R_S_ все записи автора Главы 1-4.

Lanvin, эта история возникла в моем воспаленном мозгу благодаря тебе. За что позволь выразить свою искреннюю благодарность. Дальше будет мой вариант "нового первого" сезона. Не знаю, что из этого получится... Он сказал "поехали" и махнул рукой...

Глава 1.


Ее руки спокойно лежали на руле, дорога мелькала перед глазами равномерным серым полотном. В открытое окно ветерок приятно обдувал лицо. Мысли были где-то далеко. Она любила думать о чем-то своем, за рулем всегда хорошо думается, особенно когда движения доведены до автоматизма. Мозг, как бы разделяется на две половинки – одна в мыслях, другая на дороге. Та половинка, что была на дороге, вдруг подала сигнал SOS, когда впереди идущая машина резко остановилась и неожиданно замигала налево. Она выругалась и резко вывернула руль вправо, нога до упора вдавила педаль тормоза. Реакция не подвела. Но она с ужасом видела летящие в лобовое стекло красные стоп-сигналы и запасное колесо впереди стоящего внедорожника. Тормозного пути все-таки не хватило. Совсем чуть-чуть. Глухой удар, и машина встала как вкопанная. Оправившись от секундного шока, она выдернула ключ зажигания и вышла из машины. Краем глаза заметила, как открывается дверь впереди стоящей Suzuki. Молодой мужчина, лет 35-ти, вышедший оттуда, совсем не выглядел довольным и счастливым. Она внутренне сжалась.

Он обошел свою машину и осмотрел бампер. Повреждений разглядеть не удалось, так как машины сцепились друг с другом.
-Бодались мерин с бумером, - недовольно пробормотал он и нервным движением вытряхнул сигарету из полупустой пачки.
- Что? – не поняла она.
- Да, так… присказка такая. Полис-то есть?
- Е…есть, - неуверенно прошептала она. Что делать в таких ситуациях она не знала. Она впала в ступор. Мужчина, заметив ее состояние, взял ее под руку, подвел к водительской двери, распахнул ее и практически с силой запихал в машину.
– Ну сиди тогда, ждать будем. Он лихорадочно тыкал в кнопки своего мобильного, вызывая ГАИ. - Была бы у тебя машина пониже, неизвестно, чем бы все кончилось.

Девушка послушно села на водительское сиденье и закурила. Вот дела!.. Она достала мобильный и набрала знакомый номер.
- Глеб, привет, я твою машину разбила. Да нет, я в порядке. Что? Нет не сильно. Бамперами сцепились. Нет, рядом ничего не валяется. Да? Спасибо. Хорошо. Я наверное, виновата, я не знаю. Нет, не кричит. «Даже странно», - подумала она. -А что мне делать-то? Да, я все поняла. Жду.

Мужчина тем временем наблюдал за девушкой в зеркало заднего вида. Ее карие глаза не выходили у него из головы. Такие испуганные, немного наивные и такие.. глубокие, серьезные. "Это как удар молнии", подумал он и вдруг, разом понял, что это такое. Откуда-то, из самого далекого уголка его сознания всплыло, как однажды один его хороший знакомый рассказывал ему, что французы называют любовь с первого взгляда «ударом молнии». И теперь он понял почему. "Вот чушь какая", тут же одернул он себя. Он никогда не верил в подобные глупости. Совсем молоденькая, испуганная, девушка сидела сжавшись на водительском сиденье, и вид у нее был совсем потерянный. Он ругал себя за эти глупые мысли, но его ноги тем временем совсем его не слушались. Они вели его к ее машине. Он постучал ей в стекло. Девушка опустила стекло и вопросительно посмотрела на него.
- Пойдем, посидим в моей машине. У меня есть горячий кофе. А то, я смотрю, ты совсем перепугалась. Кстати, я -Саша. – он протянул ей руку.
- Лера, - она неуверенно сжала его ладонь. Она смотрела на него такими испуганными глазами, что он рассмеялся.
- Да не кусаюсь я, пошли, - он подал ей руку и помог выйти из машины.

Следующие полчаса они сидели в его машине, пили кофе из термоса, и Гордеев просто диву давался. Он никак не мог понять, что же такое с ним происходит. Мимо них проносились машины, а они сидели и никого не замечали. Он не замечал ничего, кроме ее прекрасных глаз. А она. Она, вдруг, почему-то поверила ему, этому взрослому мужчине. Она ничего о нем не знала. Но как будто знала уже давно… А ГАИ все не было. "Как хорошо, что их все не было..."

- А что мне говорить, гаишникам когда они приедут? – вдруг спросила она.
- Да, что говорить... Правду говорить будем. Видел я, от кого ты уворачивалась. Жаль, номер не запомнил. Попадаются же идиоты на дороге.- раздраженно добавил он, - И вот подлость – он уехал, а мы тут с тобой кукуем, – он прекрасно понимал, что можно было не вызывать никакого ГАИ, что когда они разъедутся, на бампере останется лишь царапина, но сейчас он сам себе не верил. Он не хотел отпускать ее. Он боялся, что она уйдет и наваждение исчезнет. Давно ни с кем ему не было так легко.
Его мысли прервал телефонный звонок. У нее звонил телефон.

-Да, Глеб. Уже подъезжаешь? – она положила трубку. - Глеб приехал… - как-то растерянно произнесла она.
«Глеб. Вот черт», подумал Гордеев.

* * *

Глеб внимательно выслушал ее историю.
- Глеб, прости, я не хотела.
- Лерочка, ты смеешься? Починим бампер. Это такая ерунда. Это же бампер. Он для того и нужен.

Гордеев молча наблюдал за ними, и его посещали мысли, совсем недостойные человека, дававшего клятву Гиппократа. «Лерочка!», передразнил он его. Парень действительно был симпатичный (наверное - насколько он мог быть объективным) и, молодой, не то, что он - старый перечник. Боже, о чем он вообще думает! И очень боевой. Это было видно сразу же. От него прямо веяло уверенностью и энергией. Но самое главное, он так по-хозяйски обнимал ее. «Глеб. Вот напасть. И откуда он только взялся! Гордеев, что это? Неужели это?.. ревность?!!»

Через пятнадцать минут после приезда ГАИ они разъехались. И не смотря на то, что у него был ее телефон, и они должны были встретиться через неделю в группе разбора, Гордеев ощущал страшную пустоту внутри. Как будто закончилось что-то хорошее, чего он так долго ждал. «И вот оно, у него в руках. И снова нет, упорхнуло.» Он понимал, что группа разбора – это в данном случае просто формальность, и вряд ли они снова встретятся. «К тому же, этот Глеб. Так некстати.»

Лера смотрела на него своими шоколадными глазами, загнутые вверх реснички подрагивали. Губы, казалось, хотели что-то сказать. Но она лишь произнесла:
- Спасибо, Саш. Если я понадоблюсь – звони. «Позвони же. Прошу тебя! Лера!!!– одернула она себя, - ты знаешь его меньше часа, как тебе не стыдно! Но я так хочу, чтобы он позвонил». Если бы Гордеев умел читать мысли, он обязательно бы прочел это в ее глазах, но он видел в них только солнечные зайчики, которые пускало солнце, хитро посмеивающееся из-за облаков.

Глеб, казалось, с благодарностью, пожал ему руку. «Спасибо, что так понимающе отнеслись. Лера никогда раньше не попадала в ДТП». Но Гордеев знал, что Глеб все понял. "Какое уж тут понимание." Он мог отпустить ее еще час назад и без проблем разъехаться, никого не дожидаясь. Бампер чинится по страховке без всяких справок. Но ему так не хотелось, чтобы она исчезла! На секунду их глаза встретились. "Черт". Гордеев предательски отвел взгляд. Да что с ним такое! "Возьми себя в руки!"

Все также по-хозяйски обнимая ее за талию, Глеб отвел Леру к машине и усадил на переднее сиденье. Сел за руль и еще через секунду, его Toyota, замигав левым поворотником, уехала прочь. А Гордеев так и остался в задумчивости стоять, облокотившись о капот своей машины. Привычным движением он вытащил из пачки последнюю сигарету и закурил. Сказка кончилась. И сигареты тоже.


Глава 2.

Предисловие перед 2-ой главой.

Данный абзац читать вовсе даже не обязательно, но может быть полезно тем, кому это интересно. Мне было важно понять - в чем разница, поэтому желающим – следующий ликбез.

Парадокс выпускника медицинского ВУЗа заключается в том, что проучившись шесть лет в режиме землеройки, и получив диплом какой угодно расцветки, он, согласно действующему законодательству до сих пор так и не является сертифицированным специалистом в области медицины и не имеет права никого лечить, даже несмотря на то, что в его, предположим, красном дипломе, в графе специальность гордо красуется надпись «ВРАЧ. Лечебное дело.» Получается, что он уже не студент, но еще не специалист, а нечто аморфное и неопределенное. Таким образом, после института перед всеми новоиспеченными врачами встает необходимость получения последипломного образования, т.е. первичной специализации, а именно прохождения обучения в интернатуре, или ординатуре.

Принято считать, что интернатура - рангом пониже, и идут туда те, кто не сумел попасть в ординатуру. Отчасти, это соответствует действительности, но достаточно условно.
Срок обучения в интернатуре короче - 1 год, в ординатуре - 2. Обучение в интернатуре является базовым, программа обучения более сжата, в то время, как ординатура рассчитана на формирование узкого специалиста, скажем, в конкретной области (более углубленный курс обучения, предусматривающий возможность получения высококвалифицированного специалиста в отдельно взятой области) (в данном абзаце использованы цитаты с форума ММА им. Сеченова. Автор Лис)

Следует все же понимать, что с течением времени и изменением законодательства, разделение это стало достаточно условным. Раньше, например считалось, что Зав. отделением можно стать только после ординатуры. По факту – выданные сертификаты после интернатуры и ординатуры похожи как две слезы. НО: подготовка по специальности "Нейрохирургия" проводится исключительно в ординатуре, после прохождения интернатуры по хирургии.

Для чего все выше написанное? Предположим, что Лера, закончив мединститут, прошла интернатуру по хирургии в областной больнице г. Н (пусть будет Реутов, а поскольку этот город находится непосредственно за МКАДом, то это только упрощает мне задачу). То есть она является сертифицированным хирургом. И теперь ей предстоит дальнейшее профессиональное развитие. И если посчитать, то - сейчас ей 24 года.

***

Лера никак не могла заснуть. Сон не шел. Она ворочалась в кровати, путаясь в одеяле, как маленькие дети вертятся во время сна, по диагонали, поперек, словно волчок. И постоянно вспоминала сегодняшнее дорожное происшествие. Красные огни и летящее в стекло запасное колесо. Удар. До сих пор мурашки по коже. И он. Такой колючий и такой… такой. Она даже не могла сформулировать какой он. Этот мужчина не шел из головы. Она все время вспоминала его взгляд. Как он смотрел на нее, как улыбался. Как рассказывал ей какие-то забавные истории. Как они просто молчали, как пили кофе из термоса, как он угощал ее конфетами. Никогда раньше, еще ни один мужчина не угощал ее конфетами. Лера мысленно отругала себя за эти мысли. И о чем только она думает? Ведь уже не маленькая девочка! Через два дня у нее начинается учеба в ординатуре. Вот о чем надо думать! Что теперь она еще на один шажок ближе к своей мечте. Стать нейрохирургом. Лера понимала, что ее путь будет нелегким. И не просто нелегким. Очень, очень и очень трудным. Но - через тернии к звездам… Ей придется пройти бесконечно долгий путь, но он даже не самый верный, а единственно возможный. Одно постдипломное образование по специальности «хирургия» у нее уже было. Лера довольно вздохнула, вспомнив свой свежеполученный сертификат.

Итак, она поступила. На бюджет, что в наше время было скорее исключением, нежели правилом. Где лучше всего проходить ординатуру? Конечно там, где погорячее, а как же еще? В НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, именуемом в народе, не иначе, как «склиф», в отделении неотложной нейрохирургии. Довольно неблагодарное и адски тяжелое занятие. Она не искала легких путей. Она не боялась работы. Она наоборот хотела, жаждала этой работы. Ей так хотелось самостоятельно спасать жизни! Она не боялась работы, но она не знала, какой кошмар ей предстоял. Сейчас больше всего ее волновало, к кому она попадет. Кто зав.отделением и как он отнесется к ней. Будут ли ее вообще подпускать к больным или заставят печатать истории болезни? Сможет ли она присутствовать на операциях и хоть понаблюдать за работой мэтров? Будет ли ассистировать - поначалу хоть бы и «крючки держать»? Дадут ли ей оперировать самой? Вопросы сыпались как из рога изобилия, и это никак не способствовало здоровому сну.
У нее было впереди два года. Два тяжелейших года. И она была уверена, что выдержит. Что не сбежит. Чего бы ей это не стоило!


***

Гордеев ворочался в своей кровати и тоже не мог уснуть. Он все время вспоминал эту смешную испуганную девчонку, так неудачно въехавшую ему в зад. Он усмехнулся своей последней мысли. Да уж. Но иначе не скажешь. Он не поехал к Нине, как собирался, а поехал вовсе даже домой, в свою холостяцкую берлогу и долго сидел на кухне с историями болезни и писал, писал. Потом долго думал, пока не понял, что думает вовсе не о больных… Стрелка часов неумолимо перевалила за три часа ночи, а он все сидел на кухне и курил. Почти с силой он оторвал себя от стула и побрел спать. Плюхнулся на кровать и накрылся подушкой. Но сон не шел. Это девчонка стояла у него перед глазами. Ее испуганные, такие живые глаза не давали ему покоя. Она была такая хрупкая и такая… живая, что ли. Странно, но он не мог забыть ее глаза шоколадного цвета. «Вот тебе и удар молнии, доктор Гордеев. 27е число. Интересно придет ли она на группу разбора? Сможет ли он снова ее увидеть? Может позвонить? Что за бред! – отругал он себя –У нее есть Глеб». Его мучил единственный вопрос – придет или нет?

Прошу прощения за повторы, пока не знаю, как это вплести в текст, поэтому пояснения – тут.
Представим себе, что на третьем курсе с Лерой и Глебом происходили все те события, о которым мы знаем. Только руководителем практики был не Гордеев, а другое местное светило. Лера не была влюблена в него. Светило не был влюблен в Леру.
И еще – не было этой ужасной детективной истории с родителями и Аллой, а также болезни Дениса. Родители погибли в автокатастрофе. Обыкновенный несчастный случай. Леры с Денисом во время аварии с ними не было. Алла – просто несчастная женщина, на которую свалилось двое чужих и не нужных ей детей. Она поддерживала мужа, но так и не смогла полюбить Дениса и Леру. Ведь они лишили внимания отца ее собственного сына.

***

Ну вот и день настал. Тот самый день. Решающий день, от которого зависят ближайшие два года.
Она с раннего утра бегала по квартире, никак не могла собраться. Ей все время казалось, что она что-то забыла. В груди противно ныло. Глеб неожиданно возник в проеме двери и скрестив руки на груди, облокотился о косяк.

-Лер, да не мельтеши ты. – от него веяло таким спокойствием и уверенностью, что Лера улыбнулась.
-Глеб, ну почему ты никак не можешь понять – сегодня решится моя судьба. На ближайшие два года.
Глеб оторвался от двери и подошел к ней. Взял ее за плечи и серьезно посмотрел ей в глаза.
-Ну, что ты, дурочка моя… Какая судьба? Какие два года? Не понравится – перейдешь в другую клинику.
Лера решительно помотала головой, отрицая то, что он только что сказал.
-Нет, Глеб. Это – лучшая клиника. Такой практики как там у меня не будет нигде!
- Почему это? Это просто стереотип. Есть и Боткинская, и Бакулева, и Сеченова и Бурденко. 4е управление, ЦКБ, наконец! Разве там не лучше? – он опустился на стул и теперь смотрел на нее снизу вверх. – Уж по деньгам-то точно!!!
-Глеб! – «Глеб»...

Глеб после третьего курса перевелся на фармфак. После практики он быстро понял, что ему никогда не стать врачом. По правде, он никогда этого не хотел. Он пошел в медицинский, потому что так хотел отец. И вслед за Лерой. Потому что Лера мечтала стать хирургом. А Лера во всем была примером. Тогда, 4 года назад, когда он вдруг признался ей в любви, она все поняла. Она всегда знала, что это не его. Он был бойкий, уверенный в себе, обладал всеми качествами для успешного бизнеса. В чем он в итоге и преуспел, начав работать еще на последних курсах. После - интернатура – и вот он, готовый и уже вполне успешный фармацевт, с собственным, пусть и небольшим, бизнесом в 24 года. А это дорогого стоит! Но он не мог быть врачом. Он пытался что-то доказать отцу. И ей. И если бы не та злополучная история, с нападением на нее, неизвестно, как далеко бы он зашел, чтобы искалечить свою жизнь. И много чужих жизней.

Когда маска (злобного карлика) самовлюбленного мальчишки спала с него, Лера, наконец узнала нового Глеба. Мальчишку, у которого отняли детство. Его отец был занят чужими детьми, а ему доставались лишь десять минут в день «Глеб, доброе утро, как дела в школе, Глеб спокойной ночи». Отец никогда его не слушал. Или никогда не слышал. Он всегда много работал. Он всегда интересовался делами Дениски и Леры, но его - никогда. «Глеб, у тебя есть отец и мать, а у этих детишек нет никого», говорил он ему. Леру всегда ставили ему в пример. Лера – то, Лера –это. А вот Лера… Лера. Глеб ненавидел ее за это. Он считал ее занудой и выскочкой, пока однажды не понял, что… любит. Он вдруг заметил, что всех девочек, с которыми он встречается, он сравнивает с Лерой. И Лера, Лера, всегда на высоте.

Однажды он нашел ее за домом, в саду, когда она сидела на ступеньках беседки и горько плакала, уткнувшись носом в колени. До этого, он ни разу со дня смерти ее родителей, не видел, как она плачет. Это поразило его. В самое сердце. Он не знал, как эта девчонка, которая идет по жизни смеясь, которой во всем сопутствует удача, которой удается все, за что бы она не бралась, горько плачет ночами в подушку. От одиночества. Он вспомнил слова известной песни:
«Она идет по жизни смеясь,
Она легка как ветер, нигде на свете
Она лицом не ударит в грязь,
Испытанный способ решать вопросы -
Как будто их нет,
Во всем видеть солнечный свет.
Она идет по жизни смеясь,
Встречаясь и прощаясь,
Не огорчаясь,
Что прощанья легки, а встречи - на раз,
И новые лица торопятся слиться
В расплывчатый круг -
Как будто друзей и подруг…
Она идет по жизни смеясь,
В гостях она как дома, где все знакомо,
Удача с ней, жизнь удалась,
И без исключенья - все с восхищеньем
Смотрят ей вслед,
И не замечают, как плачет ночами
Та, что идет по жизни смеясь…»

Она ничего не сказала, он ничего не спросил. Слова были не нужны. Он все прочитал в ее глазах. «Я совсем одна», думала она. «У тебя есть Денис, у тебя есть люди, которые тебя любят, у тебя есть я!» - мысленно возражал Глеб. «У меня никого нет. Дениска слишком мал, чтобы понять…». Он молча присел рядом и обнял ее. Она не перестала плакать, только сильнее прижалась к нему. Он все понял.

А потом на Леру напали какие-то подонки и Глеб ее спас. Чудом. Чудом оказался рядом. Он чуть не погиб, спасая ее. И чувствуя близкий конец, он наконец-то признался, что любит. Любит ее.
Эти события многое изменили. Как странно, когда происходит что-то серьезное, страшное, люди срывают маски. Глеб, наконец понял, как сильно отец любит его. Лера поняла, что Глеб ей не чужой. А пожалуй, самый близкий человек.
«Что, парень твой?» – спросила ее одна из медсестер, когда она сидела у его постели в реанимации. «Брат…» - «Не похож. Двоюродный что ли?» - «Родной…»

Лера тряхнула головой, будто стряхивая с себя нахлынувшие воспоминания.
Последние годы, он действительно был самый родной. Но он так и не смог до конца понять ее… «По деньгам…»
-Причем здесь деньги?! – Глеб внимательно смотрел на нее и улыбался. Солнце отражалось в его глазах, цвета виски. - Глеб, ты не понимаешь… Это НИИ скорой помощи!!! Больше практики, чем там, не будет нигде. Понимаешь, мне не нужны светила и теоретики. Я хочу учиться у ремесленников. Разве ты не знаешь, Глеб, что лучшие врачи – простые ремесленники?.. Которые имеют практику каждый день, каждую минуту…

Глеб протянул руку и сжал ее ладонь.
-Хорошо. Как скажешь. Удачи. У тебя все получится. – он сделал паузу. – У тебя всегда все получается. Доктор Чехова.

Глава 3.


Лера пришла на полчаса раньше, успела переодеться и пообщаться с младшим медперсоналом. Медсестры сочувственно посматривали на нее.
- Вы наш новый ординатор? Сочувствую. Зав.отделением у нас совсем не сахар.
-Так уж и не сахар? – Лера сделала вид, что удивилась, вспомнив зав.отделением областной реутовской больницы. Вот уж кто не сахар, и ничего, она выжила. Ей хотелось узнать побольше о новом начальнике, но никто не спешил откровенничать. В отделении царил хаос, все куда-то бежали, словно торопясь скрыть следы преступления. Все с ужасом ждали прихода высшего начальства.

Лера тихонечко утроилась в ординаторской, пытаясь осмотреться. Вдруг дверь с шумом распахнулась, и в ординаторскую практически ввалился молодой мужчина лет 28-30.
-О! Приветствую! В нашем полку прибыло? – мужчина был необычайно весел и улыбался во все 32 зуба. – Андрей! – он протянул ей руку.
Лера встала и крепко сжала его ладонь.
-Очень приятно. Валерия. Валерия Чехова.
-А мне как приятно, доктор Чехова! – мужчина ловко скинул плащ и повесил его в шкафчик. – Вы ведь к нам для прохождения ординатуры, я прав? – Лера кивнула.- До прихода великого и ужасного, у нас есть еще целых 15 минут, чтобы выпить кофе. Приглашаю вас составить мне компанию. – она не успела и глазом моргнуть, как Андрей уже стоял при полном докторском параде и услужливо открывал перед ней дверь. «Вот это скорость» одобрительно подумала она. «Если тут у них все такие быстрые, то я…» она не успела додумать мысль до конца, как ей пришлось уже догонять коллегу, который семимильными шагами уже практически летел к кофейному автомату.

-А он, что действительно такой великий и ужасный, это ваш заведующий?
-Да, Лерочка, извините за фамильярность, - Андрей обворожительно улыбнулся. – Действительно такой великий и такой ужасный. И простите за кофе из автомата, просто утром так быстрее. – он посмотрел на нее очень долгим взглядом. – Я надеюсь, у нас еще будет время выпить кофе в более спокойной обстановке…
Этот мужчина ей определенно нравился. Было видно, что он умеет обращаться с женщинами. Но Саша почему-то упрямо не выходил у нее из головы. Лера мечтательно улыбнулась. Андрей исподтишка наблюдал за ней. «Какая красавица» Естественно, он принял ее мечтательную улыбку на свой счет. «Ну что ж, доктор Чехова, похоже мы с вами будем пить не только кофе…»

***

В отделении все стояли на ушах. Гордеев был явно не в духе. Хотя когда он в духе? Его так же сильно боялись, как сильно уважали и даже... не побоюсь этого слова – любили. Он был резок, груб и даже, порою, хамоват, как все хирурги, не терпел головотяпства и лицемерия. Не выносил безалаберности и строил своих подчиненных денно и нощно. Строил и муштровал. Как в армии. Да. Подъем за 45 секунд. Портянки замотать, пояс затянуть (простите, халаты застегнуть, волосы заколоть, чтобы ни дай Бог, ни один волосок не выбивался). Товарищ дежурный доктор, у вас медсестры на посту спят, а вы тут стоите неподстриженный! Что вы спите, стоя на ходу?! И вообще, в каком вы виде, товарищ врач, перед вами целый майор (простите, Гордеев) стоит! Хотите что-то сказать? Так стойте и молчите! И вообще, разве вы не знали, что для врача – дежурство – дело добровольное, а не так – хочешь дежуришь, а хочешь нет. Да, да, что вы смотрите как баран на новые ворота? Двадцать раз попробуйте – на семьдесят первый раз получится. Ах, да… по команде «стой» надо ту ногу, которая на земле, приставить к той, которая в воздухе и застыть неподвижно!

Тем не менее, Гордеев не был самодуром. Он был гораздо более адекватен и вменяем, чем кто-либо другой мог быть на его месте. У него было превосходное чувство юмора. Довольно необычное, и часто это был вовсе даже не юмор, а сарказм. Порой его шуточки ставили подчиненных в тупик, но он так мастерски и так вовремя, и именно тогда, когда это было нужно, мог разрядить обстановку одним лишь своим словом. Или даже жестом. Он был справедлив, и всегда прикрывал своих подопечных перед начальством, если считал это возможным. Несмотря на его шуточки и жесткую дисциплину, он не терпел маразма. Да, что дозволено Юпитеру - не дозволено быку. Именно так считал Гордеев, и часто приказы, спускавшиеся сверху, которые он считал проявлениями этого самого маразма, он просто игнорировал. Ни один другой зав.отделением не мог себе этого позволить. Никто. Но только не Гордеев. Гордеев был в своем отделении Царь и Бог. Нимало не стесняясь, на пятиминутке, он, в открытую об этом говорил прямо в лицо главврачу. Благо его оппонент также был не лишен чувства юмора, и однажды вполне достойно ответил Гордееву, обращаясь вовсе не к нему, а к штатному психиатру: «Игорь Валентинович, займитесь Гордеевым. Он считает, что он Бог.»

Итак, Гордеев был не в духе. Ему подсунули еще какого-то нового ординатора. А он даже не успел посмотреть документы. Да какие к черту документы. Много чести еще – смотреть. Сейчас быстро всё, нет всех, расставим на свои места. Сейчас его больше всего волновало придет ли ОНА 27-го в группу разбора? Придет или нет?
-Итак, коллеги, у нас новый ординатор. Чехова. Валерия. – он читал фамилию, имя и на лице отражались эмоции от безразличия до недоумения. Петровна... – закончил он, думая явно о чем-то своем, и поднял глаза – И где же у нас доктор Чехова? – он искал ее глазами. Лера, пребывавшая в коматозном состоянии с той секунды, как только он вошел, выбралась из-за спины Андрея. Кровь бросилась в лицо, глаза лихорадочно блестели.
-Я… голос ее не слушался. – Я – доктор Чехова. Валерия Петровна.

Возникла пауза. Чем дольше времени она длилась, тем более неловким становилось молчание.
«Лера?!!» - чуть было не произнес он вслух. Сава богу, самоконтроля хватило на то, чтобы вовремя захлопнуть рот. Он критически осмотрел ее с головы до ног. Придраться было не к чему. Решительно не к чему. Лера покраснела еще больше. «Господи, он буравит ее глазами и сейчас продырявит насквозь…» «Только бы не встречаться с ней глазами, только бы не встречаться!»
- Чехова – ко мне в кабинет, остальные займитесь своими делами. "Странно, даже не добавил - «не личными делами»", по обыкновению, подумал Андрей. «Что-то тут не то..»
Лера почти бежала за ним по коридору - такой уверенной и такой быстрой была его поступь. «Значит, придет» - усмехнулся про себя Гордеев, слыша за спиной ее легкие шажки. «Вот и ответ. Значит, мы все равно бы встретились. Совпадение?» Нет, не верил Гордеев в совпадения. «Случайности – не случайны. Значит это судьба? Вот тебе и удар молнии, доктор Гордеев. Какая судьба, Гордеев, акстись!»

Только Лера закрыла за собой дверь в его кабинет - он повернулся к ней лицом. И снова… встретился с ее прекрасными глазами, не дающими ему спокойно спать уже которую ночь. На этот раз в глазах девушки был еще больший ужас, чем когда она смотрела на него тогда, сразу после аварии, глазами кролика, приготовленного в качестве добычи для удава. Гордееву вдруг стало неловко.
-Ты? Я удивлен. Ну, здравствуй, Лер, – голос словно не принадлежал ему. Он резонировал в черепной коробке и казался абсолютно чужим.
- Я… я тоже, здравствуйте, Александр Николаевич.
Гордеев срочно взял себя в руки. Он понимал, что его повело. Что так нельзя. Что эта встреча – совсем не то, чего он так желал. Не при таких обстоятельствах. И не здесь. Впервые, Гордеев растерялся. При ней он терял самообладание. Ему будет очень трудно с ней работать. Вернее, ей командовать. Как можно командовать человеком, при виде которого тебе становится физически плохо? При виде которого - напрочь отключается мозг и вместе этого действуют какие-то первобытные инстинкты? А он именно так себя ощущал. Впервые в жизни, он не знал, как ему себя вести. Лера пришла ему на помощь и спасла ситуацию.
- Александр Николаевич, я понимаю, что эта наша встреча эээ.. не совсем кстати. Я наслышана о вашей работе и ваших требованиях. Я считаю огромным везением - прохождение ординатуры именно под вашим руководством. "Так вот ты какой, Гордеев Александр Николаевич" Я сделаю все, чтобы им соответствовать. Вы не пожалеете. – она сделала паузу. Его брови поползли вверх.
- Вы понимаете? Вот как?
- Я вам обещаю, Александр Николаевич! Я не боюсь никакой работы. – она не мигая смотрела ему прямо в глаза и в глазах была такая непоколебимая уверенность, что ему стало не по себе. Не наглость, а именно уверенность в собственных силах. Он бы ни за что не перепутал. У него было чутье. Как у ищейки. И чутье ему говорило, что не зря она здесь. Что она – его находка. Чудесная находка. Но все его естество противилось этому факту. Эта девчонка просто сводила его с ума. И... она так напоминала ему себя самого лет эдак пятнадцать назад… «Я понимаю…Ни хрена не понимает», - почему-то подытожил Гордеев.
- Что ж. Почему-то я вам верю, - на его губах промелькнула улыбка. – Хотя если вы работаете так же, как водите машину… «Посмотрим, доктор Чехова, что вы из себя представляете. Блатные у меня не задерживаются. Если ты действительно можешь все то, о чем тут написано... неизвестно еще кому из нас повезло. Черт, ты не могла найти другое место для прохождения своей ординатуры? Почему именно ко мне??? Какого черта? Почему все не может быть проще? Что мне теперь делать с твоими глазами? Что мне с тобой делать??? Почему я не могу как все – ПРОСТО ПОЛЮБИТЬ??? Жениться, нарожать кучу детей наконец!!! Боже, Гордеев, да ты, поди умом тронулся…»

Лера с ужасом смотрела на него. «Это он, Боже, какой кошмар!!! Почему? За что? Неужели мало его в ее снах? Еще и на работе. Гордеев. Великий и ужасный. Царь и Бог. Ужас. Что же делать? Как я смогу с ним работать? Как смогу учиться у него? Я же думать в его присутствии не могу… не то, что работать… Чехова, не падать духом!» мысли пролетали в ее голове, закручиваясь в торнадо. Ей казалось, еще секунда под его взглядом и она рухнет на пол. При том, что она никогда не была неженкой и большинство женских слабостей были ей, в общем-то, чужды. Надо что-то делать! Только бы выдержать его взгляд. Только бы выдержать. Она сама не поняла, как у нее хватило смелости открыть рот и что-то говорить ему. «Господи, это я сказала? Ну, надо же…» - Лера удивлялась сама себе. Она словно раздвоилась. Одна ее часть смотрела на своего начальника, на своего будущего учителя и что-то вполне разумное говорила ему, в то время, как вторая ее половинка не могла думать ни о чем, кроме морщинок вокруг его смеющихся глаз… Его длинных пальцев на рычаге коробки передач… Его недовольства… и его улыбки… «Так вот ТЫ какой, Гордеев Александр Николаевич!»

***
Лера сидела на кухне, безжизненно уронив голову на руки. Она устала. Боже, как же она устала…Ей хотелось только одного. Спать. Долго. Желательно двое-трое суток, не просыпаясь. И снова ее мечтам не суждено было сбыться. Завтра очередное ночное дежурство. А что, доктор Чехова, разве вы не знали, что для врача дежурство – дело добровольное, а не так – хочешь дежуришь, а хочешь – нет? Радовало только одно – пока не было передышки, она не думала о нем. Просто не успевала. Физически не было времени отвлечься на постороннюю мысль. И если раньше, она была уверена, что выкладывается на 100 %, сейчас она поняла, что жестоко ошибалась. В интернатуре не было и половины того, что на нее свалилось здесь. Она не знала, что Гордеев умел вытягивать из людей скрытые ресурсы. Он нарочно завалил ее работой, спихнув на нее все, что было можно и нельзя. Проверка боем. А как вы хотели, доктор Чехова? Нейрохирургия – это вам не аппендикс резать, да грыжи ушивать. Гордеев присматривался к ней. По правде сказать – он не давал ей сложных случаев. Загрузив работой по самое не могу, он брал не качеством. Количеством. Выдержит – он будет ее учить. Не выдержит – что и требовалось доказать. Слабым - не место в нейрохирургии. У нейрохирурга нет права на ошибку. Лера чувствовала, что он ее проверяет, и она изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом. Для нее все было в новинку. Даже на дежурстве в приемном покое, когда ей попадалась простая аппендэктомия – и это казалось чем-то особенным. Здесь был совсем другой темп. И еще. Она постоянно чувствовала на себе его неусыпное око. Даже когда его не было рядом, ей все равно казалось, что он смотрит на нее, наблюдает и контролирует каждый жест. Как будто ее снимали скрытой камерой. Иногда ей казалось, что единственное место, где он не может за ней наблюдать, это, пожалуй, туалет. Нет, доктор Гордеев, Великий и Ужасный. Царь и Бог. Вы не дождетесь! Она не сломается. Она станет нейрохирургом. Обязательно. Чего бы ей это не стоило!

Лера почувствовала чью-то теплую руку у себя на плече. Она не двигалась. У нее просто не было сил даже пошевелить мизинцем. Его пальцы слегка сжали ее плечо.

-Лер, - тихий шепот, - Лер, не спи, малыш, надо раздеться и баиньки. Давай, поднимайся. Не стоит спать сидя. - Его голос обволакивал, словно укутывал в пуховое одеяло.
Огромным усилием воли она заставила свою конечность, словно чужую, все же прийти в движение и сжала его руку, лежащую на ее плече. «Как робот, иначе не скажешь». Подняла уставшие глаза.
- Спасибо. Глеб. Я не сплю. Так… задумалась. – она попыталась встать и покачнулась. Глеб поддержал ее.
- Последние три недели – это твое обычное состояние, Лер. – Пойдем-ка спать. – Глеб поцеловал ее в макушку. Поддерживая, словно боясь, что она упадет, довел до кровати, ловко расстелил постель, подождал пока она ляжет, и только убедившись, что она забралась с головой под одеяло, выключил свет и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Глеб сидел на кухне и курил. Что-то с ней происходит. Видно, что устала, что на пределе. И силы и нервы. Но он чувствовал… Нет. Он знал. Что с ней происходит что-то другое. Что-то, что ему не нравилось. И он не мог понять – что. Она не рассказывала. Он не спрашивал. Глеб хорошо ее знал и привык не задавать лишних вопросов. На самом деле – мог. Мог понять, но не хотел об этом думать. Ох, как не хотел.

* * *
Ему нравилось ее упорство, ее настойчивость, ее внимательность к мелочам. Он просто сходил с ума от ее упрямо сжатых губ. Ему было забавно наблюдать, как она стискивала зубы и молча выполняла то, что он просил. Нет – требовал. Приказывал. Гордеев прекрасно понимал, что на самом деле ей хотелось послать его куда подальше. И не стесняясь в выражениях. Но она терпела. Боец, одобрительно думал он. И этот упрямый взгляд просто доводил его до исступления. Он старался о ней не думать. Гордеев нарочно загрузил ее работой, чтобы реже попадалась ему на глаза. На самом деле эффект был обратным тому, которого он ждал. Ему казалось, что она везде. И тут она и там. Она постоянно путалась у него под ногами. И его это раздражало. Нет. Он сам себя раздражал. Он был резок с ней. Даже груб. Он ни разу не похвалил ее. Хотя любовался каждым ее движением. "Старый дурак!" Ничего не мог с собой сделать.

Он совсем забыл о Нине. Нина обижалась. «Гордеев, ты совсем там заработался, хоть заехал бы, остался на ночь». Нина. Нина была при нем давно. Именно так. Была при нем. Это было нечто постоянное – куда он всегда возвращался. Потому что так было удобно. Она ничего не требовала. Она его любила. Он позволял себя любить. Ведь это так удобно. Ни о чем не надо думать – все и так… есть.


Глава 4.

- Саш. – коллега нагнал его. – Подожди. Слушай, ну и девчонка твоя новенькая, это ж просто чудо что-то такое!
- Да? – недоверчиво переспросил Гордеев. - И что на этот раз она натворила? «И когда только успела?»
- Достала инородное тело. – Степанов сделал многозначительную паузу. - У больного пневмонией.
- Чтооо?! – не понял Гордеев.
- Гордеев, ну какой же тупой! Говорю же, не девочка – находка. – Степанов похлопал его по плечу. – Гордеев, находка…
«Таак. Инородное тело. У больного пневмонией. Кто вчера в приемном дежурил? Чехова.»
- Юр, притормози, куда дернул? Давай рассказывай, что стряслось. Ты дежурил в торакоабдоминалке вчера?
- Ага, - доктор Степанов был доволен как слон. -Сижу, я пью свой кофей, курю сигаретку, никого не трогаю. Тихо примус починяю… «Еще один юморист, блин» Тут звонит мне твоя Чехова. Просит меня спуститься…
Еще минута и Гордеев бы начал нервно подпрыгивать на одном месте. Он чувствовал, что Лера что-то учудила. Причем судя по тому, как был доволен Степанов, случилось что-то хорошее. Только вот хорошее – для кого? А Степанов рассказывал подробно, в красках, размашисто жестикулируя… и очень медленно.
- И как? - Гордеев сделал нетерпеливый жест рукой.
- Что как? Гордеев, виртуозно… бронхоскопом. Быстро, ловко, все четко, даже придраться не к чему. – поймав странный взгляд Гордеева, доктор Степанов развел руками – Саш, я следил, контролировал, честно. И я восхищен. Мне бы таких ординаторов… Так нет, все в нейрохирурги метят!

* * *
- Рассказывайте. Я весь – внимание. – Гордеев закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
Лера стояла перед ним как на допросе.

- Больной Н. 1 г.5 мес. (история болезни № ****) поступил вчера в приемное отделение в 01.30 с диагнозом: Левосторонняя пневмония. Подозрение на острый аппендицит. Из анамнеза известно, что температура держалась в субфебрильных цифрах более 5-ти дней. Три дня назад он стал кашлять. Обратились к врачу. Поставлен диагноз: ОРЗ. Получал лечение: эреспал, амоксиклав. – При этих словах Гордеев поморщился, словно его самого заставили выпить амоксиклав и запить эреспалом. – Кашель усилился, появились дистанционные хрипы, одышка. Был госпитализирован в детскую ДИБ №…, температура нормализовалась. Спустя два дня выписан под расписку. Со слов родителей, кашель усиливался при увеличении физической нагрузки и при перемене положения тела. Вчера вновь обратились к врачу. Ребенку была сделана ренгенография легких, изменения на которой были расценены как левосторонняя пневмония, в связи с чем была предложена повторная госпитализация. От госпитализации отказались. Вечером появились нечетко локализованные боли в животе. Поскольку температура вновь поднялась до субфебрильных цифр, родители испугались и привезли его к нам.

Гордеев слушал и выражение его лица менялось с усталого и ироничного на одобрительное. «Как шпарит! С ума сойти.» Он улыбнулся своим мыслям. Лера вытаращила глаза. «Улыбается. Вроде все правильно говорю, или опять что-то не так? Может, просто издевается?»
-Продолжайте, - безразлично произнес Гордеев, заметив ее реакцию. Его глаза смеялись.Лера набрала в грудь побольше воздуха, чтобы успокоиться и продолжила:
-При осмотре обращало внимание, что одышка у ребенка инспираторного характера, в покое одышки нет. Температура тела 39,5. При аускультации легких справа резко ослабленное дыхание, с обеих сторон выслушивались проводные хрипы. Кашель малопродуктивный. На рентгенограмме легких инфильтративных тканей не видно, а выражено смещение средостения влево.

- И ваш диагноз, - Гордеев выпрямился и прямо посмотрел ей в глаза, - доктор Чехова?
- Инородное тело в правом бронхе и как следствие – воспаление, вот почему…
- Феноменально, Ватсон, - вырвалось у Гордеева. Он усмехнулся. – Почему же вы исключили аппендицит?
- Симптомы Бартомье-Михельсона, Образцова, Ровзинга, а также сиптом Щеткина-Блюмберга - отрицательные, к тому же у ребенка не было стула несколько дней. Соответственно нечетко локализованные боли в правой повздошной области – следствие…
Гордеев перебил ее. Ему было все ясно. Он едва сдержался, чтобы не сказать «Давайте зачетку, доктор Чехова, садитесь, пять»
- И вы конечно не догадались перевести ребенка в Филатовскую больницу для извлечения инородного тела?
- Вы думаете, мне нужно было сыграть в клинический футбол?
«1:0 в твою пользу» - подумал Гордеев.
- А как он вообще к нам попал?!! Почему к нам привезли? – Гордеев начинал раздражаться. Он хотел поймать ее на чем-то, но она всегда была на шаг впереди него. А еще ему не понравилось замечание Степанова. Очень не понравилось. Потому что Степанов был прав. Словно мысли читал. А Гордеев не любил делиться своими мыслями. Особенно самыми сокровенными.

- Александр Николаевич, - Лера посмотрела ему прямо в глаза. Он вздрогнул и отвел глаза, сосредоточенно крутя в руках ручку. – Во-первых, я объяснила вам, почему ребенок попал к нам. А во вторых, я конечно все понимаю, - она сделала паузу и очень серьезно посмотрела на своего начальника. -Но мне почему-то не пришло в голову задать этот вопрос испуганным родителям.
Брови Гордеева взлетели вверх.
- Идите, Лера. – он снова посмотрел на нее. В ее глазах ясно читался вызов. Он его принял, но смотреть на нее дольше, не отвлекаясь на посторонние мысли он был не в силах. – Идите, Лера. Не стойте.
«Идите, Лера» мысленно передразнила она его. «Лера. Он назвал ее по имени. Это значит – «хорошо» или «плохо»?»

* * *
«Не девочка – находка» - вспоминал Гордеев слова своего коллеги. Находка. Да. Ему очень понравился ее поступок. Не совсем по инструкции. Зато как… по-человечески. Да и как верно. Подумать только – инородное тело. 2 ореха. И ведь сколько врачей до нее смотрели этого ребенка и никто не смог поставить правильный диагноз. Вот так всех детей подряд горе-врачи лечат от ОРЗ. Иногда попадаются вариации на тему – бронхит, пневмония, кишечная инфекция. А вместо этого – на лицо хирургическая патология. Чехова - на своем месте. Это точно. Гордеев четко знал – он будет ее учить. Наконец руки дошли до ее документов. Он ни разу внимательно не смотрел. Не хотел смотреть. Он хотел узнать ее. Сам. Он еще раз проглядел бумаги, и взгляд зацепился на знакомой фамилии. Он не придал этому значения.

«Он назвал ее по имени. Значит остался доволен? Или нет?»
Андрей прервал ее мысли.
-Лера. Ну что? Удалось выбраться из когтей? – шутил он. Заметив блуждающую улыбку на ее губах, - Что, неужто хвалил?
-Да, вот и не знаю, Андрюш… То ли ругал, то ли хвалил…
-Гордеев. – хмыкнул коллега. – Лер, пойдем пообедаем, а? – он по-свойски взял ее под руку. Уже почти месяц ты у нас, а мы с тобой ни разу даже нормально, спокойно вместе не обедали.
-Разве тут бывает «нормально» и «спокойно»? – удивилась она.
-Бывает, Лер. Пошли, - он увлек ее за собой.

Лере нравился Андрей. Он был молодой, веселый и безусловно талантливый. И он мог противостоять Гордееву. У него хватало на это знаний, умений и… наглости.

Был случай, когда Гордеев собрался делать одну сложную операцию. Андрей очень спокойно, глядя ему прямо в глаза, возразил начальнику: «Александр Николаевич, это мой больной. И я в состоянии справиться без вашей помощи. Если желаете – можете мне ассистировать». Коллеги, слышавшие эту перепалку, переглянулись, поразившись такой наглости. И такой смелости. «Михеев. Ты - уволен!» - прогремел Гордеев из-за двери. «Да пошел ты!», донеслось в ответ, и через секунду Андрей вышел из его кабинета. Очень спокойно вышел. Громко хлопнув дверью. И спокойно зашагал по коридору в ординаторскую.
Пока наблюдатели пытались оправиться от шока, в дверях появился Гордеев. Он догнал молодого хирурга и пожал ему руку.
- Уважаю. Я буду ассистировать.

Лера с улыбкой вспоминала эту историю. Она так много ей сказала об Андрее. И о Саше.

Андрею нравилась Лера. Молоденькая, еще совсем девочка, но уже такая храбрая. Да. Храбрая. Лера не боялась работы, она готова была работать на износ, чтобы добиться своей цели. А цель у нее была. Стать нейрохирургом. И как бы Андрей не был мысленно согласен с Гордеевым по поводу женщины-хирурга, Леру он зауважал. Должно признать, что Гордеев подбирал отличную команду. Женщины в ней попадались не часто, но что это были за женщины!.. Андрей был настоящим Казановой. Он был специалист по женщинам. И ничего не мог с собой поделать. Имя обязывало. Мужчина до кончиков ногтей, он знал женщин как свои пять пальцев. Всегда знал - что им сказать и когда. Знал, как посмотреть, чтобы свести с ума. Он понимал женщин и давал им то, что они от него ждали. Он действительно был неотразим. Он никогда не ошибался. Но Лера все еще была для него загадкой. Она была какая-то особенная. И он никак не мог разгадать ее. А ему очень хотелось.

За обедом он развлекал ее разными историями, напоминавшими больше байки из склепа. Ей было легко с ним. Она с удовольствием слушала. Она смотрела в его глубокие синие глаза и губы сами собой расплывались в улыбке. Человек-праздник. Она видела, как он смотрит на нее, как пытается нащупать что-то в ней, чем бы он мог ее зацепить. Лера прощала ему эту маленькую слабость, понимая, что в принципе все женщины – его слабое место, и он будет бегать за каждой юбкой, пока не встретит свою единственную. «И почему мы, женщины, бываем такие мудрые, когда наблюдаем как бы, со стороны, но стоит только чувствам завертеть нас - и мы ничего не видим дальше своего носа?»

* * *

Лере снился Саша. Ей снилось его лицо, его развевающиеся на ветру волосы, его смеющиеся глаза. И морщинки вокруг глаз. Ей так хотелось прикоснуться к его щеке и ощутить его кожу на ощупь. Наверное, чуть грубоватая на ощупь, но… Она не успела додумать дальше. Настойчивое трынь-трынь над ухом заставило ее проснуться. Шаря рукой по тумбочке, как спросонья ищешь назойливый будильник, она наконец нащупала телефон. Подсвеченный экран показывал «Саша». Не успев подумать, она нажала кнопку «принять». Глаза снова закрылись сами собой.
-Лера… Прости, разбудил?
-Разбудил, Саш.
-Лер… - на том конце пауза. Его молчание дало ей время подумать и ее еще не проснувшийся мозг вдруг выдал ей информацию: «Саша. Александр Николаевич. Гордеев. Боже! Что она говорит?!»
Лера села в кровати. Сна как не бывало.
-Я… Александр Николаевич? Что случилось?! Надо приехать?!
«Ну вот, - разозлился Гордеев, - у нее был такой очаровательный заспанный голос. Такой искренний! А сейчас – вот опять. Александр Николаевич! Что случилось? Случилось, Лера… случилось. Я сам не знаю – что случилось…»
-Лер, извини, что разбудил. Я решил, что тебе нужно отдохнуть завтра. Я снял тебя с дежурства. И у тебя выходной.
-А кто… кто будет за меня? Это ж, наверное, не хорошо…
-Я, Лера. Я – за тебя.

Разговор давно закончился, а она все еще сидела в кровати и с удивлением смотрела на погасший экран своего мобильника. Словно видела впервые. О сне можно было забыть. Она встала и побрела на кухню. За сигаретой.

- Точно. Слон по Красной площади пошел. – пробормотала она, наливая себе кофе. Глеб подошел сзади и обнял ее. Улыбнулся сказанному. - Он сказал, что завтра подежурит за меня?! А у меня - выходной? Ущипни меня, Глеб!

Глеб сел на стул, усадил девушку к себе на колени.
- Лер. Я понимаю – он твой начальник. Но, прости за мой французский, что это за хрен с горы, который звонит тебе в час ночи? Что он о себе возомнил, этот твой Гордеев? Кто он вообще такой?
- Кто он? – Лера опустила глаза. – Глеб, а тебе правда интересно знать, кто он?
Глеб сжал зубы. На скулах заходили желваки. Интересно. Еще как интересно. Он только и слышит последний месяц – Гордеев, Гордеев, Гордеев. «Гордеев – то. Гордеев – это… Черт бы побрал уже этого Гордеева, будь он неладен! И Лерка, вон, сама не своя… То плачет, то мечтает… Приходит поздно. Лица на ней нет. Глаза ввалились, нос заострился. Зверь, вот он кто. А теперь звонит в час ночи, нате-здрасте, выходной вам... - он выдохнул, - И самодур!»
- Очень, - процедил он сквозь зубы. Лера сосредоточенно рассматривала узоры на своей пижаме. – Лера, - позвал ее Глеб. - Лер!
- А… да. Глеб. Гордеев – мой зав. отделением. Гордеев Александр Николаевич. Он очень требовательный. Он – гений, понимаешь? А у всех гениальных людей – сложный характер.

-Лера… - Глеб чувствовал, мог поклясться, что он это чувствовал. Что она сказала вовсе не то, что собиралась…

Лера напряглась. «Сказать или нет?» Глеб физически это почувствовал. Он отвел с ее лба непослушно упавшую прядку и заглянул ей в глаза. «Лера, не прячься. Скажи мне. Лучше скажи.»
- Глеб… - она шумно выдохнула. – Александр Николаевич – тот самый Саша на Suzuki.
- Какой еще Саша? – этот вопрос нужен был, чтобы осмыслить информацию. Вот это новости! Он все понял. Даже то, чего она сама еще не знала. «Дьявол!»
- Малыш, не прячься, посмотри на меня, - он нежно погладил ее по щеке. – И что, ты думаешь, он тебе мстит за это ДТП?
- Глеб, ну что за глупости! – она встрепенулась. Глаза негодующе заблестели. На это и было рассчитано. Наконец она смотрела ему в глаза. То, что он там видел ему не нравилось. Но разве он не знал, что так будет? «Терпи, Глеб, ты сам этого хотел. Ты, что думал, она никогда не будет замечать других мужчин?». Она попыталась встать, он не отпускал ее. Его глаза цепко держали ее взгляд, он приблизил к ней свое лицо и коснулся губами ее губ.
- Глеб, - прошептала она.- Не надо, я прошу тебя…
Он еще крепче обнял ее, сильнее прижав к себе и уткнулся носом ей в шею.
- Не буду. Прости меня.
Она гладила его по волосам.
-Глеб… Какая же я дура, - в ее глазах заблестели слезы. – Наверное мой переезд к тебе был ошибкой. Я думаю, мне надо уйти…
Она вдруг осознала, что он чувствовал. Ей стало больно. Глеб был такой близкий и такой родной. Кто у нее был сейчас ближе него? Она меньше всего хотела причинить ему боль. Она и не заметила, как слезы потекли по щекам.
-Эй, ей… ты нас затопишь! – попытался пошутить он, сжимая ее в лицо в ладонях. – Глупенькая моя девочка, ты думаешь, я не понимаю? Я все знал с самого начала. Я знаю, что ты никогда не будешь моей. – он целовал ее мокрые щеки и, грустно улыбаясь, смотрел в ее заплаканные глаза. – Куда ты пойдешь? Вернешься в квартиру родителей и будешь тратить по 3 часа на дорогу в один конец? А когда ты будешь спать?
Лера всхлипнула.
-Лучше я совсем не буду спать, чем видеть, как ты страдаешь рядом со мной. У тебя должна быть своя жизнь… дол..
-У меня и есть - своя жизнь. – он перебил ее - Малыш. Успокойся. Кто вбил в твою хорошенькую головку, что я страдаю? Не надо скоропалительных решений. Я отпущу тебя. – слова давались ему с трудом. Он помолчал. – Тогда, когда тебе будет куда идти. Мне хорошо с тобой. Мне хорошо, от того, что ты просто рядом. Я не буду больше приставать к тебе. Обещаю. Это вышло… случайно. Прости…
-Глеб, это неправильно.
-А почему мы всегда должны все делать правильно? – он улыбнулся. Ее губы расплылись в ответной улыбке. Глеб достал сигарету. – Давай перекурим, и по койкам. У тебя выходной, а мне – работать.

Глеб лежал в кровати с открытыми глазами. Он тупо уставился в потолок и долго смотрел, не моргая. Он вспоминал сегодняшний разговор на кухне. Почему, интересно, все важные разговоры случаются на кухне? Он врал ей. Глеб не мог сдерживать себя, находясь от нее в такой опасной близости, но и без нее – не мог. Он это понял в ту же секунду, когда увидел ее после долгой разлуки. Он думал, что все улеглось и забылось. Как жестоко он ошибался! Ничего не забылось. У него были другие женщины, но ни одна не могла сравниться с ней. Тело помнило ее прикосновения, а сердце отказывалось любить кого-то еще. Воспользовавшись ее растерянностью, он уговорил Леру переехать к нему в его московскую квартиру. На время, пока она не разберется с новой работой, учебой и всеми остальными «прелестями» столичной жизни в виде съемной квартиры. Он врал ей. Не о ней он заботился. Увидев ее снова, он понял, что не может без нее. Что она нужна ему как вода, как воздух. Их отношения закончились, толком не успев начаться. Ей было стыдно за ту единственную ночь, проведенную вместе. А он все полтора года жил этими воспоминаниями. Не мог забыть ее руки, ее губы, ее волшебные глаза. Его ладони до сих пор помнили ее шелковистую кожу, ее волосы, на губах остался вкус ее поцелуев. «Я не могу, Глеб. Я не могу. Ты – мой брат. Я не могу думать по-другому. Что мы наделали!» Она ушла. Переехала в квартиру родителей. Он переехал в Москву. И несмотря на то, что они учились в одном институте, они ни разу не встретились за это время. Глеб честно пытался ее забыть. Лера, в свою очередь, делала все, чтобы не попадаться ему на глаза. Они почти перестали общаться. Боль немного притупилась, и он уже думал, что стал действительно забывать ее и все прошло. Но летом, в свой выходной, он приехал домой и пришел к отцу на работу. Она практически налетела на него, чуть не сбив с ног. Их взгляды встретились. Шоколад и виски. Земля и огонь. Он понял, что все напрасно, ничто не забыто. Он смотрел в потолок. Потолок был белым и безмятежным, а у него в сердце бушевал пожар, который он не в силах потушить. Он стиснул зубы и сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. «Хватит!» Разве он не знал, что так будет? "Терпи, Глеб, терпи." Он закрыл глаза, но сон не шел. Глеб ненавидел бессонницу. Она была его врагом. Бессонница – была самым страшным его кошмаром. Когда хочешь спать и не можешь уснуть. Ты убеждаешь себя не думать, а непрошенные мысли, нагло расталкивая друг друга локтями, вихрем врываются в твой воспаленный мозг, разрывая его на части. Глеб начал считать. Все что угодно, лишь бы не думать о ней. За окном забрезжил рассвет, а он все повторял про себя, словно заклинание, бессмысленные цифры.


Лера тоже ворочалась в кровати и не могла заснуть. Сначала Саша. Теперь вот, Глеб. Она была с ним жестокой. О чем она вообще думала, переезжая к нему? Что все закончилось? Все прошло? Она задавала себе один и тот же вопрос. Неужели она не понимала, не видела, что он любит ее? Оох… Видела и понимала. Но старалась этого не замечать. Ей казалось, что все прошло. А ведь его объятия, его прикосновения всегда были совсем не братскими. Он либо вообще не прикасался к ней, либо если уж прикасался… Глеб изменился за эти полтора года. Он стал более сдержанным… чтоли. Лера чувствовала его мужскую силу, его уверенность. Она так любила устроиться у него на плече перед телевизором. Или положить голову ему на колени, когда он гладил ее по голове, словно успокаивая. Сейчас она даже боялась подумать, что он чувствовал в эти моменты. Неожиданно, воспоминания о той ночи нахлынули на нее. А ведь несмотря на то, что она не смогла это принять – та ночь была прекрасна… Он был ее первым мужчиной. Которого всегда будешь помнить. Осознание этого факта поразило ее своей простотой. Почему она не давала себе вспоминать? Какой же она – бесчувственный чурбан. Она вдруг поняла, как много Глеб для нее сделал. Делает. И будет делать, если она все не испортит.
Почему-то, этот почти безобидный поцелуй вдруг пробудил в ней все воспоминания. О нем. О других мужчинах, попадавшихся на ее пути. Она вдруг поняла, что Глеб был лучший. Самый близкий, самый родной. Он угадывал любое ее желание. Он был робким и нежным. Сильным и страстным. Но он был ее братом. И она никогда не сможет принять его по-другому. Даже несмотря на то, что однажды они переступили черту. Лера любила Глеба. Очень любила. Но она никогда не любила его так, как он любил ее. Она не сходила с ума, если не слышала его голос, ей не было плохо, если она несколько дней его не видела. Она скучала по нему, когда он уезжал. Как скучаешь по родному человеку. Но она не сходила с ума. В ней не было страсти. А бывает ли по-другому? Может, это просто миф? Может быть, она просто все придумала? И вот оно счастье – рядом. Так близко…

Она вспомнила ЕГО глаза и ЕГО руки. От одного только взгляда на его пальцы ее бросало в дрожь. «Бывает…», ответила она на свой вопрос. Лера любила Глеба. Но она могла без него жить. «А Глеб? Может ли Глеб без нее?»