Иллуми_Золдик все записи автора

Взлеты и падения Часть 2 главы 6 -8
Авторы: Arashi и le-mypp
Бета: Nosferatu
Прейринг: Кисаме/Итачи, Итачи/Саске, Наруто/Сакура и др.
Жанр: романс, ангст и немного юмора.
Рейтинг для главы: R
Размещение: Запрещено!
Размер: макси
Состояние: в процессе.
Дисклаймер: Если я сказал не брал, значит не одам! Шучу… Все персонажи принадлежат Кишимото-сану.
Предупреждения: POV, AU, OOC, нецензурная лексика.
От авторов: КисаИта - FOREVER!!!!!!!!!

- ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?????? - прокричал Мадара на весь дом. Я скривил лицо и прикрылся книжкой. Что сейчас будет... Нет, я примерно понимаю, ЧТО сейчас будет, но я не понимаю, почему Кисаме так поступил. Возможно ли такое, что я настолько нравлюсь ему? Убираю книгу от лица и смотрю на Кисаме. Лицо начинает гореть, словно в огне, и я снова прячусь за книжкой. Черт, после того, что мы делали с ним вчера вечером и сегодня в душе, я все равно не могу спокойно на него, такого, смотреть. Руки сжаты в кулак, он нервничает, и доказательство тому - то, что вены на тыльной стороне стали отчетливо видны. Голова немного склонена набок, но это не показатель покорности, а наоборот - он заберет то, что ему принадлежит и сделает это любыми путями; особенно приятно, почему-то, что этим «что-то» буду я. Еще его выдает спина, прямая, как натянутая струна гитары. Челюсти плотно сжаты, об этом говорят его сведенные, словно судорогой скулы. Черт… И как такого мужика могла бросить Арин? Ну и что, что он убивал людей? Он был военным, а это часть их профессии. Я прожил с ним восемь лет, но он всегда был очень мягким человеком, во всяком случае, дома. Когда он читал лекции в университетах, он спрашивал со студентов по всей строгости, ну, конечно, он иногда перебарщивал, пытался их заваливать… Но кто из преподавателей этого не делал? . Мои размышления прерывает грохот и глухие удары. Я вновь смотрю на Кисаме, он опирается на стеллаж с книгами, а рядом стоит Мадара. Его волосы взлохмочены, а рука окровавлена. Мгновенно перевожу взгляд на Кисаме, у него с подбородка капает кровь. У меня от ужаса раскрылись глаза, я быстро поднимаюсь, пытаюсь дотронуться до Кисаме, но меня останавливает крик Мадары.
- Сядь на место! - смотрю на него злым взглядом, подхожу к Кисаме и прикасаюсь своей рукой к его щеке, на что он убирает мою руку и шепотом говорит мне:
- Сядь, пожалуйста, я сам разберусь.
- У тебя кровь! Тебе больно? – Да мне плевать на то, что тут Мадара. Пусть делает со мной что хочет, Кисаме я ни оскорблять, ни бить не дам.
- Сядь, - говорит он мне, кивая головой на диван. – Это я смогу решить сам. Смотрю на него немного раздраженным взглядом, но делаю то, что он мне сказал.
Мадара продолжает орать на него, не обращая в дальнейшем на меня никакого внимания.
- Кисаме, я не ожидал от тебя такого! Я его доверил тебе! ДОВЕРИЛ!!!! Ты понимаешь, что значит это слово? Я не для этого тебе его доверил… Не для того, что бы ты его трахал. – Он вцепляется в свои волосы и начинает расхаживать по комнате.
- Итачи! – обращается он ко мне, - Вы уже занимались этим? – хех, наивный. Вроде уже взрослый человек, а слово "секс" произнести не может. Быстро перевожу взгляд на Кисаме, он, тряхнув головой, показывает мне, мол, не говори. Я встаю с дивана и отвечаю:
- Да!
Мадара, снова кидается на него, но в этот раз, я перехватываю его руку.
- Мадара-сан, я уже достаточно взрослый, что бы выбирать, с кем мне спать!
Он выдирает свою руку из моей и говорит:
- Тогда чего вы хотели? Что бы я дал вам благословение на вашу дальнейшую жизнь? – он уже близок к истерике.
- А может, хотели пригласить, на ваше «бракосочетание»?, - на последним слове он ехидно улыбнулся и поставил импровизированные кавычки средним и указательными пальцами.
- Нет. - Ответил Кисаме. - Просто поставить Вас в известность, чтобы со временем вы смирились с тем, что у вас не будет правнуков. Для меня это все очень серьезно, поэтому я Вам и сказал. Если бы это было не так, я бы трахал его каждую ночь, и Вы об этом даже и не узнали.
У Мадары расширяются глаза и он начинает задыхаться от злости, а потом подходит ко мне и взяв меня за руки, говорит умоляюще:
- Итачи, пожалуйста, скажи, что он тебя заставил. – Мне его жалко. Он смотрит на меня, словно побитая собака, просящая кусок хлеба.
- Простите Мадара-сан, но он меня не заставлял, я сам этого захотел.
- Нет… НЕТ! Если бы эта тварь не хотела, этого бы не случилось! – Кисаме – тварь? Ну все, ты сам виноват!
- Вы не правы, Мадара-сан, - он смотрит на меня бешенными глазами, но я не уступаю ему в этом. И продолжаю:
- Сучка не захочет - кобель не вскочит, так что это я сам это начал. Мадара стоит, как громом пораженный. А потом говорит:
- А ты хоть знаешь, с кем ты будешь жить? Ты знаешь, с КАКИМ человеком ты живешь? – Его голос полон ярости и злости.
- Я прожил с ним достаточное время, что бы осознать это.
- Да? – он закуривает и уже более спокойным голосом продолжает:
- Тогда ты, наверное, знаешь, скольких людей он убил… – Я перевожу взгляд на Кисаме, его словно ледяной водой окатили. На секунду наши взгляды пересеклись и я увидел в них пустоту… Это для него словно конец… Слегка улыбаюсь уголками губ и отвечаю:
- Да, я знаю. Скольких и по какой причине. – Кожей чувствую на себе его шокированный взгляд. Сколько раз он помогал мне? И мне без разницы, что с ним было раньше, главное то, что со мной он не такой, как со всеми. Таким его вижу только я и никто более…
- Хорошо, – ответил Мадара, - тогда я разрываю договор с «Акацуки». Подходит к Кисаме и продолжает:
- Я жизни тебе не дам. Если ты не откажешься от Итачи, я буду разрушать все, что ты будешь начинать. Ты не сможешь ни заниматься наукой, ни выступать на сцене… Все твои мечты пойдут прахом.
- Тогда и Ваши, Мадара-сан, - он смотрит на него озверевшим взглядом, вцепившись рукой в ворот собственной рубашки. Голос низкий, рычащий. Да, он возьмет свое...
- Группа «Акацуки» - единственная из Ваших групп, которая может добиться всемирной известности. А если вы будете разрушать, я буду отстраивать это снова, – его зубы от напряжения скрипнули, – и снова. Пока вы не устанете это делать. – Он отпускает рубашку и с напускной вежливостью приглаживает смятый воротник, - Но от Итачи я не откажусь никогда.

Мадара стоит ошарашенный, а Кисаме поворачивается ко мне, протягивает руку, и смотрит уже не тем взглядом, что я видел. Этот - только для меня: он полон заботы и нежности, теплоты и любви; говорит мне голосом все так же низким, но мягким и бархатистым:
- Пойдем? – я хватаюсь за его руку, словно это единственная нить, которая связывает меня с этой жизнью, кажется, что от счастья у меня наворачиваются слезы на глаза.
- Да. – Мы выходим из кабинета, не глядя на Мадару, уходим из дома как можно быстрее. Я чувствую, что Кисаме тяжело, он переживает за наше будущее. Может, он понимает, что погорячился: теперь, если Мадара, начнет ставить палки в колеса, то жить будет тяжелее. Но ничего, мы ведь справимся вместе. Садимся в машину, Кисаме вставляет ключи, но машину не заводит, а задумавшись, смотрит в боковое окно. Проследив за его взглядом, вижу, что он смотрит на Мадару, стоящего у окна и наблюдающего за нами.
- Итачи, если Мадара-сан так сказал, значит так и будет. Пока не поздно, ответь, ты останешься со мной после этого? - Переводит на меня взгляд. Я слегка улыбаюсь, и, положив свою руку на его правое плечо, отвечаю:
- Поздновато спрашиваешь, - знакомая ситуация, только роли поменялись. – Я буду рядом. Тянусь, что бы поцеловать его, но он немного замешкался, потянул руку к ключам, заводит машину.
- Итачи, он все-таки смотрит.
- А мне все равно. – разворачиваю его лицо к себе и целую. Поцелуй немного дразнящий, легонько прикусываю его нижнюю губу, потом немного отстраняюсь, провожу по ней кончиком языка, и снова прихватываю ее, только уже губами, я бы и дальше продолжал, если бы Кисаме не схватил меня за руку и не положил ее промеж своих ног, где я почувствовал что-то уже достаточно твердое.
- Прекрати, - говорит он усмехаясь, - еще немного - и я устрою спектакль похлеще твоего. Я смотрю на него, а он продолжает:
- Нет, минетом не отделаешься… Пискнув, я отшатнулся от него и пристегнув ремень безопасности, сел смирно. Конечно, я не против секса в машине, но моя, кхем, "пятая точка" еще не готова к такому повтору.
- Вот и умничка, - говорит он. Заводит машину и мы отъезжаем от дома.

Всю дорогу мы ехали молча, и лишь когда мы переступили порог дома, Кисаме спросил:
- Есть будешь? – прислушавшись к своим органам пищеварения, я ответил:
- Нет, не хочу. Кисаме пожал плечами и поднялся по лестнице наверх, я же прошел в гостиную и прилег на диван. В голову сразу полезли мысли: а правда ли то, что сказал Кисаме? Он правда любит меня? Но спрашивать повторно боюсь, потому что после этого должен последовать мой ответ, а я еще в нем не уверен. Ох, черт. Голова начала болеть от всех мыслей, потираю веки круговыми движениями, и чувствую, что на мою голову ложится большая горячая ладонь. Приподнимаюсь и вижу Кисаме, стоящего надо мной. Он уже переоделся в светло-серую футболку и чёрные джинсы, предназначенные исключительно для домашнего ношения. Он садится рядом и, уложив мою голову к себе на колени, сам откидывается на спинку дивана, при этом его пальцы начинают перебирать мои волосы. Черт, как жаль что я не кот, так и хочется замурлыкать от удовольствия.
- Кисаме, - говорю я не открывая глаз.
- Что, ангел мой?
- Сколько время? – слышу как он тяжело вздохнул и потянулся в карман за телефоном.
- 8.46, - отвечает он и, шумно выдохнув воздух, откидывается обратно. Вот тут-то он мне и напомнил, что я у него хотел спросить. Но сначала нужно удобнее лечь, чтобы было приятнее слушать его оправдания. Я приподнимаюсь и укладываюсь так, что одной рукой обнимаю его за талию, а моя голова удобно устроилась на его бедре и только тогда задаю вопрос.
- Давно хотел тебя спростить, почему ты называешь меня ангелом?
- Давно? – спросил Кисаме, - я назвал тебя первый раз так чуть более, шести часов назад.
- Не паясничай, - говорю я немного обиженным голосом, - для меня это было давно, поскольку произошло столько событий... Что-то я разговорился… Я стал более разговорчивым, чем обычно, даже в его присутствии.
- Значит, почему... - тут мое сердце, казалось, замедлило ход. Кисаме начал вновь перебирать мои волосы и продолжил:
- Потому что ты на него похож. – И это ВСЕ? Даже немного обидно стало. А чего я ждал? Все-таки он не тот человек, что бы петь диферамбы вот так, в открытую.
- А тебе не нравится? – спросил он немного взволнованным голосом.
- Мне нравится… - ответил я смущаясь и уткнулся носом в его рубашку.
- Кстати, я тут тебе песню давно хотел предложить послушать. Он снова тянется к своему телефону и включает песню.

Электорника… Слишком много синтезатора.
- Кисаме, это что за стиль?
- Это синти-поп. Я хотел предложить тебе попробовать исполнять в том же стиле, но раз так сложилось, будем под нее расслабляться.
- Все будет отлично. – говорю я, беру его руку и засыпаю под незатейливый мотивчик песни.

Утром солнце уже встало
Князь Владимир подписавший смертный приговор
И Ангел, исполняющий указ с окровавленным топором.
Тогда это одна из причин
Является то, что причиной
Является то, что причиной

Если налог поднимается до невероятных высот
Когда в Техасе, ковбой поет о свободе
А папа говорит о выгодном для себя браке
Тогда это веские причины
Веские причины
Веские причины

Жить сегодняшним днем .
Жить сегодняшним днем.
Жить сегодняшним днем.

Да кто смерти ищет??? Я снова просыпаюсь под песню "sum 41 we're all to blame". Жду… еще жду… Кисаме не берет трубку. Черт, тогда мне придется встать. Открываю глаза и невольно улыбаюсь. Кисаме такой милый когда спит, мышцы лица расслаблены, он такой теплый и мягкий, провожу ладонью по щеке и чувствую на ней перводневную щетину. Ах, точно, телефон! Резко разворачиваюсь и, едва не упав со скользкого дивана, отвечаю на звонок.
- Кисаме? – голос Мадары немного смущенный и извиняющийся. Я спросонья судорожно соображаю, что делать, но вспомнив, что произошло утром, немного прихожу в себя. Он нам сегодня мотал нервы? Мотал…
- А он спит, - отвечаю я спокойным голосом. На другом конце трубки немного замявшийся голос отвечает:
- Разбуди его. - Я еще недостаточно поиграл. Прыгаю к Кисаме на колени и начинаю скакать,
- Ки-са-ме! Вставай! –на это он тяжело выдохнул и сказал:
- Будешь так скакать, разбудишь Кисаме того, который в штанах. Наконец открывает глаза и я с невинным выражением лица протягиваю ему телефон. Я вижу, как его глаза расширились от ужаса, когда он понял, что сказал все это в непосредственной близости от телефона. Но выхватывает у меня телефон, больно шлепнув по заду.
- Да. – отвечает он. Я прислоняю свое ухо к телефону, пытаясь услышать, о чем будет разговор.
- Кисаме, - Ого. Его голос стал тверже – Вобщем, слушай. Если ты бросишь Итачи, я за себя не отвечаю. Я вижу как губы Кисаме расплываются в безумной от счастья улыбке.
- Спасибо большое, Мадара-сан! Я..
- Кисаме, я еще не закончил. Из-за того, что вы мне сегодня потрепали нервы, ваш концерт я перенес, он состоится через неделю. – Что? Через неделю? Мы не успеем прогнать шестнадцать песен за неделю.
- Через неделю? Мадара-сан, но мы не успеем прогнать шестнадцать песен за неделю, - говорит Кисаме.
- Это не мои проблемы. Ах, и, да, главное наказание - я привез вам клавишника из Европы. Так что вам еще нужно и сыграться успеть. Жду вас через, - трубка замолчала, а потом продолжила веселым голосом, - ладно, через тридцать минут все равно не приедете, но в течении двух часов, что бы ВСЕ были у меня. И Дейдара и Пейн. – Он положил трубку. Кисаме отложил свой телефон в сторону и спросил:
- Что это было? – Я улыбаюсь и говорю:
- Не важно, все ведь хорошо, - с ошалевшими от счастья глазами, он опрокидывает меня на диван и закинув одну мою ногу на свое бедро говорит:
-У нас есть полтора часика.
Мое лицо, счастьем не светится, в отличие от его: - Кисаме, если ты забыл… - он ничего не понял. Он резко потянулся ко мне за поцелуем, потом вдруг я почувствовал, что его куда-то понесло и через мгновение, мы оказались лежащими на полу. Нас просто распирает от смеха: Кисаме поскальзнулся на диване. Через мгновение он перестает смеяться и и его руки мягко ложатся на мои бедра. Я улыбнулся, так, как никогда: "а-ля 32 - не предел". Кажется, даже Кисаме этого раньше не видел; потеревшись о него бедрами, я встал и пошел на выход. Оборачиваюсь - он смотрит на меня недоуменным взглядом, что-то настроение у меня слишком радужное и я выполняю контрольный выстрел:
- Наш девиз непобедим: возбудим и не дадим. Кисаме в шоке - тяжело вздохнув, он роняет голову на пол с глухим, едва слышимым «Засранец».

Синти-поп (синтипоп, от англ. synth-pop) — жанр музыки, в котором синтезатор является доминирующим инструментом. В то время как подавляющее большинство современной популярной музыки создаётся с помощью синтезаторов, синти-поп обладает стилистическими особенностями, отличающими его от остальной музыки, произведённой технологически подобным образом.

- Рановато для вас, не находите? – говорит Мадара, вновь впуская нас в дом. Кисаме пропускает меня вперед, и, проходя мимо Мадары, нервно трет кончик носа. Когда за нами захлопывается дверь, Мадара говорит мне:

- Иди в гостиную. Я, не сопротивляясь, иду в указанном мне направлении, понимая, что ничего серьезного не случится и им необходимо просто обо всем поговорить. Прохожу в гостиную и вижу трех людей. Двоих из них я знаю отлично - это Дейдара и Пейн, а вот третий - его я вижу впервые. Он сидит в кресле, спина идеально прямая, голову держит прямо, руки, сложенные одна на другую, лежат на колене. На первый взгляд покажется, что он сидит скромно, тихо, но это - только на первый взгляд: на Дея, Пейна и меня он смотрит свысока, надменно. Черт… Не люблю таких типов. Но, скорее всего, это и есть наш клавишник. Да, это он. У него длинные прямые пальцы. Точно. И еще, скорее всего, закончил консерваторию, вот и смотрит на нас так, поскольку мы тут все самоучки.

- День добрый, - обращаюсь я к нему.

- Итачи, вообще-то уже давно не день и даже не вечер, - откликается Дей с соседнего дивана. Я тут же спохватываюсь, и понимаю, что сказал.

- Извините, ночь, - на меня изволили вылить взглядом ведро презрения. Я не обратил на это особого внимания и сказал Дейдаре и Пейну:

- Для нас это день. Мы как проснулись - так и приехали.

- Мы? – протянул Дейдара, - так-так-так, а с этого места поподробнее…

- Хорошо, - отвечаю я, - вчера мы приехали, я уложил Кисаме спать и потом пошел к себе. Глаза Дея сначала загорелись яркими огнями, тысячей фейерверков , но когда я сказал, что пошел к себе, то, что отразилось на его физиономии, стало напоминать выражение личика ребенка, у которого отобрали леденец.

- И все?! – спросил он.

- Нет, – ответил я, а Дей заметно оживился, - Кисаме меня вот только час назад разбудил, и мы приехали сюда. – Белокурая голова немедленно сникла. Ага, сейчас, я что, на идиота похож - рассказывать свою личную жизнь всем подряд. А чего он ждал? Что я скажу, «Ммм… Ты не представляешь, как мы провели ночь, все было уау…» Ну-ну...я похож на блондинку? Сажусь на диван рядом с ними, и мы ждем Мадару и Кисаме. Пейн и Дейдара, никак не обращают внимание на нового парня. Он, наверное, уже их отшил. Через некоторое время в комнату входят Кисаме с Мадарой. Кисаме поздоровался кивком и сел рядом со мной, что не укрылось от взгляда Дейдары; парень встал и Мадара его представил:

- Знакомьтесь, это Сасори, он ваш новый клавишник. Но у него есть условие: он будет играть в случае, если ему понравится ваш стиль.

- Так пусть посмотрит в интернете. – сказал Пейн.

-Слушай, не тебе ли знать, что живая музыка намного лучше любой записи. А заодно и новую аппаратуру опробуете. Пойдемте.
Вот тут-то я понял, почему Кисаме зашел немного нервный. Играя на новых инструментах, получить отличный звук – нереально. Мадара заводит нас в комнату, оборудованную по последнему слову техники. Несколько секунд мы все стоим, выпучив глаза. О такой аппаратуре мы могли только мечтать. Мы подходим, каждый берет свой инструмент, и, собравшись в небольшой кружок, начинаем начинаем обсуждение в панике.

- Кисаме, ты понимаешь, что это - самоубийство? – говорит Пейн, - новая аппаратура, мы даже не знаем на что она способна! Тут его прерывает Дейдара:

- На что способна? Эти детки на ТАКОЕ способны, что нам и не снилось, даже в самых смелых снах! Я отвожу взгляд в сторону, подумав немного, говорю:

- А может, попробовать «Burn It To The Ground»? Не слишком нагруженая песня. Уверен, что их это не удовлетворит, они попросят сыграть еще что-нибудь, но так мы проверим инструмент и подстроимся под него.

- Итачи, ты – гений! – говорит Кисаме и на радостях хватает меня в охапку. Поздновато соображаем, что мы все-таки не вдвоем; аккуратно, потихонечку, он отпускает меня, и, улыбнувшись, говорит:

- Давайте играть. - Дейдара поднял глаза и челюсть с пола, Пейн сделал вид, что ничего не видел, впрочем, как Мадара и Сасори. Все расходимся по своим местам, и Дейдара кивает Кисаме, чтобы тот начинал. Ну, поехали. Я вижу, как Пейн подходит к микрофону и облегченно вздыхает, он рад тому, что ему достался вокал, потому что играть на новой гитаре он еще не готов.

Первый... Второй…Третий…Четвертый… Пятый… Ударные… Седьмой… Да… Теперь соло… Я всегда мечтал держать в руках такую гитару. И какого лешего мы боялись? Отключаюсь от всего мира. Теперь музыка и только она…

Ночные совы снова к подвигам готовы.
Желудок полон виски -
Для мозгов зачистка.
Нет, проклятье, я не спятил!
Сомнения рассеял,
Медленно пьянея.

Мы можем, как и встарь,
Разбить каждый фонарь
И взять от жизни все,
Что сможем унести.
И если судный день настанет,
Значит, мы сумели все разнести.

Орем, как дьяволята,
С потолка попадав.
Во мне давно убила
Страхи все Текила.
У нас нет класса, вкуса,
Лишь пивное пузо.
А тех, кто недоволен,
Всех в декрет уволим.
Мы можем, как и встарь,

Разбить каждый фонарь
И взять от жизни все,
Что сможем унести.
И если судный день настанет,
Значит, мы сумели все разнести.

Пью, как терминатор.
Где мой детонатор?
Прорубил окно в ад,
Чтоб погреть зад.
Ну а после спозаранку
Даже яйца на изнанку.

Мы можем, как и встарь,
Разбить каждый фонарь
И взять от жизни все,
Что сможем унести.
И если судный день настанет,
Значит, мы сумели все разнести.

И все? Так быстро? Да на таком инструменте я готов не один концерт отпахать. Мы поворачиваемся к Мадаре и Сасори.

- Это Ваш постоянный солист? – спрашивает Сасори на ломаном японском.

- Нет, - ответил Мадара, - Вообще-то солист - Итачи, - он указал в мою сторону.

- Тогда пусть он споет, - ответил он, и мы, улыбнувшись, переглянулись. Теперь он получит настоящую музыку.

- Тогда - «Given up». – Кисаме смотрит на меня с удивлением. Неужто он думает, что если я сыграл тогда на камеру, то сейчас не смогу. Ха! Ошибаешься.

Отказываюсь

Я опять проснулся в поту,
Еще один день, к моему стыду,
Пройдет впустую.
В моей голове миллион мыслей,
Ощущение, будто я уже никогда не найду выхода из этого,
Его просто нет.

Я сам для себя стал злейшим врагом.

Я отказываюсь от этого...
Я устал от переживаний.
Неужели тебе нечего сказать мне?
Освободи меня от этого,
Я задыхаюсь!
Скажи, что, мать твою, со мной происходит!

Я не знаю, что предпринять,
Я сосредоточился, но я боюсь,
Я не готов,
Моё дыхание учащено.
Пытаюсь где-то найти хоть какую-нибудь помощь,
Но всем наплевать.

Я сам для себя стал злейшим врагом.

Я отказываюсь от этого...
Я устал от переживаний,
Неужели тебе нечего сказать мне?
Освободи меня от этого,
Я задыхаюсь!
Скажи, что, мать твою,
Со мной происходит!

Боже!

Освободи меня от этих страданий
Освободи меня от этих страданий
Освободи меня от...
Освободи же меня от этих чертовых страданий!

Я отказываюсь от этого...
Я устал от переживаний,
Неужели тебе нечего сказать мне?
Освободи меня от этого,
Я задыхаюсь!
Скажи, что, мать твою,
Со мной происходит!

В порыве кидаю микрофон на сцену. Черт. Как выматывает, но ощущения после исполнения ни с чем не сравнимы. Поднимаю взгляд, Сасори и Мадара просто смотрят и не могут вымолвить ни слова. Я гляжу на остальных: Дейдара подходит к Кисаме и Пейну, и в тишине раздаются хлопки все пятернёй. Мы сделали это. Мадара приходит в себя первым:

- Вы молоцы, - говорит он и выходит из комнаты.

- Начнем репетиции с завтрашнего дня. – Сасори выходит следом за ним. Я заметил, он был очень доволен, хотя на лице это никак не отразилось. Что его выдало - так это походка. Когда он развернулся, он засунул руки в карманы и вышел слегка пританцовывая. Совсем незаметно, но чувствовалось, как он воспроизводит в голове спетую нами песню и под ее ритм закрывает дверь.

- ДААААААА!!!!!!!!! – Кисаме, Пейн и Дейдара орут в три горла. Я же с облегчением сползаю по стене.

Крик слышен на весь дом. Я сползаю по стене от усталости, накатившей на меня. Кажется, я перестарался... Ко мне подходит Кисаме и спрашивает:

- Что с тобой? – и протягивает мне руку, помогая встать.

- Да ничего, - говорю я, - просто перестарался, - улыбка, которую я не в силах сдержать, расцветает на моем лице. Кладу свою руку в его; ухватившись крепче, он играючи поднимает меня, но немного не рассчитывает свою силу и я падаю к нему в объятия. Он не отпускает, а, напротив, сильнее прижимает меня к себе. Это состояние уже стало для меня привычным - краснею. Однако через несколько мгновений мое лицо приобретает еще более насыщенный цвет – потому что из-за спины Кисаме доносится свист. И затем голос Пейна:

- Мы пойдем пройдемся. Чертов Кисаме, ударяю его кулаком в грудь, а ему - хоть бы хны.

- Кисаме, ответь, что ты вытворяешь? – пытаюсь смотреть на него рассерженным взглядом, но долго так не получается, потому что его добрые глаза просто не оставляют в душе места ни капле злости. Он обнимает меня крепче и, целуя в шею, говорит,

- Просто я хочу, что бы каждый знал, что ты мой… - прихватывает кожу губами, -что бы ни у кого в голове даже не появлялось мысли, - нежно кусает, - взглянуть на тебя непотребно, - проводит языком по укушенному месту.

- Киса-ме… - пытаюсь держаться за него, но это не совсем получается. Тогда я из последних сил подпрыгиваю, и обхватываю ногами его талию. Все, я устал, пусть он подержит меня на руках.

- Кстати, Кисаме, о чем вы с Мадарой разговаривали, когда мы пришли? – положив голову на его плечо, закрываю глаза, а руки сами собой начинают перебирать волосы на затылке.

- Хммм… - он выдыхает мне в ухо, а потом начинает говорить нарочно тихо, шепча в самое ухо, едва не задевая губами, мочки, - он сказал, что я могу делать с тобой, все что угодно, - резко сжимает руки у меня на ягодицах и начинает их то мять и тискать, то нежно поглаживать, - но при одном условии, - не выдерживаю, начинаю тереться об него всем телом. Черт. До вчерашнего для, я, скажем прямо, дрочил раз в месяц, и мне было достаточно, а сейчас в маньяка привратился. Мне стало без разницы где и как это произойдет, главное, что бы это было с Кисаме.

- Какое условие? - простанываю, а голос почти сорвался на собачий скулеж. Откидываю голову назад, подставляя шею под его яростные поцелуи.

- Он не должен этого видеть, - говорит он, прикусывая кожу у меня на шее. Для меня эти слова послужили катализатором. Я поднимаю голову, смотрю в его глаза, продолжаю ёрзать...

- Тогда возьми меня сейчас, - хочется засмеяться, потому что Кисаме так забавно вздрогнул, его глаза сначала загорелись желанием, а потом он расцепил руки и опустил меня на пол.

- Итачи, хватит шутить, – он отходит в сторону, а я обнимаю его сзади за талию и мои ладони медленно, круговыми движениями гладят его живот, одна рука пробирается под рубашку и начинает ласкать нервно подрагивающую кожу, другая же продолжает скользить вниз, а когда достигает выпуклости чуть ниже пояса, провожу ногтями вдоль молнии джинс. Прижимаюсь щекой к его спине, и, кажется, чувствую биение сердца, а еще и участившееся дыхание с периодически вырывающимися хрипами. Он разворачивается и говорит мне:

- Итачи, если ты сейчас не прекратишь, то дома рискуешь получить по полной, - я немного отвожу взгляд, прислушавшись к своему организму и понимаю, что он совсем даже не против, а наоборот – за! Разворачиваюсь, иду в противоположную от него сторону и бросаю небрежно через плечо:

- Только и можешь — обещать. Успеваю сделать только два шага, потому что в следующее мгновение меня хватают в охапку и закидывают в какой-то закуток.

Здесь темнее, чем в остальных углах помещения, оглядываюсь и понимаю, что от всего помещения нас отгораживает старая ширма. Улыбаюсь уголками губ: все-таки я настоял на своем. Кисаме подходит, наклоняет голову и начинает шептать мне на ухо, в то время как его пальцы быстро, словно перебирают струны гитары, расстегивают мою рубашку.

- Как же так получилось? – вопрос риторический, да и если бы было иначе, я не стал бы на него отвечать, но Кисаме продолжает: - Я тебя растил и воспитывал, где же я ошибся, что из тебя вырос такой ненасытный извращенец, м?

- Извращенец? – я вздрагиваю и пытаюсь отстраниться, но его сильные руки не дают мне этого сделать и получается, что я дергаюсь и никак не могу остановить его.

- А чего ты удивляешься? Я ведь сказал правду. Скоро сюда может зайти Дейдара, - он расстегнул рубашку до конца, - или Пейн, - ощутимо кусает меня за плечо, - или даже сам Мадара. Блядь, как же я не подумал? Идиот… Точно, я превратился в животное... Да какое животное, так не правильно! Ведь должны же быть хоть какие-то рамки? С ужасом понимаю, что он расстегнул мои брюки и стаскивает их с меня. И уже через какое-то мгновение, я стою перед ним голый, и его жадный пожирающий взгляд обжигает мое тело, он наслаждается моим смущением. Но вот его взгляд меняется на хитрый, предвкушающий, он что-то задумал. Кисаме быстрым движением снимает с себя футболку, бросает ее в сторону и говорит мне,

- Поиграем? – Что, что значит - поиграем? Подходит ко мне, кладет руки на бедра и, перевернув меня, словно тряпичную куклу вверх ногами, вжимает в стену. Тут же начинаю стонать, потому что языком он начинает щекотать внутреннюю сторону бедра. Стону в голос, а руки в то же время начинают судорожно расстегивать его ремень, ширинку удается расстегнуть не с первой попытки... В висках стучит от возбуждения и от того, что кровь прилила к голове. Приспускаю штаны вместе с бельём и, расслабив горло, беру в рот почти полностью. Чувствую, как горячее дыхание прерывистыми потоками опаляет головку моего члена, и как Кисаме, словно в отместку, берет его тоже почти целиком. Вскрикиваю, но член, вколачивающийся мне в рот, не дает крику вырваться наружу. Задыхаюсь, слишком быстрый ритм, еще немного и я...

- А представляешь, если сейчас кто-нибудь тебя увидит? – говорит он, отстранившись, и в этот момент по мне словно проходится электрический разряд и я кончаю. Кисаме опускает меня на пол, и немного придя в себя, я вижу, что его член все еще стоит. Еще не отдышавшись после оргазма, подползаю к нему на коленях и возобновляю свои действия. Он нежно перебирает мои волосы, гладит по шее, словно кота чешет за ухом, и вот я чувствую, как член еще сильнее напрягается и в этот момент он отстраняется и кончает. Он что, не захотел кончить мне в рот? Думает я - слабак? Даже обидно немного… Средним пальцем собираю с плеча его сперму и, смотря на Кисаме невинным взглядом, беру палец в рот и начинаю посасывать. Сперма на вкус горькая и по консистенции своей напоминает не до конца застывшее желе, липкое и тягучее. Мне не очень понравилось. Но эти ощущения перебивают два факта: во-первых, она от любимого мной человека, во-вторых – реакция Кисаме. Он немного растерян, но, в то же время, ему нравится на это смотреть: мышцы шеи напряжены, дыхание частое, как после быстрого бега. Однако долго созерцать мой концерт он не может - отворачивается в поисках футболки. Тяжело вздохнув, поднимаюсь с колен и тоже начинаю одеваться. Покончив с этим, мы выходим из закуточка - первым выходит Кисаме, следом же иду я, но вдруг он останавливается:

Что такое? – спрашиваю я и выйдя из-за него, понимаю, почему он остановился.

Дейдара и Пейн уже 15 минут костерили на чем свет стоит Мадару. За что? Да за то, что он живет один в огромном доме. Ладно, они кое-как нашли туалет, так теперь главной проблемой было найти в этом огромном доме гостиную, в которой сам Мадара и находился. А дом был не большой – огромный. Три этажа, на каждом этаже... на первый взгляд покажется - дверей по тридцать. Дею пришла в голову замечательная идея: крикнуть «Мадара-сан, ку-ку…» От нее пришлось отказаться, поскольку Пейн, идущий рядом, пригрозил после этого подвесить Дея за волосы к люстре. Поднявшись на 2-й этаж, они наконец-то услышали голоса. Дей со всех ног кинулся к двери и проскользнул в нее; через несколько секунд туда вошел и Пейн. Дейдара обратился к Мадаре:

- Мадара-сан, Кисаме и Итачи спрашивают, аппаратуру собой забирать, или мы у вас теперь будем репетировать? – Мадара, подумав несколько секунд, ответил:

- Пусть пока тут остается: когда Итачи и Кисаме переедут, тогда и заберут. Тут он немного задумался и продолжил:

- А чего они сами-то не пришли?

- Дак... они там остались, сказали, что им поговорить надо, - улыбаясь, ответил Дейдара. Мадара посмотрел на него и про себя подумал: «неужели взрослый человек вроде него может быть простым как 5 йен"? Ибо в этот же момент в голове Мадары появилось осознание того, как они там "разговаривают" и о чем, после чего он сорвался с места и понесся в сторону репетиционной комнаты. Остальные последовали за ним, а Дейдара по простоте душевной жаловался: «Вот, Мадара-сан, везет вам, вы вон как дорогу хорошо помните, а мы тут полчаса вас искали…»

Вот тут уже Мадару чуть не хватил инфаркт, он почти сорвался на бег, и дружная компания долетела до места назначения в считанные секунды. И вот она - дверь. Мадара, открыв ее, замер на месте. Ибо его взору предстал Кисаме, выходящий из-за старой ширмы, который, встретившись с ним взглядом, застыл, как изваяние. Буквально через несколько мгновений из-за его спины выдвинулся Итачи. При виде Итачи Мадара убедился в своих догадках на все сто процентов. Итачи был изрядно потрепан: волосы выбились из хвостика, по рубашке было видно, что она надевалась впопыхах, на лице еще горел нежный румянец. Мадара был бы не против убить Кисаме за то, что тот вытворяет с его внуком, но его остановил взгляд Итачи. То, как он смотрел на Хошикаге, такой нежности и любви в его глазах Учиха-старший не видел никогда. Неужели только Кисаме знает настоящего Итачи? Мадара наблюдал этот взгляд недолго. Итачи, заметив присутствие посторонних людей, сменил свой взгляд на обжигающие холодный, а румянец и вовсе сошел с его лица, оставляя кожу безупречно белой. Учиха-старший посмотрел на парочку еще раз и понял, что ничего уже не изменить: когда люди любят друг друга, они все равно будут делать то, что хотят, и воспрепятствовать этому не сможет никто; а еще он понял, что рядом с Кисаме Итачи - как за каменной стеной. Ради того, чтобы Итачи был счастлив, он даже мог простить нестандартность отношений, готов был простить все, что угодно, только бы тому было хорошо. Мадара еще раз оглядел парочку и невольно улыбнулся про себя: Кисаме был немного ошарашен, и на лице явно виднелось облегчение оттого, что их не застукали. Итачи же, как ни в чем не бывало, занимался приведением волос в подобающее состояние. Самым забавным было то, что они явно пытались создать видимость, что знать не знают друг друга. Первым пришел в себя Кисаме:

- Так нам забирать инструменты? – спросил он осторожно, на что Мадара улыбнулся и, покачав головой, ответил:

- Езжайте домой, а инструменты после переезда заберете. Все начали собираться, и, когда уже выходили, Мадара вновь подозвал к себе Кисаме и сказал ему:

- Я тебе по почте скинул варианты домов. Посмотри их завтра, а на репетиции скажешь, что вы выбрали, или продолжим поиски. Кисаме тут же ответил:

- Я сегодня посмотрю, сразу же дам Вам ответ. Мадара, оглянувшись на Итачи, который ждал у дверей, снова перехватил его взгляд, тот же теплый и нежный, и, похлопав по плечу Кисаме, добавил, выпроваживая его:

Да нет, завтра: на сегодня, как я вижу, у него, - кивнул головой в сторону Итачи, - на тебя другие планы. И закрыл дверь. Прямо у Хошикаге перед носом.

Кисаме, помотав головой, попытался понять, что это было. Но на него тут же налетел Дейдара с расспросами:

- Эй, эй, а что это за обнимания у вас там были? А? – Дейдара хотел задать еще тысячу и один вопрос, но был остановлен взглядом Итачи. Он смотрел так, что Дей готов был добровольно обратиться в горстку пепла, чтобы только его не видеть.

- Что? - всполошился Дей. - Не боюсь я твоего взгляда, – проговорил он уже серьезным голосом. На что Итачи, подойдя и скинув его руку с плеча Кисаме, прошипел:

- Тронешь пальцем - руку отрублю по локоть, - после чего повернулся и обратился к Кисаме уже спокойным и немного уставшим голосом:

- Пойдем домой, я устал. Но после этого продолжил уже более игривым голосом: - тем более, кое-кто мне кое-что сегодня обещал. Сказав это, Итачи развернулся и тихо попрощавшись, сел в машину Кисаме.

- ЧТО это было? – спросил Дейдара. Кисаме, немного отойдя от шока, тоже сказал всем "пока" и побрел к машине. Пейн помотал головой и фыркнул:

- А ты так ничего и не понял? – и пояснил в ответ на недоумевающий взгляд Дея:

Да еще два года назад было заметно, что Учиха к нему неровно дышит, только вы, слепошарые, этого не видели.

POV Итачи

- О чем ты там с Мадарой столько секретничал? - с напускной строгостью интересуюсь я, когда Кисаме шлепается рядом и захлопывает дверцу автомобиля.

- Он отправил мне на почту варианты домов, завтра нам с тобой надо что-то выбрать и сообщить ему...

- Он даже готов подождать до завтра? - я спросил это просто так, безо всякой задней мысли.

- Ага, - безмятежно откликается Кисаме и окурок, очертив за окном огненную дугу, исчезает в темноте. - Мадара-сан придерживается мнения, что сегодня у тебя другие планы на мою скромную персону.

- Хватит заливать-то, - изо всех сил стараюсь не показывать возбуждения, нарастающего при мысли о том, чтобы сейчас расстегнуть молнию на брюках Кисаме...и...и...что я говорил насчет секса в машине?

На сей раз я в душ к Кисаме не полез, но и оставаться в комнате, дожидаясь любимого, тоже не входило в мои планы. Я застыл на пороге ванной, в качестве «наблюдателя от ООН», как любил когда-то говорить Кисаме.

Проигнорировав адресованный мне удивленный взгляд, я, нимало не смущаясь, скользил взглядом по накачанной фигуре, цеплясь то за капли воды, падающие с мокрых волос, то за дорожку пены, бегущую с плеча по рельефным мыщцам груди, идеальному прессу, и затем еще ниже... Приятное томление внизу живота перерастало в довольно-таки болезненное напряжение. Мысли уже витали только в одном направлении — чтобы сейчас оказаться прижатым к постели этим самым телом и... Очевидно, моим страданиям сегодня не суждено было закончиться быстро, потому что после нескольких минут просмотра спектакля в моем исполнении под названием «Ты мойся, мойся, а я тут постою, подожду» Кисаме брызнул на меня водой со словами: «ты уж определись, наконец - или давай ко мне в душ, или подожди в комнате, а то мне холодно».

-Холодно? - протянул я, обводя губы кончиком языка и глядя ему в глаза. - А по тебе и не скажешь, - я подошел ближе, и, положив руку на ту часть тела, которая весьма недвусмысленно обозначала реакцию на мое появление в душе, чуть сжал пальцы, наслаждаясь эффектом, который производит почти ледяная ладонь при соприкосновении с разгоряченным телом. Очень разгоряченным.

Когда Кисаме, тяжело дыша, буквально втолкнул меня в комнату и не очень деликатно кинул на постель, я с некоторым запозданием понял, что переборщил. Во всяком случае, взгляд его не сулил ничего хорошего. Надо было срочно исправлять ситуацию.

Ты... решил выполнить свое обещание? - почти прошелестел я, одновременно пытаясь улечься сверху и нежно поглаживать широкую грудь, которая так и ходила ходуном. «Что сейчас будет...» пронеслось в моей голове. В следующее мгновение я уткнулся лицом в подушку, а моя, кхм, полностью открытая и ничем не защищенная «пятая точка» приглашающе взмыла вверх.

Сердце предательски заколотилось, норовя выскочить из груди. От моего любопытно-игривого настроения уже не оставалось и следа. Кажется, я действительно перестарался. И Кисаме завелся по-настоящему. Пора бы мне было усвоить, что с его взрывным характером шутить опасно, а теперь я сам виноват в том, что завтра, скорее всего, буду с трудом ходить и сидеть. Если вообще буду...идиот...

С некоторым усилием мне удается повернуть голову набок, чтобы вдохнуть хоть чуть-чуть воздуха, который вдруг показался мне раскаленно-звенящим от повисшего в нем напряжения. Капля воды, сорвавшаяся с волос Кисаме, отозвалась почти болью по коже. В тот же момент его лицо оказалось совсем рядом с моим, а я вздрогнул, почти дернулся от хриплого шепота в мое ухо:

-Ты ничего не хочешь мне сказать?

В следующую секунду горячие пальцы довольно ощутимо стиснули мое достоинство, в то время как другая рука продолжала удерживать мою, крепко заломленную за спину, так что я практически не мог пошевелиться.

- Я...я..., - голос предательски сорвался, а мысли спутались окончательно. Кажется, еще чуть-чуть - и меня хватит только на то, чтобы еле слышно пролепетать : «не надо...пожалуйста...»

- Так что? - горячее рваное дыхание вновь обжигает мое ухо, и, собрав последние силы, выдаю:

- Я хочу тебя.

- Громче! - а он явно наслаждается ролью хозяина положения. Как-то очень некстати всплывают в памяти слова Мадары : «А ты хоть знаешь, с кем ты будешь жить? Ты знаешь, с КАКИМ человеком ты живешь?...»

- Я хочу тебя! - так, не хватало только, чтобы в голосе зазвенели слезы...

- Не слышу!

Стараясь придать голосу хоть сколько-нибудь твердости, выдаю:

- Возьми меня!

- Что? - кажется, он все же издевается. Услужливое воображение вновь подсовывает очередной сюрприз: «Я не для этого тебе его доверил… Не для того, что бы ты его трахал!!!» Черт возьми...Мадара, ну почему, почему я тебя не послушал...

- Трахни меня! Отымей! - все-таки сорвался....

- Хорошие мальчики не должны так говорить, - язвительно информирует меня Хошикаге. - Хороших мальчиков за это наказывают... Ладонь, напоследок еще раз крепко стиснувшая мой член, несколько раз подряд тяжело опускается на мои ягодицы.

Я все же не сумел подавить тоненький вскрик удивления и боли. - И кричать им не полагается, - ягодицы снова обжигает короткой резкой болью.

Меня уже всего трясет от боли и унижения, но еще сильнее - от страха. Неужели... додумать мне не дали, отпустив руку и резко перевернув на спину.

«Да как он смеет... да вот так вот, сам виноват», - тут же отвечаю сам себе. Я не успел издать ни звука, а кисти рук уже связаны за головой моим же полотенцем.

-Ты такой ...соблазнительный... в своем желании получить удовольствие, - с усмешкой Кисаме разводит мои колени, и тут же укладывается сверху, не позволяя сдвинуть ноги обратно. Проклиная собственное тело, думаю, что теперь Кисаме увидит, что, несмотря на причиненную им боль, мое возбуждение никуда не делось... и неизвестно, как он на это отреагирует.

...Против своей воли тихо охнув, выгибаюсь навстречу его руке, которая... впрочем, тут же перемещается на внутреннюю сторону бедра, оглаживает колено, и обратно возвращается к низу живота, легонько его поглаживая, избегая касаться там, где сейчас... нужнее всего.

- Вот теперь чувствую, что хочешь, - фыркнув, Кисаме прижимается ко мне еще сильнее и вдруг ощутимо прихватывает зубами один из сосков.

-Ты с ума сошел? - вскрикиваю я, от страха и возбуждения откидывая голову назад. Все же плохо, что в комнате темно - выражения его лица я почти не вижу, даже когда он наклоняется ко мне совсем близко.

- Я еще не сошел с ума... Хотя ты действительно можешь довести кого угодно, - добавляет он уже нормальным голосом. У меня отлегло от сердца. Только что пережитый страх теперь уже казался смешным и нелепым, а минуту назад я готов был поклясться, что мне не поздоровится... Да как я мог подозревать, что Кисаме причинит мне вред, или сделает со мной что-то против моей воли?!

- Ты меня перепугал, - стараюсь придать голосу как можно более капризную и обиженную интонацию. В ответ Кисаме только довольно фыркнул.

- Я?! Перепугал тебя? - притворно изумляется он; спорю на что угодно, что он сейчас хищно улыбается. - В таком случае прошу принять мои извинения....

И почти сразу же чувствую горячее дыхание на своем животе. Затем его губы опускаются еще ниже, нежно и обстоятельно целуют низ моего живота, в то время как теплые ладони неспешно ласкают внутреннюю поверхность бедер. Ммммм... это так невыносимо, невозможно приятно... Но сейчас мне нужно больше: внутри все невыносимо дрожит и пульсирует, требуя разрядки; ерзаю на постели, прогибаясь в пояснице и открываясь все больше: только бы он помог мне снять это напряжение...

- Кисаме, я тебя хочуу... - сам удивляюсь, насколько хрипло прозвучал мой голос.

- Ты куда-то торопишься? - иронично интересуется он в ответ. - Не спеши, мы все успеем, - добавляет этот изверг и начинает медленно, не торопясь забавляться с моим достоинством. То скользит губами вверх-вниз, то горячий язык обвивается вокруг головки и легонько щекочет ее. Начинаю двигаться навстречу его движениям, бессознательно стараясь как можно глубже втолкнуться в этот умелый рот, причиняющий сейчас такие мучения и доставляющий такое удовольствие... Впрочем, Кисаме тут же больно стискивает мои бедра, не позволяя шевелиться, и даже не думая ускоряться...

Все, на что меня хватает — это извиваться, громко вскрикивая и постанывая, когда это садист пускает в ход зубы. Пытка продолжается. Кисаме настолько поглощен своим занятием, что даже не заметил, как я освободил руки.

- От твоих воплей оглохнуть можно, - довольно информирует меня мой мучитель и на пару секунд останавливается совсем. - Если бы мы жили в квартире, все соседи бы уже давно бросили свои дела и слушали тебя одного.

- Да мне похуй, - выдаю сквозь плотно стиснутые зубы. Несколько секунд, пока он шарит по тумбочке в поисках смазки, кажется, не закончатся ...

Когда он, наконец, приподнимает меня за бедра, укладывая задом к себе на колени, я, тяжело и сбивчиво дыша, подаюсь к нему, в надежде получить долгожданное облегчение. Но не тут-то было. Кисаме задает такой дразняще-медленный темп, что я, скрипнув зубами, обвиваю ногами его талию, пытаясь хоть как-то повлиять на ситуацию - я уже на пределе.

- Кисаме, пожалуйста, - впиваюсь ногтями в его спину. - Прошу...не мучай больше... ннн...ааах...умоляю тебя...- голос срывается на жалобный всхлип.

Наконец-то он внимает моим просьбам. Понадобилось всего лишь несколько резких движений, чтобы довести дело до конца, и оргазм накрывает меня с такой силой, что минуты две я просто лежу, ничего не видя и не чувствуя.

Понемногу окружающий мир начинает приобретать более четкие очертания. Наслаждение пульсирующими толчками расходится в крови, шумно отдаваясь в висках. Кисаме еще продолжает двигаться, буквально вколачивая свое возбуждение в мое обмякшее безвольное тело, которое, однако, вскоре вновь начинает содрогаться, испытывая какое-то сладко-болезненное удовольствие. С протяжным стоном изгибаюсь, подставляя шею под грубые властные поцелуи. Перед глазами вспыхивают раскаленные огненные круги, и мне уже ничего не нужно — лишь бы это удовольствие длилось еще и еще...

Когда через несколько минут мы расцепляемся и раскидываемся на кровати, тяжело дыша, я, тут же льну к взмокшей груди Кисаме, и лежу так, тихонько подрагивая, уткнувшись лбом в горячее плечо. Слишком устал после этого не в меру бурного времяпрепровождения...

В душе то и дело цепляюсь за него и висну на нем, не в силах нормально удержаться на ногах. И стараюсь перехватить еще один поцелуй.

Вскоре мы, довольные и совершенно обессилевшие, вытягиваемся на постели. Кисаме натягивает на нас обеих одеяло. Поудобнее устраиваюсь рядом, время от времени толкаясь и игнорируя его бормотание насчет «....покоя нет». Кисаме обнимает меня, ласково поглаживая по обнаженной спине. Так тепло и спокойно... Даже, несмотря на то, что он меня сильно напугал, я все равно люблю его... Хоть и сказать об этом не могу... Засыпаю, под музыку, играющую в моей голове, которую, я писал специально для него, и словно ниоткуда на нее начинает ложиться текст. "Партия с дьяволом, длиной во всю жизнь...." Ммм... думаю, такое признание он оценит...