что же Вы, аккуратнее, – попенял мне князь, приобнимая чуть сильнее.

– Это снова Вы виноваты! – улыбнулась я. – Зачем рассказали мне эту легенду? Я замечталась. Я же теперь не буду по ночам спать и мечтать о янтаре. Тут есть где-нибудь магазинчик сувениров?

– Должен быть. Но сегодня мы уже никуда не пойдём, – нахмурился Вяземский. – Меня беспокоит Ваша нога.

– Да всё с ней нормально! – отмахнулась я. – А я всё равно хочу что-то из янтаря. Может, кулончик, или что-нибудь ещё. Когда мы в следующий раз пойдём в город?

– Понятия не имею. Надо будет у Павла спросить, он всё всегда знает.

– Вы же мне скажете, когда узнаете? – я щенячьими глазками смотрела на князя.

– Скажу, разумеется, – кивнул он.

– Вот и хорошо! А Вы еще знаете какие-нибудь легенды? Не обязательно связанные с этим местом, вообще легенды?

– Вообще, знаю, – улыбнулся Вяземский.

Какая же светлая у него улыбка!

– Расскажите! – потребовала я.

И пока мы шли в лагерь, Вяземский рассказывал, и рассказывал, и рассказывал. Красочно, ярко, эмоционально, я будто фильм смотрела! Я не заметила, когда мы подошли к голубым воротам, и князь показал пропуск охраннику. Пропуск? Наверное, на совещании вожатых выдали. Блин, точно тюрьма.

Вяземский проводил меня до комнаты (а как же иначе, его-то комната рядом!), и на прощание, даже ручку поцеловал.

Минут через двадцать вернулся весь отряд. До того как в комнату вошла Ирка, я успела порыться в чемодане и откопать пляжные вьетнамки. Вот в них и буду ходить, а то кроме ещё одних пляжных шлепок вся обувь на каблуке.

Я попыталась объяснить Ирке свои действия по отношению к Вяземскому, но та отказалась слушать, заявив, что это не её дело.

– Кстати, сегодня последний свободный день, – сообщила соседка, – сегодня свободное время до десяти часов вечера, а завтра уже занятия и всё остальное. Ты собираешься идти на ужин?

– Да что-то не хочется, – подумав, ответила я. – А что?

– Да мне тоже не хочется, я думала, может, прогуляемся по территории? – предложила Ирка.

Я молча задрала штанину и продемонстрировала перебинтованную ногу.

– Ого! – воскликнула Ира. – Так вот почему вы с Иваном Степановичем остались!

– Ну да, – кивнула я. – Стоп, а ты что подумала?

– Ну, Павел сказал, вы в дельфинарий… – хихикнула Ирка.

– Неправда! Князь сказал, что в таком состоянии я долго не пройду и не разрешил в дельфинарий, – насупилась я.

– Князь? – Засмеялась Ирка. – Павел тоже так его назвал пару раз.

До самого вечера мы просидели в комнате. И не было скучно. Мы играли в карты, рассказывали анекдоты, поедали сухарики и чипсы (ну, Ирка поедала, мы  обменялись – я ей её любимые чипсы, он мне – так надоевшие ей йогурты), несли всякую чушь, курили на балконе (Ирка махнула на всё рукой и сказала, что сегодня всё-таки последний свободный день, так что если она и покурит, ничего не случится, тем более что завтра так не получится) и ещё Ирка рассказывала мне всё, что узнала об Инне. Ничего нового, мы и так знали, что папа нашего золотистого ретривера – директор лагеря.

– Кстати, а почему ты называешь её золотистым ретривером? – спросила Ирка, раскрывая чипсы со вкусом сыра.

– Как, я думала все это знают! – удивилась я. – Ну это же известный анекдот! Существуют ли умные блондинки? – Да, они называются золотистые ретриверы.

– Класс! – захохотала Ирка.

В десять часов вечера до нас донёсся громкий крик Павла «Отбой!». В это время мы с Иркой уже успели принять душ и лечь спать, так что этот крик только разбудил нас. Я вспомнила, как полчаса назад мы с Ирой клятвенно обещали друг дружке, что после отбоя вылезем через балкон на улицу и пройдёмся по территории, тем более что моя нога, спасибо Вяземскому, почти не болит. Ага, что она, что я уснули как убитые и, судя по Иркиному ворчанию, лучше ей сейчас не напоминать о наших намерениях.

Я больше не смогла заснуть. Думала о Вяземском. Ничего не могла понять. Почему он выделил меня из толпы? Тогда, перед лагерем? Там же было ещё много девчонок, плюс вожатые. Это странно. Чем я могла ему понравиться? Одета была как… пацан…ка. Никому же не нравлюсь, разве что друзьям брата, но и то, относятся ко мне как к пацану.

Тем более, он такой… аристократичный, воспитанный, правильный. Ему бы родиться где-нибудь в Англии, веке в восемнадцатом. Почему-то, когда думаю о князе, то представляю его в старинном особняке, он играет на рояле что-то… что-то из… ну я же помню, мамин бывший приятель постоянно слушал его в машине… А, точно! Клод Дебюсси! Или нет… или Шопена, или… да что угодно, главное князь играет на рояле. Интересно, Вяземский умеет играть? Надо будет спросить.

Нет, надо себя сначала спросить, на что я надеюсь? Зачем так упорно ищу разговора с Вяземским? Нравится он мне, да? Конечно! Как раз, как я мечтала. Только ни к чему хорошему это не приведёт. Князь не такой, чтобы заводить курортные романы. А я такая? Да откуда мне вообще знать, какой он на самом деле? Может он притворяется, может у него стратегия такая, только я всё равно не пойму, почему я?!

А почему он? Странный и иногда смешной в своей вежливости князь. Взрослый вроде бы, а иногда реагирует на обыкновенные вещи как ребёнок. Чем он мне нравится? Да и нравится ли вообще?

Стыдно признаться, даже самой себе в том, что когда он приобнял меня (просто так, чтоб не упала, у него же потом проблемы будут, если со мной что-то случится), у меня сердце забилось чаще, и мурашки по коже, и голос охрип. Не просто так же всё это?

Господи! Что за бред мне лезет в голову? Мы знакомы всего несколько часов, о чём я думаю?! Всё, Раевская, успокойся!

Я вскочила с кровати, мельком глянув на электронные часы на Иркиной тумбочке (01:32), схватила сигареты (в темноте не сразу нашла зажигалку) и вылетела на балкон. Судорожно закурила. Дым сигарет наполнил лёгкие, и, несмотря на густой белый дым  и тёмную ночь, я увидела всё ясно. По крайней мере, мне так казалось. Это ничего, я просто устала, ничего я не чувствую, просто внимание Вяземского слегка выбило из колеи. На его месте мог быть любой, кто отнёсся бы ко мне так же как он, как к девушке…

– Анна? Я должен был догадаться, что это Вы!

Я подпрыгнула от неожиданности и выронила сигарету.

– Иван Князевич! – прошипела я, прижав ладони к бешено стучащему сердцу.

Он стоял на своём балконе, скрестив руки на груди. Одет, так же как и днём. Он что, ещё не ложился? Нет, вернее, что он вообще делает здесь?!

 – Вы совсем рехнулись?! А если бы я завизжала и перебудила полкорпуса?! Так и знайте, я бы заявила, что Вы ко мне приставали и хотели допустить вольность личного характера! – возмущённо прошептала я, вспомнив фразу из одной книжки валявшейся у мамы на столе.

– Личного характера?! Что за мысли, Анна?! – Возмутился Вяземский, или смутился? Темно, я не рассмотрела.

Я вдруг вспомнила, что из одежды на мне лишь Ромкина белая футболка. Ну ничего, ночью ничего не видно, да и футболочка достаточно длинная.

– А Вы чего здесь? – спросила я, доставая новую сигарету, но так и не закуривая.

– В каком смысле?

– Почему вы не с другими вожатыми? Они, наверное, сейчас неплохо развлекаются.

– Что значит развлекаются? Вожатые не могут покидать территорию лагеря без…

– Ой, я Вас умоляю! – Перебила я. – Кого это интересует? Вот спорю на что угодно, Павла сейчас нет в комнате, я права?

– Не знаю. Я задремал немного. Я работал над… А впрочем, неважно. Так во всём лагере я единственный вожатый? – Вяземский был ошарашен.

– Нет. В каждом корпусе один вожатый.

– А..?

– Я много раз бывала в летних лагерях, и везде всё одинаково, – пояснила я. – Если не верите, можете пройтись по этажам. Не удивляйтесь, всего в лагере оказывается отрядов двадцать или около того. Сюда же из разных городов приезжают, это у нас отряд маленький, а так тут полно детей.

– Да нет, я верю, – уныло пробормотал Вяземский.

– А над чем вы работали, прежде чем задремать, – спросила я, закуривая и не думая, как воспримет это князь.