Gris_Souris все записи автора

Всё ещё посмеиваясь, я доволокла чемодан до правой кровати.

– Привет, – улыбнулась девчонка, – меня Ира зовут, а тебя?

– Аня, – сказала я, присаживаясь на кровать.

Я решила сейчас не портить себе настроение и не открывать чемодан.

Вытянув из рюкзака пачку сигарет, я вопросительно посмотрела на Иру.

– Нет, спасибо, я бросаю, – грустно улыбнулась она.

– Ясно. Ой, я вижу, у нас есть пародия на балкончик! Круто, далеко ходить не придётся! – обрадовалась я и, отдёрнув шторы, открыла старую с осыпавшейся белой краской дверь.

Ира вышла за мной.

В комнате было темно, но теперь при свете дня я смогла хорошенько рассмотреть мою соседку.

Короткие гладкие чёрные волосы, едва касающиеся плеч, ровная, как под линеечку, чёлка почти скрывала тонкие брови немного светлее волос. Немного суженные ярко-синие глаза. Поразительные, необычные и очень красивые. Я завистливо вздохнула. На ней была милая… хм.. в общем, что-то японское и шёлковое (кофточка? не знаю, как называется) синего цвета, светлые бриджи и синие балетки из того же материала что и кофточка. Милашка. Приветливое открытое личико, так и хотелось ей улыбаться. И что она делает в лагере для двоечников?

Я тут же задала этот вопрос, доставая сигарету из пачки.

– Я очень долго лежала в больнице. Почти семь месяцев. Учителя советовали нанять репетиторов, чтобы я догнала программу, но один знакомый рассказал родителям про этот лагерь и вот. Совмещаю приятное с полезным. – Ира улыбнулась как-то очень… светло.

– Ясно, а вот я… – ну и кто меня за язык тянул? Я выложила ей всё, что натворила. Слава богу, она не смотрела на меня как на сумасшедшую, а заливисто смеялась над моими рассказами.

– Раевская?

Я обернулась. В дверях стояла барби. Жёлтые босоножки, голубые джинсы и желтая обтягивающая маечка. Светлые волосы собраны в высокий хвост.

– Чё? – спросила я и, выкинув сигарету, вошла в комнату.

Ира прикрыла дверь на балкон и присела на кровать.

– Во-первых, на балконе курить нельзя. Во-вторых, через пятнадцать минут в столовую. В-третьих, разбирайте вещи, В-четвертых…

– В-четвёртых, – перебила я, – ты кто такая?

– Я Инна, считайте меня ещё одной вожатой.

– С какой стати? У нас уже есть вожатые. – Я сложила руки на груди.

Эта барби выглядела года на два старше меня, какая, к чёрту, вожатая?!

– А с такой, что я… Как бы вам, глупеньким, подоходчивей всё объяснить?

Я заметила, как брови Ирки возмущенно поползли вверх.

– В общем, так, я как бы тоже в вашем отряде, – Инна показала пальцами кавычки, – но я не двоечница. Я здесь, потому что мой папа директор лагеря. – Надменно проговорила она.

Выпендрёжница. Ненавижу таких.

– И я вас старше, так что…

– Так что развернулась и освободила помещение, – подала голос Ирка.

– Тихо, Токио, я не с тобой разговариваю, – Инна бросил уничтожающий взгляд на Ирку, и повернулась ко мне.

– Вожатая, говоришь, – усмехнулась я, – а ты обсуди это с кня… с Иваном Степановичем.

Про Экстраверта Павла я промолчала: судя по тому, как он рьяно знакомился с девушками, он будет не против ещё одной вожатой, тем более такой, как Инна.

– Вот об этом я и хотела поговорить, – барби вошла в комнату и закрыла дверь. – Оставь Ивана Степановича в покое. У тебя, малолетка, нет ни единого шанса. Даже не пытайся. И мне не смей дорогу переходить. Видела я, как ты на него вешаешься. Так вот, забудь, или это лето обернётся для тебя кошмаром, – говоря это, она приближалась ко мне, видимо надеясь, что я буду пятиться назад.

Ха! Обломись, блонда!

– Ой, как пафосно! Долго разучивала?

Инна удивилась и отступила назад. Думала, я не знаю значения слова «пафосно»? Не такая уж я и двоечница!

– Слушай сюда, золотистый ретривер, я буду делать, что захочу, когда захочу и с кем захочу – с нажимом на последние слова произнесла я.

– Поспорим? – оскалилась блонда.

– Прости, я не спорю с блондинками. Всё, давай уматывай отсюда, – я открыла дверь и Инна вышла, напоследок просверлив меня взглядом.

– Ну ты даёшь! – улыбнулась Ира. – И что это будет, война за вожатого?

– Да не нужен он мне, – отмахнулась я. – Просто позлить людей – для меня святое, особенно если они раздражительны. И вообще, я ненавижу, когда мне указывают, что делать.

Ира пожала плечами, и стала разбирать свой чемодан.

– Нам действительно надо в столовую. Сейчас вожатые придут и проведут нас, – сказала она, не оборачиваясь.

Я кивнула и вышла на балкон с очередной сигаретой.

И чего я так взбесилась?

Я представила, как Инна с Вяземским идут за ручку по пляжу…

Ха! Да она с ним намучается, он же будет исправлять её через каждое слово.

…А они идут, отбегая, когда волна почти касается их ног…

Ну и пусть идут себе. Может, у блонды ещё ничего не получится.

…Смотрят друг на друга влюблёнными глазами…

Вяземский, как всегда, аристократичен.

…Целуются…

– Нет! – я обнаружила, что стою посреди комнаты (Как? Я же была на балконе!), сжав кулаки, и мало того, выкрикнула это «нет».

– Что, нет? – переспросила Ирка.

– Ничего.

Я кинулась к чемодану и открыла его. Ещё минуту назад я досадливо поморщилась и может, даже бы издала вопль отчаяния, но сейчас я радостно засмеялась при виде туфелек, разноцветных маечек, юбочек и блузочек.

Я выбрала серебристые босоножки на маленьком каблучке, светлые джинсы и серую (нет, на розовую у меня сил не хватило) майку. Распустила волосы, расчесала. Заплела две неряшливые, но очень милые косички. Что ж, неплохо.

Спасибо, мамочка!

Ирка с удивлением наблюдала за моим «превращением».

Я ещё раз посмотрела на себя в зеркало на внутренней стороне дверцы шкафа.

Ха! Отдыхай, блонда!