Иллуми_Золдик все записи автора Название: Телохранитель
Автор: Ryuuto-kun
Пейринг: Кисаме/Итачи, намек на Саске/Итачи
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, history, ангст, романтика
Состояние: в процессе
Дисклеймер: отказываюсь
Предупреждение: ООС, "очеловеченный" Кисаме.
От автора: продолжение к одноименному фику "Телохранитель" публикуется с разрешения и одобрения автора первой главы Annore Kira (Shin) aka Gabriel Dorn.
Размещение: запрещено, но я его получил Х)



3.
Следующие три месяца кардинально отличались от всей предыдущей жизни Итачи. Они были полны сюрпризов и счастья. Оба Учихи занимались даже летом, так что для Кисаме, регулярно забиравшего Итачи со школы, распорядок дня практически не изменился.
Лето было жарким, тополиный пух летал даже в конце июля. Он, словно снег, укрыл городок и пушистыми сугробами забивался под бордюры и ступеньки.
Итачи вышел со школы и слегка наморщил носик: от пуха слезились глаза. Похоже, аллергия. Но в парке, куда они с Кисаме собирались заглянуть, тополя не росли. К тому же там была тень. Все лучше, чем бродить по опаленным жарким солнцем улочкам! А если учесть, что и народу там в это время суток мало… Итачи слегка улыбнулся, предвкушая жаркие поцелуи Кисаме и его надежные объятия.
Так было практически каждый раз, когда они приходили в парк гулять. Нет, не надо думать, что их отношения ограничивались только страстными лобзаниями. Кисаме на поверку оказался очень интересным собеседником. Он ничего не смыслил в науках, экономике и политике, зато хорошо разбирался в холодном оружии и немного знал восточные единоборства. К тому же во времена своей солдатской молодости - он был военным - Хошикаге много путешествовал и теперь с удовольствием делился воспоминаниями с юным… эм… возлюбленным. Итачи слушал, затаив дыхание. А потом упросил телохранителя научить его метать ножи – не обычные, кухонные, а настоящие, морские кортики и военные клинки – в чем, надо признать, преуспел. Конечно, все эти тренировки и свидания проходили тайно. Однажды Итачи заикнулся отцу о том, что хочет изучать единоборства, и тут же об этом пожалел. Фугаку не терпящим возражений тоном сообщил отпрыску, что нанял для него телохранителя как раз с целью защиты. Не хватало ему еще поломанных рук и ног. Скандал вышел жуткий. Итачи потом две недели не разговаривал с отцом. Впрочем, это тоже было не ново. Отец и сын регулярно ругались, в основном, из-за того, что в спокойном и тихом Итачи начал просыпаться несгибаемый характер. Фугаку злился, но переспорить сына не мог. Кисаме тоже пытался отговорить подопечного от опасной идеи метать ножи и даже прибегнул к запретному средству: зацеловал мальчика, не давая ему и слова сказать. А Итачи ничего и не говорил, но наутро бодро сообщил Хошикаге, что ему не терпится начать тренировки. Следующую битву за убеждения Кисаме проиграл.
Окунувшийся в приятные воспоминания Итачи, тем временем, поравнялся с неразлучной троицей. Саске и Наруто сидели на корточках у каменного парапета, а Сакура с любопытством выглядывала у них из-за спин. Непоседа Узумаки где-то раздобыл увеличительное стекло и теперь пытался солнечным лучом поджечь горку пуха. Но пух все не загорался, и Саске, не выдержав ожидания, просунул под линзу ладошку – проверить, греет ли. К счастью, старший брат среагировал молниеносно. Он отвесил звонкий подзатыльник младшему и отобрал у Наруто стекло.
- Больно же, кретин! – возмущенно заорал Саске.
- Хоть изредка думай, что делаешь, придурок! – парировал Итачи и отвернулся.
- Стекло отдай… - младший Учиха явно собирался крепко высказаться в адрес брата, но смолчал и бросился вдогонку. – Нии-сан! Ты уже домой идешь?
- Нет, Саске, мы с Кисаме еще зайдем в парк.
- Нии-сан, а можно, я тоже с тобой погуляю? – вдруг попросил мальчик.
Итачи опешил. Нет, Саске частенько приставал к нему с просьбами помочь с математикой или английским, но вместе проводить время не был настроен. Старший подумал, что через месяц надолго простится с приставучим братишкой, и милостиво кивнул:
- Хорошо, маленький глупый брат, если обещаешь вести себя тихо.
Саске засиял, как начищенный самовар, и помчался за своим рюкзаком.
Саске узнал, что брат уезжает, совсем случайно: подслушал разговор родителей. На целых пять лет в Англию! Мальчик неплохо знал географию и прекрасно представлял, какое расстояние их будет разделять. Он был абсолютно подавлен. Конечно, брат раздражал его то своим невниманием, то резкими словами; частенько отсылал к друзьям или матери, прикрываясь учебой; дразнил маленьким и глупым, но всегда был где-то рядом! И Саске знал, что они обязательно помирятся после ужина, и, если у Итачи будет хорошее настроение, вместе сделают его, Саске, уроки или просто посмотрят фильм. А теперь он уезжает в какой-то университет, как раз для таких гениальных людей, как он. Младший никогда не отрицал, что его брат – гений. И не просто гений, а очень красивый гений. Саске немножко завидовал красоте брата и очень гордился им. Он искренне не понимал, почему у Итачи нет девушки. Если бы Саске был девушкой, он бы непременно влюбился в брата! Хотя однажды тот сказал, что уже умеет целоваться… Почему-то при мысли, что какая-то девица целует Итачи, мальчик сильно расстроился. Сам-то он не раз целовался с Сакурой, просто так, из интереса. Не с Наруто же целоваться, в самом деле! Но ему все больше хотелось узнать, как целуется Итачи. Хоть разок коснуться его губ. Особенно теперь, зная, что скоро брат уедет.
Но куда там! Старший и раньше не жаловал его вниманием, а теперь к обычной загруженности прибавились хлопоты с грядущим отъездом. Итачи все чаще запирался у себя в комнате или бродил где-то вечно в сопровождении своего жуткого телохранителя. При одной мысли о Кисаме Саске передергивало. И все же в последний месяц перед отъездом Итачи неуловимо изменился. Он иногда позволял Саске гулять с ними, забирал со школы. Младший с радостью ловил внимание брата, удивляясь, с чего бы это?!

За несколько недель до отъезда Итачи остро почувствовал, что ему не хочется уезжать. Мысль о долгом и далеком путешествии пугала его. Ведь там, в Англии, не будет ни мамы с папой, ни маленького Саске, ни даже Кисаме! Все будет неизвестным, чужим. А здесь он дома. Парень с легкой грустью осматривал свою комнату, широкую площадку второго этажа, их с Кисаме любимую скамейку в парке, стараясь запечатлеть в памяти все, что дорого. Он много времени проводил наедине с Кисаме, наслаждаясь его теплом и заботой. Изредка в их идиллию вклинивался Саске, но Итачи не был против: младшего братца он тоже пытался запечатлеть. Мальчик заранее скучал, осознавая, насколько любит окружающий его мирок.
Но за день до отъезда все рухнуло. После семейного завтрака Итачи собирался подняться к себе, когда вспомнил, что Саске отчаянно хотел на ужин блинчиков. Он решил сделать братишке приятное и направился на кухню сообщить кухарке просьбу младшего. Из гостиной доносились голоса родителей:
- Наконец-то! – говорил Фугаку. – Наконец-то завтра он уедет, и я вздохну спокойно.
- Фугаку! – в голосе Микото укоризна. – Разве можно так говорить?! Итачи…
- Да-да, я знаю, что он мой сын и наследник! И то, что он гений, я тоже знаю. Но он совершенно невыносим! Он своевольничает и совершенно не слушает моих приказов. Я живу как на пороховой бочке, честное слово! А если завтра ему придет в голову бросить учебу и заняться восточными единоборствами?! Кто знает, что у него на уме? Нет, Микото, мне нужен наследник, который затмит любого умника Хьюга. Ты и сама знаешь, что Саске и вполовину не так умен, как Итачи. Да и характер у Саске не сахар, согласись! Итачи может теперь послужить для него дурным примером.
- Фугаку, он все еще ребенок! – возразила жена.
- Вот именно! А в Оксфорде из него сделают настоящего дипломата!
Итачи проскользнул в кухню, ровным голосом сообщил кухарке о блинчиках и вышел из дома. Прикрыл за собой тяжелые ворота усадьбы и бросился бежать. "Вот оно как! Ему нужен наследник, настоящий дипломат, а не ребенок! А я просто дурной пример для Саске!" – Итачи не заметил, как пересек парк и выскочил к морю. Здесь, чуть дальше набережной, за холмом, стояла покосившаяся беседка. О ней все давно забыли, люди сюда не ходили совсем. А Итачи нравилось смотреть на море, сидя на коленях Кисаме.
Сейчас море было неспокойно: седые волну накатывали на насыпь волнореза, поднимая сотни брызг, дул сильный ветер. Мальчик устроился за колонной, спиной к бушующим волнам, и уткнулся носом в колени. Вот так. Он не нужен. Нужны его способности, таланты, но никак не он сам. Да, наверное, он и не был нужен им никогда. Отец был занят фирмой, мать – отцом. Пока Саске был совсем маленьким, мать заботилась и о нем тоже. А Итачи всегда был беспроблемным ребенком, прекрасно учился и умел себя занять. Позже нехватку родительского внимания Саске компенсировал дружбой с Наруто и Сакурой. Итачи же приходилось труднее: сверстники не понимали его, а он тяготился общением ради приличия. И без того стеснительный, он стал замкнутым. И с книжкой на кровати он чувствовал себя значительно лучше, чем в шумных компаниях. А потом появился Кисаме, за короткий срок ставший для Итачи самым дорогим человеком. Мальчик тянулся к нему, чувствуя себя непринужденно и легко. Кисаме был понятлив, внимателен и… нежен. И если внимание еще можно было объяснить непосредственно обязанностью телохранителя, то уж целоваться с Итачи отец его заставить не мог! Мальчик искренне верил, что Кисаме целует его не из жалости, а над другими причинами он просто не задумывался. Неужели из всей семьи он нужен только Кисаме?! Вот только сейчас даже Кисаме рядом нет. Он совсем один…
Мальчик совсем/окончательно замерз. Пронизывающий ветер трепал тонкую рубашку (он выскочил из дому без плаща), а от холода колонны кожа слегка посинела. Итачи попытался еще плотнее прижать колени к груди, когда сильные руки подхватили его и кто-то сжал его в объятиях.
- Итачи-сан!.. – Кисаме не находил слов, чтобы описать, что чувствовал в тот момент.

Когда мальчик не вернулся с завтрака, телохранитель слегка насторожился. Погода портилась, и они решили весь день провести в комнате Итачи. Кисаме хотел, чтобы последний их день вместе прошел как можно ярче, чтобы Итачи-сану было что вспомнить в университете. В отличие от мальчика, погруженного в меланхоличное созерцание окружающих его объектов, Хошикаге остро чувствовал боль расставания. Завтра он сам отвезет Итачи-сана в аэропорт, даже в проклятущий Лондон с ним полетит, чтобы там с рук на руки передать представителю Оксфорда. На этом его обязанности телохранителя оканчиваются. Но пусть хоть сегодня мальчик улыбнется и позволит обнимать и целовать себя. Кисаме ухмыльнулся и покосился на дверь. Еще через пять минут он вздохнул и пошел искать Итачи по дому. Кухарка слышала, как хлопнула входная дверь, но вот плащ мальчика висел на своем месте. Куда его могло понести раздетым?!
Кисаме неплохо изучил подопечного: раз Итачи-сан ушел, не сказав никому ни слова, значит, что-то стряслось. В доме все было тихо, и Хошикаге предполагал, что ребенок расстроился и сбежал от плохих мыслей. Итачи-сан не выносит толпы, предпочитая проводить время в тишине и покое ("Ну, в основном, - криво усмехнулся мужчина, вспоминая неугомонные губы парнишки), значит искать его надо либо в саду, либо в парке, либо… Последнее "либо" оказалось правильным. Кисаме издали разглядел съежившуюся темноволосую фигурку на каменном полу беседки.
"Нашел!" – пронеслось в голове телохранителя.

Итачи чувствовал, что Кисаме кутает его в свою куртку, прижимает к груди и беспорядочно целует волосы. "Ну вот, - отстраненно подумал он, - как я и думал, я нужен одному Кисаме…"
- Итачи-сан! – Хошикаге тем временем снова обрел дар речи. – Что Вы опять удумали? Совсем мозгов нет, по такому холоду сидеть на камне?!
- Не кричи, Кисаме, - пробормотал мальчик и закрыл глаза.
Хошикаге коснулся губами его лба. Похоже, переохлаждение. Начинался жар. Не хватало ему только подхватить воспаление легких! Мужчина сгреб хрупкое тело в охапку и быстро зашагал в направлении дома.
На его счастье, Учихи отправились в бассейн, а затем к каким-то друзьям, прихватив с собой Саске. Кисаме уложил заснувшего Итачи в постель и помчался на кухню готовить некий отвар, способный за день поднять на ноги неизлечимого больного. Рецепт ему рассказал старый боцман, с которым одно время служил Кисаме. И теперь Хошикаге на глазах удивленной кухарки грел вино, добавляя в него… мда… знай Итачи, что именно влил в него телохранитель, прибил бы на месте все теми же ножами, которые совсем неплохо научился метать.
Зато часов через пять Кисаме с удовольствием целовал прохладный лоб сонного мальчишки. Итачи сначала радостно отвечал на ласки, а потом вдруг сник.
- Что такое, Итачи-сан? – не выдержал Хошикаге. – Только не надо говорить, что все в порядке, я не поверю! Когда "в порядке", не убегают голяком камни высиживать!
- Знаешь, Кисаме, - вдруг зло произнес мальчик, - я рад, что завтра распрощаюсь с этим домом, да и вообще с этим местом. Надеюсь, навсегда. Меня здесь ничего не держит! Пусть они живут своей жизнью, а я как-нибудь сам справлюсь! Им даже скучать не придется! Пусть лучше забудут обо мне! - из глаз Итачи полились слезы. – Я здесь никому не нужен… Им будет только лучше, когда я уеду. Хотя они даже не заметят!..
Кисаме, наконец, уяснивший суть проблемы, облегченно вздохнул и обнял мальчишку за плечи.
- Вы, Итачи-сан, чем ерунду молоть, лучше объясните, с чего Вы это все взяли?
Итачи всхлипнул и пересказал ему подслушанный утром разговор и все свои мысли. Хошикаге задумался. Конечно, Фугаку был жесток. Но мальчишка уж больно драматизирует: мужчина прекрасно видел, с каким обожанием смотрит на Итачи мать, как вьется вокруг него братишка. Да и многие знакомые симпатизируют кроткому и умному мальчику. Вот все это он и попытался донести до прижавшегося к нему Итачи-сана.
- В конце концов, у Вас есть я! – закончил свою речь Кисаме.
- Ты – это все, что у меня есть, - мягко улыбнувшись, перефразировал Итачи. Кисаме его не переубедил, но осознание того, что хоть кто-то о нем беспокоится, успокаивало.
- Чудной Вы, Итачи-сан, - усмехнулся Хошикаге и чмокнул мальчика в макушку. – Но вот увидите, я прав!


4.
Утро отъезда выдалось пасмурным и промозглым. Ветер развивал полы черного дорожного плаща Итачи и норовил растрепать туго собранные в хвост мягкие волосы.
Они стояли у парадного входа в особняк: безразличный к происходящему Фугаку, кутающаяся в пуховой платок миниатюрная Микото и собранный и спокойный Итачи. Кисаме загрузил в багажник авто чемоданы и неспешно подошел к Учихам.
- Все готово, Итачи-сан. Мы можем отправляться.
Услышав эти слова, Микото тихо всхлипнула и взяла сына за руку:
- Родной мой, береги себя!
- Хорошо, мама, - мягко ответил юноша. – Не волнуйся за меня.
Кисаме про себя отметил, каким напряженным был голос парня. "Значит, все еще не отошел от вчерашнего… – пронеслось в голове телохранителя. Он бросил осторожный взгляд на Фугаку, который с отрешенным видом разглядывал резные ворота усадьбы. – Все-таки у моего Итачи-сана невероятная выдержка!"
Прощание явно затягивалось. Микото, молча, смотрела на сына, словно старалась запомнить каждую черточку, каждую тень на его красивом личике, словно прощалась навсегда. Кисаме покосился на часы: четверть восьмого.
- Итачи-сан, нам пора, - негромко произнес он, едва удержавшись от того, чтобы положить ему руку на плечо.
Итачи будто очнулся:
- Да, идем, Кисаме! Прощай, отец, - робкий взгляд на отца, теплая улыбка матери. Он уже отвернулся от них, когда входная дверь скрипнула и на крыльце появился Саске.
- Стой, нии-сан!!! – отчаянно выкрикнул он и, перепрыгивая через ступеньки, помчался к брату.
Итачи бегло осмотрел его: раскрасневшийся, растрепанный, в надетой шиворот-навыворот футболке, в мятых брюках и босяком. Старший не смог сдержать улыбки:
- Чего тебе, Саске?
- Я… ты уже уезжаешь… – Саске покраснел еще больше, пряча от брата глаза, - а я и не попрощался с тобой… Нии-сан! Я буду очень скучать! – выпалил он.
- Глупый маленький брат, - Итачи притянул его к себе и потрепал по волосам. И тихонько, чтобы родители не услышали, шепнул: – Я тоже буду скучать по тебе.
Саске от удивления даже поднял на брата взгляд.
- Нии-сан…
- Пока, Саске! Мне пора. – С этими словами Итачи развернулся и быстрым шагом направился к машине. Уже у самых ворот его настиг крик младшего:
- Возвращайся скорее, нии-сан! Я буду ждать тебя!
Кисаме, шедший за юношей, заметил, как тот вздрогнул.
Только когда машина отъехала на приличное расстояние от поместья Учих, Итачи дал волю эмоциям. Он порывисто прижал руки к лицу и всхлипнул. Кисаме, ожидавший подобной реакции, тут же съехал на обочину и заглушил мотор:
- Итачи-сан…
- Ничего не говори, Кисаме! Скорее, поехали отсюда, скорее! Скорее! – Итачи дрожал, словно в лихорадке.
Мужчина отстегнул ремни безопасности и прижал дрожащего парнишку к себе.
- Полноте, Итачи-сан. Я же с Вами. И мама Ваша вон как Вас провожала, и братишка сказал, что ждать будет. Вам есть к кому возвращаться. И нечего киснуть перед дорогой! Лучше попейте водички! – он нашарил рукой бутылку минералки и, открутив пробку, чуть ли не силой заставил Итачи сделать несколько глотков. Потом сбрызнул себе на руку и умыл его. – Вот так-то лучше будет.
Итачи, и правда, успокоился. Он откинулся на сидении и закрыл глаза. Лицо снова стало спокойным, даже невозмутимым. "И безумно красивым," – отметил Кисаме. Через пару мгновений он открыл глаза, и его взгляд был холодным и отстраненным. Как обычно.
- Спасибо, Кисаме. Мы можем ехать.
"Ненавижу, когда он такой! И взгляд этот ненавижу!" – подумал Хошикаге, заводя мотор.

Кисаме оставил машину на стоянке у аэропорта, подхватил вещи, и они направились на досмотр. Все формальности были улажены за час, и вот уже миленькая стюардесса, приветливо улыбаясь, показывает им их места в салоне.
Итачи сел у иллюминатора и задумчиво уставился на летное поле. Казалось, больше для него ничего не существует. Он думал о сцене перед домом. Поганец Саске, его глупый маленький брат, сумел доказать правоту слов Кисаме. Он кому-то нужен. Кто-то его ждет. И вовсе не потому, что он гений и непременно справится с возложенными на него обязательствами, а просто так. Кто-то его ждет и искренне скучает по нем.
"Интересно, Кисаме будет по мне скучать? – вдруг подумалось Итачи. – Ведь мы так сблизились в последнее время. Он всегда был рядом со мной. И мы с ним целовались…"
От этих воспоминаний на щеках проступил легкий румянец. Юноша покосился на сидящего в соседнем кресле телохранителя. Тот выглядел, мягко говоря, странно. Пока Итачи размышлял, самолет медленно покатился по взлетной полосе, и Хошикаге, изрядно побледнев, вжался в кресло.
- Кисаме, ты что? – окликнул телохранителя Итачи, но ответа не получил. Взгляд Хошикаге вперился в иллюминатор, хотя вряд ли тот различал островки чахлой растительности на поле или яркую разметку вдоль полосы. – Кисаме, ты что, летать боишься?! – догадался юноша. – Кисаме!!!
- А? Итачи-сан, что стряслось? – телохранитель оторвался от окна и посмотрел на подопечного.
- Я спросил, боишься ли ты летать, – терпеливо повторил Итачи.
- Я, Итачи-сан, никогда не летал до этого. Рожденный плавать, летать не может, понимаете?
Юноша усмехнулся:
- А ты закрой глаза и расслабься. А я тебя за руку буду держать.
Кисаме развалился в кресле и зажмурил глаза, и тут же почувствовал, как в его ладонь скользнула узкая ручонка. По мере того как разгонялся самолет, Итачи сильнее сжимал шершавую ладонь, поглаживая ее большим пальцем, и мягко улыбался, глядя на бледное лицо телохранителя.
Самолет оторвался от земли, набрал скорость и повис среди пушистых самых причудливых форм облаков. Итачи любовался видом, все еще не выпуская из ладони руки Кисаме. "Вот бы полет длился вечно", - подумал он.
А Кисаме уже давно отважился открыть глаза и теперь наблюдал за Итачи. Стройный, хрупкий, невероятно красивый и в то же время не по годам сильный характером, способный… В общем совершенство во всем. Он сумел покорить очерствевшее сердце Кисаме. Именно поэтому тот сдерживал желание, лаская парня самыми невинными ласками, наслаждаясь неумелыми поцелуями, во многом уступая ему. К тому же Кисаме боялся увидеть "фирменный" учиховский взгляд, полный леденящей ненависти, который нередко во время ссор бросал Итачи на отца. Иногда Хошикаге казалось, что Фугаку сам боится своего гениального сына. Уж во всяком случае, не любит.
Сначала Кисаме пожалел паренька, потом привязался к нему, а потом оказалось, что окончательно влюбился. И теперь, зная, что через пару часов они расстанутся навсегда, он не находил в себе силы отпустить ладошку с тонкими, длинными пальчиками. Ему вспомнилось, как он в первый раз поцеловал своего Итачи-сана, вспомнились его испуганные, смущенные глаза, пылающие щеки и хриплый шепот: "Да как вы можете…". А потом их поцелуи у Итачи в комнате, когда летели на пол книжки и парень сам тянулся навстречу его губам.
"Да... мой Вам подарочек, Итачи-сан!" – усмехнулся Кисаме.
- Подлетаем, - вдруг тихо сообщил Итачи. – Я уже вижу Хитроу.

В аэропорту было людно, но Кисаме как-то сразу углядел среди встречающих мужчину в строгом черном плаще в красные облака – официальные цвета оксфордского корпуса, в котором будет учиться Итачи, и они направились к нему.
- Здравтсвуйте, - вежливо поздоровался Итачи.
Мужчина бегло оглядел его и улыбнулся:
- Вы, должно быть, Учиха Итачи. Я Ирука-сенсей, буду куратором вашего курса. Идите в автобус, он стоит сразу у входа, черный, с тонированными стеклами. Номер 347HTR. А мне нужно встретить еще одного студента.
Кисаме провел Итачи до автобуса, запихнул вещи в багажное отделение и неловко посмотрел на парнишку.
- Ну что, Итачи-сан, вот мы и приехали.
Итачи молчал, опустив глаза и слегка прикусив губу. Он изо всех сил старался быть спокойным, но что-то рвалось изнутри, протестовало против слова "прощай". Наконец, он собрался, поднял голову и посмотрел Кисаме прямо в глаза.
- Кисаме… Спасибо тебе за все. Ты стал для меня очень важным человеком. Наверное, самым важным… Я…
- Да не волнуйтесь Вы так, Итачи-сан! Может, еще свидимся. Дайте-ка я Вас лучше поцелую на прощанье. – Он склонился к пареньку, мимолетно коснулся его губ и ласково чмокнул в щеку. – Вот так. А теперь идите в автобус, а то что-то дождь срывается!
Он мягко подтолкнул Итачи к двери, и тот, все еще находясь под впечатлением от поцелуя, послушно поднялся по ступенькам, устроился возле окна и посмотрел на Кисаме. Как ни старался Хошикаге разглядеть тонкую фигурку за темным стеклом, ничего у него не вышло. Но Итачи видел, как Кисаме ищет его взглядом, и от этого сердце почему-то щемило.
- А вот и мы! – раздался рядом с автобусом неунывающий голос Ируки-сенсея. Он лукаво взглянул на застывшего у автобуса Кисаме: - Попрощались? Отлично, теперь в путь!
Он подтолкнул ко входу невысокого, красноволосого и очень миловидного паренька. Тот поднялся и сел рядом с Итачи. Двери закрылись, автобус выехал со стоянки аэропорта.
- Меня зовут Акасуна но Сасори, - представился красноволосый.
- Учиха Итачи, - Итачи неохотно оторвался от окна, сквозь которое Кисаме уже не было видно.

А Хошикаге тем временем закурил, грустным взглядом провожая черный автобус. Ему пришлось постараться, чтобы не выглядеть совсем уж разбитым. А так и попрощались, вроде, по-доброму.
- Вот только свидимся ли… - пробормотал Кисаме и сделал еще одну затяжку.