EGF (Золотой_век_Поэзия) все записи автора

Мне надо рассказать,  при  каких  обстоятельствах  я  впервые  захворал болезнью века.
   Я сидел за столом, за роскошным ужином  после  маскарада.  Вокруг  меня были мои друзья, наряженные в  великолепные  костюмы;  со  всех  сторон  - молодые люди и женщины, блиставшие красотой и весельем; справа и  слева  - изысканные блюда, бутылки с вином,  люстры,  цветы;  над  головой  у  меня гремел оркестр, а напротив сидела моя любовница, восхитительное  создание, которое я обожал.
   Мне было тогда девятнадцать лет; я не знал еще  ни  горя,  ни  болезни; нрава я был гордого и вместе с тем прямого; я был исполнен самых  радужных надежд и не умел сдерживать порывы сердца. Выпитое вино играло  у  меня  в крови; то была одна из тех минут опьянения, когда все,  что  видишь,  все, что слышишь, говорит тебе о  твоей  любимой.  Вся  природа   представляется тогда  драгоценным  камнем  с  множеством  граней,  на  котором   вырезано таинственное имя. Хочется обнять всех, у кого видишь улыбку  на  устах,  и чувствуешь себя сродни всему  живущему.  Моя  возлюбленная  назначила  мне
ночное свидание, я медленно подносил к губам бокал и смотрел на нее.    Обернувшись, чтобы взять тарелку, я уронил на пол вилку. Желая  поднять ее, я нагнулся и, не  найдя  ее  сразу,  приподнял  край  скатерти,  чтобы посмотреть, куда она закатилась. Тут я увидел  под  столом  туфельку  моей возлюбленной, покоившуюся на башмаке молодого  человека,  сидевшего  подле
нее; их ноги скрестились, сплелись и то и дело слегка прижимались  одна  к другой.    Я выпрямился, сохраняя на лице полное спокойствие, велел подать  другую вилку и продолжал ужинать. Моя возлюбленная и ее сосед  были  тоже  вполне спокойны, почти не разговаривали между собой и не смотрели друг на  друга. Молодой человек, положив локти на стол, шутил с другой  женщиной,  которая показывала  ему  свое  ожерелье  и  браслеты.  Моя   возлюбленная   сидела неподвижно, в ее застывшем взоре разлита была томность.  Все  время,  пока длился этот ужин, я наблюдал за ними и не уловил ни  в  их  жестах,  ни  в
выражении лиц ничего, что могло бы их  выдать.