ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
- Даже так? – я вскинул брови.
Адрес? Ну-ну, темнишь ты, моя дорогая… Ты же не знала моего имени, теперешнего имени, так что вряд ли… Тогда как? Должна же быть причина? И должен быть повод, чтобы скрывать эту причину от меня… Черт побери, я выясню это, непременно выясню… Но… Позже, разумеется, сейчас самое главное – она рядом, и позволяет мне быть рядом. То, о чем я даже не мечтал, на что не надеялся, о чем запрещал себе думать, свершилось… Моя Хельга… Нет, нет. Нельзя называть ее так. Это я ее, это я принадлежу ей. А она… Она как и прежде не моя, и она никогда не будет моей. Ни душой, ни телом… больше никогда.
Какая по счету сигарета за этот безумный и такой счастливый, невероятный, будто сказочный день пошла в ход, я не знал, просто курил одну за другой, глядя на нее, все еще ждал, что она исчезнет, что это просто видение, но она правда здесь. И я могу коснуться ее. Впрочем, нет, не могу, не должен без ее позволения. Этот второй шанс… Я просто не имею права упустить его.
И все-таки… Неужели я не хотел бы хотя бы поцеловать, всего один раз?.. Нет, к чему себя обманывать. Я хочу прикасаться к ней, хочу целовать ее прохладные губы, упиваться вкусом ее ледяных поцелуев, хочу ее… Да, безумно, безудержно хочу ее, будто бы и не было того года в разлуке… Или, быть может, еще сильнее… Черное – траурное? Неужели она все еще носит по мне траур? Моя верная супруга… То есть нет, не так, верная вдова Джеймса Моргана… - платье на ее белом теле… Расстегнуть молнию, спустить его с острых худых плеч, покрывать их поцелуями, ласкать ее нежную кожу… И прямо здесь среди книжных полок и пыли…
Нет! Нужно остановиться! Я не позволю себе более никаких вольностей. Черт побери, нет, ни за что, теперь ни за что. Последний шанс. Последняя возможность сделать для ее счастья все, что потребуется. Эта любовь, это благословенное и проклятое чувство не допустит повторения прошлых ошибок. Нет, нет, нет. Я все решил. Никогда. Если, конечно, она сама… Да о чем я думаю?! Черт побери, никогда – так никогда, с этим куда проще смириться, чем с необратимостью или той же пресловутой вечностью. Просто быть рядом. Быть другом, наставником, собеседником, слугой. Не имеет значения.
- Хельга… - прошептал я, все же непривычно произносить ее имя вслух после того, как столько времени повторял его только в мыслях. Она вздрогнула, будто мой голос оторвал ее от каких-то мыслей, наверное, очень тяжелых и важных. – Может быть, прогуляемся немного по городу? – предложил, улыбнувшись. Какая-то мучительная и слишком искренняя улыбка, как отвык от этого… Я взял трость и, шагнув, подал ей руку. – Я покажу тебе… - что? Биг-Бен? Букингемский Дворец? Тауэрский мост?! Будто бы она не видела их раньше! Да что я вообще могу показать… Впрочем, это ведь не имеет значения, что или где, важно только с кем, а нам – нам, это сладко звучит… мучительно сладко… - нужно просто побыть вместе немного, чтобы свыкнуться, чтобы убедиться в том, что это не сон… как страшно было бы проснуться… нет, нет, это все на самом деле, я почувствовал это, когда обнимал ее, и сейчас, когда она осторожно, как-то робко взяла меня под руку. - …что-нибудь, тот же Гайд-парк, к примеру… Он похож на мой… то есть на твой Уорикшир… На наш Уорикшир… - сорвалось с языка, не хотел ничем напомнить ей о том, что было, ведь теперь все будет иначе, теперь…
- Наш… - повторила она эхом, бросила на меня взгляд, какой-то растерянный, и кивнула.
Улицы Лондона, просветлевшие, почти даже солнечные, быть может, приветливые, пешком до Гайд-парка, и там кое-где пожелтевшие кудри раскидистых крон, легкие ветер, запутавшийся в них, зеркальная гладь изумительно чистого озера Серпентайн… И тишина между нами, но какая-то другая, кажется, светлая, теплая… Или я просто брежу? Да, скорее всего так, все кажется мне рядом с ней… настоящим, красивым, таким, какая она.
- Зеленое сердце Лондона, моя дорогая… Здесь в 1815 году проходил парад в честь победы герцога Веллингтона над Наполеоном, - невзначай нарушил молчание я, уводя ее от озера дальше, в глубь парка. Зеркальная гладь… вдруг она увидит в ней свое отражение? Нет, ни за что не допущу этого. Если понадобится, я сломаю своими руками все зеркала, черт побери. На что еще я готов ради нее? Впрочем, к чему я спрашиваю себя. Ответ и так очевиден.
- И Вы… видели это? – спросила Хельга, я усадил ее на старинную деревянную скамейку под тенью цветущего жасмина, сел рядом и улыбнулся, взяв за руку. Слишком сложно лишать себя этой приятной, чертовски приятной мелочи – просто сжимать ее тонкую руку в своей, чтобы лишний раз чувствовать, что она настоящая, что она здесь, рядом…
- Я участвовал в этом, - ответил я наконец и вздохнул. – А еще помню… - нет, остановись, Джеймс… ну, то есть Монти… не нужно впадать в ностальгию, не нужно рассказывать о прошлом, ни к чему, и для меня самого оно не имеет значения, так к чему ей знать? А о чем говорить? О той ночи на кладбище, когда переступил все возможные пороги, когда пересек границы и разрушил рамки?! Нет, увольте… Ни жестом, ни взглядом, ни единым словом я не посмею напомнить ей о том, что стало для меня вершиной счастья, эйфорией, что стало для нее пыткой и мукой… - Здесь проводили первую Всемирную выставку… где-то в середине 19-го века, точно я не вспомню. Для этого случая даже построили здесь из железа и стекла Хрустальный дворец, потом, правда, его разобрали и перенесли на другое место, а позже он и вовсе сгорел… Но он был прекрасен. И мне казалось всегда, что он сделан изо льда, такое впечатление производил ночью, объятый лунным светом… Все это глупости, конечно, и…
Я замолчал вдруг, просто не зная, что говорить еще. Хотелось действовать, а не говорить. Отпустил ее руку, так и не коснувшись губами, поднялся и улыбнулся ей.
- Подожди минутку, я сейчас вернусь.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Mylene Farmer - Beyond My Control
- Ради всего святого, сэр... - взмолилась я, и прокляла свою глупую привычку от которой так и не смогла избавится до сих пор, - встаньте, - мне стало как-то неловко, но при этом в тоже время легко и радостно, как никогда. Нет, нужно взять себя в руки, нужно опомнится, нужно... Передо мной еще никто никогда не стоял на коленях, мне никто никогда не говорил этих слов... Кроме разве что того несчастного мальчишки, который утонул, но... Вспомнив о нем вся моя радость и это легкое невесомой ощущение счастья растворилось также как и появилось, мгновенно, бесследно. Если я приношу смерть всем, к кому привязана, если... Если я полюблю его он тоже умрет? Но он же... бессмертен? У меня пересохло во рту, и эта ноющая сильная боль в левой части груди вернулась, я почувствовала, что сейчас потеряю сознание, снова... Может все-таки не стоит обманывать себя и впомнить о том, зачем я пришла изначально? Нет, нет, это намного важнее.
- Хорошо, - медленно согласился он, не хотя отпустил мои руки, поднялся и отступил на несколько шагов, словно ожидая... моих дальнейших приказаний? Словно теперь не он, как когда-то был моим хозяином, а я была его хозяйкой... Странно, но мне совсем не нравится это ощущение власти над чьей-то жизнью, возможность приказать любую свою самую абсурдную прихоть.
Я осторожно вернулась на то место, где сидела когда говорила свою короткую исповедь, и даже не исповедь вовсе, сложила руки на коленях, с трудом сдерживая желания приложить их к тому месту, где пульсировала все усиливающаяся боль. Мне сейчас станет легче, все пройдет, ничего же не было раньше... До того как я подтвердила сделку? Так это твоих рук дело?
Моих, я не отрицаю этого. Но подумай о том, что если бы этот странный полицейский не сказал тебе прийти сюда за лекарством, ты бы никогда не встретила и не нашла своего ненаглядного сэра Моргана, так бы и бегала по городу, бесполезно тратила время. Ты вообще слишком много времени тратила в пустую, теперь ты будешь ценить каждое мгновение, зная, как оно бесценно, зная, что скоро...
Нет, не напоминай мне об этом. Я не хочу об этом думать, я хочу хотя бы это короткое отведенное мне время быть счастлива, безоблачно и искренне, как никогда, если я вообще не разучилась быть счастливой.
- Тебе плохо? - осторожно поинтересовался все это время молчавший Джеймс, с трудом заставила себя назвать его по имени, вспомнить, что у него вообще есть имя, которое я почти никогда не произносила в слух. Разве что только когда приходилось оформлять все эти документы по поводу его кончины, при этом чувствуя себя совсем сумасшедшей от осознания того, что он жив.
- Нет, - с трудом выдавила из себя я, и отвела взгляд в сторону потому что не умела врать не выдав себя, а если и могла солгать незаметно, то эти проклятые глаза все равно выдали бы меня, да и сложно было не понять по моему скривленному от боли лицу что это не правда. Но нужно было прийти в себя, не показать виду.
- Все нормально, - я попыталась улыбнуться, получилось слабо, вымученно, но все-таки получилось. Странно, а я ведь почти разучилась улыбаться искренне, совсем разучилась. Нужно срочно научиться этому снова, пока еще есть время... Пока его мало, но оно есть.
- Как тебе удалось найти меня? - спросил мой супруг, и, похоже снова закурил, я не могла сказать этого точно разглядывая свои руки, лежащие на коленях, лишь бы только спрятать взгляд. Я почувствовала запах дешевых сигарет и подумала о том, что сама еще некоторое время назад пыталась заполнить пустоту в своей жизни именно этой вредной привычкой, но осознала что это совсем не то, что мне нужно.
- Деньги открывают любые двери, - грустно усмехнулась я, отчаянно стараясь замаскировать очередную ложь, хотя сейчас я говорила чистую правду, - и... - растерялась, не зная что и как говорить, - и... за хорошую плату нужные люди дали мне этот адресс... - я знала, что это звучит совершенно нелепо, что мой голос ужасно дрожит, выдавая меня, но я просто не могла сказать правду, да и она звучала бы абсурдно и нелепо. Я заключила сделку со своим темным двойником, и оказалась здесь, как по волшебству, точнее, наверное, действительно по волшебству, только правильнее сказать темной магии... И за это я должна буду... Нет, я не буду думать об этом. Это не имеет значения. Теперь не имеет...
Ничего уже нельзя изменить, вернуть, исправить. Это мой выбор.
Я сама избрала эту судьбу.
Ты сама избрала эту судьбу, - как и обычно поддакнул голос в моей голове, теперь, после нашей сделки чувствовавший себя победителем.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Dust Heaven - Красный чай
Скоростное ограничение на шоссе сто десять километров в час, и мой автомобиль превысил его во много раз, выдавая свою максимальную мощность. Редкие встречные водители, двигавшиеся с нормальной скоростью крутили пальцем у виска, впрочем едва ли это меня волновало. На что я надеюсь? Разбиться? Слететь с моста, сломав ограждения, утонуть в мутной темной воде какой-нибудь достаточно глубокой реки... Исчезнуть, сгинуть... Лишь бы только не думать, не чувствовать. Что угодно, лишь бы только выключить голову и может быть сердце.
Ветер оглушающе ревел в открытое окно, заглушая даже лившуюся из колонок музыку, сложно было разобрать слова, только вой и свист. До первого поста ГАИ? Каким-то образом инстинкту самосохранения удалось снова получить власть надо мной, заставить сбавить скорость, притормозить. Впрочем, мне было уже все равно. Теперь вообще все равно... Единственного чего хотелось, кроме как гонять на скорости это напиться до такого состояния, чтобы вообще не понимать, что происходит. До такого состояния, чтобы вообще перестать, что-либо понимать или ощущать. Лучше сделать это сейчас, потому что в Финляндии, до которой осталось совсем недалеко, сухой закон и там об этом будет даже думать глупо. Можно подумать я не нарушал законов, можно подумать не плевал на правила... Просто когда я наконец-то доберусь до Выборга мне лучше прийти в себя, выбросить из голову эту дурь вместе с любовью к алкоголю, вместе со своими дурными привычками. Когда я доберусь до Выборга, если я конечно до него доберусь такими темпами, не врежусь и не разобьюсь, я должен буду подумать о том, как буду жить дальше. Потому что как бы не хотелось умереть - сильно и отчаянно, нужно все-таки жить. Жил же раньше как-то... До этого? Моя жизнь уже два раза была разделена переломными моментами - сначала, в молодости, войной, четко отделив то что было до, и то, что началось после, и... этим промахом, досадным и глупым. Впрочем, нет, промах был вполне даже кстати, ведь так я сохранил ей жизнь, я ведь совсем не хочу ей смерти... У нее все впереди, вся жизнь. И у меня тоже какая-то ее часть, впереди, как бы не хотелось оборвать ее сейчас же.
Я оставил машину на обочине дороги и отправился в придорожную забегаловку, которые периодически возникали на пути, неплохо зарабатывая на путешественниках. Единственное желание сейчас - напиться, в последний раз. Все когда-то приходится делать или в первый или в последний раз. Напиться, провести здесь ночь, а на утро продолжить путь... И почему я выбрал именно Выборг, а не Ригу или Москву? Или любой другой город... Потому что в Выборг мы когда-то очень любили ездить еще студентами, так давно, или потому что он отдаленно, очень отдаленно, напоминает мне Питер? Нет, с Петербургом не сравниться не один другой город, как бы я не хотел попытаться заменить его... Горькое чувство пустоты, и не только из-за покинутого любимого города.
Я оставил там еще кое-что, без чего очень сложно будет жить дальше...Но жил же раньше? До нее?
Она второе событие, разделившее мою жизнь на две половины, или, может быть даже на три. Все, что было до - глупое, бессмысленное, бесполезное. С ней - короткое мгновение счастье, длиной в одну неделю. И после... То, что начинается теперь и будет продолжаться оставшуюся часть жизни... Как расплата, искупление за то, что было. За свою ошибку, за контрольный выстрел.
Контрольный промах.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Редкая птица
Я так и стоял несколько минут, глядя на дорогу, туда, где его внедорожника и след простыл, туда, где могло быть что-то важное, что-то, что мы – нелепое слово – упустили, туда, где могла быть другая жизнь… Нет, не могла! Потому хотя бы что он уехал один. Он предпочел уехать один. Он, черт бы его побрал… Легче все бросить, оставить меня здесь, отдать в лапы придурка-Захара, без сожаления, без эмоций… И правда… Чего я ждала?! Тут же поправил сам себя… Ждал, черт побери, ждал! Это с самого начала было бредом, утопией… Это невозможно. Счастье с ним. Как и невозможно, счастье без него?.. Какие-то люди бродили туда-сюда, перед моими глазами, а я все так же смотрел на дорогу, будто надеялся на чудо, надеялся, что Саша вернется, что заберет меня с собой туда… не важно куда, главное – вместе… Но, черт побери, я просто глупый наивный… мальчишка!.. Поверил в сказку?! Но так не бывает, в жизни любовь, черт бы побрал это проклятое чувство, не выходит победителем в войне с обстоятельствами! Она проиграла… Если и была вообще... Слова, что он шептал мне этой ночью, и его поступки… Не вяжется это все вместе. Значит, не любит?.. Значит, я поверил в ложь… Значит, он так хорошо умеет врать и… и я так хотел поверить в эту проклятую ложь.
Прощание… Только рукопожатие, никаких лишних слов, ни последних объятий, ни прощального поцелуя, ни литров слез. Правильно. Все строго, по-мужски. Это ведь… правильно… И почему-то кажется, что там, в клетке из костей, уже не стучит сердце, не бьется, будто оно замолчало, будто оно… разбилось? Какая банальность.
Все-таки не нужен. Не нужна. Деньги важнее, деньги значительнее… Еще бы. Пять миллионов рублей или я. Кто бы поступил иначе? Он сделал верный выбор, безусловно, верный, и думаю, этих денег хватит, чтобы купить счастье.
Да, я просто идиот, придурок, кретин. Это правда, это единственное, что всегда было правдой. И то еще, что я… люблю его. Только какой толк от этих чувств?! Никакого, черт побери. Надеюсь, он будет счастлив, нет, правда, очень надеюсь. У него теперь есть деньги, значит, есть и свобода. Разве нет? Он может делать все, что захочет, он и раньше мог. Пусть он будет счастлив, пусть без меня, пусть уедет в какой-нибудь прекрасный город, впрочем, нет города прекраснее Петербурга, пусть встретит настоящую женщину, которая будет любить его, дожидаться дома, когда он вернется с работы – с нормальной работы – готовить ужин, которая родит ему сына и… которая сможет сделать его счастливым, а я… я, видимо, не смог… не смогла. В глазах застыли предательские слезы, но нет… Я просто не могу позволить себе такой роскоши – расплакаться. Нет, я не стану, я сдержусь, я…
Если бы он только спросил, если бы задал всего один вопрос… Но кого волнует, чего хочу я?! Ни Сашу, ни Захара, ни мою мать… Они все решали за меня, пытались решать… Ну и пусть. Мне уже не страшно. Ни одиночество, ни боль, сжимавшая сердце, ничто не страшно.
- Эй, парень, что ты встал посреди дороги, честным людям пройти негде, - проворчала какая-то тетка, проходя мимо, толкнула меня плечом, и я едва не упал. Правда, нужно же идти к Захару. Нужно?
- Полина! Слава Богу, ты жива! – когда этот человек упоминает о Боге становится и вовсе не по себе, плотный, коренастый с редкими светлыми волосами, заботливо уложенными гелем, в дорогом костюме, Захар тут же подлетел ко мне на всех парах и распростер объятия.
- Не смей ко мне прикасаться, - отрезал я, остановив его руками, и пригрозил кулаком. – Иначе я тебе так вдарю, что у тебя вообще детей никогда не будет, ты меня знаешь.
- Успокойся, Полиночка, не надо горячиться. Ты скажи лучше, кто тебя похитил! Мы обязательно найдем его и…
- Я не видел…а его лица, а так… маленький, толстый, с противный голосом, с пальцами, похожими на сардельки, и у него не было одного глаза, еще он хромал, говорил с акцентом, - наскоро наврал я, к чему? Будто бы Захар и впрямь отправится на поиски! Впрочем, мог бы. Все-таки пять миллионов. В любом случае, никто не узнает, что это Саша, никогда не скажу никому. – Короче, отвянь. Не до этого!
Я забуду, я должен забыть Сашу, забыть эту неделю, самую невероятную неделю в моей чертовой жизни, я обязательно забуду. Я сильный. И музыка мне поможет, она снова спасет, ведь всегда спасает… Вот и сейчас.
- Я все понимаю, Полина, ты переволновалась, бедняжка, но это пройдет. Поехали домой? В Москву? Подадим заявление, наконец, ты как раз отвлечешься от своих переживаний, - Захар и впрямь старался говорить заботливо, мягко, только для меня это не имеет значения.
- Слушай, мне реально плевать, что ты там решил. Мне бы перекусить, я с утра ничего не ел.
- Да, конечно, пойдем.
Надо же, а мать даже не пришла, не приехала, не побеспокоилась… Впрочем, я теперь слишком многое понял, осознал… Я даже понимаю ее немного, впрочем, совсем немного… Отец, вернее, сказать биологический отец, настоящего у меня не было, бросил ее, только потому что я не сын, что я, черт побери, Полина, а не Павел… И она злилась на меня, ведь это из-за меня они расстались. Она, может быть, любила его… А когда человек, которого любишь, по-настоящему любишь… уходит… навсегда…
- Дай телефон, мне надо позвонить, - небрежно сказал я, когда в ресторане на площади Ленина, ближайшем к вокзалу, Захар делал заказ, высчитывая на калькуляторе каждую мелочь. Еще бы, потратить впустую пять миллионов. И где он их взял? Наверное, очередная афера, как он любил делать в 90-е, только сейчас немного другое время. Да нет, совсем другое.
- Кому? – спросил он.
- Маме.
- Ну наконец-то ты взялась за ум, Полина! – Захар с радостью протянул мне свой дорогой телефон, я взял, поднялся из-за стола и направился прочь, но он схватил меня за руку.
- Я что при тебе разговаривать долж…на?! Вернусь скоро, жди, – нахмурился я, освободился от его руки и вышел в туалет. В женский. Набрал почти забытый номер, ждал, когда гудки сменятся капризным «алло». Я поклялся себе быть настоящим мужчиной. Значит, должен сделать первый шаг.
- Мама… - прошептал в трубку. Простить. Пожалуй, впервые в жизни простить. Да, как много было за эту неделю этих «впервые». Впервые стать жертвой покушения, пленником, впервые поцеловаться с мужчиной, впервые… провести с ним ночь, впервые полюбить… Как много теперь «в последний раз»… - Ты никогда меня не понимала, и я тоже тебя не понимал…а…
- Полина, ты… - она удивилась? Не то слово, но, черт побери, она моя мать, и это неизменно, это всегда будет так, сколько бы мы не отказывались друг от друга. И Саша… Всегда будет единственным мужчиной в моей жизни, сколько бы я не отказывался от своих чувств, сколько бы не говорил себе, что забуду его…
- Мама, - это слово по прошествии стольких лет звучало непривычно, и во рту пересохло. В самом деле страшно хотелось плакать, курить или напиться, но… - Как бы там ни было, я люблю тебя, потому что ты моя мать. Я знаю, ты не любишь музыку, но «Третий фронт»… моя группа. Я буду рад… рада, если ты когда-нибудь послушаешь пару моих песен… пока, - отключил телефон. Что теперь? Возвращаться к Захару? Ну нет, нужно сделать еще один звонок. Набрал случайный номер с кодом Новгорода. Подождал несколько секунд, отключил, небрежно бросил телефон у раковины и открыл окно. Спрыгнул вниз, первый этаж, чего уж тут. Первый попавшийся автобус, зайцем, улицы Петербурга, мокрые после очередного дождя, я скучал по тебе, мой любимый город…
И пусть Захар думает, что я свалил в Новгород, он же непременно пробьет все звонки, что я сделал, надеюсь, мать не сдаст меня… снова, а я… меня ждет «Третий фронт», меня ждет моя прежняя жизнь, которая уже не получит меня того, только нового, не лучше, не хуже прежнего, просто другого, просто настоящего, меня ждет моя гитара с красивым именем, которое известно только мне, меня ждет моя музыка, мой единственный смысл, мое единственное спасение от… любви. Все-таки, очень счастливой и такой несчастной любви.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
Не могу поверить… Как сложно поверить!
Было легче. Да, определенно легче поверить в то, что эликсир бессмертия, проклятая жива вода работает, что я бессмертен, даже в то, что Хельга была единственной, кто мог положить конец моей чертовой проклятой вечности!
Но сейчас… Второй шанс, второй шанс, второй шанс… Разве так бывает? Разве так может быть? Моя добрая, моя слишком добрая девочка… Это Святое сердце, способное отвечать на зло добром, способное на всепрощение… Но это же… невозможно? Однако, она здесь. Действительно здесь… И она верит мне, невероятно… Она в самом деле верит мне! Так что же, черт побери, стою?!
Сигарету потушил прямо о прилавок, как-то задумчиво, будто до сих пор не мог придти в себя… А потом…
Бросился к ней, схватил за руку, за тонкое, спичечно-тонкое хрупкое запястье, крепко… Какое же это наслаждение просто касаться ее, касаться любимой женщины, смотреть на нее, быть так близко, хоть и так далеко!.. Заставил обернуться – и одного ее взгляда из-под вуали, скрывающей так несправедливо ее божественные кристальные глаза, за которые я бы отдал еще тысячу раз свое право на смерть, за которые согласился бы на миллионы лет нескончаемых агоний, за которые готов на все, было достаточно, чтобы я упал перед ней на колени, опустив голову, как, должно быть, смиренно опускает ее приговоренный к смертной казни, сжимал пальцами ее прохладную ладонь, не смея прикоснуться губами, просто не мог, не имел права… Хотя желал этого всем сердцем, желал всего лишь одного прикосновения губ, как желал тогда, год назад, чуть больше года, ее всю…
Второй шанс, второй шанс, второй шанс… И если это все-таки сон, прошу, не дай мне проснуться, моя дорогая, опои меня снотворным, пусть это будет летаргия… Нет… Слишком больно терять тебя… Куда больнее, чем все, что испытал за триста с лишним бесполезных лет…
- Хельга… - прошептать ее имя, замереть, просто застыть на месте на какой-то миг или несколько минут, мне все сложнее судить о времени, его ход для меня иной, и год порой как день, а порой целая вечность… Хотя какая разница сейчас?! Черт побери, второй шанс… Неужели не все еще потеряно, не все поздно, не все ушло безвозвратно, не все кануло в бездну?.. Неужели?.. – Хельга… Хельга… - какое наслаждение повторять ее имя ей же, а не твердить его только в мыслях, говорить вслух, шептать вот так, тихо, растягивая звуки… Черт побери, невероятно! И мне кажется, что… Сердце сошло с ума, спятило, рехнулось, как и я сам, так громко стучи, что кажется, вот-вот сломает клетку, разорвет волокна мышц, лопнет кожа по швам, и оно выпрыгнет из груди, чтобы тоже быть у ее ног…
Второй шанс… Мне, но почему?.. Я же мерзавец, негодяй, я отвратительный человек, настоящее чудовище, я недостоин… Она так добра… Моя Святая Хельга… дает мне второй шанс… черт побери, нет… просто дать ей уйти теперь?
Нет, нет, нет!
Я не сдержался, не смог, не было сил противиться порыву, обнял руками ее тонкий стан, как и мечтал… Нет, как и мечтать не смел. Сжимал пальцами черную ткань ее платья, прижимался щекой к ее коже… Как непросто и в то же время невыносимо приятно… Эта надежда в моей чертовой обреченной душе… Надежда, которая в одно мгновение сделала мою бесконечную проклятую жизнь другой, придала… смысл?..
Она искала меня! Меня… Черт побери, она в самом деле искала меня… вместо того, чтобы за этот год, чуть больше, строить новую жизнь с новым человеком… она искала меня!..
- Хельга, я смог отпустить тебя однажды… - прошептал я, только бы чувствовать ее. Побыть рядом. Пусть не вместе, но хоть на миг так непростительно близко. – Но сделать это снова… прости, я уже не смогу… слышишь, Хельга, никогда больше не смогу отпустить тебя… - поднял на нее взгляд, видишь, моя дорогая, я перед тобой на коленях, в полной твоей власти, я бесконечно твой. – Спасибо… - какое-то необычное слово, по пальцам можно посчитать те дни, когда случалось говорить его. – Спасибо тебе, моя дорогая… Ты… - я люблю тебя… как же сильно я люблю тебя… сам ведь не верил, когда впервые почувствовал, а ты… ты веришь мне, и это главное… - Ты не пожалеешь об этом… - слова – это не просто слова, за каждым из них любовь и боль, за каждым настоящее чувство. Прошу, верь мне, я сделаю все, чтобы ты была счастлива, я переверну весь мир, изменю его, сделаю лучше или сломаю, только скажи, все будет так, как ты пожелаешь. – Я обещаю, Хельга, все будет по-другому, я… - черт побери, я клянусь, что сделаю все, что в моих силах. И если твое счастье зависит от меня, ты будешь счастлива. Если я нужен тебе, я буду с тобой. Если же ты передумаешь, скажи, и я, как бы ни было больно, уйду, как ушел однажды… Только позволь мне еще мгновение насладиться тем, что сейчас ты так близко, хотя всегда далеко, что сейчас ты моя… хозяйка. Я буду хорошим мужем, если ты хочешь, чтобы я был мужем, я буду хорошим другом, я буду хорошим слугой, наставником, компаньоном, хоть чертом лысым, я буду для тебя кем угодно. – Я люблю тебя… - ты запрещала мне говорить эти слова, запрети снова, и я замолчу. Только одного я никогда не смогу сделать для тебя, моя дорогая. Разлюбить. Прости эту маленькую вольность.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Машина Времени - Он был старше ее
Нет, этого не может быть, это не правда... Мне кажется, я сплю, я еще не очнулась, я все еще там, в больнице, на жесткой койке, или на просторной, но пустой кровати в отели, сейчас я проснусь, пойму что несколько часов сна, которые были отведены мне закончились.
Нет.
Я выполнила свою часть сделки, теперь дело за тобой, я не тороплю тебя, мы же договорились, что у тебя будет немного времени, но ты должна будешь сделать это. Потому что даже я - отвратительное мерзкое чудовище, живущее в твоей голове, твоя темная сущность, злой двойник, держу свое слово. Я обещала, что помогу тебе найти его, и вот, он, твой драгоценный супруг, в нескольких шагах от тебя, в такой же растерянности как и ты, наверное тоже не верит своим глазам.
Я тряхнула головой, пытаясь сбросить наваждение, но оно было реальностью, что никак не укладывалось в рамки моего понимания. Я искала его год, я отчаилась, а теперь... Неужели ты действительно так могущественна, как говоришь, неужели...
Это пустяки, это до простого смешно, и лучше не думай о том, на что еще я способна. Лучше не теряй времени, ведь теперь у тебя его мало, очень мало, по сравнению с тем, сколько было. Это твой выбор, и теперь ничего нельзя возвратить обратно, ты должна сдержать свое слово, как я сдержала своя. Или ты искала его только для того чтобы стоять и смотреть таким ошарашенным взглядом, словно ты увидела... призрака? Или может быть чудовище, навроде меня... Хотя, если вдуматься, и наконец-то оставить твою проклятую доброту, бессмысленную и неоправданную, то можно осознать, что на самом деле он почти такое же чудовище, как и я. Отвратительная тварь, мерзавец... но это ведь не мое дело так, и я не буду сыпать соль на твои старые раны, я буду наблюдать молча, за тем, как ты проведешь это последнее отведенное тебе время... Только когда мы чувствуем близость конца, мы вдруг понимаем как драгоценны эти незаметные секунды, минуты, часы... Не правда ли? А может ли это понять твой супруг, лишенный единственного законного права человека с рождения - право на смерти, приговоренный на вечность, без суда и следствия, самим собой? Хотя чаще всего мы сами выносим себе приговор, и сегодня ты сделала именно это, моя дорогая... Оправданно? Чтобы найти человека, который причинил тебе столько боли, мучений, зла, когда ты могла не идти на это, забыть, выбросить из головы, и жить нормальной жизнью...
Ты лучше меня знаешь, что у меня никогда не будет нормальной жизни.
Теперь - никогда.
Раньше у тебя всегда был шанс, ведь все в твоих руках. Выход есть всегда, и ты просто не видела его, не хотела видеть. Хотела искать своего проклятого мужа, в любви к которому ты даже не уверена. Твое законное право, твой выбор.
Ты сама избрала эту судьбу.
Я сама избрала эту судьбу. И я внимательно и как-то совсем оторопело смотрела на своего мужа, которого не видела уже больше года, но который почти не изменился. Или совсем не изменился? Не смотря на это я впервые, наверное даже так, отметила что он очень даже хорош собой, чертовски хорош собой, и я никогда бы не поверила, что этому человеку, сколько там, я точно не помнила уже, не уточняла, больше трехсот лет. Это все похоже на бред, на страшную сказку, но не мне судить об этом, когда я вижу чудовищ в зеркалах, и ощущаю присутствие чужого инородного существа в своем сознании. Хотя, скорее даже так. Когда часть меня стала отдельным существом, желающим получить свободу и власть над моими поступками... Не мне судить, мне остается только поверить, верить во все, не пытаясь доказать или опровергнуть. Он живет больше любого другого человека, он изобрел элексир бессмертия, живую воду, которую предпочел спрятать от мира, осознав на собственной шкуре, как страшно и болезненно бессмертие. Я должна была убить его, но не смогла, я была единственным человеком, который мог избавить его от ада под названием жизнь, и я даже чувствую вину за то, что оказалась слаба, слишком слаба, даже для этого. Он мой законный супруг, перед лицом закона, перед лицом Бога, считающийся умершим, но только считающийся, бессмертный. И он любит меня, этому я тоже верю, хотя никогда бы не поверила... Если бы не этот поступок, отчаянный, жертвенный, безумный. За который пришлось заплатить огромную цену...
У меня слишком мало времени... Как больно, чертовски больно думать об этом, почти также больно, как в груди, там где сердце, там под решеткой ребер. Вспомнив о том, что я теряю бесценное время я опомнилась, стряхнула с себя пелену оцепенения и бросилась к нему на шею, он явно не готов был к такому, но все же осторожно обнял меня. Наверное со стороны можно было подумать, что встретились люди, которые очень любят друг друга, измученные разлукой, но я, да и он, знали о том, что я веду себя странно и неоправданно после того, как в тот последний день я сама до исступления повторяла как сильно и горячо ненавижу его, уничтожая саму себя этим чувствам. Не поверила бы тогда, что буду искать его так упрямо и долго, не поверила бы никогда что буду безумно рада найти его... Что мне будет спокойно стоять так, молча, прижавшись к его груди, чувствуя как он осторожно и нежно поглаживает мои белоснежные, растрепанные после утренних не самых приятных приключений волосы. Спокойно не думать о том, что мы никто друг другу, разве что кроме того, что муж и жена, но этот брак был заключен по рассчету, а не по любви. Я опомнилась первая, отстранилась, опустилась на стул, стоявший рядом с прилавком, и сняв с головы шляпу и повертев в руках решительно сказала, потому что дальше молчать уже было нельзя:
- Я искала вас, - выдержала некоторую паузу и добавила, - весь этот год...
- Зачем? - как-то аппатично и тихо поинтересовался мой супруг, достал из кармана пачку дешевых сигарет, закурил, хотя раньше я никогда не видела, чтобы он... Впрочем, раньше я и сама никогда не прикасалась к алкоголю.
Я должна была что-то сказать, что-то объяснить, но мне стало грустно и пусто, потому что я вдруг растерялась, не зная, что хочу сказать, мне мучительно захотелось заплакать, но я пыталась отучить себя от этой слабости все это время. Или уйти, просто уйти. Даже забыв о том, чем я заплатила за эту встречу. Мне показалось даже что я ошиблась, очень сильно ошиблась в нем, это все тот же человек, мучивший меня, а письмо... а... это все я выдумала сама. Нет.
Письмо, что лежало на столе в отеле, которое я перечитывала тысячи раз, это письмо запрещает мне просто уйти, заставляет найти в себе силы произнести хоть слово.
- Той ночью... - как-то нелепо, откуда он знает, о какой ночи я вообще говорю? Дура... Но было уже поздно отступать, - я много думала... я поняла, как была неправа, - чувствую себя какой-то школьницей, которую сейчас будут отчитывать, отвратительное чувство, - я решила дать вам второй шанс, той ночью, я ждала утра, чтобы сказать вам об этом. Я не была до конца уверена в правдивости ваших слов... - пальцы сами принялись нервно перебирать колючую наощупь вуаль, - но ваш уход, доказал мне, что вы говорили правду. Я верю вам, - нужно было потратить год, кучу денег на сыщиков и детективов, нужно было пожертвовать... только ради того, чтобы сказать это? И я то думала, что стала менее наивной и глупой, за это время? Я почувствовала неловкость за эти слова, испугалась ответа на них, быстро встала и направилась к двери, но уйти молча я не могла. Черт бы побрал эти слова, которые всегда теряются в последний и самый ответственный момент, которые так важны. Ведь я пришла совсем не затем, чтобы просто взять и уйти, а... зачем тогда? Зельем, которое остановит уже запущенный процесс, чудом вылечит все мои болезни, или... тоже сделает меня бессмертной? Нет, мне не нужно это зелье, я... не буду боятся или пытаться стоять против безысходности, я найду в себе силы и мужество смириться.
- Я считаю, что вы имеете право это знать, - как завершение, как... приговор? Я уже второй раз за день выношу себе приговор. Снова осторожно вернула на место шляпу, опустила вуаль, чтобы скрыть глаза от чужого любопытства и желания заглянуть в мою душу, потянулась пальцами к дверной ручке, повторяя, отчаянно и упрямо, тысячи раз, миллионы раз. Остановите меня, не дайте мне уйти, как я дала уйти вам, остановите... докажите еще раз, что написанное в этом письме правда, что ваши чувства искренны.
Остановите меня, я... прошу вас. Чтобы моя жертва не была напрасной.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Fleur - Взрывная волна
“Что я могу изменить своей любовью, под этим тревожным небом, заполненным бомбами?”
Впервые за очень долгое время, впрочем на самом деле прошла всего лишь неделя, с того злосчастного дня, того злосчастного промаха, в машине играла музыка. Это было намного лучше, чем слушать собственные мысли, хотя теперь каждая строчка, каждый аккорд применялась к жизни, была к месту, была именно о нас... И откуда только взялось это слово - нас, мы? Нет никакого мы, есть только я и она, у нас у каждого своя жизнь, не имеющая никаких пересечений, у каждого свое будущее отдельно друг от друга. И лучше вообще забыть друг о друге, если это вообще возможно. Выбросить из головы, вычеркнуть из памяти...
Когда так отчаянно хочется развернуть автомобиль, уже преодолев большую половину пути до Петербурга, и умчаться куда-то туда, где никто не найдет нас, не будет искать, забрать ее с собой. Навсегда. Просто плюнуть на обстоятельства, на обычный жизненный уклад, на самих себя, то, что мы, просто быть вместе... Целую жизнь, вместо недели. И не отдать ее не за что никому, не за какие бесполезные деньги, которые мне не нужны... Хотя я говорю так сейчас, когда мной управляют чувства, эта жгучая горечь от предстоящей разлуки, а потом, когда нужно будет вспомнить, что на этом жизнь не закончилась и предстоит жить дальше, они очень даже понадобятся мне. Мне нужно бежать из города, как-то устраиваться в Выборге, как-то выкручиваться, искать работу... Кем я буду работать, снова бегать с винтовкой по крышам? Нет, увольте... Хотя есть ли вообще другие варианты, ведь я ничего не умею, не на что не способен... В петлю. Пулю в лоб, что угодно, просто потому что так проще... Просто потому что так не нужно будет думать о будущем, которого я попросту не хочу...Такого, каким оно будет. Без нее.
Через силу закурить, давится горьким дымом, последняя пачка. Потом я обязательно брошу курить. Меня совершенно не пугает мое здоровье, просто за это время я выкурил столько сигарет, что меня уже тошнит от одного только привкуса табака во рту... Все хорошо в меру.
Не мне ли думать об этом?
Все хорошо в меру.
Мы должны расстаться, не говоря больше об этих чувствах, не раздувая из этого целой трагедии, потому что зачастую слова рушат отношения. Неделя, это сладостное безумие, но если бы оно продлилось дольше, мы бы успели надоет друг другу, страшно даже подумать о совместной жизни... Или? Не успели, даже за целую жизнь? Лучше не думать, лучше ограничить себя этим - короткое увлечение, скоро пройдет. А когда оно пройдет у нас не будет ничего общего, никаких тем для разговора... Для меня вообще в новинку разговаривать с женщинами, с которыми приходилось спать, обычно этим все и ограничивалось, кто сказал, что нужно что-то еще?
Дымные небеса города, окраины, какие-то спальные районы, промышленные зоны, что-то совсем неприметное не особенное, словно прелюдия перед городом, который прекрасен в любое время года, любое время суток, всегда... Эти прекрасные дворцы, хранящие память о навсегда ушедшем, о давно умерших людях, мрачные дворы-колодцы, каналы, набережные, мосты... Город, в котором я родился, прожил большую часть своей жизни, и планировал умереть, что вполне осуществимо, но лучше отложить, еще немного поделать вид, что у меня все хорошо. Город, который я люблю, еще с детства, еще с того времени, которое я уже почти не помню, точнее не помню совсем. Город... особенный, не похожий не на один другой.
Любовь к городу это так - маленькая глупость, которою может позволить себе каждый. Ведь каждый из нас где-то в глубине души сумасшедший - разговаривает с кастрюлями, считает себя мессией. По этому любовь к городу - холодному, дождливому, влажному, казалось бы до глубины души прогнившему, можно приписывать к своим маленьким странностям.
Любовь к ней - это безумие, это ошибка, это то, на что я просто не имею права... То, что нужно выбросить из жизни, вычеркнуть, забыть.
Я остановил машину не далеко от вокзала - встречаться с ее женихом мне совсем не хотелось, к тому же это было опасно, меня могли элементарно вычислить. Я вышел из машины, и она следом.
- Вот вокзал, - как-то нелепо это прозвучало, но что я мог еще сказать? Пора уже заканчивать со всем этим, - ты свободна. Иди...
- И все? - совсем тихо спросила она, я чертыхнулся про себя. Мне хотелось сказать - нет, давай пока не поздно, пока еще не поздно сядем на машину и уедем куда-нибудь подальше, и тогда будет все, точнее у нас будет все... Но нет этого нас, да и если представить, что оно есть, то у нас нет будущего.
Кирпичная стена.
- А чего ты ждала? - достаточно даже грубо осведомился я, отругал себя за это, хотя это наоборот хорошо, зачем афишировать свои проклятые чувства. Их вообще не должно быть, мне вообще не должно быть так плохо, так отвратительно плохо... Она еще некоторое мгновение стояла молча, потом протянула мне узкую ладонь, я сначала даже не понял, что это значит, но потом пожал ее руку. Какой-то нелепый и глупый жест, хотя все это как-то нелепо и глупо...
Быстро вернулся в машину, завел мотор, не оборачиваясь на нее уехал, торопясь убраться из города, убраться от нее, хотя безумно хотелось вернуться. Да мало ли чего вообще хотелось? Вернуться, напиться, утопиться в озере... какое-то сплошное безрассудство. Пора бы уже вспомнить о том, что я циничная сволочь, хотя я и не переставал ей быть... только она. Заставившая проснуться что-то не убитое человеческое во мне, которое пора бы и убить уже.
Закурил последнюю сигарету из пачки, и последнюю вообще.
Все не так плохо, у меня пять миллионов рублей, полная свобода... одиночество и наскучившая жизнь. Все не так хорошо. Все просто отвратительно. Но ничего... выберемся. Выбирались уже не раз... Все можно пережить.
Даже это.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
По тонкой белой нити паутины карабкается вверх крохотный черный паук, в воздухе водят причудливые танцы блестящие в солнечном свете, пробравшемся через щель между бордовыми шторами на окне, пылинки, и терпкий дым дешевых сигарет стелется по истертым полам… Скука.
Глянул на унылые настенные часы – а когда-то у меня были старинные, почти такие же старые, как я сам, карманные часы из серебра, когда-то у меня был замок, когда-то у меня была… жизнь? – до обеденного перерыва еще три минуты. И что потом? Закрыть магазин, снова бродить по лондонским улицам в поисках приключений буквально на час? Все так бессмысленно и нелепо. Все так мелко и банально.
Но иначе и быть не могло, черт побери.
Закурил вторую, до перерыва осталось две минуты… Когда начинаешь считать секунды, они, будто смущаясь, замедляют свой ход, и кажется, что миг – очередная вечность. А сколько этих долгих мгновений уже за моими плечами. А сколько их впереди. Бесконечное множество. Страшно? Давно уже нет, я не боюсь ничего. Разве что…
…боюсь, что с ней случится что-то плохое… что она попадет в беду… что кто-то причинит ей боль…
Впрочем, вряд ли кто-то причинит ей столько зла, сколько причинил я…
Нет, нет, нужно раз и навсегда покончить с этими мыслями. С воспоминаниями.
Я же дал ей свободу, я ушел, отпустил… Так почему же не могу отпустить до конца, до последней крупицы чертовой памяти? Почему не могу не возвращаться к ней хотя бы в мыслях, продолжаю вести диалоги, вспоминаю снова и снова? Да и этот книжный магазин… Склонность к мазохизму на старости лет?
Да, наверное. Иначе бы уехал к чертям собачьим из любимой страны, чтобы и не слышать фамилию Морган. Куда-нибудь далеко… Быть может, в Индию, в Манали… Чтобы сидеть под тяжелым потоком холодного водопада Йогини, вслушиваясь в грохот падающей воды, думать о вечности, каяться в своих грехах, каких так много накопилось за 300 с лишним лет. Да… Было бы лучше…
Но, черт побери, я не смог. Так же, как не могу сейчас не думать о ней, докуривая уже третью. Как жаль, что я не умру от рака легких, как жаль, что не могу умереть даже от этой любви… Только умирать, но никогда умереть. Вечно несовершенный вид.
До перерыва одна минута. Черт побери, а к чему ждать?! Может быть, просто закрыть и пойти уже на прогулку. На набережную Темзы или же пройтись по Гайд-парку… Один черт, никто не заходит сегодня. И вряд ли кто-либо зайдет. Да если и зайдут, подождут, ничего страшного, подумаешь.
Я потушил, кажется, четвертую сигарету пальцами, закрыл кассу на ключ, замок звонко щелкнул и скрылся в коморке. Искал глазами что-то, хотя сам не понимал, что ищу. Трость уже в руках, разве мне нужно что-то еще? Может, пальто? Все-таки прохладно, совсем не по-летнему… Впрочем, какая к черту разница. Умереть – не умру. Тогда что? Потертое издание «Фауста», перечитанное бессчетное количество раз? Ну да, и устроиться на лавочке в Гайд-парке, перелистывать страницы и кормить голубей! Да, конечно, окончательно превратиться в старика, делать то, что положено по возрасту, браво, лорд Морган… ах, простите, Монтгомери Смит. Лучше сразу записаться в дом престарелых. Хотя, говорят, кормежка там скверная. Что еще?
Да нет, нет, ничего мне не нужно. Только трость, внутри по-прежнему спрятан стилет, будто бы в нем для меня есть какой-то толк, всего лишь привычка. Равно, как и потирать руки, или проводить время в обществе малознакомых дам, мда.
Я уже придумывал себе маршрут на этот час, как звякнули колокольчики. Кого еще нелегкая принесла?! Только соберешься куда-то, как клиенты тут как тут, черт бы их побрал всех до единого.
Я чертыхнулся и, по обыкновению опираясь на трость, вышел из коморки.
Не может быть…
Не может быть! Это просто невозможно! Не верю! Нет… Просто мои фантазии, мои видения… даже не так, моя память ожила. Всего лишь. Не более того… Или же это сон, да, должно быть я заснул, и теперь вижу сон… Ты же часто снишься мне в те редкие ночи, когда мне удается уснуть…
Белые как снег волосы под черной шляпкой, кристально-серые, божественные, черт побери, глаза под черной вуалью, хрупкое мраморно-белое тело под черным платьем…
Дыхание перехватило, а я не мог двинуться с места. Ничего не мог. Только смотреть на нее, на ту единственную женщину, впрочем, она еще так юна, которую любил, люблю и, без сомнения, буду любить на протяжении своей чертовой вечности. Боролся с желанием броситься к ней, упасть на колени, обняв руками тонкий стан, прикасаться губами к спичечным запястьям, шептать ее имя и умолять время остановиться, чтобы именно это мгновение длилось вечно. Нет…
Как только я прикоснусь к ней, она растает, как лондонский туман, как снежинка на горячих ладонях, как видение… Всего лишь видение…
Я сошел с ума? Ну то есть совсем и окончательно спятил, рехнулся? И теперь моя скучная бесконечность бытия скраситься веселыми галлюцинациями…
Или же…
Это правда ты, моя дорогая?.. Но как?..

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - что-то из Ночных Снайперов
Короткий, чертовски сладкий сон закончился с первыми лучами солнца, и я приоткрыл глаза. Он, кажется, еще спал, так близко… и скоро так далеко… Я коснул…ась пальцами его щеки просто так, невзначай и беззвучно прошептал…а.
- Любимый… - нет, нет, нужно же подняться, встать, отпустить его наконец, а сердце так и шепчет, останься, побудь еще немного, еще чуть-чуть, всего минуту, мгновение рядом… чтобы потом расстаться навсегда, чтобы никогда больше… Суровая реальность, чертово завтра, которое наступило… Невыносимо. Лучше бы я умер…
И эти слова, которые так и не сказал, который сказал за меня он… Зачем?! Зачем… эти слова? Если сегодня все кончится… Если он уже предпочел деньги… Черт побери, он врал?.. Нет, не может быть, так врать нельзя, нет… Всего три слова, которые так тяжело произнести вслух, всего три слова, которые могут изменить все вокруг, весь мир, всего три слова, которые ничего не изменили… Я не понимаю, я отказываюсь понимать!.. Я же его, его целиком, его весь… вся… Он же чувствовал это, разве нет? Мою… любовь в каждой клеточке моего тела, когда…
Почему же тогда так просто и легко… отдать меня Захару? Отдать своими собственными руками в лапы человека, которому плевать на мои чувства, который непременно женился бы на мне против моей воли и, должно быть, уже строит планы на этот счет… Отдать… за пять миллионов рублей. Столько стоит любовь?.. Черт побери… Разве это… честно? Или…
Или эти слова – всего лишь компенсация за моральный ущерб?.. нет, это бред, он говорил искренне! Он не мог врать! Только не этой ночью, только не так… Нет, никто не может так врать, это просто невозможно и… И я слишком наивный.
Хочу…
Быть с ним. Или, может быть, вовсе не быть?.. Ведь где-то здесь, недалеко лежит его чертов пистолет… Я мог бы исправить его досадную ошибку. Застрелиться. Или же пойти на кухню, взять нож, вонзить в свое сердце, которое вдруг сжалось в тугой комок, и я не уверен, что оно все еще бьется. А может, выкрутить газ, задохнуться… Или какие там еще способы есть?
Просто умереть. Убить себя, потому что нельзя убить в себе эту чертову любовь, которую не назовешь ни взаимной, ни безответной.
Умереть. Все равно же нужно прощаться, расстаться навсегда, так не лучше ли просто умереть? И не чувствовать боли, не мучится, не страдать. Просто исчезнуть. И…
Нет, я не могу… Есть музыка, есть «Третий фронт», есть незаконченный новый альбом, который неплохо бы выпустить где-то к весне… Да, жизнь, прежняя, успешная… Только вот…
…без него.
«Я люблю тебя» - до сих пор эти слова стучат в пульсе, в тонких венках, звучат в голове его голосом.
«Я люблю тебя, но деньги я люблю больше». Наверное, так, наверное, поэтому можно отдать меня другому, просто отдать, как вещь, как товар.
Нет, я не верю. Он правда меня любит, и я...
- Вставай, ты же не хочешь опоздать, - хрипло проговорил он, открыв глаза, поспешно поднялся с кровати, освободившись от моих объятий, принялся одеваться и вышел из комнаты. Так… холодно. Будто ничего не было этой ночью. Будто вообще ничего никогда не было… Может быть, просто потому что ему тоже тяжело? Он же сказал, он же сказал эти чертовы слова… Только… все равно ничего не изменилось, все равно… расстаться навсегда… Догнать его? Признаться? Но что это изменит?.. Ничего.
Мы могли быть счастливы… Хотя нет, не могли. Потому что я это я, а он это он. Потому что слова «мы» нет, оно исчезло, ушло, туда, куда уходят грозовые тучи…
Ну и что с того, что я не буду счастливым? Никогда больше не буду. Не был ведь до. Можно прожить без счастья, можно жить одним лишь призванием, только музыкой. Жил раньше, буду и впредь. Так правда лучше.
«Я люблю тебя»… Нет, это… должно быть, всего лишь его увлечение. Не больше. Потому что я не тот, кого стоит любить, не та… Во мне нет ничего такого… Я же не… красавица… вроде Валентины, Любочки или кого-то еще… Я и человек-то непростой… Я совсем не та… Я не подхожу ему. Он… достоин лучшего? Даже несмотря на то, что он… киллер? Нет, какая разница, киллер или нет! Каждый выполняет свою работу: киллеры и музыканты, трактористы и электрики… Это тут совсем не причем… Он… просто… настоящий? Может, еще честный и искренний?! Да не в этом дело…
Он…
Мой единственный… Мой любимый… Лучше я не скажу этих слов, лучше буду молчать, лучше сделать вид, что все – только сон, от которого самое время очнуться. Лучше… для кого? Для него? Не знаю, не знаю, почему не сказал, почему не признался в ответ ночью, почему повторял только в мыслях, но так и не произнес вслух… Нет, если бы и сказал, ничего бы не изменилось, деньги куда важнее для него, чем жизнь, смерть или, да, любовь… А он обязательно еще будет счастлив, да, с кем-то, с какой-нибудь красивой женщиной где-нибудь далеко отсюда… Для меня? Пожалуй, так будет легче забыть, я ведь смогу, я ведь сильный. Да, я очень сильный, я все смогу. И однажды я просто перестану думать о нем. Я обязательно смогу.
Холодный душ, одеться и выйти. Машина уже ждет. И не сказать ему ни слова. Я ведь забуду его. Я сильный… Я сильный… Можно сколько угодно повторять это как заклинание, только не станет легче… Только ничего не изменить… Потому что он и сам не хочет что-то менять…

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Fleur - Рай на полчаса
Ненависть - это слишком просто, глупо и банально, просто до тошноты. Я поняла это немного позднее, чем еще не поздно, и немного раньше, чем слишком поздно, но главное, что все-таки поняла, осознала вдруг, вместе со своими ошибками. Совершенными, исправимыми и неисправивыми. Ненависть - это чувство, которое уничтожает первым делом меня саму, сжигает изнутри, разрушает по клеткам, атомам, сгорая в огне медленного самоуничтожения. Ненависть это чувство которым насквозь, как запахом дешевых духов, пропитаны сердца и души людей, которым пропитано все в этом мире, и я отчаянно не хочу, и не позволю этому чувству также легко войти в меня, как вошло уже однажды, и овладеть моим разумом, как оно владеет разумом сотен, тысяч, миллионов людей.
Чтобы ненавидеть, достаточно только быть человеком. Чтобы полюбить, нужно иметь мужество... И сейчас, как никогда я осознаю это, и осознаю в себе силы и желание хотя бы попытаться найти это мужество. Любовь, какое казалось бы бесполезное чувство, по сравнению с всепоглащающей ненавистью, но оно способно на многое, открыть любые двери, а если нет дверей, окна сделать выходом. Сломать любые преграды, любые препятствия на своем путе, разрушить и построить снова заново, превратить в цветущий сад, выжженную ненавистью пустыню... Осушить это бездонное озеро, нет, все-таки океан слез... Наверное, вода в нем такая же зеркальная, как эти лужи, и в ней тоже... Можно увидеть другой мир отражений и чудовищ?
Мир, в котором, неслышно шурша темно-фиолетовым бархатом, обдавая запахом тайны проживаю я, та, которую ты пытаешься уничтожить, изжить из себя, та, которая все же не позволяет тебе навсегда очистить свою душу от ненависти... Ведь ты готова простить, забыть, дать второй шанс, но я... я заставляю тебя снова ненавидеть, горячо и отчачнно, упиваться этим чувством, открывать в себе то темное, неосознанное, страшное, не контролируемое, что ты пытаешься навсегда выжечь, как гниль, больную плоть.
Лабиринт. Ты не думала об этом, моя дорогая Хельга, о том, что твоя жизнь похожа на лабиринт, из которого нет выхода, в котором всюду тупики. Помнишь, ты где-то год назад, чуть меньше, все время думала об этом, том, чего ты так боишсья - зеркальном лабиринте? В этом нет надобности, видишь, наши чувства и мысли порой сами становятся для нас теми непреодолимыми стенами, которые лишают нас надежды. Ты не хочешь ненавидеть, но стоит только зазвучать мне, голосу в твоей голове, ты готова разорвать меня в клочья, ты грозишься убить меня, ты обещаешь мне избавится от меня, даже прекрасно зная, что я часть тебя. Ты хочешь любить, ты надеишься, что это чувство спасет тебя, от одиночества, от меня, от ненависти, которая как сорняк снова и снова выростает в твоей душе на том месте, откуда ты только что вырвала ее. Но любовь к сестре оправдала себя только на половину, а любовь к мужчине - запретный плод, ведь ты поклялась хранить верность человеку, который отпустил тебя сам... Но ты дала клятву верности самой себе, и вряд ли нарушишь ее, по этому ты будешь бесполезно искать его... И еще одна причина, которая делает его пожалуй самым желанным из всех мужчин, когда-либо встреченных тобою - ты очень хочешь доказать, что от ненависти не осталось и следа, что ты смогла победить ее... Только зачем? После всего, что он сделал? Какой забавный мазохизм... А может быть тебе просто нравится, когда тебе причиняют боль? Тогда почему ты прячешь лицо за вуалью, опускаешь глаза, сторонишься людей... Или причинять боль, это как и любовь, право только одного человека, одного единственного?
Бедняжка.
Ты так хочешь найти его, как еще совсем недавно хотела убить. Забавно, не правда ли? Еще более забавно, что вряд ли ты найдешь его...
Замолчи.
... точнее ты никогда не найдешь его. Ты ищешь иголку в стоге сена, и должна была уже давно понять, какое это бессмысленное занятие. Никогда...
Заткнись.
Если ты конечно не поспросишь меня о помощи.
Я вдруг резко остановилась, так неожиданно, что люди шедшие по той же улице, ставшей к этому моменту уже гораздо более оживленной чуть не врезались в меня, и с ворчанием принялись обходить, но я не придавала этому значению, желая только одного, чтобы голос, который я всегда пыталась заставить замолчать, наконец-то повторил то, что я слышала. Или ослышалась?
Нет, не ослышалась.
Я действительно могу помочь тебе, конечно - не бесплатно.
Но ты же хочешь найти своего драгоценного супруга? Ты не найдешь его, если немного не нарушишь правила, не пойдешь на сделку... Даже не спрашивай, что ты должна будешь сделать, точнее отдать мне в замен, ты и так знаешь ответ.
Я знала, что сейчас наверное похожа на ожившего мертвеца, но я не могла ничего с этим поделать - чем больше я думала об этом, тем сильнее бледнела и без того и так почти бесцветная кожа. Меня била мелкая дрожь, но я не думала отступать, я думала о том, смогу ли принести такую жертву. Еще совсем недавно, когда я была несколько более наивной, чем стала сейчас и очень хотела героизма и жертв, я легко отдавала все, что у меня было. Свою жизнь, молодость, свободу... душу, тело, девственность, я уже даже не вспомню что еще я отдала из того, что было у меня, но сейчас настал тот момент, когда я снова должна была пожертвовать, принести на алтарь огромную, страшную плату. Но не я ли сама умоляла о том, чтобы найти его, не я ли сама целый год бесполезно тратила деньги на детективов и сыщиков и сама шаталась по свету, пытаясь пасть хотя бы на след? Отказаться сейчас от жертвы, значило, перечеркнуть все эти поиски, все потраченные усилия, остановится за шаг от победы.
Откажешься?
Нет, просто... мне нужно время. Немного времени, хотя бы немного времени, чтобы успеть...
Подумать? У тебя всего два дня, до того, как ты заберешь Ингу и уедешь в Уорикшир, тогда тебе будет уже не до поисков, тогда ты уже не сможешь заплатить эту цену. А как же Инга?
Он... позаботится о ней. И мне нужно время, до того, как... я должна буду выполнить свою часть сделки, только свою ты выполнишь сейчас же, сразу же, как только я скажу да, как только я пойду на это. Но ты дашь мне время...
Хорошо. Я дам тебе время. Так ты согласна? Помни, что как только ты согласишься, ты не сможешь уже ничего изменить или вернуть обратно, путь к отступлению будет отрезан...
Я и не собираюсь отступать. Я хочу найти его. Очень хочу найти его.
Да.
В тот же момент, когда я произнесла про себя это короткое совсем невесомое слово, левую сторону грудной клетки, там, где должно было находится сердце прорезала резкая, сильная и мучительная боль. Сначала я просто сжала это место пальцами, отчаянно сдерживая рвущийся наружу крик, но потом боль стала сильнее, такой, что ее просто невозможно было терпеть, и весь окружающий мир - и многолюдная улица, и утреннее Лондонское небо, и старые тесно прижавшиеся друг к другу домики - все исчезло в густой липкой темноте, в которую я падала, вместе с тем, как падала на асфальт, теряя равновесие и способность стоять на ногах...
Сознание вернулось ко мне, намного позднее, и с трудом разлепив ставшие свинцовыми веки я осознала, что нахожусь в больнице, лежу на какой-то больничной койке. Я нервно огляделась и вздохнула облегченно, отметив, что на мне не больничная пижама, а свое собственное траурное платье, да и к счастью никакие проводки и капельницы не были подключены к моим тонким рукам. Я уже вспомнила тот кошмар, год назад, вспомнила, как пыталась сама оборвать свою жизнь, вспомнила все, что очень хотела забыть...
- Как вы себя чувствуете? - заботливо спросила меня, сидевшая рядом на стуле слегка полная медсестра и ее взгляд действительно выражал заботу. Они успели прочитать в моем паспорте кто я, и проникнуться уважением? Как-то это грустно, меня уже даже удручает это предвзятое отношение ко мне людей, только из-за моего положения и состояния, черт бы их побрал.
- Нормально, - слабо пробормотала я, страшной боли уже не было, и это было хорошо, несомненно, но осознание того, что я не могу тут разлеживаться, я должна отправляться на поиски, бросило меня в отчаяние. Я резко рванулась с койки, села, спустив с нее ноги, умоляюще посмотрела на медсестру. У меня слишком мало времени, чтобы находится здесь, слишком мало, при том, что я уже заплатила, дорого заплатила за то, чтобы поиски увенчались успехом, я просто не могу просидеть здесь...
- Спокойнее, - медсестра доверительно коснулась моей руки, я вздрогнула от прикосновения, поспешила заверить ее:
- Со мной все в порядке...
- Конечно, - как-то двусмысленно произнесла женщина смотря на меня... с сочувствием? Как это понимать? - у тебя сердце остановилось, куда ты собралась...
- Что!? - я чуть не рухнула с койки прямо на пол, но к счастью удержала равновесие.
- Реанимировали. Массаж сердца, но... факт есть факт. Я бы не советовала тебе...
- Я спешу, - оборвала ее я, хотя после услышанного мне безумно захотелось бросить поиски, плюнув даже на сделку и остаться здесь у врачей, ведь они меня спасут, меня вылечат.
- Ты не понимаешь чтоли? - переспросила как-то рассержанно медсестра, - спешит она. Впрочем... есть куда поспешить...
- О чем вы говорите? - при всем ее добром ко мне настрое я готова была ударить ее сейчас или сказать что-то обидное, так меня раздражало то, что она говорила загадками, и тянула время.
- Сколько тебе лет? - она не ждалась ответа, констатировала сама, похоже мои документы лишили этот вопрос смысла, - двадцать один... моли Бога, чтобы дожить до двадцати двух...
- Что со мной?
- У тебя сердце... слабое. Слишком слабое. Мы сделали экг, еще кое-какие анализы, пока ты была без сознания... результаты плачевные. А ты ведь знала об этом? - я прикусила губу, понимая, что потихоньку начинаю вникать в то, о чем она говорит. Я вспомнила как посещала врача, еще в детстве, как меня гоняли по госпиталям и клиникам, заставляли пить особенные лекарства, витамины и стимуляторы... Но потом... после того как случилось трагедия переломившая мою жизнь напополам, отправившая Ингу в кому, у меня просто не было возможности выкидывать такие деньги на свое лечение, а потом я и вовсе забыла об этом, только редкие приступы головокружения, темнота в глазах, обмороки иногда напоминали об этом. Еще сильная щемящая боль в груди, но... и что теперь? Неужели это действительно конец? И даже с моими деньгами, черт бы их побрал, нельзя ничего исправить, уже... Впрочем, нельзя. Это слова моего первого врача, который сказал, что если запустить, то все закончится... грустно, и наверное быстро. Это... смешно? Да, ведь я так хотела смерти еще год назад, чуть больше года, умоляла о смерти, жаждала ее, как умирающий в пустыне жаждет воды, и вот с опазданием мое желание исполнилось. А... Инга? Впрочем, я сама ответила на свой вопрос... Еще перед тем, как сделать выбор, пойти на сделку, по этому теперь срочно я должна найти его, должна, обязанна...
Чья-то рука мягко коснулась моего плеча, я вздрогнула и только сейчас поняла, что в палате мы с медсестрой были не одни, все это время на нас кто-то смотрел, кто-то слушал наш разговор, был здесь. Этим кем-то оказался миловидный еще совсем юный офицер полиции, он то и держал мои вещи - зонтик, пальто и шляпу, больше ничего у меня не было.
- Я знаю, как вам помочь... - вдруг произнес он, в ответ на мой испуганный взгляд, поспешив пояснить, - это я вызвал скорую, когда вы упали на улице... просто... - на какое-то мгновение он засмущался того, что помимо меня, на него смотрела еще и медсестра. недовольно щурясь, - в городе есть знахарь... он может излечить любую болезнь, даже смертельную... я дам вам адрес, - и вот он уже искал в карманах лист бумаги и ручку, а потом быстро записывал на них что-то, явно и бывшее тем самым адресом, - только... не говорите, что это я вам рассказал... это тайна, - тайна, о которой похоже, знает уже весь город. Он протянул бумажку мне, я недоверчиво посмотрела на адрес, но что я могла еще сделать? Я была несколько обескуражена произошедшим, и чувствовала слабо, но все-таки ощутимо эту боль, проклятую боль в грудной клетке, словно сердце сжимала рука в черной перчатке, словно подтверждение тому, что слова медсестры правда...
Вряд ли кто-то сможет мне помочь.
Эликсир бессмертия? Нет, только не это. Лучше смерть, чем вечность...
Однажды я поняла это, и, к счастью, не на своем личном опыте...
По этому, я буду надеястя, что этот самый “знахарь” предложит мне что-то, что просто вылечит меня, спасет от смерти или в худшем случае просто немного отложит мою смерть, а не обречет меня на бесконечные годы, века скитаний по земле...

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Jan Coo - Абсент
- ...не заняться любовью в последний раз? - закончил за нее я, и слабо улыбнулся, заметив, как ее смутила моя прямолинейность, впрочем, ее собственные желания, похоже смущали ее еще больше, - так неожиданно... с твоей стороны, - заметил я, словно у нас было много времени на эти пустые разговоры, на... Кто сказал, что в эту последнюю ночь я собираюсь повторить то, что уже было между нами, поддаться своей слабости, выдать эти проклятые чувства, которые я ненавижу. И себя, еще больше. За то, что никогда не чувствовал ни к кому этого, а теперь наступил момент, чтобы это случилось в первый раз... В первый и последний. Ненавижу себя за то, что так безумно и отчаянно... люблю ее, вопреки всем преградам, которые стоят между нами. Вопреки тому, кто мы. Тому, что завтра мы расстанемся навсегда... Сколько горького в этом слове, ведь раньше я никогда даже не вспоминал о нем и не задумывался об этом, потому что раньше мне не приходилось сожалеть о том, чего лишает это слово.
Но еще не поздно все изменить! Я могу сказать ей все, сказать в лицо, дать понять, что я окончательно тронулся умом, что ей не повезло и она попала в лапы к безумному одержимому маньяку с совершенно расстроенной психикой. Я могу... просто ничего не говорить, и вместо Финляндского вокзала забрать ее с собой, в Выборг. Просто ничего не спрашивать, просто плюнуть на все, только потому что мне так хочется. Также сильно, как сейчас хочется ее худое хрупкое тело, так близко. Ты снова сама искушаешь меня, детка, снова сама толкаешь в этот омут... Либо ты недооцениваешь себя, либо переоцениваешь мою способность противостоять своим желаниям. Еще немного, и я действительно сломаюсь, и именно так и поступлю, я снова похищу тебя, чертов щенок, мне так понравилась похищать тебя. Только в этот раз я даже не подумаю требовать выкуп, ведь я все равно не отдам тебя обратно, не за какую цену...
Нет. Кого я обманываю. Этого не будет, как сильно и отчаянно я не хотел бы этого. Из всех моих желаний это самое неосуществимое...
Почему? Слишком часто мы сами стоим на пути к своему собственному счастью, кирпичной нерушимой стеной. Слишком часто нам проще сломать даже эту стену, своими руками, сбив их в кровавое месиво, чем сломать себя... Потому что это я, и я даже устал это повторять. Отвратительная бездушная тварь, сволочь. Я не умею любить, я вообще не умею относится к людям по человечески, я не тот человек, который сделает тебя счастливой. Ведь я хочу тебе счастья. Как бы странно это не звучало... И ты будешь счастливой, обязательно будешь, ты забудешь об этом, не правда ли. Вернешься к своей жизни, к своему... жениху.
- Но у тебя же есть жених? - завтра предстоит проснуться в пять утра, чтобы успеть добраться до Питера к назначенному времени, а я продолжаю тянуть время.
- Он меня бесит, - прямо заявила она, продолжая неотрывно смотреть мне в глаза, внимательно, словно пытаясь загипнотизировать.
- А я... тебя не бешу? - ухмыльнулся я, боясь, что мой проклятый совсем охрипший за последнее время от сигарет в огромном количестве голос меня выдаст. Выдаст, что мне больно осознавать то, что завтра я должен буду отдать ее кому-то, кто так дорого заплатил за ее жизнь... Больно осознавать, что я ничего не могу, и... не хочу менять. К сожалению, сейчас я могу исполнить только одно свое, желание, и пусть им будет... Осторожно обнял ее в ответ одной рукой, второй потушил догоравшую в пепельнице сигарету. Слишком сложно сдерживать себя, чувствуя под тонкой майкой ее теплую нежную кожу, наверное все-таки горячую? Скользнуть под край ткани, заставив ее вздрогнуть от холодного прикосновения пальцев, слегка прижать к себе, чтобы она была еще ближе, поцеловать в губы, коротко, дразняще и снова отстранится, - это не кажется тебе странным? - лично мне кажется, впрочем, действительно, как я мог забыть, я же не бешу тебя, ты же просто ненавидишь меня, и меня это не удивляет. Нормальная адекватная реакция, чего не могу сказать о своей... Значит, слова больше не имеют смысла, значит можно снова поцеловать ее, говорить нам больше не о чем. Сначала осторожно, нежно, вежливо, постепенно становясь требовательней, жарче. И руки сами уже задирают тонкую ткань майки на ее спине, но останавливаются. Нет, не здесь, впрочем, мне все равно где. На этом узком жестком диване, на кухонном полу, на берегу озера, в машине, но лучше все-таки в спальне, только потому, что нужно еще и умудриться каким-то образом выспаться за оставшееся время, а меня совсем не радует перспектива спать на жестком полу или холодном прибрежном песке... Хотя это, несравненно было бы романтично, провести последнюю ночь под грохот грома и сильный шум ливня. Нет, староват я для такой романтики. Горько усмехнулся про себя, снова заставил отстранится от нее. Легко поднял на руки, за последнее время я уже даже начал к этому привыкать и отнес в комнату, положив на мягкое одеяло постели. Сам опустился рядом, наклонился над ней нежно прикоснувшись губами к тонкой длинной шее, потом к особенно нежной коже возле уха, так и хочется прошептать какой-то бред... вроде... вроде? Нет, лучше не задумываться даже об этом, лучше вообще не задумываться, насладиться этими последними мгновениями власти над ней. Последними мгновениями с женщиной, которую я люблю... Черт бы меня побрал, черт бы побрал ее. Как я вообще мог докатиться до такого? Сходить с ума из-за какой-то плоской, как доска девчонки, еще совсем ребенка, которая плюс ко всему еще и считает себя мальчиком. Переживать из-за того, что слишком близок час разлуки... Пусть время остановится, пусть стрелки часов замрут, лишь бы только дать нам больше времени...Не быть собой, плюнуть на то, кто я. Лишь бы только снова и снова целовать ее в губы, навалиться сверху всем телом, медленно поднимая легкую ткань ее майки, оттягивая удовольствие, впрочем и так получая удовольствие от одной только горячей нежной еще совсем детской кожи под ледяными пальцами. Бархат... к которому так сладко припадать губами, заставляя ее вздрагивать и закрывать свои огромные темно-вишневые глаза в полумраке комнаты кажущиеся черными. Одни только эти глаза сводят меня с ума, что уже говорить об их хозяйке всей, целиком... Каждый сантиметр этого тела, этой мягкой кожи. Все-таки наконец-то стянуть эту чертову майку, бросить куда-то в сторону, и покрывать это такое желанное тело поцелуями, поймать руку, сжать тонкое запястье, поднести к губам длинные музыкальные пальцы, отпустить снова, снова в губы, закрывая глаза, растворяясь в этом чувстве, ощущать как быстро нежность сменяется страстью, отчаянным желанием, больше не сдерживаться, не тратить время на ненужные прелюдии, овладеть ею сейчас же, в эту же минуту... Ее руки расстегивают пуговицы моей рубашки быстро, сбрасывают сначала пиджак, потом ее, теперь мы квиты. Теперь уже ничего не мешает сбросить оставшуюся одежду, это досадное препятствие на пути к желанной близости, чувствовать каждый изгиб ее тела, и наконец-то овладеть ей, продолжая целовать то в губы, то опускаясь ниже, шею, ключицы, снова возвращаться к губам, и снова повторять все это, в этом горячем безумии, когда уже нет не сил не способности думать о чем либо, только тонуть в наслаждении в этой отчаянной жаркой страсти... Не возможно думать, невозможно остановить себя, чтобы не сказать эти чертовы слова, которые я никогда бы не сказал, никому, не за какие деньги, а если бы и сказал, то вряд ли они имели какой-то смысл, и вряд ли были искренними. Наклонившись к ее уху, обжигая кожу горячим дыханием, - я люблю тебя, - черт побери, но нет сил думать о том, какую глупость я сейчас совершил, какую глупость я сейчас вообще совершаю. Какую глупость я совершу завтра. Когда отдам ее кому-то, хотя не хотел бы отдавать никому. Она моя, черт подери, моя... единственная женщина, которая заставила полюбить себя, заставила испытать это проклятое запретное чувство... Единственная женщина которая нужна мне, как... воздух? Или все-таки как смысл этого глупого нелепого существования. Единственная женщина, ради которой я готов даже отказаться от того, кто я есть, от того, во что я привык верить, пойти на любые бездассудства и подвиги, как бы смешно это не звучало. Единственная женщина, которую я хотел бы видеть своей женой, ради которой был бы согласен попытаться вести обычную нормальную человеческую жизнь, строить нормальную обычную семью... В горе и в радости, и какие еще громкие слова обычно произносят в таких случаях? Нет, лучше не произносить больше никаких слов, я и так ляпнул лишнего... Раствориться в наслаждении, забыться, снова перестать думать вообще, потому что сейчас нет ничего и даже мыслей. Нет прошлого, будущего, настоящего, есть только она... ее горячие губы, которые так приятно целовать, ее тонкие музыкальные пальцы сжимающие мои плечи, ее прекрасные вишневые глаза, безумного фантастического цвета, скрытые слегка подрагивающими пушистыми ресницами, она...
Которую завтра я верну человеку, который заплатил за ее жизнь и свободу пять миллионов рублей, слишком мало для нее, впрочем, вряд ли вообще ей была цена. Верну, и больше никогда не увижу. И больше никогда не буду думать о ней, если это вообще возможно. Потому что я - это я, и пора бы уже выбросить из своей головы всю эту ерунду, эти чувства, эту... любовь.
Последние мгновения близости, самый острый пик наслаждения, и навалившаяся сразу же неземная усталость, вернувшаяся обратно реальность. Густая липкая ночная темнота за окном, отдаленные раскаты грома, спорящие с ударами сердца, оглушающего, бьющегося в груди, как в клетке, все еще не способного успокоиться. Вернувшееся обратно бессердечное время. Через несколько часов все закончится, нужно будет проснуться, если я конечно смогу заснуть, сесть в машину и закончить эту... глупую больную клоунаду, слишком затянувшую, слишком уже вышедшую за все возможные рамки. Впрочем, для чувства, которое я скрываю под этими словами нет ничего невозможного, нет никаких границ, никаких рамок...
Есть только обстоятельства.
Есть только мы. Мы, кирпичная стена на пути к собственному счастью.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Доктор
- Ну что? – спросил я, хотя и так знал ответ. Захар – придурок, но придурок чертовски обязательный.
- Все в порядке, твой жених, - как-то зло он подчеркнул это проклятое слово. Или мне просто показалось? Показалось, разумеется. – Заплатил, - ну вот, Пашенька, акт купли-продажи состоялся, поступай в распоряжение нового хозяина. Противно, отвратительно, мерзко и… горько. Да что я так убиваюсь?! Будто надеялся, что Саша благородно откажется от этих чертовых денег ради того, чтобы… А вот действительно было бы ради чего?! Ради идиота-алкоголика, который возомнил себя рок-звездой?! Ради, черт побери, какого-то мальчишки, который и не мальчишка даже, хотя и не девчонка, тем более, не женщина… Никто. Да и вообще, мне лечиться надо от всех этих мыслей и… чувств.
Саша подвел меня к таксофону, и я набрал номер счастливого покупателя, ах, простите, моего жениха. Длинные гудки… А может, он не возьмет трубку? А может, от потери таких огромных средств у него случился приступ? И бедняжка Захар остывает теперь в одном из московских моргов? Добрый мальчик Паша, черт побери. Да и что бы это дало?! Все равно Саша уже… отказался от меня?! Да как будто я когда-то был ему нужен! Для него все это – поцелуи, прикосновения, ночи, черт бы их побрал, - просто игра! Не больше, я же все понимаю… Но для меня-то…
- Алло, - голос Захара на том конце трубки прервал мои никчемные мысли. Ладно, к чему растягивать эти чертовы мучения? Рубить с плеча, сжигать мосты…
- Захар, в общем, спасибо тебе, - все-таки не сказать этих слов я не мог, покосился на Сашу и тяжело вздохнул. Сжигать мосты, рубить с плеча, уходить сразу, немедленно, хоть сейчас…
- Где я могу забрать тебя, Полина? – нетерпеливо спросил Захар. «Забрать». Забрать свой товар, оплаченный, выписанный, разве что без товарного чека, и да, немного б/у. Отвратительно! Лучше бы тот выстрел пришел мне в голову, между глаз, лучше бы… Впрочем, не лучше. Я же жить хочу. Хочу ведь? Или все-таки не столько жить, сколько заниматься музыкой… Потому что только она. Теперь только она. Как и раньше. Как было всегда. Как и должно быть. Я не для… любви?.. я для искусства. Будто бы эти слова противоречат друг друга! Смешно… Да, было бы чертовски смешно, если бы не было так грустно. Было бы…
А может быть, я и не хочу быть с Сашей? Может, я всего лишь хочу быть таким, как он? Наверное, это очень хорошо быть… сволочью? Не думать о чужих судьбах, без лишних эмоций отнимать жизни, не париться о каких-то никчемных и бесполезных человеческих отношениях, принимать власть денег надо всем?.. Только я так не могу. Я верю в эту чепуху про призвание, смысл, про музыку… Я верю в это всем сердцем, и я такой, какой есть. Нет, я бы не хотел быть другим. Значит, все-таки…
- Погоди, сейчас, - бросил я в трубку, закрыл ее рукой и повернулся к Саше. – Он спрашивает где.
- Где? Ну… Финляндский вокзал, к примеру, - ответил он, снова закурил. Ну вот, как раз ему деньги пригодятся. На сигареты. Или на лечение последствий, бронхита, рака легких или что там еще бывает. Да какая к чертям собачьим разница?! Мне и вовсе нет до этого дела, мне…
- Захар, Финляндский вокзал, - сказал я в трубку. Да и черт с ним, с Сашей! Я же все уже решил. Сжечь мосты… Сжечь… Уйти навсегда и стараться забыть… Провести сотни, тысячи бессмысленных ночей в попытках забыть… Только не тянуть с прощанием. Или даже прощаться не нужно? Да, не нужно, ни к чему. Я не нужен ему, и он… не имеет значения, нужен ли он. Да и вообще все равно, все все равно, безразлично. Какого же черта он промахнулся в тот день?! Старый идиот!
- И во сколько? – держу пари, Захар сейчас записывает все это в свой безобразный ежедневник с обложкой из кожи крокодила, чтобы не забыть. Во сколько? Во сколько, черт побери?! Да хоть сейчас, да, прямо сейчас, чтобы никогда больше, никогда… Перед смертью же все равно не надышишься и… но все равно продолжаешь глотать воздух ртом… я знаю это.
- В 7, - произнес я и добавил. -… утра, - утра?! Какого черта я тяну?! Какого черта даю нам еще несколько часов?! Какого черта лишняя ночь? Мог бы сейчас, мог бы уйти, мог сжечь мосты… Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня! Или все же послезавтра?.. Глупый мальчишка. Глупая Полина. Идиот, придурок, кретин, и от этого взгляда, каким на это ответил Саша, хочется исчезнуть. Пропасть, провалиться сквозь землю или же попросту перестать дышать. Зачем я это сделал?! - В 7 утра, Захар, у центрального входа.
- Ты не сбежишь ведь, Полина? – засомневался Захар.
- И в мыслях не было, - сказал я. Сказал чистую правду. Все мысли далеко от этого, бесконечно далеко от суровой реальности. Да, лечиться, нужно лечиться. Повесил трубку.
- Как ты с ним ласково, - усмехнулся Саша. Он еще может смеяться, а у меня на душе кошки скребут. Черт побери, что же я не сказал это короткое «сейчас»? Куда короче, чем «семь утра». Короче и правильнее. Уйти, сжечь мосты, разрубить этот чертов узел… Отложил все на следующий день, идиот.
По дороге домой – с каких это пор я вообще стал называть этот проклятый недострой домом?! – я молчал. Только попросил у него сигарету, курил задумчиво. И в то же время ни о чем не думал. Все мысли уже передуманы, все слова пересказаны… Кроме тех, которые никому не нужны. Нет, не так, которые ему не нужны, равно, как и я. Обидно? Да нет, другое, горько, скорее всего, это лучшее слово. И я совершенно спокоен, будто знаю наперед, что у этой пьесы в двух лицах трагичный финал. Хотя… Я жив, я свободен. Я должен радоваться. Да, я должен прыгать от счастья, кричать от восторга, улыбаться хотя бы… Уже завтра я наконец покину этот дом, расстанусь навсегда с этим человеком. Разве я не об этом мечтал?
С этими своими мыслями я даже не заметил, как наступил вечер, какой-то темный из-за свинцовых туч, что заволокли небо. За окном, над морем или все же озером, похоже, этого я никогда не узнаю, сверкала молния, и едва уловимо доносился гром. Кажется, будет гроза. Хочу, чтобы была. Как хотел тогда дождя. Мы, как обычно… Хотя с каких пор стало обычным сидеть с киллером и похитителем на кухне?.. Я же прекрасно знаю, почему отложил расставание. Я же прекрасно знаю это, и бессмысленно, глупо отрицать. Совершенно глупо. И…
- Давай хоть отметим что ли? – предложил Саша вдруг, достал из ящика не начатую бутылку водки и многозначительно протянул мне.
- Отметим что? – спросил я, не глядя на него, отвернувшись снова к окну. Точно, будет гроза. Молнии все чаще, и гром, кажется, ближе… Последняя гроза в этом году. Наверное, скорее всего. Сентябрь все-таки… Последняя…
- Конец. Логичный и весьма даже удачный конец. Давай выпьем, и… - я поднялся с дивана. Последняя гроза в этом году… Последняя ночь в этом доме с этим человеком… Последняя ночь, лишняя ночь, прощальная ночь… И после уже ничего не будет, никогда не будет.
- Ни к чему, - тихо сказал я, подошел к нему близко, слишком близко, взял из его рук бутылку и небрежно поставил на стол. – Правда, ни к чему, - повторил зачем-то. Что я делаю? Боже, что я делаю?! Я сошел с ума, спятил, рехнулся! Будто это новость… Черт побери, последний раз… Как последний глоток воздуха перед смертью… Он сидел на стуле, а я, отводя глаза, расстегнул молнию на куртке, снял ее, бросил куда-то. Самый последний раз… в жизни… быть с ним, быть его… даже несмотря на то, что я не нужен ему, что он предпочел деньги, как и любой на его чертовом месте… просто потому что я… - Саша, я… - нет, незачем говорить этих слов, я наклонился к нему, оперевшись коленом о сидение, положил ладони на его лицо, прикрыл глаза. Что я делаю?! Кретин! Просто кретин! К чему это снова?! Унижаться?.. Разве это унижение? Я просто хочу его… нет, не только, я хочу быть с ним, я хочу быть его, разве это плохо?.. Разве я не имею права на эту слабость, всего один раз? Я коснулся губами его губ, так недолго и так… нежно? Оторвался и посмотрел ему в глаза.
- Ты… - видимо, его мое поведение немного удивило, или все-таки много, и он, кажется, даже растерялся. Впрочем, какая разница. Все это не важно, не имеет значения. Утром все закончится. И я забуду, все-таки я обязательно забуду. И не вспомню о нем ни разу. Там будет музыка, она спасет… Да, непременно спасет. А сейчас…
- Завтра… - прошептал я, прижался к нему на мгновение, обнял. – Завтра наступит совсем скоро, завтра мы с Вами расстанемся навсегда… - я тихо шептал ему на ухо все эти слова, но боялся, что случайно произнесу и те, которые не стоит говорить, те три проклятых слова, которых никому не говорил. – Это последняя ночь, и мы с Вами никогда, никогда больше не увидимся… Понимаете, никогда? Так почему бы нам не… - нет, не могу даже произнести это, озвучить свое желание, нет. Прервал свою фразу, немного отстранившись, чтобы снова посмотреть в глаза. Пожалуйста, скажите мне нет, оттолкните меня, прогоните, только не медлите! Время ускользает, секунда за секундой канут в бездну, а у нас так мало времени… Всего одна ночь, пока я… у Вас в плену.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
Новое утро. Какое-то солнечное, ясное, непривычное. Будто предвещающее что-то… Да нет, бред. Утро как утро. И что с того, что туман растаял в солнечных лучах? На дорогах лужи, в них так красиво отражаются дома и деревья, как в зеркале… Нет, будто в другом мире. Впрочем, это тоже бред. И не стоит вспоминать про зеркала, черт возьми.
И что? Запретить себе думать обо всем, что хоть немного напоминает ее? Убрать с глаз долой зеркала, уничтожить Антарктиду, стереть с лица земли маленькую холодную Исландию, отменить зиму, в конце концов, остановить все дожди и разрушить все кладбища?! Проще ослепнуть и не видеть всего этого! Хотя нет, не проще… Это так же невозможно, как и умереть.
Мир безграничных невозможностей.
Я иногда смотрю на свои руки, когда стою за прилавком в пустом магазине совсем без дела, и мне кажется, что вижу на запястьях тяжелые оковы из двух слов. Вечность и никогда. Одинаково страшные, одинаково мои.
Смириться? Да. Пожалуй, это единственное, что я могу сделать. Как ты там, моя дорогая? Хочу верить, что ты улыбаешься, ты так редко улыбалась, когда мы были вместе. Впрочем, нет, мы всегда были порознь. «Ненависть, желание, смерть». Разве не эти слова, разве не эти три принципа или завета разделяли нас всегда? Если бы дело было только в словах!
Нет, нет, нет. Не хватало еще впасть в меланхолию… да нет, поздно. Теперь только память, свечи, безумные танцы печали в голове…
Звякнули колокольчики, скрипнула дверь, и я отвлекся от своих бесполезных мыслей о том, чего не изменить. На пороге стоял человек, какой-то старик, впрочем, не мне говорить о возрасте, он переминался с ноги на ногу, глядел по сторонам и то и дело почесывал седую бороду, сделал шаг вперед и застыл у одного из стеллажей, вглядываясь в заглавия, щурясь и, судя по всему, едва ли различая буквы.
- Могу тебе помочь? – поинтересовался я, и бородач изумленно оглянулся на меня. А что он хотел? Ему всего лет 80, мальчишка, щенок, с чего бы мне обращаться к нему на «Вы»?! Я достал из кармана рубашки пачку сигарет – это Джеймс Морган не курил, разве что трубку зимними вечерами, а Монти может позволить себе эту вольность, впрочем, любую вольность, Монти простой человек, не лорд, ему ни к чему помнить о манерах, хотя и Джеймс о них слишком часто забывал – и закурил. Едкий голубовато-белый дым дешевых сигарет пополз по воздуху, опускался ниже к полу, обволакивал и вконец создавал в моем магазине атмосферу мистики и тайны.
- Да вот, сынок, понимаешь… - сынок?! Я едва не подавился этим чертовым дымом! Сынок! Какой дерзкий мальчишка, черт побери! Да что ты видел в жизни? Сколько войн ты прошел? Одну? Ну максимум две. Черт побери, это бывает обидно. С другой стороны, в вечной молодости – если 40 можно назвать молодостью – есть свои преимущества, и их гораздо больше. Да, за 328, кажется, лет я успел убедиться в том, что у каждого явления, человека или факта есть другая, обратная сторона, как у бронзового пенни, к примеру. – Внучка попросила купить кое-что из книг, а я не вижу ничего, магазин-то едва нашел.
Внучка? Хм… Думал ли я когда-то о детях? Разумеется, времени, чтобы думать о чем угодно предостаточно. Только… разве дети не должны быть плодом любви мужчины и женщины? Именно любви. Иначе нет никакого смысла. А для меня это невозможно, потому что… Да, потому что моя любовь безответна, безнадежна, моя любовь способна лишь разрушать и… Да что я опять ударился в воспоминания?! Нет, нет, хватит. Конечно, можно было бы обзавестись детьми так, для продолжения рода, но, черт побери, я бессмертен, мне это ни к чему. Ни к чему думать о том, что оставлю после себя на этой грешной земле, потому что не уйду. Никогда. Как бы не желал этого.
- И что ты ищешь? У меня не такой большой ассортимент, не уверен, что смогу тебе помочь.
- Да если бы я сам знал, - пожал плечами клиент, снова почесал бороду и достал из кармана потрепанного пальто бумажку. – Вот, написала она, а я даже это прочитать не смог…
- Данте Алигьери… «Божественная комедия», - прочел я, шагнул к полке и достал книгу в черном переплете. – Тебе повезло, это как раз мой профиль, - я улыбнулся ему и поймал себя на мысли, что он вряд ли увидит эту улыбку. – А что твоя внучка? Сколько ей? – это простое любопытство, мне и на улицах Лондона хватает дам, я подошел к прилавку, к кассовому аппарату, который, конечно же, тоже напоминал о ней…
- 16, я у нее один, никого у нее больше нет, дожить бы до того, как школу окончит хотя бы… - старик тяжело вздохнул, махнул морщинистой рукой. – А тут сам видишь, сынок, зрение совсем ни к черту, да и вообще… Мне и жизнь уже не в радость, а внучку жалко… Вот… Чувствую скоро старуха с косой за мной придет…
- Вот как? – я нахмурился. Нет, все-таки чертовски обидно, старуха Смерть придет к этому… кхм… юноше, а не ко мне. Нет, не порядок. Нужно это исправить, это как раз в моих силах. Не позволю я какому-то «мальчишке» заполучить покой, освобождение и… Кого я обманываю? Дело не в этом, дело в том, что я чертовски понимаю его, только в отличие от меня, у него есть смысл. Так что… Я достал из-под полы пузырек с малиновым зельем - все-таки пора завязывать с благотворительностью – и поставил на прилавок. – Выпей.
- Что это?.. – насторожился он. Я покачал головой.
- Пей, тебе говорю. Да поживее, - дождался, когда старик выпьет все до капли, он чертыхнулся – да, конечно, а кто говорил, что будет вкусно? – поморщился и удивленно захлопал глазами.
- Я… Я вижу! – воскликнул он, едва не подпрыгнув от радости. Говорю же, мальчишка.
- Ясное дело. Только держи язык за зубами, - посоветовал я. Пугать его теми же страшилками? Да нет, ни к чему? Кто поверит 80-тилетнему старику? Никто, спишут его бредни на маразм. И мои бы списали, если бы знали, конечно. Зато этому «мальчишке» лет 10 еще жить, не меньше. – С тебя 10 фунтов, - сказал я. – За Данте, разумеется.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Елена Войнаровская - Выбор
- Конечно, - легко согласился я, а что я мог еще сказать? “Да пошли к черту эти деньги, они мне не нужны, я наверное чокнутый, но мне нужна ты... и пусть твой Захар, кем бы он тебе не был, подавится этими деньгами...” Нет, определенно именно так я сказать не мог, хотя, наверное это было бы правильно. Самое правильное, что я мог сделать, но я не сделал этого и не собирался. Потому что... все вышло так, как вышло. Потому что я это я, и я никогда не пойду на такой поступок, такое безумство. Думать об этом - можно конечно, хотя и глупо, а вот решится сделать это я не имею права.
- Допивай кофе, я жду в машине, - холодно произнес я, взял ключи, пачку сигарет, как и вчера, и вышел, оставив ее в одиночестве. После бессонной ночи, когда я одну за другой пил чашки кофе, чувствуя, что совсем не хочу спать, меня уже воротило от этого напитка. Лучше было уехать снова гонять по полям и лесам, но я пожалел бензин, которого оставалось уже совсем мало и деньги, которые еще предстояло на него истратить. Впрочем, к чему мне заботиться о деньгах? Скоро их у меня будет больше чем достаточно, у меня, их будет слишком много, столько, сколько мне не нужно... Нет, нужно все-таки, наверное. Не знаю... Я сел в машину, завел мотор, слушая его мерное гудение, чтобы автомобиль хоть немного прогрелся, утро выдалось холодным, пожалуй, даже слишком для ранней осени, закурил. Вспомнил впервые за долгое время о существовании магнитолы, которую просто забывал включать, а сейчас и вовсе не хотелось. Я же ненавижу музыку, да, правильно. Просто ненавижу и не в коем случае не хочу вспомнить, как играть на скрипке или... на фортепиано, не знаю, почему сейчас подумал именно о нем, никогда не предавал этому инструменты особого значения. Может быть, потому что на скрипке похоронный марш не сыграешь?
Мои мысли все оптимистичнее, не смотря на маленькую радость в виде возможно приваливших денег.
В таком скверном состоянии меня и застала Полина, непривычно было называть ее так, когда наконец-то явилась, впрочем на самом деле не прошло и пятнадцать минут, хотя мне показалось, что я ждал целую вечность. С одной стороны хочется поторопить время, приказать ему идти скорее, лишь бы это все уже закончилось, с другой продлить последние мгновения... пребывания рядом с ней? Какой грустный и отвратительный, правдивый бред. Впрочем, зачем тянуть? Ведь уже даже смотреть на нее невыносимо...
Лучше бы я попал в цель, лучше бы она мертва... Или нет, не так, когда это отвратительное глупое и нелепое чувство овладевает сознанием наоборот хочется думать по-другому. Допустим ее не заказали, и мы бы вообще никогда не встретились, она жила бы своей жизнью, бренчала на своей чертовой гитаре, пела свои песни хрипловатым, но очень приятным голосом, и... все было бы намного проще.
- Так кто тебе этот Захар? - в конце-концов мне надоело молчать и наблюдать за дорогой и унылыми пейзажами по обе стороны от нее, и я уже в третий раз за все это время задал этот бессмысленный вопрос. Она вздрогнула, рассеянно посмотрела на меня, но не спешила отмахнутся, отказаться отвечать на него.
- Жених, - совсем тихо сказала она, отвернулась к окну, похоже, теперь это было уже не важно. Впрочем, сейчас уже ничего не важно...
- Значит, еще кто-то знает о том, что ты не мальчик, - через силу усмехнулся я, все-таки не нужно было демонстрировать свою слабость и кислое настроение, у меня же вроде все хорошо, у меня же все всегда хорошо, - странно, что ты сама не знала об этом... - наверное, это было лишним, но слова так и повисли в холодном воздухе и она попросту предпочла ничего не отвечать на это. Мне стало как-то спокойнее, по крайней мере я хотя бы внешне казался невозмутимым.
Дорога до Приозерска тоже показалась мне маленькой вечностью, но даже у самой долгой вечности есть конец, и селения, поля и леса сменились небольшим провинциальным городом. Я остановил машину в нескольких шагах от банка, где проверял счет, оставил свою заложницу, которая уже сегодня должна была перестать ей быть там, и отправился проверять счет. В тайне, умоляя этого Захара, к которому я вдруг воспылал особенной ненавистью, уже только за то что он имел возможность заботиться о ее жизни, зваться ее женихом, помедлить, не успеть собрать деньги, но... Еще одна капля в копилку ненависти к нему - чертов подонок перевел деньги. Все, как договаривались. Стоило подумать о том, как я буду теперь их “отмывать”, чтобы не привлекать к себе внимания, что я буду с ними делать, где хранить, но мне было совершенно наплевать на это.
Гораздо важнее другое, то... что на самом деле совсем не важно.
Теперь я должен вернуть то, что стоило, пять миллионов рублей, но мне стоило гораздо больше, этой мучительной борьбы с собой, этих проклятых чувств... Ту, которую я не отдал бы никому, не за какие деньги, не за что, если бы... если бы только не был собой.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Mylene Farmer - Je te rends ton amour
Я почти забыла о том, что такое бессонница, просто этой ночью мне совсем не хотелось спать. В четыре утра в ресторане отеля я выпила чашку кофе, рюмку коньяка, отметив, что стала употреблять слишком много алкогольных напитков, и где-то спустя пол часа вышла на холодный утренний воздух. В ресторане я была единственной посетительницей и на меня смотрели с опасливым интересом, и я вполне могла их понять. На улице все же встречались редкие прохожие, иногда шуршали колесами о мокрый асфальт такие же редкие автомобили. Дождь закончился, и как напоминание о нем всюду лежали глубокие зеркальные в лужи, которые я обходила стороной, чтобы случаянно не заглянуть в них, и не увидеть свое отражение...
Даже когда ночь, прошелестев своими черными крыльями уходила обратно в царство мрака и забвения, оставив мир назойливым солнечным лучам и блеклому дневному свету, мои кошмары продолжали жить со мной, ведя круглосуточное дежурство в моем сознании. Непреодолимый, неконтролируемый странный страх перед зеркалами и отражениями... Еще одно не, неизлечимый, потому что все врачи как один пытались избавить меня от него, проводили долгие скучные сеансы, а подведя меня к зеркалу, снова получали прежний результат... Просто дело не в зеркалах, конечно. Любая отражающая поверхность может стать моим врагом - лезвие ножа, витрина, лужа... Все дело в том, что я вижу в них, в отражении. В том, чего я совсем не хотела бы видеть...
Я не знала куда шла по этой пустой уже быстро светлеющей улице, думая о зеркалах. О зеркалах? Да, наверное даже о них... в детстве мне всегда казалось, что в зеркалах живут чудовища, зеркало это не отражающая поверхность, а окно в... другой мир? Темный, мрачный, сумеречный, мир вечной ночи, нескончаемых агоний и всепоглощающего безумия. В этом страшном мире живут отвратительные чудовища, такие, что даже люди по сравнению с ними кажутся ангелами...И заглядывая в зеркало мы заглядываем в мир чудовищ и видим их, перед собой, как себя... Меня уверяли в том, что это всего лишь фантазии, детские страхи, вроде тех страшилок, которыми нас пугали набожные и суеверные старухи, вроде бородатого человека, который ходит с мешком и забирает туда тех детей, которые не спят после обеда и не слушаются родителей... Меня уверяли, уверенные сами, только они не знали о том, что я действительно вижу этих чудовищ... Детство прошло, бесследно, закончилось, я выросла из сказок, фантазий, этих историй, но я до сих пор вижу их... этих чудовищ, этот страшный и пугающий мир. По этому я боюсь зеркал, по этому я обхожу стороной лужи и не заглядываю в витрины... Врачи называют это спектрофобией, и я не стану спорить с ними, ведь если я буду доказывать, что зеркало - ворота в бездну, меня наверняка засунут в ту же больницу, где лечится моя сестра?
Так, незаметно, занятая своими мыслями я дошла до набережной хмурой Темзы, остановилась около перилл, и даже позволила себе посмотреть вниз, на воду, потому что ее течение было достаточно быстрым, и смывало отражения, не оставляя от них и следа. Задрав голову я отметила, что небо просветлело, куда-то исчезли хмурые тучи, из которых еще ночью шел холодный проливной дождь. День будет солнечным. Когда солнечно в Уорикшире особенно хорошо, играют и переливаются блики в водах реки Эйвон, распускаются все розы в саду, лес перестает быть зловещим и становится приветливым и светлым... Хотя, я конечно больше люблю Уорикшир другим - сумрачным, мрачным, дождливым. Пожалуй даже засыпанный густым белоснежным снегом, ведь снег все-таки напоминает мне о доме... Снег для меня особенно важен, он словно отражает что-то во мне, кажется, мою душу... Белоснежный, не тронутый, как не пытались оставить в нем свои следы совершенно разные люди... Где теперь они? Разве что только выстрел, и чье-то растерзанное сердце, красиво, словно художник украсившее белизну алыми каплями... Какие странные, мысли в моей голове... Странные, я бы даже сказала, безумные.
Приятный ветерок шевелил полы моего пальто, черную вуаль, отброшенную назад, чтобы не мешала видеть утреннее небо. Сейчас не было необходимости прятать глаза от встречных людей, потому что в них можно прочитать все мои эмоции, чувства и помыслы, они выдают меня...
Я снова пытаюсь спрятаться... Кажется, я боюсь не только зеркал, но и людей.
Или боли, которую они могут мне причинить?...

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Ночные снайперы - Редкая птица
Давно я так хорошо не высыпался… Тепло, уютно как-то, странно… открыл глаза и обнаружил себя в той комнате, в которой мы, черт возьми… А почему я здесь?! Я же засыпал на кухне, на диване, помню точно, а сейчас лежу на мягкой кровати, укрытый одеялом, обнимаю подушкой, которая, кажется, сохранила его запах… Что за бред?.. Может быть, вчера мы снова… Но нет, не может быть, я не помню, я бы запомнил!.. Или просто напился снова, да еще до такой степени, что и вовсе не помню, что было вчера?!
Сел на кровати, оглядел себя, вздохнул с облегчением. Моя одежда на мне. Значит… Значит, он отнес меня сюда, когда увидел, что я сплю? Но… зачем? Какая ему разница, где я сплю? Интересно, а когда он вчера вернулся и где был?.. Нет, совсем и не интересно. Да, Пашенька, заигрался ты в самообман.
Черт побери. Мне бы кофе и курить.
Черт побери. Мне бы обнять его еще хоть раз и…
Стоп! Хватит! Это невозможно. С самого начала невозможно. Абсурд. Киллер и жертва. Потом похититель и заложник. Максимум, кем мы могли стать – собутыльниками. Впрочем, так, считай, и случилось. Только мне никогда не быть для него кем-то большим… кем-то важным… кем-то.
Хотел бы? Да что тут скрывать. Да, хотел бы. Только я не дурак – ну-ну – я все понимаю, я знаю, что я не нужен ему, что я никогда не буду нужен, что я всего лишь выигрышный лотерейный билет, который так легко и естественно обменять на деньги. Деньги, черт побери… Я стою всего 5 миллионов, моя жизнь столько стоит, смерть, он говорил, куда дешевле… А если не видно разницы, зачем платить больше? Ха-ха… Как-то горько мне. А с другой стороны… все ведь происходит так, как должно было произойти… И к тому же разве не я мечтал о свободе? Разве не я хотел, чтобы Захар поторопился? И разве не я, в конце концов, назначил сроки, отпустил на нелепое «мы» всего три дня?.. Сегодня деньги поступят на счет, я знаю Захара, он в лепешку расшибется, но сделает это, лишь бы купить наконец… меня. Да, в слове выкуп такой подтекст, я для Захара товар. И для Саши тоже. Нормальные рыночные отношения, черт побери.
И что дальше? Вернуться в группу, в свою жизнь, в свою прежнюю -? Нет, такой, как была она не будет больше, никогда не будет – жизнь, забыть… Забыть?! Нет, не смогу. Знаю точно, что не смогу его забыть – его голос, его глаза, его прикосновения и поцелуи, черт побери, просто его – никогда, никогда не смогу. Как много этих пугающих «никогда»… И еще одно никогда, пожалуй. Никогда в моей жизни не будет другого мужчины. Я клянусь. Самому себе, черт побери.
Саша так и останется единственным… И пусть единственным значит последним, равно, как и первым… И пусть эта странная история с трагичным финалом закончится уже… сегодня? Закончится, чтобы никогда – снова это проклятое слово – не повториться… Когда-нибудь я сяду вечером у окна в своей унылой пустой квартире на Рижском и, глядя в беззвездное темное небо, предвещающее грозу, вспомню все до единой детали, все, что было здесь, и, наверное, улыбнусь… А сейчас… хочется плакать. Черт побери, нет, ни за что! Я должен вести себя как настоящий мужчина, а не как какая-то Полина, черт бы ее побрал…
Когда я появился на кухне, Саша уже допивал свою порцию кофе. Рядом лежала почти пустая пачка сигарет – а я еще думал, что я много курю, так же и до рака легких недалеко… беспокоюсь о нем? – и ключи от машины. Нет, смотреть на него все-таки больно… Потому что нужно… прощаться? Навсегда?.. И сколько можно тянуть? К чему вообще растягивать наш последний день? Лучше рубить сразу, с плеча, раз и навсегда… Раз и навсегда… Раз и…
- Кофе? – предложил он, я даже ответить не смог, просто кивнул и опустился на стул. Тишина, какая-то неприятная, страшная, гнетущая, повисла между нами, пока закипал чайник. Интересно, сколько я все-таки проспал сегодня? Сейчас, должно быть, около… 12?! Никогда не спал так много… Впрочем, никогда не спал так. И где он был? Почему он уехал вчера? К кому? К Валентине?! Черт побери… нет, нет… Это невыносимо. Мучиться сомнениями. А что? Спросить напрямую? «Дорогой, где ты был?»?! Черт побери… Какие же глупые мысли приходят в голову… Может, и впрямь скорее расстаться?.. С глаз долой, из сердца вон? Угораздило же меня… Допил кофе, набрал в легкие побольше воздуха, нужно сказать… Нужно ли?..
- Саша… - я, кажется, впервые назвал его вслух по имени, и он поднял на меня свои голубые глаза. Невыносимо… И как ему сказать эти неуместные слова? Да и зачем? Я же не нужен ему, он только посмеется надо мной и… Черт побери, но не сказать… Невозможно и то, и другое. Да и вообще все, что происходит со мной в последнее время, невозможно. Как странно, впервые хочется быть нужным не только, как музыкант, а как… человек? Или даже как… Лучше не продолжать, а сейчас нужно просто сказать. Эти слова ведь такие простые. Всего лишь сказать, произнести вслух, хотя и себе-то до сих пор не говорю… Избегаю этих проклятых никчемных слов, в которые так ловко поместилось бы то, что я чувствую… Сказать, пока его глаза смотрят на меня так… - Захар, скорее всего, уже перечислил деньги, - сказал я вместо того, что собирался, выдохнул наконец, отвел взгляд. – Нужно только проверить. Поедемте?

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Бах - та самая соната №4
- Монти, ты уже уходишь? – очередная спутница на одну бестолковую ночь, не принесшую даже нескольких часов забвения, сделала обиженным свое симпатичное напоказ лицо и приподнялась на локтях, когда я застегивал пуговицы успевшей высохнуть рубашки. За окном ее тесной квартирки, наполовину занавешенным потрепанной шторой кричащих оранжевых оттенков, глубокая, темная ночь выбирается из мглы к предрассветному сумраку, и, кажется, дождь перестал, какая досада. Дождь напоминает мне о смерти. Нет, пожалуй, все-таки о любви, впрочем, любовь и смерть порой ходят рука об руку, и так сложно бывает отличить одно от другого. Там, где кончается любовь, начинается смерть.
- Разве я обещал остаться? – спросил я в ответ, стараясь все-таки, честно стараясь вспомнить имя этой обнаженной женщины, лишь немного прикрытой обыкновенной простыней, но нет, не помню, вообще не уверен, что она называла его мне, я уверен, что даже не поинтересовался.
- Нет, но… - ее глаза опустились, и я тяжело вздохнул и положил на прикроватную тумбочку пару купюр. – Монти! Нет, не надо, я же не… - запротестовала она, поймав мою руку некрасивыми, лишенными всякого изящества пальцами. Мне в самом деле бывает жаль этих женщин, они мерзнут на темных улицах Лондона или любого другого города, им не хватает сил, чтобы найти другой способ выжить, они считают, что выхода нет, что это лучше, чем украсть или умереть, хотя каждая из них тайком мечтает о своем принце и, наверное, плачет в подушку, когда выдается свободная минутка, мне жаль их, а жалость ведь не самое лучшее чувство, жалость унижает, впрочем, куда уж ниже…
- Этого вполне достаточно, чтобы не выходить на улицу пару дней, разве нет? – я улыбнулся, снисходительно, пожалуй, да и какая разница? Повернулся к двери, но остановился на пороге. Доброта и впрямь заразна, и я порой чувствую эту ответственность за всех и каждого, будто бы могу спасти весь этот проклятый мир от его же пороков. – Знаешь, неподалеку отсюда есть один паб, требуются официантки… Скажи, что ты от Монтгомери Смита, хозяин… - хозяин этого злачного заведения зашел однажды в мой магазин в поисках легкой бульварной прозы, а я дал ему надежду, бедняга почти потерял слух, так что теперь он мне обязан по гроб жизни, и сколько теперь таких обязанных бродит по мрачным лондонским улицам? Чертова благотворительность! - …мой хороший знакомый. Тебе ведь еще не поздно начать новую жизнь, никогда не поздно, - произнес я и вышел прочь. Надеюсь, что не встречу эту женщину, очередную из безликого множества, потому что благодарность мне вовсе не нужна, да и к тому же… я предпочитаю видеться с дамами лишь однажды, во второй раз они бывают еще более банальны, впрочем, для меня в этом мире банально все.
Кроме этой любви, конечно… В таких случаях говорят, это было «как глоток свежего воздуха»… Может, и так или все-таки немного иначе, скорее, как лед… Лед, который не растопить даже той чертовой огненной страстью… Лед, каким сковано навеки сердце моей Хельги. Впрочем, не моей вовсе. Она никогда не была моей. Она никогда не будет моей…
Я шел не спеша, да и куда торопиться? В магазин? Он открывается только в 8. Спать? Нет, ни к чему, бессонница меня не убьет, да и ничто не убьет. Никогда.
Бессмертие, вечность, агония, ад, раскаленные угли, бесконечные страдания. И любовь, хоть и такая мучительная, безнадежная, безответная… И все живо, будто ушел только вчера, будто снова уходил в никуда от кристально-серых глаз, в которых так часто застывали праведные слезы… Нет, я не причиню ей больше зла, не сделаю ей больно…
Ведь Джеймс Морган мертв.
Пусть только на бумаге, пусть надписью на надгробной плите…
Мертв. И никогда не вернется к жизни. Никогда не вернется в Уорикшир. Никогда не вернется к женщине, которую, черт побери, любит всем своим существом.
Нет, нет, не стоит даже думать, нужно выкинуть все из головы, не вспоминать, смириться наконец… Прекратить это бессмысленное никчемное глупое барахтанье в болоте тяжких и все-таки дорогих и светлых воспоминаний.
Крыльцо магазина, скрип входной двери, по стене добраться до коморки, упасть на кровать, чтобы провести остаток ночи вот так, по обыкновению глядя в потолок, по обыкновению глядя в глаза вечности, на которую обречен.
Мой крест, моя дорога из раскаленных углей, моя кара.

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Purple Fog Side - Пустота
Нужно что-то сказать, нужно произнести хоть слово, нужно, зачем-то нужно разрушить повиснувшую после того, как он перестал играть тишину, но нет слов. Нет сил что-то говорить или вообще думать... Есть только отчаянное и бесповоротное желание провалиться под землю, которое я не испытывал уже ... лет десять точно, впрочем не уверен. Не в чем уже не уверен, ничего теперь не могу утверждать. Или все-таки другое желание, более исполнимое и в тоже время невозможное - прижать ее к себе, и... снова повалить в койку? Нет, черт побери, просто обнять и не отпускать больше... Кажется, мне действительно нужен врач, но вряд ли я доживу до того момента, когда смогу наконец-то встретиться с ним и пожаловаться на то, что... влюбился как глупый наивный мальчишка? Нет? И дальше отрицать очевидное? Прикидываться, также, как мы прикидываемся что этой ночью ничего не было, той ночью... а что собственно было, такого? Всего лишь маленькое совместное помешательство, или все-таки совместное чувство? С каких это пор я пытаюсь смешать чувства и психические отклонения? Наверное с тех, когда у меня снова появились эти чертовы чувства... А был вполне нормальный, адекватный человек.
Черт побери.
Нормальный? Адекватный?
Лучше наконец-то взять себя в руки и вспомнить о том, что эту чертову картошку, которую она такими трудами и с такими потерями старательно чистила нужно еще и сварить. Да, конечно, вспомнить бы еще как работает проклятая плита... Выкрутить все четыре конфорки до упора, вдыхать горьковатый газ, задохнуться уже наконец... Черт побери, кажется последнее время я слишком много думаю о самоубийстве. Так дело не пойдет, так все закончится очень быстро и очень плачевно, и... пожалуй очень банально. Я уже думал об этом, но старался прогонять эти мысли, на протяжении всех этих лет, впрочем, если бы я зацикливался на них, меня бы сейчас не было бы здесь. Спился, застрелился... можно и не продолжать, все и так понятно. Но... с другой стороны прятаться от этих мыслей вечно нельзя, это глупо, нелепо и смешно, это похоже на детский страх, перед темнотой или... чего там еще боятся дети? Не знаю, не довелось особенно часто с ними общаться, к счастью, наверное, своих тоже не довелось, может быть тоже к счастью. Впрочем, я уже сейчас думаю так, словно действительно собираюсь угореть газом... Нет, даже если и не собираюсь, это не для меня. А для кого? Для людей, которые не разочаровались в человечестве, в семье, в... иногда мне хочется самому себя пожалеть, когда осознаю, что я просто больной человек. Все люди живут нормально, и ничего, а я отвергаю эту жизнь, только потому что однажды увидел ее с другой, оборотной стороны, понял, что под фальшивой шуршащей упаковкой радости и удовлетворения прячется что-то грязное, болезненное, одинокое, и раз и навсегда решил, что единственное, что вообще имеет смысл в этой жизни... Нет, не деньги. Смерть. Это самый логичный поступок, который мы могли бы совершить, это самый логичный исход, и самый логичный конец. Конец? Браво, Сволочь, ты начал думать о смерти. Может быть еще подумать о том, скольким людям я ее подарил, которые, возможно, хотели жить?... Да мало ли, чего они хотели.
Это уже не важно.
Ничего не важно, не имеет значения.
- Ты хотя бы плиту сможешь выключить, не покалечившись? - это был не вопрос, а так, просто слова брошенные в пустоту, не знаю, зачем, - когда она сварится, выключишь. Ты хотел...а есть, а я вовсе не обязывался тебя кормить, - остановился только у порога кухни, украдкой оглянулся, словно проверяя, ничего ли я не забыл, хотя что я мог забыть, кроме пачки сигарет, зажигалки и ключей от машины?
- Куда вы? - можно подумать, тебя это интересует. Горькая злая такая усмешка. К Валентине конечно, оправдывать обратно свою репутацию... Самому смешно. И как-то... противно?
- Не твое дело, - ты не хочешь отвечать на мои вопросы, я на твои тоже не хочу. Нормально. Я уже мысленно разговариваю с ней? Отлично, при том, что можно было бы это все и в слух сказать, я ведь всегда говорю людям в лицо все, что о них думаю, и вообще все, что должно быть сказанно, наверное это кого-то раздражает, но мне нет дела до этого. Вышел из дома, который домом было назвать очень... сложно, скорее полуразвалившийся недострой, да, так, и сел в машину, не зная даже, куда собираюсь ехать. Мне просто нужно развеится, прогнать эти навязчивые мысли о смерти, о бессмысленности бытия и о прочих вещах, которые меня вообще-то волновать не должны. Я киллер, а не... кто? Не важно, просто не кто, точнее никто. Впрочем, наверное уже даже не киллер, в виду последних обстоятельств, просто никто.
Курить сигарету одну за другой, выдыхая дым в открытое окно, в которое шелестит холодный встречный ветер, гонять на скорости по полупустым дорогам, даже не пристегнувшись. Чтобы не сталкиваться с пунктами ГАИ я свернул на какую-то сельскую дорогу, шедшую через поля, леса, какие-то маленькие почти безлюдные деревни, самое грязное и непроходимое бездорожье. Когда я наконец-то надумал возвращаться назад, сигарет в пачке почти не осталось, как и бензина в баке, нужно было вернуться на дорогу, поискать заправку, и ехать обратно. Все-таки достаточно глупо оставлять заложника в одиночестве, точнее наедине с газом и колющими и режущими предметами, которыми, судя по недавнему опыту, он обращаться совсем не умел, по крайней мере без риска для своего здоровья. И я снова говорю он, черт побери... Хотя, какая разница?
Дом и приветливые огоньки деревни уже окутывала густая ночная темнота, когда я поставил машину и вернулся на кухню. Мой заложник, заложница вела себя на зависть спокойно, спала, уютно свернувшись на диване, подложив руки под голову, вместо подушки. Ребенок, черт побери, сущий ребенок... И откуда только во мне берутся эти отвратительные чувства жалости, и... нежности? Это не важно, гораздо важнее то, что откуда то они уже взялись, и теперь их никуда не деть, нужно только смириться, только... Такое впечатление, что это болезнь, а не чувства, причем похоже смертельная. И кто о чем, а я снова о смерти, такими темпами... Нет, я не хочу думать до чего я дойду такими темпами. Куда лучше снова придумывать себе какой-то бред про нормальную, другую жизнь, с другой работой, простой, человеческой, может даже во благо этому самому человечеству, про нормальную семью, или ее подобие, хрупкую жену с огромными вишневыми глазами, любовь к которой будет чувством не абсурдным или запрещенным, а вполне даже правильным и лаконичным... И тогда в принципе не важны будут не работа, не другая жизнь, а только это бесполезное глупое чувство.
Через.... две ночи и один день все закончится. Я заберу деньги, сяду на автомобиль, и умчусь в Выборг, на встречу не новой, но немного лучшей, чем прошлая жизни. Конечно! С такими деньгами вряд ли жизнь может быть плохой, ведь это... огромная сумма? По крайней мере можно не чувствовать себя обделенным жизнью, не думать так часто о чем-то несбыточном и эфемерном, не думать так часто о самоубийстве...
Через одну ночь и один день, я снова стану собой, прежним, циничным, равнодушным, а сейчас, я уже ничего не могу с собой поделать, сейчас можно побыть такой... тряпкой. Дать волю бесполезным глупым чувствам, осторожно поднять ее хрупкое тело на руки, а мне ведь приходилось уже носить ее на руках, тогда в самый первый день нашей встречи, когда я должен был убить ее, и лучше бы сделал это, и отнести в комнату, на мягкую кровать, укрыть одеялом и неслышно уйти, убедившись, что не потревожил ее сон.
Странно думать, что еще вчера, здесь, мы... Нет, этого больше не будет. Во всем нужно знать меру, даже в собственном идиотизме. Уметь остановится, пока не стало слишком поздно, впрочем сейчас, уже, пожалуй как раз такой момент... Я слишком поздно понял, что мы нарушили эту чертову грань, когда отношения незаметно проскальзывают отвратительную и унизительную отметку “просто переспать” и превращаются во что-то... другое. Что-то, от чего нужно лечится, как от психического расстройства, что-то, что не дает покоя, что-то, о чем потом долго приходится забывать...
По крайней мере мне.
Хотя, надеюсь, скоро все пройдет и само.
Через одну ночь, и один проклятый день...

злой__сказочник (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - Deine Lakaien - Return
Дождь... его тихий, почти неслышный шепот, заглушаемый голосами людей, тысячей разных звуков города, не различимый почти, но такой приятный слуху. Дома, в Уорикшире я люблю засыпать под стук дождя по железной крыше, смотреть как монотонно стекают похожие на ртуть капли по стеклу, вниз, чтобы слиться с другими такими же и бежать дальше, в теплую рыхлую землю. Древнюю, храняшую в себе память, как этот замок, как старинное кладбище... Каждое надгробие это чья-то жизнь, каждое надгробие это человек, живой и настоящий, но однажды перешагнувший границу этого мира... И только одна могила всего лишь память о живом человеке. Вечно живом...
Змей, поглощающий свой хвост. Уроборос. Символ бесконечности... Зелье в мутной склянке с резким запахом ладана. Сколько раз я подносила его к губам не решаясь выпить, хотела швырнуть об каменную стену, но каждый раз всего лишь сильнее сжимала в пальцах? Хранила, бережно, упрямо, не знаю, зачем, вряд ли когда-то я захочу подписать свой смертный приговор... Точнее нет, не так - приговор лишающий человека его единственного законного права с рождения - смерти. Выхода. Освобождения. Пол дозы этого снадобья и я тоже навечно буду приговорена, никогда не смогу оборвать эту муку... Жизнь это мука? Лучше не думать об этом, лучше с головой погрязнуть в делах, лучше хоть как-то обреченность смыслом наполнить, чтобы не думать об этом... Еще совсем недавно я отчаянно и страстно желала только одного - смерти. Я готова была на все, лишь бы только покинуть этот свет, но поняла, что я всегда смогу сделать это, уйти, исчезнуть, раствориться в пелене дождя. Пока еще два дела держат меня на земле, прочно, как цепи, прочно, как то, что держит вас, не позволяя отправиться в долгожданный вечный покой... Долгожданный.
Если я возжелала смерти за двадцать коротких лет жизни, то как сильно возжелали ее вы за... Нет, об этом лучше не думать. Просто когда идет дождь я всегда думаю о смерти, ничего не могу с собой поделать.
В номер я вернулась глубокой ночью, устав после бессмысленных скитаний по городу, упала на широкую кровать, даже не раздевшись, просто лежала и смотрела в идеально-белоснежный потолок с дорогой люстрой, слушая как дождь отстукивает свой монотонный ритм.
Маятник. Или все-таки метроном?
Может быть пока я в городе и не занята ничем сходить в оперу или театр, послушать прекрасную музыку, немного развеятся? Нет, не хочу... Ничего не хочу. Странно иметь все - свободу, деньги, бескрайний мир исполнения желаний и осуществления любых возможностей и ничего не хотеть. Валяться на кровати в этом дорогом, чертовски дорогом номере, и чувствовать всем своим телом, душой, всем своим естесством тяжесть бытия, словно свалившуюся сверху как гранитная плита... Даже спать не хочу, совсем, хотя давно вылечилась от бессонницы, еще совсем недавно мучившей меня так жестоко и нещадно.
Сейчас я хочу вообще только одного...
Смешно, нелепо. Сама бы посмеялась над собой еще некоторое время назад, но теперь понимаю как серьезны, увы все эти чувства. Чувства? Возможно.
Все-таки с трудом заставила себя встать, заказала в номер мартини, долго мучаясь выбором между ним и коньяком, или все-таки виски со льдом, села за стол, где по-прежнему дожидаясь меня лежало привезенное из дома письмо. Снова пробежалась глазами по строчкам, снова... Меня отвлекла прислуга, принесли мартини, я поставила высокий бокал с красивой ножкой на стол и снова принялась перечитывать слова написанные на поблекнувшей бумаге. Зачем я делаю это, зачем пытаюсь причинить себе новую боль? Что за любовь к мазохизму... или?
Это письмо... этот поступок, черт бы побрал его самое лучшее доказательство всему изложенному в этом письме, после которого я просто не могу не верить, просто не могу сомневаться. Но... он ушел, и это сильно все усложняет. Он думал, что я начну другую жизнь, выйду замуж второй раз, буду жить, словно его и вовсе не было в моей жизни? Он ошибался... Я знаю, что мой супруг жив, меня не обманут свидетельство о смерти и эта могильная плита на старинном кладбище, с которым связано слишком много воспоминаний, и пока он жив я не собираюсь отступаться, опускать руки, прекращать поиски.
Бессмысленные поиски.
Тебе не приходило в голову еще поискать иголку в стоге сена?
Я тряхнула головой, прогоняя наваждение, отпила мартини, поморщилась и подошла к окну, сжимая в руках бокалл. Город, окутанный терпкой ночной мглой казался уютным, игрушечным, прямо как... Рейкьявик? Ведь ничего не мешало мне вернуться туда, или что-то все-таки мешало? Пожалуй то, что мой дом теперь здесь, точнее в Уорикшире... И я не буду пытаться вернуться в свое прошлое, оживить его, ведь это невозможно. Всех людей, окружавших меня тогда уже нет в живых, и меня, прежней, тоже уже нет, ничего не осталось... Или все-таки что-то?
Я допила мартини и все-таки заставила себя лечь спать, зная, что если не сделаю этого, проваляюсь пол дня в постели, непозволительно. Проснуться завтра как можно раньше и снова броситься искать... Искать? Бесполезно слоняясь по городу? Увы, не на что другое я уже не способна, я сделала все, что в моих силах... Пора бы отчаится, пора бы смириться, но во мне еще есть силы на бессмысленные поиски, пусть бессмысленные... Во мне еще есть силы верить, и пока я верю я не остановлюсь не перед чем. Смерть, безысходность, любые стены и преграды, вечность... Все это ничего не значит, перед моей верой.
И я верю... что найду его.

ds_nevermore (Сообщество_авторов) все записи автора В колонках играет - тишина

Черт побери, черт побери, черт побери… Какое-то странное необъяснимое ощущение… счастья… Счастья? Но как такое вообще возможно? Я же в плену, я заложник, я должен был быть мертвым уже N-ное количество дней назад, а сейчас… счастлив. Что изменилось?.. Что случилось? И когда?.. Неужели все то, что я сваливал на стокгольмский синдром, на самом деле… чувства? Настоящие, неподдельные?.. Но ведь это бред, такого не бывает. Нет, нет, не бывает.

 

За минуту до выстрела замереть,

Попросить подождать - свою смерть.

Ведь так захотелось вдруг дышать -

А курок я всегда успею нажать...

 

Я закрываю глаза. Пальцы бегают по струнам, плевал я на порезы, аккорды, созвучия, новая мелодия… К тем стихам, что сочинил в тот день, на озере или все-таки море, да и какая разница. В тот день, когда… в первый раз… Черт побери, как трогательно, сейчас расплачусь, кретин! Черт побери, до чего же я глупый. Но не могу иначе, не могу просто игнорировать то, что происходит со мной…

 

Посмотрю на вещи последний раз,

Ведь раньше смотрел на мир не открывая глаз...

Как важен этот бред, и шум дождя

И все, что раньше не касалось меня...

 

Даже мой собственный голос звучит, кажется, иначе, лучше, как никогда прежде, будто я пою не голосом даже, а… сердцем? И это «сыграй мне», «и спой»… Может, поэтому? Потому что играю и пою не просто так, не для удовольствия, не ради самой музыки даже, а для него?..

 

Звуки, краски, шепот, крики,

Жесты, маски, нелепы, дики,

Люди шумят и машут руками,

Окурки и мусор пестрят под ногами,

Стой, мгновение, ты прекрасно!

Посреди толпы стою безучастно,

И каждый встречный мне кажется другом

Хоть никогда и не знали друг друга.

И каждое слово кажется важным,

И близкий конец почти даже не страшным.

А где-то за тучами прячется небо

И я его почти уже вижу...

 

А может быть, все… еще будет по-другому? Может быть, мы с Сашей – мы… дикое слово, приятное слово, только все-таки неуместное – сможем стать… друзьями? Нет, я в самом деле кретин! О чем я только думаю? Черт побери…

 

Вижу... вижу.

 

Или все-таки… Ведь все обстоятельства, все преграды, любую стену можно сломать, если захотеть! Если захотеть… Если только захотеть… Если…

 

За секунду до выстрела обернуться,

Есть же возможность обратно вернуться?

Ведь так захотелось вдруг назад,

Ностальгия - самый мучительный яд...

 

Мы – мы… снова это навязчивое слово, снова навязчивые мысли и досадная частица «бы» в конце -  бы могли жить, как живут нормальные люди, обсуждать по вечерам на кухне за столом прошедший день, а потом ночью… Нет, не стоит даже думать об этом, и так хватает ошибок! Впрочем… Засыпать и просыпаться вместе, делить дни и ночи пополам… Нет, это просто бред, утопия…

 

 Смотрю на вещи в последний раз,

Так жадно-отчаянно, не отрывая глаз...

Как важен каждый шорох, шум дождя,

Как важно все, что ощущаю я...

 

Два дня, черт побери, всего два дня… Это же одно мгновение! Или целая вечность?.. Как бы хотелось выбрать второе… хотелось? Неужели? Как бы хотелось, наверное, быть кем-то другим, да, каким-то электриком или… А впрочем, да, электриком, чинить проводку, менять лампочки и возвращаться домой в 6 часов… Да, вот в такой вот дом, если его достроить, конечно, и… Научиться в конце концов готовить, чтобы… Чтобы что? Накормить уставшего голодного мужа, который придет домой позже всего на 15 минут? Мужа-киллера? Ха. Вот ведь бред, ужасный, абсолютный, тотальный бред! Муж?! Да нет… Да я же не для этого создан, я же не для этого живу… И, черт побери, я не могу быть электриком, я музыкант. И Саша… Никогда не станет другим, не станет плотником, учителем или трактористом в конце концов… Он убивал людей, он должен был убить меня!.. Он же стрелял в меня, так что же?.. Промахнулся? Или же… Контрольный выстрел…  прямо в сердце?.. Я идиот, кретин, придурок. И…

 

Звуки, краски, шепот, ветер

Желаннее всего на свете…

Люди шумят и машут руками,

Я вижу все это своими глазами,

Стой, мгновение, ты прекрасно!

Посреди толпы стою безучастно,

И каждый встречный мне кажется другом

Хоть никогда и не знали друг друга.

И каждое слово кажется важным,

И близкий конец почти даже не страшным.

А где-то за тучами прячутся звезды

И я их почти уже вижу...

 

И я должен помнить об этом, я должен помнить, что я просто мишень, что я просто заложник, что я просто пять миллионов рублей… А все эти поцелуи, вся его страсть и две ночи, что мы провели вместе… Не больше, чем способ времяпрепровождения!.. Так, от скуки. Всего лишь его… прихоть. Наверное, так. Но…

 

 Вижу... вижу.

 

Но здесь и сейчас… я же счастлив, да, чертовски счастлив, пока есть музыка, пока не закончилась эта песня, которую я прожил, черт побери, пока чувствую на себе его взгляд… Я сам не заметил, как начал улыбаться. А Саша… Он все-таки такой… Какой, Пашенька? Черт побери! Не знаю, просто такой, какой есть. И этого достаточно.