Болезненные христианские размышления на тему человека - паука.
С неизменным презрением сталкивается с момента своего выхода на экраны фильм «Человек – паук» & сиквелы. Максимум признания, которое он получил, это снисходительное «неплохие спецэффекты». Бездетные взрослые даже не считают его заслуживающим презрения и лишь легким взглядом свысока удостаивается несчастный, посмевший просто упомянуть этот презренный коммерческий бренд. Родители некоторых детей тяжко вздыхают и сетуют, мол «все они с ума сошли на этом пауке». Зато дети от 5 до 11, то есть когда они уже могут думать, но еще не сходят с ума от гормональных всплесков, требуют покупать безумные фигурки человека-паука, человека-паука в автомобиле, человека-паука без автомобиля, маску человека – паука и даже паутину человека – паука, будь она неладна. Особо же социально-адаптивные особи пытаются объяснить маме, что человек – паук хороший, поскольку он за добро.
Мое знакомстве с этим фильмом (если не считать хорошо забытый, но горячо любимый в далеком детстве мультсериал) состоялось на полатях в деревенской избе под кряканье в хлеву голодных уток, меканье козы и стоны ноутбука с умирающим аккумулятором. По крыше который час барабанил дождь, перемежаемый звуками грома., гроза уничтожила линию электропередачи, и нам с моим спутником было совершенно нечем заняться…короче говоря, было совершенно необходимо отвлечься от мыслей о том, о чем вы сейчас подумали.
В наличии была часть вторая. Ассоциативный ряд сразу захватил мой измученный богословием мозг. Драматическая часть началась с того, как некий физик доктор Отто Октавиус изобрел новый сверхмощный источник энергии – «вечное солнце, которое будет снабжать энергией весь мир». Неоднократно упоминается, что с помощью этого источника можно обеспечивать энергией весь город (город в супер-героическом кино, начиная с супермена, символ ойкумены). А поиск света (огня, знания), чтобы передать его людям – это древнейший архетип порочного бунтарства, богоборчества (Прометей, Люцифре, Локи, Моргот, в конце концов, хотя последний, помнится, заботился не то чтобы о людях, а о творении вообще). Далее ситуация развивается в традициях православный аскетики: ученому все говорят об опасности и неуправляемости нового источника энергии, но тот не прислушивается к этим доводам, захваченный идеей о том, что именно он облагодетельствует человечество.
Понимая, что не в его силах справиться с даже с малой толикой открытой энергии при публичных испытаниях, он использует техническое приспособление – четыре металлических манипулятора, которые крепятся к его спинному мозгу и представляют собой четыре здоровые прищепки на шлангах по сторонам от его тела. Манипуляторы обладают искусственным интеллектом. При этом существует потенциальная возможность обратного влияния манипуляторов на головной мозг ученого, от чего предусмотрена защита в виде «чипа- ингибитора» - лампочки поверх манипуляторов, весьма хрупкой на вид.
В момент проведения испытания, когда в манипуляторах оказывается энергия в виде светящегося шара, доктор Октавиус испытывает восторг самопревозношения и говорит о том, что он держит в руках мощь солнца…и в этот самый момент энергия начинает выходить из-под контроля (в следующей серии мы также увидим этот принцип немедленной реакции на нравственное состояние персонажа). Происходит техногенная катастрофа, в результате которой он теряет контроль и над источником энергии. У ученого еще сохраняется шанс выключить приспособление, однако он настаивает на том, что процесс еще стабилизируется, после чего теряет последний шанс: погибает любимая женщина ученого, а «чип-ингибитор» выходит из строя. В следующем кадре мы видим его в больнице, когда манипуляторы, механически слипшиеся с позвоночником и воспользовавшись ученым, обретают собственную волю. Опасаясь удаления, они убивают всех врачей, после чего приводят в сознание Отто. Он сбегает из больницы, параллельно порешив еще пару водителей в случайно подвернувшихся машинах.
Оказавшись один в заброшенном пароме, и понимая, что любимая женщина умерла, а к нему приделаны четыре сбрендивших манипулятора, он собирается броситься в воду. Но в этот момент манипуляторы обращаются к нему…зритель видит, как удивительно они вдруг становятся похожи на четырех змей, красные огоньки, показывающие, что они работают, оказываются змеиным красным глазом, прищепки – змеиным головами с зубастыми пастями, а шланги – змеиными телами. И общаются они со своим хозяином (жертвой?) характерными шипящим попискиванием. В голове у ученого начинают звучать голоса. Они уговаривают его сделать новый аппарат. Сначала он сопротивляется и признает, что допустил просчет, но потом уверяет себя, что не мог просчитаться. Манипуляторы склоняют его к тому, чтобы украсть их. Искушение успешно заканчивается тем, что ученый, болтаясь в воздухе (нижние манипуляторы выполняют роль заодно и ног) возглашает, что мощь солнца будет в его руках и ничто не встанет на его пути. После чего следует ограбление, он берет в заложники сначала одного человека, потом целый вагон, люди из которого случайно не погибают только благодаря человеку-пауку, после чего пытается взорвать половину города.
Помимо совершенно четко проведенного искушения от прилога до страсти гордыни и одержимости (чистая работа) тут хочется отметить характерное изменение образа сумасшедшего ученого. Ученый тут безумен изначально, но безумие его не интеллектуально, это нравственная испорченность (тщеславие), которая и приводит к плачевным последствиям.
Чтобы до конца понять данный образ, необходимо обратиться к генезису образа сумасшедшего гения. Первоначально миф о безумном ученом возникает как ответ коллективного бессознательного на секуляризацию познания. Ученый перестает быть одновременно теологом, с чем связан закономерный страх перед используемым им силами. В этот период возникает множество знаков отличия (титулы, держания, привилегии и пр.) для того, чтобы убедить общество в полезности и безопасности научного поиска и в эффективности системы полицейского надзора за ним. Интеллектуальная дисциплина средневековья, породившая научную полицию в рамках инквизиции (первоначально созданной для охраны ортодоксальной религиозности), являет собой самое строгое выражение системы научной легальности. Безумный ученый возникает в сознании средневековых христиан как антитезис «доброму ученому», действующему в согласии с церковью, деятельность которого соответствует постулировавшейся в средневековье конечной цели всякого познания – спасению души.
Первый из таких образов Фауст – человек, вышедший за пределы христианской научной легальности – по сути порождение инквизиторских текстов, созданных с целью влияния на сознание паствы. В рамках научной легальности находились только дисциплины, позволявшиеся в христианских университетах, все же иное объявлялось происками дьявола – в предназначенных обывателю текста выход за пределы дозволенного описывался как предательство христианства. Доктор Фауст как мы его знаем в народных легендах, являет собой довольно трагический образ ученого, который в научном поиске выходит за пределы дозволенного (поскольку дозволенное ограничивает научную мысль) и вместе с новыми научными истинами приходит к нравственному падению. Тут надо отметить, что образ ученого – предателя христианства был широко распространен в лубочных издания и распространявшихся среди простолюдинов задолго до Гете в 15-16 веках и был лишен того романтического налета, с которым мы узнаем его. Откровенно демонические черты приобретает этот же образ в лице Франкенштейна (кстати, полное наименование произведения Мэри Шелли звучит как «Франкенштейн или Новый Прометей» - откровенное указание на образ порочного и узурпированного знания). Что характерно, происхождение Франкенштейна ровно то же, что и происхождение Фауста. Так, в начале произведения указывается, что однажды молодой Франкенштейн наткнулся на произведения Корнелиуса Агриппы: «Мне было тринадцать лет... когда я случайно обнаружил... том сочинений Корнелиуса Агриппы... Когда я вернулся домой, моим первым желанием было изучить все сочинения этого автора, а также Парацельса и Альберта Великого». Тут следует пояснить, что исследователи считают образ Фауста собирательным образом именно Корнелиуса Агриппы и Парацельса – официально признанных ученых, прибегавших при этом к астрологии и магии.
Наследниками Фауста и Франкенштейна стали сумасшедший доктор Моро, мистер Джекилл со своим мистером Хайдом (в этом образе мы впервые сталкиваемся тем, что изобретение не просто опасно дл окружающих и губит своего автора, но нравственно уничтожает изнутри самого ученого – очевидно, данный сюжет является прообразом для всех серий Человека-Паука).
Наконец, коллективное бессознательное извергает из себя безумного физика, одним из художественных воплощений которого мог бы стать доктор Отто Октавиус. Но не становится. Что характеризует безумного физика? В отличие от рассмотренных выше архетипов он не стремится заместить собою Бога, выражая дух Прометея и Люцифера. Он не порывает с религией и государством. Безумный физик является порождением времени скуляризированной науки. Он противостоит научным учреждениям государства, выражающим новую научную легальность. Его изобретения смертельно опасны (кстати, когда мы перейдем к рассмотрению первой серии мы увидим типичное порождение именно безумного физика), он не стремится дарить жизнь, он лишь грозит уничтожить ее и жаждет политической власти, а не власти научно-духовной подобно Фаусту. С заменой системы научной легальности, которой противостоит сумасшедший физик и меняется содержание мифа. Доктор Фоламур – апофеоз этих небеспочвенных страхов.
Вернемся, однако, к доктору Октавиусу. С одной стороны, он – образ сумасшедшего физика (в отличие от сумасшедшего врача или безумного ученого фаустовского типа), он противостоит именно государству. Но в то же время его безумие нравственно, что свойственно скорее Фаусту, нежели сумасшедшему физику времен атомной бомбы. Тщеславие и противостояние Богу становятся причиной катастрофы, а не его политические устремления. Отто Октавиус – средневековый типаж, действующий на современном поле. Этот образ – взгляд в реальность с нравственных позиций религии. Он лишен иррационального страха перед врачом – узурпатором жизни или ученым, выходящим за дозволенные религией рамки. Ограничения, накладываемые на науку в Человеке-Пауке, лишаются своего институционального и суеверного содержания, остается лишь их истинное религиозное содержание. Сценарист обращается к нравственному содержанию запрета – к тому, как под действием собственных страстей, а не в результате нарушения абстрактных запретов, ученый превращается в одержимого монстра. Это попытка взгляда на соотношение науки и религии в их истинном содержании, без иррационального страха перед неизвестным и без истерического отрицания всего, что выходит за рамки классической научности.
Есть и еще один сущностный аспект, который отличает Октаниуса от и от сумасшедшего физика, и от прочих психов от науки, существовавших в литературе. Разве что с доктором Джекиллом тут обнаруживается некоторая связь. Пожалуй, это склонность к раскаянию или даже покаянию.
(to be continued…)
P.S. При подготовке данного текста использована статья Жана-Пьера Бо «Безумный ученый», опубликованная в сборнике «Science ou justice? Les savants, l’ordre et la loi» (Paris, 1994. P. 122–131). Если Вы заинтересовались мифом о безумном ученом, ничто не мешает Вам найти это произведение в русскоязычном интернете. Оно почти не ранит Ваши религиозные чувства.
AHt1K (красные_прищепки) все записи автора
конкурс коротких историй про красные прищепки под названием "Красные прищепки". :))
