Теория структурного психоанализа базируется на идеях Лакана о ведущей роли языка как феномена культуры в расшифровке и понимании бессознательных процессов. Кардинально пересмотрев теорию 3. Фрейда с позиций структурной лингвистики и семиотики Лакан отождествил бессознательное со структурой языка.  В основе психоаналитической концепции Лакана лежат два тезиса:

1. Бессознательное структурировано, подобно языку
2. Бессознательное есть речь "Другого"

Опираясь на эти тезисы, Лакан утверждал, что только лингвистический анализ языка и его механизмов может адекватно раскрыть структуру бессознательных процессов. Структурированность бессознательного, подобно языку, с точки зрения Лакана, означает, что в нем имеются особые бессознательные речевые элементы, которые не осознаются человеком, но играют важную роль в протекании и развертывании психических процессов. Сведение бессознательного к языку, речевым структурам лежит и в основе понимания Лаканом психических заболевания.

Ученый отвергает взгляд на последнее как на нечто совершенно отличное от нормы. Болезнь – это просто иной способ существования, точнее, иное символическое языковое измерение. С точки зрения Лакана, чистое доязыковое бессознательное нам не дано: судить о нем можно только на основании рассказа пациента о своих снах и желаниях, с одной стороны, и анализа речи пациента аналитиком – с другой. Бессознательное – это речь "Другого". Понятие "Другой" у Лакана многозначно: это и отец, имя которого связывается с законом и порядком, и место культуры, в котором распутываются все "приключения индивид, желаний".

Личность Лакан понимал как знаковое, языковое сознание, структуру же знака психологизировал, рассматривая ее с точки зрения психологической ориентации индивида, то есть с позиции проявления в ней действия бессознательного, реализующегося в сложной диалектике взаимоотношения "нужды" и "желания". По его мнению, человек никогда не тождественен какому-либо своему атрибуту, его "Я" никогда не может быть определено, поскольку всегда находится в поисках самого себя и способно быть репрезентировано только через "Другого", через отношения с другими людьми. Однако при этом никто не может полностью познать ни самого себя, ни другого, т. е. не способен полностью войти в сознание другого человека.

Структура человечесой психики, по Лакану, является сферой сложного и противоречивого взаимодействия трех составляющих: Воображаемого, Символического и Реального.

Воображаемое – это такой комплекс иллюзорных представлений, которые человек создает сам о себе и который играет важную роль его психической защиты, или, вернее, самозащиты. Воображаемое подчиняется не "принципу реальности", а логике иллюзии: оно создает образ "Я", устраивающий индивида и играющий экранирующую роль как по отношению к объективной действительности, так и по отношению к тем образам этого индивида, которые существуют в сознании его партнеров по коммуникации – "других".

В этом смысле Воображаемое есть область "незнания", заблуждения человека относительно самого себя. Формирование воображаемого происходит у ребенка в возрасте от 6 до 18 месяцев – на стадии, которую Лакан назвал "стадией зеркала": именно в этот период ребенок, воспринимавший ранее собственное отражение как другое живое существо, начинает отождествлять себя с ним, узнавать себя в зеркале.

Символическое – это сфера социокультурных норм и представлений, которые индивид усваивает в основном бессознательно, "символически", чтобы иметь возможность нормально существовать в обществе, т. е. это область сверхличных, всеобщих смыслов, задаваемых индивиду обществом. Если в "порядке Воображаемого" отношения ребенка с матерью характеризуются слитностью и непосредственностью, то, вступая в царство Символического, он обретает в виде отца с его именем и запретами того "Другого", который знаменует для него встречу с культурой как с социальным, языковым институтом человеческого существования.

Реальное – самая проблематичная категория Лакана – включает непосредственные жизненные функции и отправления. Это та сфера биологически порождаемых и психически сублимируемых потребностей и импульсов, которые не даны сознанию индивида в какой-либо доступной для него рационализированной форме.

Отсюда – радикальный пересмотр Лаканом классического понятия "субъекта". Если в рамках картезианской традиции "субъект" рассматривался как некая субстанциальная целостность, как суверенный носитель сознания и самосознания и как ценностная точка отсчета в культуре, то, по Лакану, напротив, субъект предстает как функция культуры, как точка пересечения различных символических структур и точка приложения сил бессознательного. Не культура является атрибутом индивида, а индивид оказывается "атрибутом" культуры, говорящей "при помощи" субъекта; сам же по себе субъект есть "ничто", некая "пустота", заполняемая содержанием символических матриц.

Отсюда – постоянное взаимодействие между субъектом как носителем культурных норм и "Я" как носителем "желания", т. е. между Символическим и Воображаемым. Символическое пытается полностью подчинить себе индивида, тогда как задача "Я" состоит в том, чтобы, используя топосы культуры, создать с их помощью собственный нарциссический образ, т. е., подставив "Я" на место "субъекта", создать себе культурное алиби. Тем самым уточняется понятие бессознательного: бессознательное, по Лакану, это "речь Другого", но такая речь, которая постоянно редактируется Воображаемым.

Практикуемая структурным психоанализом терапия ориентирована преимущественно на языковую проработку словесных выражений. Лакан сравнивал психотерапевтическую ситуацию с ситуацией восприятия незнакомого языка – и в том и в другом случае человек имеет дело с речевым потоком, протекающем на уровне означающего, никак не соотнесенного с означаемым. Однако в психотерапевтической ситуации речь идет о двоякой интерпретации означаемого – как "объективной реальности", так и содержания психики пациента. В последнем случае означаемое, т. е. содержание психики пациента, скрывается им осознанно и может быть выявлено лишь по случайным деталям речи и поведения.

Доступная психоаналитику задача не может состоять лишь в том, чтобы реконструировать реальные обстоятельства, внешние по отношению к истории пациента, или же проникнуть вглубь содержаний его сознания. Его цель – реконструировать их на основе протекающего перед ним потока, означающих структуру этого потока, которая и есть, по мнению Лакана, не что иное, как структура бессознательного.

Психоаналитик слушает все, учитывая основное правило, которое освобождает рассказ от ограничений, налагаемых на него социальными условностями. Любой перерыв в рассказе, независимо от того, происходит он по вине пациента или психоаналитика, интерпретирующего этот рассказ или прерывающего сеанс анализа, — все это пример «пунктуации» (грамматический термин, вошедший в словарь психоанализа).

Эффекты языка оттеняются «пунктуацией», которая, отражая временные связи и умение психоаналитика, становится, как говорит Лакан, важным средством регуляции переноса. Лечение состоит в выявлении временных зависимостей, образующих структуру языка: от одного означающего к другому, через интервалы, выполняющие функцию «пунктуации» всего рассказа или отдельных ассоциаций слов, постепенно все более отчетливо вырисовывается структура языка — это речь Другого, дополнительный плацдарм бессознательного. Каковы возможности психоанализа, если бессознательное — это речь Другого?

Задачей психоанализа является установление правильных отношений субъекта к этому Другому, т. е. установление этих отношений на основе культурных (символических) и субъективных (воображаемых) детерминирующих факторов. Если вспомнить формулу Фрейда: «Где было Оно, там будет Эго», звучащую в переводе Лакана как: «Где было Оно, должно быть Эго», то нетрудно понять, что Лакан устанавливает разграничение, которое не было проведено Фрейдом, — разграничение между «Я» субъекта и «Я» его рассказа: первое остается иллюзорной защитой, второе знает, что такое реальность и каковы налагаемые ею ограничения.

Различие между ними — это фундаментальное различие между незнанием и осознанием этого незнания, причем последнее никогда не устраняет первого: «Чтобы исцелить от душевного недуга, нужно понять смысл рассказа пациента, который всегда следует искать в связи “Я” субъекта с “Я” его рассказа». И еще одна формула, кажущаяся туманность которой является следствием двусмысленности и неясности самого психоанализа: «Субъекта побуждают заново родиться (в сеансе психоанализа), чтобы узнать, хочет ли он того, чего желает».

Психоанализ ведет от незнания к распознаванию — к распознаванию субъективной структуры, остающейся неизменной до тех пор, пока неизменна реальность историческая, социальная и культурная. Вот как определяет Лакан цели психоанализа: «восстановление символического ряда, основными составляющими которого являются:— история жизни, переживаемая как процесс;— подчинение законам языка, единственно способным обеспечить сверхдетерминированность;— игра интерсубъективного, посредством которой истина входит в реальное». Все это в совокупности позволяет Лакану наметить основные направления подготовки аналитика.

История жизни индивида, рассматриваемая в ее связях с культурными факторами; история, которая раскрывается в условиях психоанализа только на основе языка и через него; история, в которой устанавливается трудная связь между самыми волнующими переживаниями субъекта, с одной стороны, и наиболее, казалось бы, безразличным индивидуальным и коллективным прошлым — с другой, — все это делает для Лакана неустранимой функцией психоанализа исследование культурных и социальных факторов. Структурализм как общеметодологическое течение исходит из примата структуры над функцией в любых явлениях окружающего мира, в том числе и в социальных процессах.