Nataiv все записи автора



И будет - Утро! И опять над нами Звездой надежды Солнца ясный лик Взойдет. И над прошедшими годами Мы посмеемся вдоволь И поплачем, И Господа помолим об удаче Для тех, кто был и будет на Рыбачьем Служить России, Родине служить. И как нам дальше быть, Как дальше жить Подумаем И выпьем за здоровье Своих друзей. И память всех погибших Минутою молчания почтим, И в общем - Будем счастливы почти, Но - не совсем. Неполным будет счастье... (Борис Нивин)

В отличие от сугубо тыловой дороги на Печенгу, эти пять километров к Муста-Тунтури уже были прифронтовой дорогой. И хоть по качеству она здесь совсем не хуже, но количество фортификации превосходит все мыслимые пределы. И благодаря суровому климату Заполярья, впору здесь делать национальный заповедник. Ведь эти пять километров – это настоящий памятник. Свернув с дороги на Рыбачий, оставив по правую руку шикарный водопад, дорожка сразу становится иррационально идеального качества. О таких дорогах жители российских райцентров могут только мечтать. Пару километров и начинаются чудеса фортификации. Вот справа в скале искусственная пещера. Немцы очень часто прятали свои штабы и лазареты в такие сделанные динамитом пещеры. То тут, то там, рядом с дорогой многочисленные огневые точки, ДОТы. «…Немцы использовали более передовую технологию строительства оборонительных сооружений. Штабы, казармы, лазареты прятали в катакомбах, специально вырытых в скалах. При строительных работах применяли электричество, компрессорные установки, металлоконструкции и бетон.

- В октябре сорок четвертого, сразу после нашего наступления, отправил меня редактор газеты на бывшую линию фронта, - вспоминает фронтовой корреспондент военной поры Анатолий Степанович Жданов. - Что поразило? Быт немцев. В землянках кафель, расписные буржуйки, патефоны. На нарах тюфяки с простынями. Кое-где источает запах еще не остывший кофе. Я за всю войну кофе и не нюхал, а тут оно даже в дотах. Видел в землянках и вино. Укрепления у немцев - не чета советским. Всюду лежали убитые, как русские, так и немцы. Фашистов, помню, было не так много, но в некоторых дотах встречались трупы, прикованные цепями к бетону. Смертники, значит (позволю себе высказать предположение, что это финны, если кто смотрел Кукушку Рогожкина). Впечатляли стационарные огнеметы. Они стояли по всей линии фронта в бетонных гнездах и управлялись на расстоянии. Страшное, я вам скажу, оружие. Говорили, что огнемет сжигает все на участке в 60 метров. …» Наконец, дорога взлетает на пригорок и выскакивает на так поразивший меня перекресток. Налево по тыловой дороге на Печенгу, направо на фронт, к Муста-Тунтури. Дальнейшее движение – это всеминутный риск. Риск открутить себе голову и заработать перелом шейных позвонков. Они повсюду. Штабы, линии связи, тропки для рот горных егерей, какие-то вспомогательные постройки. Дорожка ныряет с пригорка и идет вдоль левого берега небольшого озера. Идет даже не по берегу, а по искусственной насыпи прилепившись к самому краю скалы. Глубина же самого озера не определяется. Тут же в точке 69.35,966 – 31.50,123 удивительное явление, которое кое-кто обозвал «писающим мальчиком». Хотя это ну никак не Мальчик?? Так вот из абсолютно ровной вертикальной скалы вырывается небольшая струйка ручейка почти под прямым углом…. Но будьте очень внимательны. Буквально каждый миллиметр дороги под наблюдением. Посмотрите прямо по ходу движения чуть наверх 69.36,098 – 31.49,507. Видите, пулеметное гнездо. Не ленитесь, залезьте наверх, по пути как раз пересекая одну из таких пеших троп. Она уже порядком заросла, но представьте, что по ней 60 лет никто вообще не ходил. А ее до сих пор прекрасно видно на местности. Забрались в каменную ячейку. Ищите теперь промежуточную капсулу. В ней указано, где искать основной контейнер. Едем дальше, и через 500 метров слева еще одно небольшое озеро. Налево уходит заметная колея. А там остатки плавильной печи и горна. Это не что иное, как бывшая кузница. (Тут неплохое место для ночевки). Да, да. У немцев основным видом транспорта были ишаки, которые в отличие от наших оленей совсем не приспособлены к условиям здешней погоды. А в советской армии были даже бойцы-оленеводы!!! Что еще поражает, так это ТАКОЕ огромное количество всевозможных сейдов. Здесь их, пожалуй, больше чем на знаменитой Воттовааре в несколько раз. Вот так неспешно мы и подобрались к самой передовой, по ходу взяв основной контейнер. Здесь уже практически фронт. Тут дорога для подавляющего большинства полноприводников заканчивается, и начинаются южные отроги Муста-Тунтури. Сюда уже частенько наведывались мины из-за хребта. И количество подземных и наземных укреплений здесь попросту …..!!!!..... До сих пор, тут покоятся останки и наших и немецких солдат – эта земля в буквальном смысле слова полита кровью. «…Дело было в августе. От базы геологов мы поднялись по ложбинке между 4-м и 5-м опорными пунктами на хребет. Будучи самым молодым участником похода, я это проделал первым и, обогнув колючую проволоку и немецкий огнемет, присел на скалу в ожидании попутчиков. Предыдущий день выдался не из легких. Едва мы приехали к геологам, как на базе поднялся переполох. Причиной взрыва эмоций были не мы, а один любопытный научный сотрудник. Отработав свою трудовую смену, этот парень решил исследовать Муста-Тунтури. Прихватив фонарик, он забрался в одно из подземелий хребта. Изучив содержимое многочисленных стеллажей и кладовок, наткнулся на запертую дверь. Любопытство перебороло страх, и наш герой осторожно открыл задвижку. Его взору открылась потрясающая картина. За дверью был приличный грот со столами, коммутатором, металлическими кроватями и прочими атрибутами фронтового быта. Парень поводил лучом фонарика по закоулкам и увидел сидящего на стуле немецкого офицера. Эсэсовец был при всем параде, на спинке стула висела кобура с пистолетом. "Встреча" была столь неожиданной, что бедный "исследователь" уронил фонарик и исцарапался в кровь, поспешно выбираясь из пещеры. Весь окровавленный, с челюстью, висящей ниже пояса, он прибежал на базу. Среди геологов были умудренные жизнью люди, но после того как они увидели своего товарища и услышали его рассказ, вся база, вооружившись смолоскопами, "атаковала" катакомбу. Оказалось, что в своеобразной горной среде застреленный в 1944 году немец как бы забальзамировался и его мумифицированные останки вызвали страх у посетителя. Интересно, что висевший на спинке стула пистолет системы "вальтер" оказался вполне боеспособным, и ребята лет пять упражнялись в стрельбе из него, пока кто-то не догадался утопить опасную находку в озере.…» М.Г.Орешета Осиротевшие берега. Очень интересный очерк о Рыбачьем в общем, и о Муста-Тунтури в частности. Хребет Муста-Тунтури Вот мы и у подножия легендарного хребта Муста-Тунтури. Недалеко от дороги видны фундаменты бывшей финской погранзаставы, которая называлась "Казармы Ивари". У берега Волоковой белеет шпиль обелиска героям Рыбачьего, установленный молодежью лет тридцать назад. Хребет Муста-Тунтури - это гранитные горы с крутыми уступами, поднимающимися у губы Волоковой до высоты 262 метра от уровня воды и понижающиеся затем до высоты 93 метра. Заканчиваются они примерно на середине перешейка между полуостровом Средним и материком. Протяженность хребта с запада на восток 4 километра. Перешеек от губы Кутовой до губы Волоковой имеет длину 5 километров 520 метров. Это необычайно красивое место, густо поросшее березами, богатое щавелем, ягодами и грибами. Особую привлекательность ему придают озера Чернявка, Кайраярви, Йаухоноканярви и Перяярви. Благодаря этим озерам древний волок через перешеек назывался "малым", в том смысле, что тащить суда приходилось совсем немного. Зимой хребет и вся местность изменяются до неузнаваемости. Крутые склоны гор и ущелья заметает снег, и в марте-апреле они являются идеальным местом для любителей лыжных путешествий. Муста-Тунтури стал знаменит в годы Великой Отечественной войны. Как известно, в 1940 году советско-финскую границу "передвинули", и она пролегла в восьми километрах западней хребта. Все имеющиеся на полуостровах части и подразделения Красной Армии готовились отражать нападения десантов с моря. Никто не предполагал, что горные егеря пойдут в наступление с суши, со стороны границы, и потому даже находящийся на перешейке батальон 135-го стрелкового полка с началом войны был переброшен в Пумманки. Вот какие задачи ставились перед бойцами 23-го укрепрайона в директиве 14-й армии от 10 июня 1941 года: "1. Упорно оборонять полуострова Рыбачий и Средний, не допустив высадки на них морских и воздушных десантов. 2. Быть готовыми к одновременным действиям против морских и воздушных десантов, уничтожая их на всей территории полуостровов..." Гарнизон Среднего и Рыбачьего имел на вооружении: 5613 винтовок, 144 станковых пулемета, 98 автоматов ППШ, 83 орудия разных калибров, 2 танка, 779 карабинов, 210 ручных пулеметов, 11 зениток, 101 миномет, 62 машины. Сила немалая, но она была разбросана по большой территории. К 29 июня 1941 года на участке от Кутовой до Волоковой находился 15-й отдельный пулеметный батальон и 55, 56 и 57-я отдельные пулеметные роты. Все они были в спешном порядке сформированы из новобранцев - жителей Мурманской области. Здесь же дислоцировалась и 4-я пулеметная рота Никишина. Из других подразделений на названном участке находились отряд разведчиков 135-го полка, пост станции наблюдения и связи Северного флота, небольшое подразделение саперов и 6-я застава 100-го погранотряда. Имелись и два вспомогательных подразделения - клуб и подсобное хозяйство 2-го батальона. Как известно, на участке границы от озера Титовского до Варангер-фиорда немцы пошли в наступление 29 июня. Уже к исходу дня первые группы фашистов появились на Муста-Тунтури. Они были остановлены. С тех пор и до окончания войны линия фронта по хребту оставалась неизменной! По количеству погибших на один квадратный метр, по насыщенности беспредельным мужеством Муста-Тунтури не имеет равных. По погодным и геологическим условиям -тоже. Всю войну линия фронта строилась и совершенствовалась с применением лучших технологий того времени. Одетая в камень и бетон, она впечатляет и сегодня. Но теперь это своеобразный музей под открытым небом. Приглашаю вас осмотреть его экспонаты. После кровопролитных и во многом сумбурных боев в первые месяцы войны весь фронт от Кутовой до Волоковой представлял опорные пункты. Так называемое боевое охранение и с той, и с другой стороны занимало ключевые высоты, между которыми существовала огневая связь. Промежутки между опорными пунктами были напичканы минами. За боевым охранением шла первая линия обороны, за ней - главная. Наши опорные пункты располагались следующим образом: Click here -> 290x600 пикс. Диорама линии фронта по хребту Муста-Тунтури с обозначением советских (звездочка) и немецких (крест) позиций, опорных пунктов (ОП), ходов сообщений (стрелки). Является многолетним трудом бывшего морского пехотинца Г.М. Возлинского. Работу автор завершил в 1991 году будучи прикованным к постели 1-й - на северном склоне хребта, напротив озера Перяярви. Этот опорный пункт имел 5 огневых точек и два миномета. 2-й - на северном склоне высоты 187,0 (Средняя Тунтури), напротив западной оконечности озера Йаухоноканярви. Опорный пункт имел 5 огневых точек и одну минометную. 3-й - на северных склонах высоты 121,0, напротив восточной оконечности озера Йаухоноканярви. Здесь же находился штаб боевого охранения. Опорный пункт имел 10 огневых и 2 минометные точки. Со стороны тыла к подножию высоты вел единственный ход сообщения. По нему и шло снабжение наших подразделений. Под прикрытием скалы были устроены большие блокгаузы, склады и пункт медицинской помощи. 4-й - на высоте 115,6, известной как место, где всю войну наши солдаты держали в неприкосновенности пограничный знак бывшей советско-финской границы. Опорный пункт имел 11 огневых и 2 минометные точки. 5-й - на высоте 93,0, что напротив озера Кайраярви. Этой сопкой заканчивается хребет Муста-Тунтури. Опорный пункт имел 7 огневых и 2 минометные точки. 6-й - на высоте "Безымянной", расположенной в предгорье высоты 122,0. Опорный пункт имел 8 огневых и 1 минометную точку. Здесь был выносной наблюдательный пост командования. 7-й - на высоте 40,1, на берегу губы Кутовая. Опорный пункт имел 6 огневых точек. Со стороны Кутовой к нему подходил ход сообщения. 8-й - на высоте "Блин", восточной озера Чернявка. Это был тыловой опорный пункт на случай прорыва врага на стыках 5, 6 и 7-го опорных пунктов. Пункт имел 4 огневые и 2 минометные точки. Землянки и огневые точки нашего боевого охранения строились из камня, мха и бревен. Бывший сапер Николай Митрофанович Абрамов рассказывал: - Кровью нам дались эти точки. Немцы все подходы держали под прицелом. За каждое доставленное на Муста-Тунтури бревно бойцы платили жизнью или ранением. А как построишь опорный пункт в пятидесяти метрах от линии обороны противника? Любой стук - и тут же мина на голову. Приходилось отвлекать егерей ложными взрывами и атаками. Абрамов свято хранит память о тех днях, о фронтовых друзьях. В семидесятые-восьмидесятые годы он ежегодно посещал хребет. Обошел все построенные саперами объекты, а в 1983 году отметил места расположения наших опорных пунктов красными флагами. Долго развевались на вершинах сопок алые полотнища после его отъезда. Ветераны-рыбачинцы помнят одну историю, связанную со строительством огневых точек на Муста-Тунтури. Было это на высоте "Погранзнак". Горные егеря оперативно построили вдоль линии фронта свои пулеметные доты. А наши солдаты должны были сделать то же самое под вражеским огнем. Они прятались за наспех сложенными каменными брустверами и от этого несли большие потери. Осенью 1942 года на опорный пункт приполз телефонист Фома Шапиро. Это был балагур и выдумщик, непревзойденный мастак писать письма девушкам. Отремонтировав телефонные аппараты и опробовав связь, Фома травил анекдоты отдыхающей смене боевого охранения. Тут один из моряков ему и пожаловался: - Хорошо тебе, Фома, ты нас повеселишь и уползешь в тыл, а мы тут камни кровью красим. Немец дотов наворотил, а мы локтем от пуль прикрываемся. - А вам что мешает так же устроиться? - поинтересовался Фома. - Ясное дело, немец. Только шевельнешься, он, гад, пулеметом шарит, а то и миной угостит. Фома на минуту задумался, затем спрашивает: - У вас пара простыней и пара жердей найдется? - Ты что, со скалы упал? - засмеялись матросы. - Мы ватники не снимаем месяцами. От вшей избавляемся только в тылу, а ты про простыни. - Олухи вы. Только и можете, что зубы скалить, - огрызнулся Фома. - Я для дела спрашиваю. Вы мне - простыни, я вам помогу дот построить. - Простыни могут быть в лазарете, он у нас под горой, возле кладбища, - подсказал командир опорного пункта. Только не пойму я вашу затею, товарищ Шапиро. Фома не поленился, спустился в лазарет, где за самодельный портсигар выменял у врача застиранные простыни. По его просьбе медсестра Аня Зотова тут же сшила их в одно полотно. Затем в ход пошли сломанные санитарные носилки. Снова забравшись на опорный пункт, Фома натянул белое полотнище между жердей и головешкой из костра нарисовал на нем портрет Гитлера. Фюрер получился на славу: с усиками, фирменной прической, выпуклыми глазами и требовательным взглядом. Ночью Фома с матросами перетащил свое творение на нейтральную полосу и установил его рядом с погранзнаком, повернув лицевой стороной к немецкой линии обороны. С рассветом горные егеря увидели перед собой изображение их главнокомандующего. Что делать? Стрелять по фюреру нельзя. Снять не дают русские пулеметчики. Двое суток красовался рисунок Фомы на Муста-Тунтури. За это время под его прикрытием саперы успели построить два отличных дота. И сегодня видно, что они получились добротнее других. Так вот строились наши огневые точки. А что же немцы? "Музей под открытым небом" хорошо сохранил все элементы фортификационного искусства немецкой армии сороковых годов. Следует заметить, что на данном участке фронта фашисты имели более выгодные стратегические позиции. Как правило, они занимали вершины гор и сопок и контролировали все подходы к нашему боевому охранению. Немцы использовали более передовую технологию строительства оборонительных сооружений. Штабы, казармы, лазареты прятали в катакомбах, специально вырытых в скалах. При строительных работах применяли электричество, компрессорные установки, металлоконструкции и бетон. - В октябре сорок четвертого, сразу после нашего наступления, отправил меня редактор газеты на бывшую линию фронта, - вспоминает фронтовой корреспондент военной поры Анатолий Степанович Жданов. - Что поразило? Быт немцев. В землянках кафель, расписные буржуйки, патефоны. На нарах тюфяки с простынями. Кое-где источает запах еще не остывший кофе. Я за всю войну кофе и не нюхал, а тут оно даже в дотах. Видел в землянках и вино. Укрепления у немцев - не чета советским. Всюду лежали убитые, как русские, так и немцы. Фашистов, помню, было не так много, но в некоторых дотах встречались трупы, прикованне цепями к бетону. Смертники, значит. Впечатляли стационарные огнеметы. Они стояли по всей линии фронта в бетонных гнездах и управлялись на расстоянии. Страшное, я вам скажу, оружие. Говорили, что огнемет сжигает все на участке в 60 метров. Помню, я тогда подумал: мы перед ними, как женщина в марлевом платье - кажется, одета, но видно все. Ужасное неравенство... Прав Анатолий Степанович, сравнение было не в нашу пользу во всем: в обеспечении продуктами и боеприпасами, в выгодности занимаемых позиций, в качестве и количестве оружия, в бытовых условиях и в отношении к людям. Каждый солдат, воевавший на стороне немцев, знал, что в случае гибели он будет похоронен во всеми почестями на кладбище в Петсамо, а его личные вещи будут отправлены на родину. Русский солдат воевал, прикрываясь телами павших друзей. Погибшие в атаке годами оставались на нейтральной полосе. Мы до сих пор не можем назвать поименно всех защитников Муста-Тунтури, сложивших голову за Отечество. Стыдно и горько, господа... - Исходя из наличия укреплений, огневых средств и находившихся там сил, взять Муста-Тунтури в атаке было невозможно, - так считал ныне покойный генерал-лейтенант артиллерии Яков Дмитриевич Скробов. - Планируя наступление, мы бросили в прорыв штрафбат, а основные силы пошли в атаку на второстепенных участках с целью выхода в тыл противника. Но и этот замысел можно было осуществить, лишь пролив много крови. Что помогло? Однозначно -наступление наших войск со стороны Мурманска. Немцы стали спешно отходить, спасая свои шкуры, а на хребте оставили только сильные группы прикрытия. И еще здорово помогли атакующим штрафники. Тяжелое бремя выпало на долю честного человека Николая Ивановича Рябцовского. В октябре 1944 года он командовал подразделением, которое во фронтовом обиходе называлось не иначе как "пушечное мясо". Это была 614-я отдельная штрафная рота. Вот что рассказал Николай Иванович: - Штрафная рота - это искупление преступления, за которое сюда попал, кровью. Глупая, я вам скажу, была теорема. В роте встречались и плохие люди, но в основном она состояла из преданных Родине солдат и офицеров, которые случайно попали в житейский переплет. Перед атакой они были равны в правах и задача у всех была одна - смыть с себя пятно позора. И люди шли на пулеметы, установленные в капитальных дотах на высоте около трехсот метров, лезли на заминированные склоны гор, видели гранаты, которые катятся им под ноги, и нацеленные на них огнеметы. И знали, что пути назад нет. Накануне атаки мы вышли к Муста-Тунтури, и такими вдруг букашками себя почувствовали перед этой громадиной. Даже про немцев не думалось - страшно было от одной мысли, что предстоит идти по таким кручам. Вдарили мы, значит, по ущелью. Бежим с полной выкладкой, дух запирает, ноги ватные, сердце в глотке. Метров за сто перевалили, когда фашисты стали гранатами угощать. Одновременно на минное поле попали. Тут и сил-то нет, поиссякли, да куда денешься в узком каменном мешке? Ребята падали, как ржаные колоски. Штурмуем дальше. Впереди скала, а за ней пологий подъем метров в сто по совершенно лысому камню. Как нас враг там расстреливал! Со смаком. Тела так и скатывались вниз, а команда: "Вперед! Вперед!" Перед атакой было нас 750 человек. Сколько солдат добежало до линии немецкой обороны, сказать не могу. Погибших наспех прикрыли камушками и тут же давай писать дурацкие отчеты, кто да как себя проявил в кровавой атаке. Вот думаю: а была ли она нужна? В 1980 году страстный поисковик Александр Анучин с товарищами пришел в ущелье, по которому шли в атаку штрафники. Там ребята увидели непогребенные останки людей, истлевшие сапоги, саперные лопатки, позеленевшие монеты с гербом Советского Союза. Останки захоронили там же, на склоне хребта Муста-Тунтури. Вечная вам слава, недобежавшие до цели! Муста-Тунтури... Место, достойное песен и стихов, скорби и памяти, обелисков и незарастающих тропинок. ...Как это явственно. Как это зримо. Как будто вчера здесь пылали бои. На этой земле, почерневшей от взрывов, Лежали, Отчизна, герои твои... Это стихи краеведа и поэта Владимира Смирнова, который любил эти места и ежегодно им поклонялся. Вспоминается один из походов, в котором принимали участие генерал Скробов, Герои Советского Союза Кисляков и Барченко, комиссар Еремин, инженеры Бернштейн и Бердельников, пулеметчики Полозов и Каганов, легендарный разведчик Бакин. Дело было в августе. От базы геологов мы поднялись по ложбинке между 4-м и 5-м опорными пунктами на хребет. Будучи самым молодым участником похода, я это проделал первым и, обогнув колючую проволоку и немецкий огнемет, присел на скалу в ожидании попутчиков. Предыдущий день выдался не из легких. Едва мы приехали к геологам, как на базе поднялся переполох. Причиной взрыва эмоций были не мы, а один любопытный научный сотрудник. Отработав свою трудовую смену, этот парень решил исследовать Муста-Тунтури. Прихватив фонарик, он забрался в одно из подземелий хребта. Изучив содержимое многочисленных стеллажей и кладовок, наткнулся на запертую дверь. Любопытство перебороло страх, и наш герой осторожно открыл задвижку. Его взору открылась потрясающая картина. За дверью был приличный грот со столами, коммутатором, металлическими кроватями и прочими атрибутами фронтового быта. Парень поводил лучом фонарика по закоулкам и увидел сидящего на стуле немецкого офицера. Эсэсовец был при всем параде, на спинке стула висела кобура с пистолетом. "Встреча" была столь неожиданной, что бедный "исследователь" уронил фонарик и исцарапался в кровь, поспешно выбираясь из пещеры. Весь окровавленный, с челюстью, висящей ниже пояса, он прибежал на базу. Среди геологов были умудренные жизнью люди, но после того как они увидели своего товарища и услышали его рассказ, вся база, вооружившись смолоскопами, "атаковала" катакомбу. Оказалось, что в своеобразной горной среде застреленный в 1944 году немец как бы забальзамировался и его мумифицированные останки вызвали страх у посетителя. Интересно, что висевший на спинке стула пистолет системы "вальтер" оказался вполне боеспособным, и ребята лет пять упражнялись в стрельбе из него, пока кто-то не догадался утопить опасную находку в озере. Вот такую историю мы узнали от геологов в канун похода по линии бывшего фронта. Скоро на высоту поднялся с рюкзаком мой товарищ Вячеслав Солопов. Присев рядом, заметил: - Красота, достойная кисти художника. Переговариваясь, мы дождались прихода ветеранов. Первым поднялся на сопку генерал Скробов. Крупного телосложения, в военном мундире, он производил впечатление сказочного героя. - Вот годы-то как диктуют. Уже без передыху и не подняться, - сказал Яков Дмитриевич, присаживаясь рядом с нами. Скоро вся группа собралась на каменной террасе. Отдыхая после подъема, мы обсуждали маршрут дальнейшего похода, и тут Скробов увидел метрах в трех немецкую ствольную мину. - Вот напасть. Надо убрать, а то какой-нибудь пацан поиграть захочет, беды не миновать. Я подошел к мине. Это был новенький экземпляр батальонного калибра. Судя по всему, мину кто-то достал со дна озера. Обласканные солнцем, ветераны наблюдали за моими действиями. Click here -> 400x545 пикс. Отступая фашисты бросали все. Хребет Муста-Тунтури. 1944 г. Осторожно взяв опасную "игрушку" за бок, я размахнулся и ... Каким-то образом мина выскользнула из руки и упала на каменное плато, где мы отдыхали... Немая сцена. Мина крутится, скользит по камню и успокаивается, наткнувшись на ложбинку. Еще несколько секунд все молчат, а потом вдруг высказываются, да так красноречиво, что и пером не описать. Конфуз налицо. Предательский холодок страха сковывает тело. Слава поднимается со своего места, подходит ко мне: - Да ладно. Она исхудалая. Не взрывается уже. Слава хлопает меня по плечу. Подходит к мине. Легонько подсовывает под ее бочок носок своей кроссовки и размашисто, по-футбольному пинает снаряд. Мина летит с обрыва. Не успевают все облегченно вздохнуть, как раздается взрыв. - Вот тебе и судьба, - произносит в наступившей тишине Бернштейн. В тот поход мы прошли вдоль всей линии фронта. Ветераны вспоминали войну, а я старательно заносил их воспоминания в записную книжку. Итогом похода было ходатайство перед областными властями об объявлении хребта Муста-Тунтури заповедной исторической зоной. Нас поддержали, поблагодарили - и забыли. А жаль. Муста-Тунтури - это каменная летопись обороны полуостровов Средний и Рыбачий, свидетель беспримерного мужества людей, зримый памятник фортификационного искусства второй мировой войны. Геологи Во время путешествия я несколько раз упоминал людей этой романтической профессии. А теперь расскажу, откуда они взялись на Рыбачьем. В семидесятые-восьмидесятые годы двадцатого столетия на полуостровах находилась постоянная геологическая база Академии наук СССР. Она была создана "китами" отечественной науки - институтами имени Курчатова, химико-техническим, высоких температур. Люди, которые работали на базе, не ходили с кирками, не копали шурфы, не рассматривали в микроскопы минералы. Они проводили опыты - испытывали магнитогидравлические генераторы (МГД-генераторы). Та база давно уже приказала долго жить. По объяснению оставшегося здесь хранителя имущества Юрия Кобякова, МГД-генератор - это устройство, позволяющее мгновенно получить колоссальную энергию за счет прохождения раскаленной плазмы через электромагнитные обмотки. За 8 секунд "выстрел" генератора дает сильнейший электрический импульс, который уходит в землю на глубину 30 километров, ввысь достигает ионосферы, а в радиусе распространяется до 500 километров. Какая же польза от такой энергии? Юрий, хитро улыбаясь, медлит с ответом на поставленный вопрос. - Вот здесь собака и зарыта. Специальные геологические партии в разных местах Кольского полуострова "ловят" импульс. Зная, как проходит ток через ту или иную среду, они пытаются с его помощью узнать строение Земли, не производя ее бурение. Первые МГД-генераторы были испытаны на Урале и в Средней Азии. На нашем полигоне проводился такой опыт: энергия передавалась по проводам в губы Кутовую и Волоковую. За счет хорошей проводимости морской воды цепь замыкалась в огромный контур вокруг полуостровов Средний и Рыбачий. Юрий Кобяков и Анатолий Кордзюк вот уже 5 лет являются единственными жителями почти заброшенной базы. А как хорошо все начиналось. В самом начале семидесятых годов приехавшие из Москвы проектировщики определили для генераторов место у губы Кутовой. Жилой поселок решили разместить на берегу озера Кайраярви. Так получилось, что он оказался прямо на линии бывшей советско-финской границы. К 1976 году в назначенных местах построили трехквартирный щитовой жилой дом и столовую. В тот же год морем забросили на перешеек домики геологов, так называемые "балки", стали монтировать генераторы, сети связи, электростанции. Помню, в 1975 году базой "правил" дядя Саша, неторопливый, вдумчивый старик с неизменной трубкой в зубах. Его руками над столовой был возведен купол с крестообразным сооружением в виде вилки и ложки. Первый пуск генераторов был произведен в 1976 году. Происходили пуски следующим образом. За сутки до начала предупреждались все жители полуостровов. Утром перекрывались дороги и горные перевалы. Несколько раз проверялся район у контура. По словам начальника базы Бельского, нахождение человека в нескольких метрах от контура опасно для жизни. Если же кто-то случайно попадет в момент пуска на провода, то в лучшем случае от него останутся тапочки. И вот все дороги перекрыты. Обслуживающий персонал прячется в укрытии на высоте Блин. Пуск... Вначале начинает расти грибовидное облако. Упираясь тонкой ножкой в землю, оно увеличивается, колышется, и тут до слуха долетает утробный грохот. Он наполняет все вокруг, эхом отдается среди гор, плывет над волнами Мотовского залива. Был слух, что после первых пусков генератора правительство Норвегии заявило СССР протест. Норвежцы сочли импульсы атомными взрывами. Может, так оно и было. В те годы на всем лежала паутина секретности. Запрещалось фотографировать и присутствовать во время работ. К началу восьмидесятых годов развитие базы на перешейке достигло пика. По наличию техники, снегоходов, средств связи и по бытовым условиям она была одним из лучших маленьких поселков из имеющихся в то время на Среднем и Рыбачьем. Заведовал всем хозяйством Виктор Исаев вместе со своей помощницей Антониной. Потом то ли интерес к генератору пропал, то ли по другой причине, пуски проходили все реже и реже. Исаев все объяснил просто: - Денежки хлопаем, а выхода нет. Информации накопилось уйма, но толку никакого. Опять телега впереди лошади. Все чаще и чаще на базе оставались по два-три человека. Как правило, это были влюбленные в край люди, мастера сделать из ничего пироги или блины. Запомнились Сергей Плескун, Александр Есин, Эрик Сорокин, Светлана Солдатова, Валерий Гаврин, Михаил Ретинский, Мария и Николай Подгорные. Кстати, при Подгорных в 1990 году сгорел дом со всем имуществом. Дальше все покатилось по наклонной плоскости развала. Сегодня о МГД-генераторах на Среднем не скажешь, что это гордость науки. Их многомиллиардной стоимости нутро распотрошено. Провода контура пошли на металлолом. Наука побеждена невежеством. Заключение Вот мы и завершили свое путешествие по полуостровам Средний и Рыбачий, то есть как бы побывали в огромном музее под открытым небом. Пройдет время, и экономическая или военная необходимость вновь позовет на полуострова людей. Они создадут свои поселения, построят дороги, мосты, причалы. И это будет не на пустом месте, а на базе опыта, полученного за много веков. Пусть же история помогает нашим потомкам, а они, в свою очередь, чтят ее, как родную маму, и уважают как память. Без прошлого нет и не может быть будущего. И будет - Утро! И опять над нами Звездой надежды Солнца ясный лик Взойдет. И над прошедшими годами Мы посмеемся вдоволь И поплачем, И Господа помолим об удаче Для тех, кто был и будет на Рыбачьем Служить России, Родине служить. И как нам дальше быть, Как дальше жить Подумаем И выпьем за здоровье Своих друзей. И память всех погибших Минутою молчания почтим, И в общем - Будем счастливы почти, Но - не совсем. Неполным будет счастье... Борис Нивин Цып-Наволок, 1970 г.

Источник текста и фото

Место на карте