Иллуми_Золдик все записи автора Кисаме/Итачи, жесткий секс (укусы до крови, царапины, мало смазки... все, что фантазия автора подведет под термин "жестко" =) ) Итачи от этого прет. Желательно подростка-Итачи (14-16 лет, с акцентом на хрупкость). Если можно - хотелось бы Кисаме, который все знает про Итачи (про клан, про приказ и т.д.) и при этом на его стороне, а не на стороне Мадары.
http://www.diary.ru/~naruto-kinks/p60412528.htm




Учиха упорно отползал. Кисаме фыркнул, подтянул его поближе. Выдохнул, когда нежная кожа ягодиц прижалась к его паху. Учиха передернулся, вздрогнул, но упрямо пополз прочь, отталкиваясь локтями. Кисаме вернул его на место. Под себя. Перегнулся, укладываясь на Итачи, сухого и теплого, заглянул в лицо:
-Что такое?
-Пусти, - еле шевеля губами, буркнул Учиха, - мне больно.
Повел черными глазами, краем глаза зацепив удивленное выражение лица Кисаме.
-Совсем больно, Кисаме-сан.
Что всегда удивляло Хошикаге, так это покорность Учихи в такие вот моменты. Кисаме ухватился ладонями за бока Итачи, секунду подождал, наслаждаясь видом, и резко вышел. Учиха всхлипнул. Кисаме сел рядом, притянул напарника к себе на колени.
-Ну, чего ты? – погладил по спине, запустил ладонь в волосы, потрепал легонько.
Хошикаге был в неком роде фетишистом. Фетиш его сидел на коленях, немного растрепанный, злой и раздраженный, черноглазый, голый и, кажется, замерзающий. Кисаме, будучи старше, выше и мощнее, не мог удержаться, чтобы не сжать грубо, схватить, стиснуть, хотя бы мимолетно, своего напарника. Синяя кожа на фоне белой, нежной, незагорелой кожи Итачи, по мнению Кисаме, смотрелась великолепно, поэтому Хошикаге сначала приучил Учиху не отстраняться от прикосновений, а потом и вовсе при любом удобном случае спать нагишом. На Кисаме. Прижавшись белой щекой к темно-синей груди.

Когда Итачи только появился в Акацки, Кисаме пришлось несладко. Особенно после того, как хрупкого, стройного мальчико-девочку прикрепили к нему. Даже смешно вспоминать, как Кисаме страшно засмущался под взглядом не то красных, не то черных глаз. И как ходил кругами, то там, то сям перехватывая случайные прикосновения к Учихе.
Учиха был мальчиком. Поэтому как полу-взрослый молодой человек однажды сказал, - а ночь была холодная и темная, костер почти погас и напарник начал стучать зубами:
-Кисаме-сан, присоединитесь?

Кисаме был по натуре грубияном. Все эти предварительные ласки-смазки выводили его из себя. Но с Учихой-то не поступишь, как со случайной массажисткой из бань. Кисаме тыкался онемевшими губами в открытое лицо, в шею, поглаживал развернутые, как крылья птицы, плечи. Яйца ныли от всей этой прелюдии, когда Итачи-сан лежал вот такой раскрытый, готовый, с задранной майкой, запакованный в свой плащ, только сними штаны и оприходуй.
-Достаточно, хватит, - сказал вдруг Учиха, - перестаньте.
Кисаме вскинул беспутную голову, сузил глаза от ярости и недоверия.
-Итачи-сан, что за девичьи ломки?
Однако лицо у Учихи стало совсем другое: напряженное, равнодушное, а в глазах готовность к отпору. Где тот мальчик с зажмуренными глазами, что еле-еле слышно стонал?
-Слезьте с меня.
Кисаме опустил глаза, тупо уткнувшись взглядом в такую близкую, но ставшую недоступной, манящую шею. Злость и раздражение чесались внутри, Кисаме понял, что сейчас сделает что-то страшное.
-Ты что, поганец, издеваешься? – Он показал весь набор зубов, обнажив их в оскаленной гримасе.
Учиха, не используя никаких техник, уперся коленом в бок напарника и отпихнул его. Ненадолго.

Кисаме зарычал и набросился на еще ничего не понявшего Итачи. Не хочешь по-хорошему – будет так, как я хочу. Наконец-то он вцепился зубами в нежное горло, оставил свои следы, помня, что в глаза Учихе смотреть нельзя. Куснул за щеку, закрыв грубо ладонью пол-лица Итачи. Свободной рукою дернул сетчатую майку вверх, Итачи только-только начал возиться, а Кисаме уже завязал майку жгутом на тонких, но совсем не девичьих запястьях.
-Кисаме-сан, - ледяным голосом начал Итачи, но тут Кисаме сделал это в первый раз – наотмашь хлопнул по тонким губам. Итачи замолчал, сжал губы, а Кисаме, сам обалдевший, прижался ртом, сильно и жадно пихнул язык между губ, и тут же взвыл, отстранился, ругаясь и проклиная Учиху. Синяя кровь закапала с подбородка, прямо на голый живот Итачи.
-Ах ты сука! - Рявкнул Хошикаге, теряя контроль над собою, кинулся как собака на дичь, смял, сжал, втиснул в землю, распластал, кусая Итачи до крови в шею, в плечо, за руки. Красная кровь смешалась с синей, Кисаме чувствовал на губах странный привкус.

Впрочем, кусать Итачи за сосок он не хотел. Просто сосок, такой маленький, такой плоский, такой темный на этой белоснежной груди, привлек его внимание. Почти не соображая, что делая, Кисаме вцепился в него зубами. Итачи вскрикнул, выгнулся, но это только помогло его напарнику. Кисаме перехватил тонкую талию, сдернул штаны, стащил их ниже. Итачи бился, как бьется человек в пасти акулы. Кровь с прокушенного соска залила грудь и живот, Кисаме слизнул эту кровавую полосу, увлекся грубым выцеловыванием колен и бедер Учихи, а когда поднял голову, кровь снова натекла, собираясь лужицами в паху. Кисаме непроизвольно оскалился, подтянулся на ладонях, накрывая маленького, жалкого сейчас Учиху своим телом, голым животом на эту мокрую от крови кожу, лицом в шею, зубами за ключицу, руками вцепился под коленями Итачи, вздернул ноги, задирая их.

Итачи слабо дергал руками, всхлипывал, отворачивал лицо, чувствуя дыхание Кисаме. Хошикаге закинул тонкие ноги себе на колени, загнул Итачи дугой, навис сверху, балдея от удовольствия. Запустил руку между их телами, чтобы раздвинуть ягодицы, но наткнулся на твердый член.
-Ах ты, паршивец, - Кисаме захохотал, злость уже испарилась, остался лишь азарт желания, - да тебе все нравится.
-Я и не отрицал этого, - спокойно сказал Учиха припухшими от пощечины губами.
-Кусаться не будешь? – Кисаме стиснул ягодицу, проколол кожу ногтями, отмечая удовлетворенно, что член Итачи дернулся и застыл еще тверже.
-Не буду, Кисаме-сан, - Итачи вытянул губы, чуть-чуть, но так забавно и…трогательно.
Хошикаге подался вперед, грубо целуя подставленные губы, сразу же захватил инициативу, обволакивая языком язык Итачи. Дернул напарника на себя, приподнимая, и резко втиснулся внутрь. Всего на головку. Итачи задрожал, взмок, перестал отвечать на поцелуй, сконцентрировавшись на боли внизу. Кисаме придержал содрогающиеся бедра, чтобы входить размеренными толчками. Насадил, наконец, Учиху на член полностью, куснул за губу, чтобы отвлечь. Итачи откинул голову, пот тек с висков светлыми дорожками.
-Ну-ка, Итачи-сан, - в тон Учихе ответил Кисаме, - позабавимся?

Из-за ночной забавы Итачи утром отказался продолжать путь.
-Мне нужно отдохнуть.
Учитывая, что глаза у Итачи были совсем недобрые, Хошикаге решил не уточнять, что именно мешает драгоценному Учихе-сану. Итачи и так подпустил его настолько близко, что Кисаме ожидал каких-то пакостей. Как же, извиваясь под Кисаме ночью, Итачи без претензий заснул на груди у напарника и так же проснулся утром, не попытавшись загнать Кисаме кунай…куда-нибудь.

Итачи был по-своему капризен, доводя порою Кисаме до белого каления. Трахать, связав и избив - можно, не обращая внимания на проклятия и писки, а трахать, положив на ровный камень - нельзя, потому, что животу холодно и царапает. Красить ногти на изящных руках и ногах – Кисаме-сан, вы не забыли, что взяли на себя эту обязанность?, но посасывать пальцы, держа этого поганца на весу – нельзя, потому, что щекотно. И уж тем более, нельзя брать в рот изящные пальчики ног этого…Учихи, потому, что ему противно видеть, как вы, Кисаме-сан! То, что Кисаме-сан наслаждается привкусом пыли и запахом кожи с ее особенным вкусом Учихи – это не считается. Можно связать руки, можно выпороть до кровавых лохмотьев на спине, можно даже укусить за мошонку, но не вздумайте поцарапать ногтем личико. Итачи-сан будет в бешенстве. А да, оттрахать этого гада рукоятью Самехады, а потом поставить его на колени отсасывать - можно, но Кисаме-сан, прекратите целовать мой живот, я не девушка.

Кисаме научился различать виды боли, он даже начал различать чувства в бездонных глазах напарника. Когда засыпаешь и просыпаешься рядом с ним, по-другому не получится. Учиха…он становится ближе, чем всё на свете. Чем великая цель. Просто потому, что он…Итачи. Именно поэтому, когда он в крови и царапинах, его можно и нужно резко опустить на член, еще и куснуть за плечо, чтобы знал свое место. Но когда он вот так отползает прочь, а в глазах неприязнь, его лучше отпустить, в крайнем случае, затащить на колени и согреть.

-У меня на этом песке колени царапаются, - пожаловался Итачи.
-Давай я подстелю два халата? - Кисаме поворошил темные волосы, прикусил зубами край хвостика. Как обычно волосы срезались как бритвой. Хошикаге сплюнул волоски, попавшие в рот. Итачи посмотрел на него с серьезным, даже равнодушным выражением лица, но Кисаме угадал улыбку. Итачи было забавно, если можно так сказать.
-Не хочу, - вдруг решил Учиха. – Настроение пропало.
-Это у кого как, Итачи-сан, - язвительно заметил Кисаме. У него самого член бодро торчал в колючках чешуи.
-Кисаме, - сдавленным голосом перебил Итачи, - Кисаме-сан.
-М? – напарник заглянул в смурное лицо.
-Вы мне доверяете?
Кисаме так растерялся, что разжал руки и Итачи сполз прямо в песок. Поднялся, отряхнулся, не отводя глаз от напарника.
-Доверяю, - сказал, наконец, Кисаме. – Но с чего именно сейчас?
Итачи чуть-чуть дернул губами, но Кисаме заметил и это. Вскочил, потянул Итачи на себя, - песок, кстати, действительно неприятный, острый, - сжал подбородок, задирая голову невысокого Учихи так, чтобы видеть его глаза.
-Ну?
-Я шпион, - беззвучно, одними губами сказал Итачи, - шпион в Акацки.
У Кисаме сжалось сердце.
Он отпихнул Учиху, потянулся за своим халатом.
Итачи, голый, напряженный, прижался к стене спиною, в глаза его начали загораться красные огоньки. Такой он был одновременно взъерошенный и опасный, что Кисаме буквально швырнуло к нему. Итачи ахнул, приложившись от рывка щекою к стене пещеры. Стена была холодная и слизкая, противная. Кисаме зашуршал халатом, через секунду Итачи почувствовал его руки на ягодицах. Кисаме прижался лбом к его затылку. Он заполнил, как умел только он, Учиху всем собою, сразу и одним рывком. Вот он здесь: ехидный, здоровый, злющий синий парень, попахивающий рыбой - стоит рядом, а через секунду он по яйца внутри, не продохнуть, не заскулить, потому что, кажется, что он уже в животе. И руки его везде, и сам он везде, горячий, мокрый от пота, отвратительно воняющий, но…надежный. Именно так.
-Ты просто блядь, - выдохнул Кисаме, врубаясь в Учиху распластывая того по стене. – Просто-напросто.
…
-Знаешь, - Кисаме натянул халат на голое тело, стал на выходе, рассматривая рассвет, Итачи, скорчившийся у стены, бледный от боли, поднял голову, - в свете того, что ты сказал, Итачи-сан, я не выдам тебя.
Итачи закрыл глаза. Если бы он верил в богов, он бы поблагодарил их, но он верил только в себя.
-Ты ведь знал это, - грустный голос Хошикаге раздался прямо над ухом, - ты знал, Учиха.
-Я надеялся, - еле слышно пробормотал Итачи. Его клонило в обморок, но он держался, но должен был услышать ответ напарника.
Кисаме не ответил. Не словами. Дыханием согрело лицо и сразу же губы коснулись лба.
-Тебе нужно полежать немножко, Итачи-сан.
Да, нужно полежать. Это пройдет. Не первый раз же.