Ворд_энд_Мозг все записи автора Кисаме /Итачи
Слепой Итачи работает в борделе проституткой. встречает Кисаме. Они влюбляются друг в друга. Решают сбежать. Но ничего не получается, их ловят. Кисаме избивают и убивают на глазах у Итачи, а его самого жестоко наказывают (групповое изнасилование). Итачи потерял смысл жизни и заканчивает жизнь самоубийством.
Рейтинг высокий


От автора: кхм, я все-таки решала попытаться удовлетворить желания заказчика. А понятие любви у меня, наверное, просто расходится с общепринятым =(

Потерявшему зрение Итачи не дух огня велел идти в бордель. Память прошлых поколений напротив сильно протестовала против такой жизни одного из последних Учих. Но ведь Итачи не был бы Итачи, если бы не покачал головой и, запечатлев на лице печальную улыбку, не пошел туда устраиваться, чтобы потом прилежно работать. Если по инвалидности он не может быть шпионом в Акатсуки, то он будет шпионом в борделе – мало ли кто туда заглянет и о чем проболтается в постели? Все остальные – тяготы судьбы, тяжелое бремя, от которого нельзя избавиться.
Болтали много. В основном какую-то хрень, от которой начинали дергаться веки, что провоцировало клиентов называть Итачи «птичечкой», заставляя веки дергаться еще сильнее, а клиентов называть его «очень нервной птичечкой» - в общем, пока не надоедало или не выходило время.
И был среди клиентов один, который начинал Итачи очень странным образом успокаивать после того, как сам же доводил до нервного тика. Накручивал на палец черные волосы, притягивал к странной на язык груди, воодушевленно покусывал пальцы на руках, сгрызая ногти, которые всякому работающему проституткой полагалось иметь не только накрашенными, но и длинными. Впрочем, за последнее клиент даже был готов доплачивать, утверждая, что не может удержаться и «немножко не покусать». А еще, успокаивая, он продолжал рассказывать занимательные истории про расчлененку и про то, как здорово кого-нибудь натереть мечом. По десятому кругу слушать было невозможно
Вообще все было невозможно, честно говоря. Даже у готового принять все превратности судьбы Итачи начали сдавать нервы, когда дни шли за днями, а шпионаж плодов не приносил.
Иногда хотелось умереть.
Предложение «сбежать» («у меня нет больше денег») от в очередной раз обгрызшего ему ногти (пока на одной руке) клиента в свете последних настроений вызвало у Итачи неконтролируемый приступ смеха – истерического. Его тут же попытались успокоить, ласков рванув за волосы и бережно, почти не до крови укусив за ушко. Еще его пообещали обязательно защитить и не дать в обиду. От этого сильно захотелось больно и очень даже до крови укусить в ответ, но, как правильная проститутка, Итачи этого, разумеется, не сделал, а вроде как обессилено уткнулся лицом в согнутую в локте руку. И тут прозвучало слово «Акатсуки»… в контексте с «так просто не берут». Итачи открыл рот и, чтобы сдержать готовый сорваться с губ крик (очень, по его мнению, не уместный сейчас), сомкнул зубы на том, что было ближе всего – на предплечье, собственно. Очень даже до крови получилось. Мысленно отплевываясь от странной на вкус крови, Итачи проклинал себя – как бы теперь исправить положение? Столько ждал случая, а теперь… очень вовремя лишил клиента дара речи. Постаравшись забыть про странный вкус крови, Итачи стал нежно касаться языком, губами ранки, а рукой, той, на которой еще были длинные ногти, водить по груди. Если бы Итачи не был слеп, его глаза бы засияли непритворным оживлением, таким уместным сейчас. Но он был слеп и все, что мог, это целовать предплечье, постепенно дойти до плеча, до шеи, а всем телом прижаться – чтобы дать почувствовать частое биение сердца, от волнения (неважно по какому поводу) готовое выскочить из груди. Судя по привычному движению, которым Итачи со всей дури вдавили в кровать, он был прощен. В этот момент он почти любил своего клиента, а уж как бежать с ним хотел….
Но, видно, что-то, вынудившее его бездарно тратить время, не смогло смириться с таким исходом. Может, в Акатсуки просто так и не брали, но и в борделе хороших проституток очень ценили и вовсе не желали дарить их обнищавшим посетителям. Кажется, порвали горло в прямом смысле. Или всего порвали. Для того, кто махал во все стороны Самехадой, очень символичный конец. С его учетом все рассказанные до этого истории могли бы даже показаться забавными. Итачи успел еще печально улыбнуться, до того как ему поспешили объяснить, что он тут делает и для чего нужен. Трахали жестоко, в зад, в рот, без всякого гуманизма и человеколюбия.
А потом все было действительно хреново, а еще горько и давила обреченность. Обретшая смысл жизнь опять превратилась в нудное существование-ожидание. Второй раз так повезти не могло.
Бывший талантливый шиноби, а теперь слепая проститутка привязал к потолочной балке веревку и встал на табуретку. Прежде чем завязать петлю на шее и ступить с табуретки в небытие, он посмотрел на стену и вопросил в пространство:
- Ваташи-ва бака дэ ва аримасен-ка?*

*прибл. Не дурак ли я?