Иллуми_Золдик все записи автора Название: Телохранитель
Автор: Ryuuto-kun
Пейринг: Кисаме/Итачи, Сасори/Дейдара
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, history, ангст, романтика
Состояние: в процессе
Дисклеймер: отказываюсь
Предупреждение: ООС, "очеловеченный" Кисаме.
От автора: продолжение к одноименному фику "Телохранитель" публикуется с разрешения и одобрения автора первой главы Annore Kira (Shin) aka Gabriel Dorn.
Размещение: с разрешения автора
Принят: Shinigami_Aya


5.
За следующие несколько часов Итачи узнал много нового о старинных соборах и других памятниках архитектуры, мимо которых проезжал их автобус. Ирука-сенсей периодически устраивал ребятам экскурс в историю Туманного Альбиона.
Акасуна но Сасори молчал, так что у Итачи было время углубиться в свои мысли. Итак, теперь он точно один. Менять что-либо уже поздно, остается только смириться. Он давно рвался на свободу и теперь получил, что желал. Никакого контроля. Кисаме больше не будет рядом, он остался на стоянке у далекого Лондонского аэропорта. "Почему же так горько?" – спрашивал себя Учиха и не находил ответа. А за окнами автобуса лил серый английский дождь, полностью отражавший его настроение.
- Учиха, эй, Учиха! – красноволосый легко толкнул Итачи плечом.
- Чего тебе? – недовольно отозвался тот.
- Подъезжаем, - ухмыльнулся Сасори. – А ты что, заснул? Я три раза тебя окликнул.
- Задумался, - буркнул Итачи.
-Ну-ну… А тот мужчина, который тебя провожал, твой родственник?
- Телохранитель.
- А ты разговорчивый, как я погляжу, - протянул Сасори и тут же натолкнулся на тяжелый учиховский взгляд. – Да ладно, не злись, чего на правду обижаться…
Итачи фыркнул. Красноволосый ему явно пришелся по душе.
Первокурсников собрали в огромном сводчатом зале колледжа Магдалины, в котором голос ректора, произносившего приветственную речь, отдавался гулким эхом. Итачи, предпочитавший тишину и покой, то и дело морщился, а когда несколько сот человек громко повторили девиз университета, и вовсе оглох. Но вскоре в зале восстановилась тишина, и строгая английская леди представила кураторов. Каждый куратор зачитал список фамилий порученных ему студентов, после чего официальная часть была закончена. Кураторы развели студентов по общежитиям.
Спальни были рассчитаны на четверых, и Итачи с интересом рассматривал своих соседей. Надо ли говорить, что на соседней кровати, положив руки за голову, безмятежно развалился Сасори? Он успел переодеться в форменный плащ с красными облаками, и его красные волосы сливались с пятном на рукаве. На самой дальней кровати сидел парень с повязкой на лице, из-под которой виден был один только глаз. Еще одна кровать пустовала.
- Ну что, Учиха, так и будешь молчать? – окликнул Сасори соседа.
- О чем мне с тобой разговаривать? – холодно осведомился Итачи.
- Например, о том, на кого ты учиться будешь.
- На дипломата.
- А я на химика, - ухмыльнулся красноволосый. – Я всякие яды с детства люблю.
Учиха усмехнулся. Ему вспомнилось, как Саске с непоседливым Наруто добрались однажды до набора "Юный химик" и схимичили нечто, не поддающееся описанию. Кажется, кроме персидского ковра и козетки 17 века ничего не сгорело, но дом проветривали потом целых три дня. Итачи оставалось только надеяться, что его сосед окажется более талантливым в этой области. Неизвестно отчего Итачи рассказал об этом воспоминании Сасори. Тот слушал внимательно, а затем спросил:
- Так у тебя брат есть?
- Да, Саске. Младший.
- Это хорошо, когда кто-то есть, - вдруг с непонятной грустью произнес Сасори. – Я вот один.
- Тоби тоже один! – неожиданно взвыл юноша с дальнего конца комнаты. Оказывается, все это время он прислушивался к разговору парней. Сасори посмотрел на него, как на слабоумного, а Итачи подозрительно прищурился: от Тоби исходила какая-то опасность, а своей интуиции Учиха привык доверять.

Первое утро в университете началось неожиданно громко. Где-то около шести утра дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился чемодан. А вслед за чемоданом влетел белокурый парнишка. Длинные волосы, собранные в хвост, растрепались, а сам он тяжело дышал.
- Ну, блин, одни уроды в этом универе! – зло выкрикнул пришелец.
- И ты один из них! – сонно отозвался Сасори, приподнимаясь на локте.
Блондин встрепенулся, покраснел и выдал витиеватую тираду, из которой Сасори с Итачи уяснили, что парнишку дважды приняли за девчонку. Причем один раз это был Ирука-сенсей, пытавшийся направить его на женскую половину, а второй – кто-то из студентов, осмелившийся на свою голову шлепнуть "красотку" по попке. Паренек прям кипел от негодования, Сасори тихо похрюкивал в подушку, даже Итачи заулыбался.
- Чего ржете?! – напустился на ребят блондин. – Тот придурок тоже ржал, аж заходился! Ну, я ему врезал по физии, да! А нефиг руки распускать!
- Но ты действительно миленький, - заметил Итачи. – Правда, Акасуна?
Сасори, внимательно рассматривавший новичка, кивнул. Дейдара – как, оказалось, звали блондина – был невысоким, хрупким и очень миловидным. Густые светлые волосы выпутались из высоко хвоста, а на левый глаз спадала длинная челка. Немудрено, что с виду его приняли за девушку, уж слишком эльфообразной/тонкой была его фигурка и слишком пленительными огромные глаза.
- Вы что, педики, да? – с ужасом спросил Дейдара. Даже гнев отошел на второй план.
Итачи задумался. Его никогда особо не тянуло к девушкам, зато очень нравилось целоваться с Кисаме. Значит ли это, что он нетрадиционной ориентации? Он попытался понять, привлекает ли его Дей. Не то чтобы очень. То есть Итачи прекрасно понимал, что в Дейдару вполне можно влюбиться, причем независимо от пола. Вот только мысли о поцелуе с блондинчиком не возбуждали, а как-то плавно перетекали в воспоминания о нежных губах телохранителя, его сильных руках и добрых глазах...
- Учиха, вернись с небес на землю! – услышал он насмешливый голос Сасори. – А ты, Дейдара, заткнись и ложись в постель. У нас еще полтора часа на сон есть!
Блондин вздохнул и, опасливо косясь на Сасори, побрел к свободной кровати. Да, его день не задался с самого утра.

Первый месяц, пожалуй, был самым трудным. Итачи привыкал к самостоятельности, толпам народу и тому, что в комнате живет не он один. Учеба ладилась. И преподаватели, и студенты признали в нем гения, многие девушки смотрели вслед влюбленными глазами.
Но Итачи предпочитал держаться особняком. Скорее, по старой привычке, чем по какой-либо другой причине. В свободное время он пропадал в библиотеке, или же бродил в старом парке за университетской оградой. Не удивительно, что самым близким человеком для него стал Сасори.
Именно поэтому он первый заметил, что с Акасуной что-то не в порядке. Красноволосый стал более нервным и озлобленным, часто срывался, грубил. Даже едва не избил Тоби, приставшему к нему с вопросом: "Где-Дейдара-семпай??".
- Откуда мне знать, где Дейдара?! – заорал Сасори, замахиваясь на ошалевшего Тоби кулаком. – Отцепитесь, я ему не нянька!
С этими словами он вылетел из комнаты, чуть не сбив Ируку-сенсея.
- У вас конфликт? – встревожено спросил куратор у Итачи.
- Нет, - мягко ответил тот. – Акасуна немного переучился, нервы сдают.
- Ясно. Я бы хотел, чтобы вы присмотрели за Дейдарой… - Ирука-сенсей смущенно потер нос. – Ему все не удается найти общий язык со старшими студентами…
Итачи понимающе улыбнулся. На своем курсе Дейдара пользовался популярностью. Правда, не столько среди девченок, заглядывающихся на старшекурсников, сколько среди его одаренных одногруппников. Учился он на скульптора на факультете Искусств и, как все талантливые люди, был чудоковат. Тогда же, выслушивая жалобы парнишки на "проклятых пи…", Итачи понял, что нетрадиционная ориентация - не редкость. Более того, здесь, в консервативной Англии, к ней относятся с пониманием. Вот только Дей рвал и метал, с горечью уверяя соседей по комнате, что единственным нормальным человеком на факультете является некий художник Сай. Но как выяснилось позже, Сай был абсолютным пофигистом. Поэтому взрывному и неусидчивому блондину с ним было скучно.
Зато какие ссоры разгорались между все тем же Дейдарой и внешне спокойным Акасуной! В Сасори как-то очень вдруг проснулся талант столяра, и он записался в университетский кукольный театр кукольных дел мастером. Театр принадлежал факультету Искусств, так что теперь взрывоопасная парочка пересекалась гораздо чаще.
Однажды Сасори раскритиковал глиняную фигурку, над которой Дей трудился несколько дней кряду. Блондин вспыхнул и назвал поделки красноволосого грудой опилок. От личных оскорблений ребята плавно перешли к фундаментальным вопросам мироздания типа "Что есть искусство". Дискуссия длилась шесть с четвертью часов, Итачи засекал. Все равно спать под громкие вопли сожителей он не мог.
Такие ссоры стали обчным делом, Дей частенько дрался с заигрывающими к нему старшекурсниками, а Сасори тихо зверел. Но в этот вечер он сорвался, а до Итачи стало медленно доходить, что тут дело не чисто.
Сасори на ужине не было, в комнату он тоже не возвращался, о чем удивленно сообщил Учихе Дей.
- Куда его могло понести? Это ведь совсем не похоже на Сасори, да? – чуть встревожено спросил он.
Итачи нахмурился. Акасуна, и впрямь, был домосед. Он редко выходил куда-то по вечерам, ну разве что в театре мог задержаться, окончательно заработавшись. Учиха побрел к двери, бросив через плечо:
- Не придумывай, Дей, он в своем театре, как обычно.

Дверь в мастерскую, как Итачи и предполагал, была не заперта. Сасори сидел за столом, положив голову на скрещенные руки. Вокруг были разбросаны макеты кукол и составные части тел.
Юноша невольно поежился. Мастерская почему-то ассоциировалась с анатомическим театром. В памяти зашевелились картины оживших мертвецов и кровавых убийств. Подойдя к столу, Итачи на миг зажмурился, готовый увидеть след от пули на виске Акасуны.
- Сасори…
- Чего тебе? – парень потер и без того покрасневшие глаза.
Итачи замялся. Насмешливый и гордый Сасори выглядел подавленным, на лице блестли дорожи слез.
- Хреново я выгляжу, да? – ухмыльнулся он, поймав взгляд друга. – Да, Учиха, и такое бывает…
- Сасори, Дей спрашивал о тебе.
- Зачем ты? Ты ведь все уже понял? Я для него педик. Узнает – нос воротить будет. Свой миленький курносый нос! А кто виноват, что он, как кукла, красивый?! Хотел (бы) я такую сделать, да что-то не выходит. Глаза пустые получаются…
Сасори прорвало, и теперь он выплескивал скопившееся внутри несвязными мыслями и все больше понятными ему одному образами. Итачи молчал, прекрасно понимая, что от него сейчас требуется исполнение роли благодарного слушателя.
"Мда… - думал он. – Оказывается, Сасори тоже нравятся мальчики. То-то он на Дея с самого начала косился…"
Итачи вдруг четко осознал, что его совершенно не беспокоит ориентация друга. Более того, его волнует, будет ли Акасуна счастлив. Будет? Будет? С упрямым Деем, отбивающимся от толп студентов, игриво поглядывающих на его золотистые кудри и округлые ягодицы, в которого, судя по всему, он втрескался по уши и с которым может часами спорить о вечном. И который, между прочим, успел привязаться к резковатому, язвительному Сасори. Что ж… Итачи мысленно улыбнулся. Вполне возможно, все у них наладится.
- Учиха! – услышал он окрик Сасори. – Ты здесь??
Красноволосый помахал ладонью перед лицом парня. Итачи очнулся и чуть виновато поднял брови:
- Что?
- Так что там Дей говорил?

6.
Кисаме задумчиво разглядывал звезды, прислонившись к ограде фамильного особняка Учих. Небо было чистое, глубоко-темное, пронизанное несметным множеством ярких искр. Такое он видел в штиль над океаном, когда ходил на фрегате в разведывательные рейсы. Ночь дышала прохладой, тихо шелестели листья фруктовых деревьев в саду, над головой пронеслась летучая мышь. И больше никакой звук не тревожил погруженного в свои мысли мужчину.
Хошикаге решал жизненно важную задачу: что делать дальше. Теперь, когда Итачи-сан стал недосягаем, работа на Учих потеряла всякий смысл. Кисаме нахмурился. Он и не предполагал, что настолько привязался к мальчишке, что, потеряв его, готов отказаться от службы. А впрочем… Чего уж там скрывать! Да, привязался, влюбился. Хоть на стенку лезь от тоски. Можно уйти. Попросить расчет, уехать куда-нибудь, на берег моря, наняться на баркас или шхуну, заняться портовыми перевозками. Найти женщину… Чтобы забыть о хрупком и доверчивом подростке с длинными темными волосами и упоительно-бездонными черными глазами. А можно остаться здесь в надежде, что мальчишка вернется домой на каникулы. А там… Кисаме скривился: и слушать-то себя стыдно, а ничего не поделаешь, решение принято.
Мужчина тихо отомкнул боковую калитку и вошел в сад. Здесь всегда было тихо и "немного волшебно". Так частенько говорил Итачи, сравнивая эту часть сада с цветником старушки-волшебницы из "Снежной королевы". Кисаме грустно улыбнулся, заметив мягкое свечение светлячка на широком листе подорожника.
- Немного волшебно… - пробормотал он и побрел к дому.
Уже поднявшись на второй этаж, Хошикаге уверенно направился к спальне Итачи, повернул ручку и по привычке осторожно заглянул внутрь. Комната встретила его косыми полосами лунного света из незашторенного окна и нетронутой кроватью с забытым на ней английским толковым словарем.
Уже утром Кисаме получил новое задание: охранять жизнь и покой Учихи Саске.
Фугаку всерьез решил заняться превращением хулиганистого младшего в гордость фамилии. Саске то и дело вызывали в офис на какое-нибудь внеочередное совещание акционеров, приобщая ребенка к делам компании. И он послушно садился в машину рядом с Кисаме и отправлялся на встречу. А потом, по возвращении, запирался в комнате, погруженный в учебу.
С начала учебного года Саске стал лидером в классе, а потом и на потоке, и его частенько сравнивали с гениальным старшим братом. Но в то же время мальчик забросил друзей, стал неразговорчивым и угрюмым. Кисаме догадывался, в чем дело. Саске изо всех сил старался походить на Итачи. Но то, что давалось старшему без труда, отнимало у младшего силы и время. Замкнутость Итачи была результатом отсутствия должного внимания со стороны родителей и природной стеснительности. Саске же все больше мрачнел оттого, что отец без конца превозносил успехи младшего сына, полностью игнорируя факт существования старшего.
Хошикаге наблюдал бесплодные попытки мальчика напомнить Фугаку, что где-то далеко учится настоящий гений Учиха. Видел, как он все больше замыкается в себе, повторяя путь брата. Кисаме угадывал в своем новом подопечном Итачи-сана и не узнавал его. Он ведь точно знал, каким приветливым и веселым может быть его Итачи, тогда как Саске становился все более равнодушным и язвительным.
Да и отношения у них не ладились. Младший Учиха держался холодно, поглядывая на телохранителя с явной неприязнью, а тот не особо пытался подружиться с мальчишкой.
И все же, спустя несколько недель Саске подошел к развалившемуся под старой ивой Кисаме и тихо проговорил:
- Ты ведь много времени проводил с нии-саном.
Хошикаге удивленно поднял голову и, встретившись с мальчиком взглядом, кивнул.
- Успел его узнать, правда?
Снова кивок в ответ.
- Расскажи мне о нем! – голос Саске дрогнул, и он со злости сцепил зубы.
Кисаме потянулся за сигаретой, подкурил и задумчиво почесал затылок.
- Итачи-сан спокойный и молчаливый мальчик, - негромко заговорил он. – Немного замкнутый и очень способный…
- Это я и без тебя знаю! – вспылил младший Учиха. – Ты мне расскажи, почему он такой… Как… чем он жил. Расскажи!
Мужчина удивленно взглянул на присевшего рядом на корточки ребенка, лицо которого выдавало сильное волнение.
- Он очень любит читать, интересуется всем, что его окружает. С ним интересно поговорить. И у него дар рассказчика, у Итачи-сана…
Кисаме показалось, что он снова слышит тихий мечтательный голос, которым Итачи обычно рассказывал телохранителю о далеких странах, в которых он никогда не был, но о которых много читал; о ветре, гуляющем в беседке у моря… О том, как хорошо встретили они Новый год в горах, когда сильный снегопад занес все дороги и даже дверь в горную хижину завалил огромным сугробом. На три дня они оказались отрезаны от внешнего мира. За окнами бушевала метель, а в доме ярко горел камин. Дрова немного отсырели и сперва шипели и дымились. Микото придумала тогда поджарить кусочки мяса прямо на открытом огне. Маленький Саске удобно устроился под разлапистой сосной и играл машинками, а Итачи забрался на подоконник и, проделав глазок на замерзшем окне, смотрел на белую долину, на которой едва угадывалась лента извилистой дороги. А когда окончательно стемнело, Фугаку отложил газеты, подозвал к себе детей и рассказал им несколько новогодних легенд, после которых Саске боялся спать один и всю ночь жался к Итачи, пытаясь согреться его теплом. А на следующее утро их ждали горы подарков и веселая праздничная суета.
- А еще Итачи-сан добрый и отзывчивый, - пробормотал Кисаме.
- Тогда почему отец и слышать о нем не хочет?!
Крик Саске вывел Хошикаге из омута воспоминаний. Мальчишка тяжело дышал, сдерживая слезы и сжимая кулаки.
- А это потому, что Итачи-сан всегда делал то, что считал нужным, и говорил то, что считал правильным, - твердо ответил мужчина. – Кто бы что ни думал!
Саске Учиха несколько мгновений переваривал услышанное, а потом согласно кивнул.

Где-то в начале октября на Британию обрушились сильные дожди, каких знаменитый своей сыростью Альбион и не знавал. Несколько университетских корпусов залило, и занятия отменили, благо была пятница.
Не унывающие первокурсники колледжа Магдалины решили устроить вечеринку. Местный сорвиголова Хидан, заручившись финансовой и организационной поддержкой соседа по комнате Какузу, раздобыл несколько ящиков пива. Аграрник Зецу накопал в оранжерее овощей. Ребята собрались в помещении кукольного театра, быстро накрыли на стол… В общем, праздник удался.
Итачи, едва осиливший за вечер поллитровую бутылку, почувствовал, как зашумело в голове. Сидевший рядом с ним Сасори криво усмехнулся, догадавшись, в чем дело, отобрал бутылку у Дейдары и рявкнул:
- Народ, хорош пить! Давайте, что ли, поиграем.
- Во что? – зинтересовался захмелевший Дей.
- В покер, - предложил студент философского факультета Пейн, но его тут же одернула синеволосая девица, Конан, с которой, по слухам, тот встречался еще до поступления.
- В бутылочку, - пьяно захихикал Хидан.
Все оживились: чем не игра для подвыпившей компании? Даже пофигистичный Сай милостиво кивнул. Один Дейдара надул губки, ибо выяснилось, что из всей немногочисленной компании девчонкой была только Конан.
- Не буду я с вами, педиками, целоваться, - обиженно пробурчал блондинчик и, выхватив из ящика очередную бутылку пива, уселся в кресло с ногами.
- А вдруг тебе Конан попадется? – ухмыльнулся Итачи и покосился на притихшего Акасуну. – Вероятность того хоть и маленькая, но все же есть.
Остро переживая разлуку с родными и Кисаме, юноша всеми силами пытался наладить отношения друзей. Сасори был ему благодарен, но упрямый Дей метался и рушил все планы. Вот и сейчас, вняв голосу неоспоримого авторитета в области теории вероятности, блондин начал было колебаться, но злая фортуна в виде все того же Хидана гнусаво произнесла:
- Да, блондинчик, иди к нам. Не выпадет Конан – я тебя поцелую!
- А пошел ты, чмо белобрысое! - оскорбился Дей, чем очень порадовал Сасори и успокоил верную Конан.
Пейн, Конан, Хидан, Зецу, Какузу, Тоби, Сай, Сасори и Итачи расселись по кругу. Пейн крутанул пустую бутылку, и все невольно затаили дыхание. Первыми судьба выбрала Сая и Зецу. Флегматичный художник смиренно потянулся к будущеу агроному и уверенно поцеловал. Поцелуй вышел глубоким и длился секунд пятнадцать. Хидан с Тоби зааплодировали, остальные рассмеялись, глядя на равнодушного Сая и покраснвшего Зецу. Бутылочка завертелась вновь, и Тоби, смущаясь, чмокнул Конан в щеку. Потом пришла очередь Сасори и Итачи. Акасуна лукаво улыбнулся и коснулся губами губ друга. Итачи невольно опустил глаза. Сзади икнул Дей. Пейн целовался то с Зецу, то с Конан. Хидан норовил поцеловать Какузу, даже когда выпадал кто-то другой. Тоби потянулся к Итачи, но тот легко увернулся. А когда Сай все так же спокойно приник к губам Сасори, Дей подскочил и громко заявил, что тоже, так и быть, попробует. Его немного пошатывало, глаза блестели. Сасори хмуро взглянул на Итачи, тот только плечами пожал и охнул: именно ему и выпало целовать Дейдару.
- А, это ты, - фыркнул тот. – Ну, с тобой можно. Ты нормальный, да.
Итачи не стал искушать судьбу и чмокнул блондина в нос.
- Ну нет! Я не так хочу, а по-настоящему, да! – обиженно заныл тот.
Еще через круг к Дейдаре подошел Сай, но, натолкнувшись на взгляд Сасори, отступил. Дей был готов расплакаться, но тут к нему подскочила пожалевшая ребенка Конан:
- Дей, хочешь, я тебя поцелую вместо Сая?
Мальчишка закивал, и девушка прижалась к его губам. Дей тут же повеселел и радостно захлопал в ладоши, глядя на Пейна и Тоби. А потом бутылочка указала на него и Акасуну.
Итачи замер. Дей облизал пересохшие губы и выжидательно посмотрел на Сасори:
- Ну?
- Не буду я тебя целовать, - холодно отозвался красноволосый. – Я с пьяными не целуюсь!
Блондин ошарашено хлопал глазами, силясь понять, что же все-таки произошло и почему вдруг стало так обидно.
- А я со всякими целуюсь! – захихикал Хидан, прижимая остолбеневшего Дейдару к себе. – Давай я тебя поцелую, раз он не хочет!
- Давай! – смахивая непрошеные слезинки, выкрикнул тот и приоткрыл рот.
Сасори презрительно отвернулся и отошел в угол. Ему не хотелось видеть, как руки Хидана путешествуют по стройному мальчишескому телу, путаются в густых волосах.
- Акасуна, это он с обиды, - тихо проговорил подошедший к нему Итачи. – Он действительно пьян.
- Мне плевать. Пусть сосется, с кем хочет.
- Он не понимает, что творит!
- Плевать!
Итачи разозлился:
- Ты хочешь, чтобы Хидан его трахнул?! У тебя на глазах? Или ты отвернешься? Придурок!
Сасори, первый раз узревший Учиху на взводе, мигом пришел в себя.
- Прости, Итачи, я действительно придурок. Я сейчас же отведу Дея в комнату и уложу спать!
Акасуна оглядел зал в поисках блондинов, но они исчезли. Сердце тревожно кольнуло.
- Учиха, где Дей?
- Хидан увел его, предположительно, в общежитие.
Красноволосый кивнул и кинулся к двери. Он мысленно поблагодарил Итачи, который, не смотря на бьющие из него эмоции, не стал тратить драгоценное время, а сразу обрисовал ситуацию. Потом он много чего выскажет, но это будет потом. Хотя нет, скорее, промолчит.

Мысли путались, дыхание сбилось, но Сасори уже поравнялся со зданием общаги. Главный вход давно закрыт, а у запасного мечутся две фигуры.
- Мне нехорошо, - лепечет Дей. – Не целуй меня больше. Надоело, да!
- А мне нравится, - хмыкает Хидан, притягивая к себе лицо мальчишки.
- Отстань! Я пойду спать…
- Я тоже хочу спать … с тобой.
- Со мной нельзя, Сасори будет ругаться.
- А мы пойдем ко мне. Уж очень ты меня возбуждаешь.
Хидан скользнул рукой в штаны Дейдары, и тот мгновенно подскочил:
- Ты что делаешь, козел?! Убери руки, педик!
- Заткнись, - Хидан грубо дернул его за волосы и прижал спиной к двери. – Пожалуй, я трахну тебя прямо здесь, а потом пойдешь баиньки.
- Я не хочу с тобой трахаться! Не хочу!!!
В голосе Дея зазвучали слезы. Он пытался отбиться от Хидана, но тот был крупнее и сильнее. Сасори тихо ругнулся и рванул к ним. Без труда он отшвырнул Хидана прочь, попутно поставив ему фингал под глазом, и прикрыл Дейдару собой.
- Отвали от него! – прошипел он.
- Сасори, ты чего? – удивился Хидан. – Я ж его по-быстрому хотел…
- Еще раз к нему подойдешь, я тебе яйца поотрываю! – рявкнул разошедшийся Акасуна. – Ясно тебе?
Хидану все стало ясно. Дейдара ему нравился, но раз тут любовь… можно пойти к Какузу, покаяться и, может быть, секс все-таки состоится.
Сасори посмотрел вслед удаляющемуся Хидану и развернулся к Дейдаре. Тот тихо плакал, размазывая слезы по щекам.
- Ну, все, не реви, - одернул его красноволосый, чувствуя, как сжимается от нежности сердце. – Он тебя больше не тронет.
Но мальчишка только пуще зашмыгал носом. Сасори вздохнул и прижал блондина к себе.
- Успокойся, все уже хорошо. Не плачь, - шептал он, поглаживая шелковистые волосы. – Ты испугался, да, Дей? Не бойся, я с тобой, рядом. Не бойся.
Дейдара судорожно всхлипнул и обхватил Акасуну руками.
- Прости, Сасори! Я не хотел с ним…
- Все, Дей, все. Уже не важно. Забудь. Посмотри на меня, Дей.
Блондин послушно поднял глаза. Сасори осторожно стер слезы и улыбнулся, то ли от радости, что успел, то ли просто потому, что Дей рядом с ним. И мальчишка, глядя на его улыбку, тоже улыбнулся.
- Поцелуй меня, Сасори, - вдруг попросил он. – Ты мне должен поцелуй.
- Ты пьян, Дей, - покачал головой Акасуна. – Пойдем-ка спать.
- Нет, поцелуй! – блондин упрямо тряхнул волосами. – Я хочу, да!
-Дей!
Боясь, что он ослышался, Сасори прижался к губам мальчишки, и тот послушно впустил его язык. Поцелуй все-таки состоялся, долгий, страстный поцелуй влюбленных.
- А теперь пойдем спать, Дей? - ласково спросил Акасуна спустя какое-то время.
Мальчишка кивнул и тут же встревожено спросил:
- А можно, я сегодня посплю в твоей кровати? А то мне все еще не по себе…
Сасори вздохнул и лукаво прищурился:
- Конечно, можно. Но мы действительно будем спать, Дей!

7.
Хидан вернулся часа через пол. Итачи с удовлетворением отметил, что под его глазом расплылся внушительных размеров синяк. Значит, Сасори успел, значит, все в порядке. А сейчас они с Дейдарой, наверняка, выясняют отношения. Главное, чтобы опять не сцепились на почве искусства. Учиха усмехнулся и устало потер глаза. Было глубоко за полночь, голова болела.
Юноша выскользнул из здания театра и поплелся в общежитие. Дверь в их комнату была не заперта. Итачи повернул ручку и замер, услышав звук поцелуя. Дейдара с Сасори, уютно устроившись на кровати последнего, с упоением целовались. При этом красноволосый крепко прижимал мальчишку к себе, а тот – о чудо! – и не думал сопротивляться.
- Дей, спать пора! – наконец, прервав поцелуй, проговорил Акасуна, с улыбкой глядя на разнеженного блондина.
- Ну, Сасори!.. - протянул тот, умильно надувая губки. – Завтра все равно выходной…
- Мальчишка! – выдохнул Сасори и слегка нахмурился. – Дей, ты, правда, согласен со мной встречаться?
- Конечно!
- Но ты ведь ненавидишь педиков!
Дейдара приподнялся на локте и серьезно посмотрел на парня:
- Мне очень неприятно, что половина факультета мечтает меня оттрахать. Будто я шлюха какая-то! – Сасори заметил, как погрустнели огромные глаза блондина. – Но Акасуна но Сасори не такой, он наоборот не обращал на меня, никакого внимания, поглощенный учебой и своим искусством. Сам не знаю, почему, но мне было обидно, хотелось тебе понравиться. Мы часто ругались, но я все равно смотрел только на тебя, да. Кажется, это заметили все наши друзья, но только не ты сам.
- Зато теперь все в порядке, да, Дейдара?
- Ага.
- Я тебя сейчас поцелую, и мы будем спать, идет?
- Хорошо, Сасори.
Итачи улыбнулся и поспешно отошел от двери. Возвращаться в комнату ему сейчас не следует. Зато можно прогуляться по ночному саду, благо еще не очень холодно.
Юноша медленно спустился вниз, в лицо ударил свежий ветер. В голове завертелись не оформившиеся мысли и обрывки воспоминаний. Безумно хотелось прижаться к Кисаме или хотя бы забраться в свою кровать, там, дома. Итачи затосковал. Одиночество, которое он старался не замечать, больно отдалось в сердце. И вдруг стало необходимостью услышать чей-то родной голос.
Вынув телефон, мальчик набрал номер Саске. Тот взял трубку, на удивление, быстро.
- Нии-сан?
- Привет, Саске, - Итачи едва не задохнулся от облегчения, услышав встревоженный голосок брата. – Я соскучился.
- Нии-сан! Нии-сан! – и вот мальчишка уже хнычет в трубку. – Я тоже скучаю без тебя. Что же ты не звонил? Пожалуйста, не забывай обо мне!
- Саске?! – Юноша был потрясен. Он и не помнил, когда младший говорил с ним так искренне и так нежно. – Тебя кто-то обидел? Чего ты плачешь?
- Папа… Ты знаешь, нии-сан, я его ненавижу! Он не говорит о тебе, только ругается! Но ты приедешь? Да? Ты вернешься?
С трудом улавливая смысл в бессвязных восклицаниях брата, Итачи судорожно думал, что за конец света приключился дома, пока его не было.
- Послушай меня, Саске, - твердо произнес он, наконец. – Я тебя не забыл. Я обязательно приеду на Новый год, обещаю! Ты только не плачь. И с отцом не ругайся. Хорошо? А я буду тебе звонить. Каждую неделю, слышишь? Только потерпи, маленький брат!
- Хорошо, нии-сан, я буду сильным. Я обещаю! – шепчет братишка в ответ, и на глаза старшего невольно наворачиваются слезы.
На заднем плане скрипнула дверь.
- Саске, пора ехать в бассейн! А, ты по телефону разговариваешь…
Сердце Итачи на миг замерло. Голос Кисаме прозвучал до боли знакомо, совсем близко. Юноша запаниковал: вдруг Саске скажет, с кем разговаривает, вдруг Кисаме попросит трубку. Он не был готов говорить с мужчиной и, едва сдерживая дрожь в голосе, быстро произнес:
- Мне пора, Саске! Ничего не бойся, я тебе обязательно позвоню!
- Нии-сан! – успел крикнуть мальчишка, прежде чем брат отключил телефон.

- Ты разговаривал с Итачи? – поинтересовался Хошикаге, глядя на заплаканное лицо подопечного. Тот кивнул, все еще прижимая телефон к уху. – У него все в порядке? Отвечай, Саске! Ну же!
- Он сказал, что соскучился по мне, - голос мальчика прозвучал глухо и напряженно. – Сказал, что я должен быть сильным. А еще он пообещал, что приедет на Новый год. Кисаме, я не поеду сегодня в бассейн. Оставь меня одного.
Телохранитель кивнул и вышел из комнаты. "Итачи-сан приедет в конце декабря! – взволнованно думал он, спускаясь вниз по широким ступенькам. – Мой Итачи-сан…"
Немного поразмыслив, Кисаме пришел к выводу, что Итачи тяжело одному, что он тоскует по дому. А еще Хошикаге был уверен, что мальчишка его не забыл. Он неплохо узнал его, чтобы понять, что тот бросил трубку, едва услышав голос телохранителя. И что теперь он будет звонить очень часто, боясь, что Кисаме снова окажется рядом, и отчаянно этого желая.

Итачи тяжело дышал, прижавшись спиной к шершавому стволу садовой яблони. Кисаме… Тот же чуть насмешливый прокуренный голос, к которому мальчик успел привыкнуть, теперь звал не его, а маленького Саске. Словно подчеркивая разницу между старшим и младшим братьями, мужчина называл своего нового подопечного просто по имени, опуская вежливое "-сан", без которого не смел обратиться когда-то к Итачи. Дело ли в приличиях, или Хошикаге действительно по-разному относился к своим подопечным, старший Учиха не знал. Зато этот короткий телефонный разговор растревожил его душу.
Юноша стер со лба выступивший пот и, осторожно придерживаясь рукой за деревья – голова немного кружилась -, направился в общежитие.
Сасори с Деем уже мирно спали, тихо посапывая, но Итачи даже не посмотрел в их сторону. Он быстро разделся и, забравшись под одеяло, провалился в глубокий сон.

Теперь Итачи звонил домой каждую неделю. Пару раз он говорил с Микото, которая все больше молчала в трубку, слушая тихий голос сына, а потом поспешно прощалась, уступая телефон Саске.
Мальчик жил этими звонками, выкладывая брату все свои радости и горести: Сакура со своей любовью окончательно достала, вчера опять подрался с Наруто (а нефиг ботаном дразниться!), поругался с папой… Старшего беспокоили участившиеся ссоры брата с отцом. Раньше такого никогда не было: каким бы непослушным ни был Саске, отца он побаивался и никогда не позволял себе ослушаться его. А теперь он спокойно говорил, что это не страшно, папа был не прав. Итачи чувствовал вину, догадываясь, что младший берет пример с него. Он уговаривал брата быть терпимее, но тот только смеялся, уверяя, что все нормально. Итачи не знал, что таким веселым Саске был только в разговоре с ним. Но стоило ему положить трубку, как мальчик становился угрюмым и раздражительным, ни с кем не разговаривал, разве что с Кисаме мог перекинуться парой слов.
Телохранитель не пытался разговорить подопечного, лишь хмурился, замечая резкую перемену его настроений. Он позволял себе задать Саске пару вопросов об Итачи, на которые тот отвечал с радостью, да и вообще старался находиться где-то рядом, сказать что-то, чтобы Итачи его услышал. А Итачи слушал, затаив дыхание. Он разгадал игру телохранителя и весело улыбался в трубку.

Декабрь начался, и Оксфорд охватила предпраздничная суета. Студенты готовились к экзаменам, многие строили планы на каникулы. Учиха Итачи то и дело просматривал расписание поездов до Лондона, выбирая день, чтобы поехать за билетом. Он все оттягивал поездку, зная, что не сможет сосредоточиться на учебе, когда узнает дату вылета.
Так же было и в тот день: Итачи листал справочник, хмуро поглядывая на календарь, а за окном кружился легкими хлопьями первый, такой редкий в Англии, снег. Было уже семнадцатое декабря, дальше тянуть некуда. С учебой у него проблем не было никаких, все экзамены он, считай, уже сдал.
За спиной скрипнула дверь, и жизнерадостный голос Дейдары возвестил:
- Красота на улице! Снег пошел! Правда, холодно – жуть, вот меня Сасори послал за шапкой, - блондин протопал к своему шкафчику, открыл его и замер. Царивший на полках бардак исключал возможность отыскать что-либо сразу, поэтому парнишка в нерешительности почесал затылок и сбросил на пол скомканные рубашки. – Кстати, Учиха, ты надумал, когда домой полетишь?
- А? Нет, Дей, - Итачи вздохнул и отложил справочник. – В субботу поеду в Лондон, а там посмотрим…
- А мне удалось уговорить Сасори приехать ко мне! Ох и долго я его уламывал, да! О, нашел! – Дейдара выхватил из недр шкафа шапку, затолкал вывалившиеся вещи обратно и направился к двери. На пороге обернулся и протянул со счастливой улыбкой: - Новый год с Сасори, представляешь?
Итачи только вздохнул. Он не раз представлял, как проведет эти каникулы, и все же при мысли о Кисаме по спине пробегала дрожь. В голове возникали сотни противных "а вдруг…", от которых он, как ни старался, избавиться не мог. К тому же юношу тревожил отец. Вот уж кто будет не рад его возвращению. Поэтому придется вести себя как можно сдержаннее, во избежание конфликтов. Хотя бы ради Саске.
- Ради Саске… - пробормотал парень и потянулся к телефону. – Алло? Привет, Саске! Саске?..
- Нии-сан! – выкрикнул в трубку мальчик, а на заднем плане раздался громкий голос отца:
- Саске, не смей отворачиваться, когда я с тобой говорю! – полыхала ссора.
- А ты не смей на меня орать! Я все равно никуда не поеду! Подожди минутку, нии-сан! Я только из комнаты выйду.
- Вернись немедленно! Не удерживай меня, Микото! Мальчишка совсем распустился!
- Саске! Саске, что у вас там происходит?! – Итачи не находил себе места. Столько злобы было в голосе его маленького брата! Почти столько же, сколько в голосе его отца. А ведь Саске всегда был любимым ребенком.
- Не волнуйся, нии-сан! – мальчик опять ласков, разве что голос немного охрип. – Папа хотел отправить меня на каникулы в Швейцарию, но я отказался. Я очень хочу тебя увидеть! Ты ведь приедешь, правда? Пусть папа говорит, что хочет, но мы с мамой тебя ждем! Приезжай! Ой, телефон садится!
Связь оборвалась, но уже через минуту телефон снова зазвонил. На дисплее отобразилась надпись: "Отец". Итачи глубоко вдохнул и принял звонок:
- Да?
- Слушай внимательно, мальчишка! – Фугаку был в ярости. – Не смей портить мне сына! После того как ты уехал, он стал идеальным ребенком, лучшим в классе, настоящим Учихой! Но тебе зачем-то понадобилось ему звонить, портить его! Не смей с ним говорить! И не смей появляться в этом доме! Я запрещаю тебе! Пропади ты пропадом, Итачи!
Парень немного ошалел от обрушившейся на него лавины ругательств, но, все же, такое было далеко не впервые. Поэтому он только усмехнулся:
- И я рад тебя слышать, отец.
- Не смей меня так называть, выродок!
- Как скажешь, Фугаку, - послушно вымолвил Итачи. – Знаешь, я даже рад, что ты избавил меня от необходимости дохнуть в вашем прогнившем клане!
- Что?!
- Да! – слова лились потоком, накопившаяся за годы злость, выплескивалась из самой глубины души, и мальчик не пытался сдерживаться. Слишком больно ему было в тот миг, он ведь ждал этой поездки, он ведь искренне верил, что вернется домой. А теперь и дома у него больше, получается, нет. – Плевать мне на ваш клан. И на компанию, кстати, тоже! Ты думаешь, я сожалею? Ничуть! Наконец-то, я свободен! Пожалуй, ты сделал мне королевский подарок, Фугаку. Благодарю! – и вызов завершен.
Тишину в комнате прерывало только тяжелое дыхание Итачи. Все… Он все сказал. Наверное, не стоило быть таким жестоким, но уже ничего не исправишь. Надо успокоиться. Опять телефон? Отец? Нет, Саске, маленький глупый брат. Губы старшего искривляются в болезненной усмешке. Да, надо…
- Саске?
- Нии-сан! Не слушай папу! – Саске плачет и всхлипывает в трубку. – Пожалуйста, не слушай! Приезжай! Я тебя жду!
- Замолчи, Саске! – прерывает его ледяной голос Итачи. – И слушай внимательно. Я долго терпел, но раз уж все сложилось таким образом, больше меня дома ничего не держит. Я не вернусь. Не хочу даже слышать об Учихах!
- Но как же, нии-сан?.. Я же жду тебя… - лепечет мальчик.
- Напрасно, маленький глупый брат, - Итачи смеется, а его рука изо всех сил сжимает спинку стула. – Теперь я могу забыть о роли идеального ребенка и просто жить. И в этой жизни вас всех нет. Ну, что ж, пока! Ты мне надоел, маленький глупый брат.
Да, теперь точно все. Если бы Итачи спросили, зачем он так поступил, он бы уверенно заявил, что сделал это ради Саске. Зная братишку, он мог предположить, что тот не простит отцу эту ссору. Зато сейчас Саске все осмыслит и возненавидит своего брата. И снова станет "идеальным ребенком" и надеждой всея Учих. Так будет лучше.
- А я сильный. Я все выдержу! – сквозь зубы проговорил Итачи и бросился прочь из комнаты.

Всю ночь напролет Итачи бродил по заснеженному саду, вдали от жилых корпусов. Он не чувствовал ни крепнувшего мороза, ни того, что волосы промокли от мерно падавшего снега. Будто в сказке, искрились в свете фонарей снежинки, а перед глазами все плыло.
- Саске… мама… - шептал Итачи, вытирая слезы. – Саске!
Злость прошла, и питаемая ей маска безразличия исчезла. Им на смену пришло осознание того, что теперь он действительно один. Без поддержки, без дома, без семьи. Юношу охватил страх. Захотелось забиться в угол, свернуться клубочком и прикрыть голову руками, как он часто делал в детстве. Вместе со страхом на него навалилось ощущение беспомощности. Итачи не знал, что делать дальше. Привыкший к домашнему теплу, он зябко кутался в плащ, словно искал защиты. Стоны и всхлипы перемежались с одним-единственным несшим надежность именем:
- Кисаме!

Утром Сасори обнаружил Итачи спящим на подоконнике в коридоре. Плащ Учихи был влажным, руки – ледяными, зато лицо горело. Акасуна, кое-как растолкав дремлющего парня, перетащил его в комнату и уложил в постель.
- У него жар! – громко объявил он.
- Тоби позовет доктора! – вызвался Тоби, но Сасори грозно посмотрел на него:
- Только вякни кому! Ирука-сенсей тут же панику поднимет, начнет звонить родителям, а я печенкой чую, там что-то нечисто. Сами справимся! Ты лучше вообще вали отсюда подальше! – потом обернулся к взволнованному Дейдаре: - Дей, дуй за лекарствами! И попроси у кого-нибудь электрочайник!
Блондин кивнул и вылетел за дверь, а за ним, обиженно шмыгая носом, поплелся Тоби.
Сасори наскоро приготовил компресс и приложил влажную ткань ко лбу Итачи. Тот приоткрыл глаза:
- Акасуна?..
- Молчи, Учиха! Какого ляда ты в таком виде?!
- Знаешь, Сасори, я теперь бездомный, - грустно улыбнулся парень. – И Саске меня теперь ненавидит.
- Итачи! Что ты несешь? У тебя бред? – красноволосому стало не по себе.
- Нет, Акасуна, это правда. Я тебе расскажу… - юноша прикрыл глаза и провалился в сон.
Сасори запаниковал. И без градусника он мог сказать, что температура у друга под сорок. Итачи не ночевал в комнате, его одежда насквозь промокла, значит, он всю ночь шатался по улице. На это должна быть веская причина, ибо Учиха всегда славился здравомыслием и хладнокровием. Что он там говорил насчет Саске?
- Сасори, я вернулся! – в комнату ввалился Дейдара с пакетом лекарств в одной руке и чайником в другой. – Как он?
- Бредит. Дей, поставь чайник и сядь на кровать, не мельтеши!
Следующие полчаса Дейдара наблюдал, как любитель ядов Акасуна но Сасори изучает принесенные лекарства, рассчитывает дозы, готовит смеси и поит ими бледного Итачи. Потом на пару часов наступил перерыв – ждали действия лекарств. Жар все не спадал, и блондин заметил, как Сасори закусил губу, не зная, что еще предпринять. Он снова приготовил дозу, но Итачи не приходил в себя. Его дыхание сбивалось, с губ слетали неясные слова: юноша бредил.
Дейдара прижался к красноволосому юноше и прошептал:
- Успокойся, Сасори, его организм сейчас борется. Ты ж знаешь Учиху, он сильный. Он выкарабкается. Давай подождем.
Они ждали до вечера, сидя в обнимку на краешке кровати друга. А потом Итачи очнулся и удивленно посмотрел на них:
- Вы чего?
- Мы чего?! – взорвался Сасори. Дей попытался его успокоить, но он только отмахнулся. – Мы тут с ума сходим, а он спрашивает: "Вы чего"! Будто это мы при смерти! Будто это мы всю ночь шлялись по холоду, а не ты! Слово скажешь – прибью!
Акасуна достал отобранный Дейдарой у кого-то из студентов термометр, сбил его и сунул Итачи, а сам отошел к столу, где лежали пачки лекарств. Блондин, тем временем, приветливо улыбнулся:
- Хорошо, что ты пришел в себя. А то мы переживали. Ты бредил, температура никак не падала. Итачи, что у тебя случилось?
- Пей, - строго произнес подошедший Сасори, протягивая юноше горсть таблеток. – А теперь рассказывай, почему ты бездомный и что приключилось с Саске.
Итачи помялся немного, а потом пересказал друзьям события вчерашнего вечера. Говорил он тихо и отстраненно, словно не о нем речь. Но даже такой рассказ произвел на ребят сильное впечатление. Дей сжал кулаки, Сасори нахмурился и потянулся за градусником.
- Тридцать семь и девять. Жить будешь, - вынес он вердикт. – Знаешь, Учиха, я хоть и не врач, но могу точно сказать, что тебе повезло. Все могло кончиться реанимацией, а так проваляешься недельки две в постели и будешь как новенький. Главное, воспаление легких не схвати. Но дуракам везет! Кстати, Кисаме – это твой телохранитель?
- Да, а чего ты вдруг спрашиваешь? – удивился Итачи.
- Да так, - Сасори с Деем лукаво переглянулись: - Ты его постоянно звал во сне.
Словно в подтверждение их догадок, Учиха залился румянцем.
- Ну, звал, и что? – пробормотал он, откидываясь на подушки.
- Да вкус у тебя не ахти, вот что, - ухмыльнулся Сасори и, предупреждая вспышку гнева, строго произнес: - Все, хватит трепаться. Тебе нужен покой и сон!
Уже ночью, когда Итачи спал, Сасори шепнул Дейдаре:
- Знаешь, Дей, мы к тебе на летние каникулы поедем. А сейчас нам лучше остаться здесь.
- Я понимаю, Сасори, - сонно согласился блондин.

Грандиозная ссора между Итачи и Фугаку выбила Кисаме из колеи. Саске тогда проплакал всю ночь, а потом на несколько дней замолчал. Хошикаге пытался расспросить его об Итачи, но тот взглянул на него с такой ненавистью, что мужчина поежился. С тех пор имя Учиха Итачи стало запретным. Ни о каком возвращении на каникулы речи не шло, поэтому Кисаме попытался дозвониться до мальчика. Безрезультатно: телефон был отключен.
Телохранитель примерно догадывался, что произошло. Он слышал вопли Фугаку и едва удержался, чтобы не врезать тому пару раз в челюсть. Он сильно боялся за Итачи, понимая, насколько того ранили слова отца. И в то же время, он знал, что мальчик не растерялся и сумел достойно ответить разбушевавшемуся родителю. Вот только раньше после таких ссор Итачи всегда приходил к Кисаме, ища у него защиты и тепла.
- Кто же теперь Вас согреет, Итачи-сан? – тихо спрашивал Хошикаге, не получая ответа.
Странное поведение Саске тоже было ему понятно. Он много раз слышал, как старший уговаривал брата не ссориться с отцом. Значит, он предпочел помирить их, став их общим врагом. Кисаме хотелось прибить мальчишку за эту глупость, но что он мог поделать: юношеский максимализм, помноженный на упрямство Итачи – это непобедимая сила.
Несколько месяцев он ждал, что Фугаку сдастся. Надеялся, что его Итачи-сан все-таки вернется в семью, но тщетно. Больше от него и весточки не было. Саске стал совсем невыносимым, озлобленным и угрюмым. Кисаме чувствовал направленный на него колючий взгляд, и ему хотелось исчезнуть. Именно поэтому еще спустя месяц он уволился по собственному желанию и уехал из города.