Намо_Мандос_ все записи автора Ярость, вспышка черного ледянящего пламени. Ты слишком уж далеко зашел, Артафиндэ...
...Впрочем, были те, кто пытались зайти дальше. Они искупили смертью свои ошибки. Ты еще не столь виновен...
... Спокойнее. Спокойнее. Не к добру оно - то, что ты готов спрашивать цену жизни и боли за свою минутную вспышку гнева. Не тому, чему стоило бы учиться у мира Айну, учит тебя война, Гортхаур. Бесконечная война... будь она проклята.
Спокойнее. Этот пленник еще нужен тебе. Да и что он сказал такого. Он был вполне логичен, Элдар привыкли видеть в Валар - Учителей. Он не обязан знать, что связывает тебя с Властелином.
Спокойнее...

Ого! Кажется, или ты впрямь разозлен, Ученик Врага? Не может же быть рисовкой столь явная горечь и обида в голосе... Бесстрастно лицо, но взгляд... эту злость невозможно подделать.
Почему, Гортхаур? Вот это уже действительно интересно...
Я бы мог говорить с тобой... как с равным, как с интересным собеседником... окажись все не так, не раздели нас судьба. Но - не иначе. А нам такой возможности не дано. Промолчать? Жаль терять такой повод узнать новое...
- Зачем же ты пошел за ним? - словно горсть сухих листьев, прошелестел в тишине вопрос.
Саурон отвернулся к окну. Молчал. Довольно долго. Потом, не оборачиваясь, заговорил - совсем не о том.
- Хочешь - подойди к окну... Здесь дождь и ночь.
Не дождавшись ответа, он обернулся, постучав пальцами по подоконнику, насмешливо поинтересовался:
- Или тебе нужно особое приглашение?
Молча, не обращая внимания на издевку, Финрод поднялся, легко обогнув стол, подошел к окну. Протянул руку, коснулся ветки, прорвавшейся сквозь решетку окна.
Дождь... Крупные, прохладные капли на подоконнике. Дождь... Неужели есть еще просто ночь - без отчаяния, боли, смерти, мучительных раздумий, лязга клинков и военных команд? Просто идет дождь - может быть, последний перед зимой, и легкий шелест его похож на ласковую колыбельную... Внимательный взгляд отмечает каждое движение, и все, что можно себе позволить - осторожное прикосновение и мысленную улыбку.
Медленные, гулкие слова разорвали тишину:
- В те времена, когда это случилось, Мелькор был еще совсем другим, нежели сейчас. Совсем другим. Я шел к Учителю. И теперь не намерен нарушать клятв верности - Владыке.
Финрод кивнул.
Вот, значит, как... Что ж, это хотя бы понятно.
А случись узнать тебе это раньше, книжник, - поверил бы?
Как много можно узнать там, где этого никак не ждешь. Да, у всякой медали есть две стороны - там, где все совсем плохо, иногда брезжит надежда на лучшее. "Любопытен ты без меры, Артафиндэ", - сказал ему когда-то отец...
Шаг, другой - вдоль стены. Ограниченная, но все же свобода движений - тело, отвыкшее от нее, вновь оживает. Пусть и недолгий, но отдых от мучительной неподвижности прикованного к стене...
И снова - молчание. Полное раздумий и обрывочных образов, падающих капель дождя и тонкой, зыбкой надежды... на что? На неизбежное?
- Финдарато, - нарушил молчание Жестокий, - у тебя есть выбор. Или возвращаться в темницу, или же остаться здесь и провести ночь за разговором со мной. Решай. Я не стану принуждать тебя.
Финрод вновь останавливается у раскрытого окна. Устало прислоняется к стене, чуть запрокинув голову.
Вот такого он не ожидал. Все предвидел, все, что угодно, любую пытку. Но такую... Что хуже может быть для книжника? Тот, с кем можешь поговорить и узнать, действительно узнать что-то - твой враг.
Подвал или эта комната... Хороший выбор, Гортхауэр. Но дело-то в том, что я все равно уйду отсюда врагом тебе. И ты мне останешься тем же. Я слишком многое не могу тебе простить... и слишком много стоит меж нами.
Финрод на мгновение прикрывает глаза.
Эльдар тоже могут не спать сутками, но все-таки не всегда. А там, в подвале, уснуть ему почти не удавалось... не слишком удобно спать прикованным к стене... это даже если не брать в расчет все остальное, а остального было много. Артафиндэ славился своей выносливостью, но сейчас... сейчас он едва держится на ногах от усталости и голода.
Что ты ответишь, Ном, книжник, а?
В глубине сердца: Берен... Берен...
А Саурон молчит. Такого выбора не предлагают дважды. Финдарато, Финдарато... я бы остался на такой разговор, только если бы была хоть ничтожная вероятность того, что я смогу той или иной ценой купить у врага жизнь и свободу своих соратников. Если б ее не было, я бы сидел с ними во мраке подземелья. Но что говорить. Я Айну, мне было бы легче, кроме всего прочего. Я бы лишний раз понял, что не ошибся в тебе, если бы ты отказался остаться и говорить со мной. Но если останешься - осуждения не будет, напротив, я этого хотел бы сам.
Похоже, мы оба мастера - касаться старых ран. Впрочем, ты - случайно, откуда ты мог знать - ты не мог...

Этого никто не мог знать - как непреклонной черной свечою он стоял перед Властелином, еле сдерживая ярость, говоря - тихо, раздельно, скупо, чтобы не закричать в лицо, ибо Властелину в лицо не кричат:
"Властелин, ты властен делать и думать все, то хочешь, ты можешь пытаться сохранить свои руки чистыми - или же не сохранять; я верный помощник тебе во всех делах твоих и пока что мое служение было лишь во благо землям Севера..."
"Лишняя кровь - если она лишняя, а ты ж ее не считаешь, Гортхауэр, - лишний повод упрекнуть нас в том, что мы Зло. Этих обвинений хватает и так. Изначально..." - хруст темного льда голос Твой, Властелин... или осанве? Не имеет значения, потому что ярость рвется на волю.
"Властелин, и я в ответе за тех, кого мы взяли под руку свою. Все остальное не имеет значения."
"Не имеет?..." - гнев?
"Да, не имеет! - рука непроизвольно легла на рукоять меча. - Посему я скажу тебе: делай, что хочешь и не мешай мне делать то, что я должен! Я вернусь, как только ты меня позовешь" - не дожидаясь, пока ему позволят уйти, Майя развернулся - волосы хлестнули по лицу - и быстро пошел к выходу из зала.
В спину -
"Или как только обстоятельства того потребуют".
"Да будет."
Этого он расскажет никому.
Тогда, завоевав Тол-Сирион - как хорошо все получилось, он так хотел крепость-форпост где-нибудь в этих пределах! оставалось завоевать земли и строить, а глянь-ка - Элдар сами все сделали, осталось только завоевать... - так вот, тогда, завоевав Тол-Сирион, он и не думал, что эта крепость станет Волчьим островом и его домом на целых семь лет. Достаточное время, чтобы подумать о собственном одиночестве. Чтобы боль чуть остыла и захотелось снова - взять ученика, например. Пленные Элдар пришлись очень в тему. Особенно Финдарато. Который внезапно стал для него больше, чем просто пленником. Или это вина одиночества?
Саурон бесстрастно ждал ответа Финрода. Даже кинжал убрал в ножны.

Финрод подошел к столу, снова задумчиво провел пальцами над огоньком свечи. Ночь, шелестящие ветки, дождь, мерно убаюкивающий...
Король обязан был бы остаться, если б существовала хоть малая возможность облегчить этим участь своих подданных и товарищей. Книжник, жадный до знаний, ухватился бы за шанс, позволяющий узнать хоть что-нибудь новое... Только видишь ли, в чем дело, Гортхауэр - с врагом не торгуются. Ни в чем. Никогда. Даже если цена - жизнь. А те, кто молчат сейчас во тьме подземелья, ждут своего короля - им очень нужен и его голос, и его взгляд. Я не простой книжник сейчас, я не могу себе этого позволить. Я отвечаю за них...
- Нет, Гортхауэр, я не останусь. Поздно уже, - Финрод отворачивается от огня, безмятежно улыбается. Маленький Финдарато заигрался на морском берегу, и Эарвен выходит к кромке прилива, щурится в слиянии Света, пытаясь отыскать золотые волосы неугомонного мальчишки среди скал и камней. Поздно уже, Инголдо, домой пора... Ее белое платье смутно мерцает в разгорающемся сиянии Тельпериона. Возвращайся, сынок, я буду ждать тебя... - Ты не нуждаешься во сне, но мы не так выносливы, как Айнур, и ночью предпочитаем все-таки спать.... - Глаза его откровенно смеются. - Ты сам проводишь меня, попросишь кого-то или все-таки вспомнишь, что я смогу не заблудиться в переходах своего замка?
Ах, если бы оказаться сейчас в коридоре - без цепей! Хотя бы на минуту... он знает все ходы и переходы... и здесь - стены родные... Но только - без цепей...

Ну что ж...
Я не ошибся в тебе, Финдарато. Хоть и жаль несколько, что ты сделал такой выбор.
В конце концов, я мог бы вообще не оставлять тебе выбора. Просто - оставить здесь. Воля победителя - закон для побежденного, особенно если этот побежденный - пленник. Но я не буду навязывать такой воли. В конце концов, тогда не получится разговора, получится игра в допрос и не более того. Да и интереснее - сместить грани и границы. Хоть что-то.
Саурон пожал плечами:
- Ты выбрал, Король Нарготронда. Но мое милосердие не простирается до того, чтобы оставить тебя в поземелье - без цепей. Усмехнулся, подошел к Финроду и прямо - без вражды - взглянул ему в лицо: - И дело не в моей кровожадности, поверь, - угол губ чуть приподнялся в подобии жестокой улыбки, - а в том, что свой замок ты знаешь слишком хорошо. Впрочем, мы еще встретимся. Завтра или послезавтра тебя еще приведут ко мне.
... Взяв со стола медный колокольчик, Саурон позвонил. Два орка стояли - наготове, за дверью. Те же самые, что и привели Финрода к Жестокому.
- Сковать и отвести в темницу. - бросил Темный Майя. - За жизнь отвечаете головой.
И отвернулся.
Он не повернется, пока не закроют дверь с той стороны. Только лязг цепей, ставший привычной музыкой.
Так можно собственный дом превратить в обитель ужаса. Почему нет...

Задумчив взгляд Финрода, мелькает в нем еле заметное сожаление... и не поймешь, по чему сожаление - то ли по невозможному шансу побега, то ли по упущенной возможности разговора... с тем, кто может что-то сказать, что-то иное, новое... Жаль...
Когда орки, злобно ворча, надевают на него цепи, Финрод все же пытается, отрешившись от происходящего, сознанием прикоснуться к железу кандалов и услышать его ответ. Пусть не Айну, но все же учился у Валар, знает силы материи... стихия Ауле, ты поможешь мне? Ведь нужно-то - лишь испортить замок, когда они окажутся на лестнице, а там...
Нет... видно, правда на этих цепях лежит чужая злая воля. Железо не только не отзывается, но само давит в ответ на любую попытку дотянуться до сути материи... Силы Айну все же больше моих...
Уходя, Финрод бросил через плечо:
- Спокойной ночи, Гортхаур...

...И все-таки вызов...
Финдарато, Финдарато. Осеннее вино одиночества. Лязг цепей. Золотой отсвет имени. Я не повернусь. Потому что все же боюсь увидеть мольбу в твоем взгляде. Не хочу разочаровываться - даже если это иллюзия, она ни к чему не обязывает и настолько красива...
Она ни к чему не обязывает. Ты сам показал, что не намерен сломаться. И не намерен даже склониться в нашу сторону. И что бы я ни думал и ни чувствовал - я не могу считаться с собою, я - полководец Ангамандо. Как бы мы ни спорили с Властелином - я полководец Ангамандо. И не вправе совершенно идти на поводу у собственных чувств, когда речь идет о врагах. Да и есть ли они, эти чувства? Или это просто хмель одиночества ударил в голову?
Безразлично... все равно исход - один.
Потому что, когда наступит очередной момент битв и войн, Властелин призовет. Он не умеет вести войны. Для этого нужен я. Чтобы спланировать "земные" нападения и отступления, удачи и неудачи - там, где воюют Воплощенные, а не Силы, стоящие за ними. Он способен противостоять Силе, а перед ними - теряется, что ли. Они - его слабость. Впрочем, какой резон в озвучивании этих истин? Я все равно буду ему верен. Не в этом суть.
Суть в том, что я должен был бы уже послать вестника в Ангамандо. А лучше еще - потратить день на допрос всей этой компании, нужных оставить, ненужных убрать, а главного пленника - везти в Твердыню. А я тяну - день за днем. Веду с ними "душеспасительные" беседы, хотя все больше и больше убеждаюсь, что никто из них мне не нужен ни разу. Хотя в конце все равно убираю их с легким сердцем. Ради чего? Ради того, чтобы знать, что этот, кого при других обстоятельствах я мог бы назвать другом, все равно останется мне врагом?
Спокойно. Врагом... останется. И никаких таких "других обстоятельств". "Что было бы, если бы..." - это сказка для слабых.
... Все равно, вижу его не в последний раз.
Дверь закрылась. Момент преодоления закончился.

Часть вторая

После многих дней туманной сырости, после ночного дождя, ослепительно яркое, вырвалось наконец на свободу солнце. Даже Темный Майя, на что уж равнодушен к перемене погоды, и то непроизвольно щурился, когда, шагая по коридорам замка, попадал в полосы света, льющегося из высоких окон. Да, эльдар не упрекнешь в отсутствии вкуса - все в этих стенах рассчитано на то, чтобы как можно больше солнца дарило недолгое лето Белерианда. На лестницах - полумрак, и таким неожиданным казался этот резкий переход от полутьмы к свету, что глаза не успевали привыкнуть к нему, и все виделось словно впервые, четче и резче...
А в комнате, выходящей окнами на юг, яркие лучи господствовали безраздельно. Занявшись - уже под вечер - чисткой оружия, Саурон с любопытством ожидал реакции того, кого должны были привести сюда через несколько минут... интересно, какими будут его слова, насколько изменятся жесты - при дневном свете все выглядит совершенно иначе.
Тяжелая поступь орков и почти неслышные шаги эльда в коридоре, звон цепей, скрип открываемой двери... Высокая фигура на пороге между двух орков...
И Финрод непроизвольно зажмурился, отворачиваясь от яркого солнца, бьющего в окна.
После темноты подвала глаза еще не успели привыкнуть к свету...
Вот так же - ясным лучом в лицо - светились волосы Айканаро, когда он мчался навстречу. Такое же ясное утро, сторожевая застава на Ард-Гален, разъезд всадников, сопровождающий Финрода и Фингона до заставы - и всадник, летящий в зеленой траве с радостным криком: "Торонья!"... и волосы его пылают золотом, когда он бросается на шею брату...
Саурон поднял голову, небрежным жестом отпуская стражу, указал Финроду на тот же стул, где он сидел вчера.
- Садись, Финдарато...
Казалось, он поглощен своим занятием полностью... или же просто старается скрыть неуверенность?
Молча и устало смотрел Финрод на Гортхаура пару секунд. Потом - почти ощупью - нашел стул...
Снова будем в молчание играть, да?
Не поддаться усталости...
... Нынешняя ночь была - кошмаром, который не забудется никогда...
Когда он вернулся в подвал, Харальд шепотом признался, что они с Королем мысленно попрощались. Те, кого уводили на допрос ночью, не возвращались никогда. Словно вычеркнуты из жизни... А он, Финрод - вернулся. На что Фелагунд ответил все-таки словами старого Халнаха: "Не дождетесь...". Берен, услышав это, расхохотался - впервые за все время. Остальные не поняли - пришлось объяснять, и какое-то время в подвале стоял такой хохот, что один из орков заглянул внутрь - чего это пленные так развеселились? Его появление было встречено новым взрывом смеха... смеялся даже Финрод... а потом Берен и Эдрахил сердито выговаривали ему, задыхающемуся, что живой он все-таки нужнее для своего народа...
Финрод улыбнулся, вспомнив это...
Днем увели Харальда...
И привели обратно...
Эдрахил ехидно заметил, что у Саурона, видимо, появились новые методы ведения допроса. Харальд недоуменно молчал...
А ночью...
Откуда он вылез, этот огромный волк? Даже не просто волк - оборотень...Финрод был уверен, что знает все водостоки и проходы в своем замке - и не могло быть в этом подвале, служившем раньше кладовой, иного выхода, кроме крошечного отверстия для воды, откуда теперь поступал воздух. Но - есть... и глаза волка светились жутким светом, когда он медленно оглядывал притихших эльфов, выбирая жертву.
Харальд умирал долго... и Берен плакал от бессильной ненависти, а Финрод молча рвался из цепей, хотя понимал всю бесполезность этого... рвался, стремясь дотянуться до горла оборотня. И только когда все закончилось, и утраченное сознание вернулось к нему, он понял, что сбил руки до крови... но какая разница, если нет - еще одного?
Страшное оцепенение сковало всех. Значит, теперь - так?
Финрод пытался говорить с ними. Шутил из последних сил, стремясь вернуть к жизни. Они молчали. И уже перед рассветом, не зная, что еще сделать, чтобы разбить это тяжелое молчание не-жизни, он запел. Шепотом. Даже и не пение то было - он просто проговаривал строчки старых детских песенок, глотая слова, задыхаясь... и сначала один, потом второй голос неуверенно поддержали его.
Это была погребальная песнь для Харальда - и вызов Врагу...
А едва Ирмо даровал им недолгое забытье, как открылась дверь. И семь пар глаз с тревогой следили за уходящим наверх...
Ты изощренный убийца, Гортхаур...
Впрочем, одно полезное открытие Финрод все-таки сделал. В цепи, которой его приковали к стене, одно звено проржавело. Быть может... быть может...
Ведь должен же выжить хотя бы Берен!
Молчит Финрод. От усталости путаются мысли. Что еще ты скажешь мне сейчас, Враг мой?
То ли издевка, то ли судороги души - язвительный голос Саурона:
- Солнце светит, Финдарато. Тебя это все еще радует?

Я жду твоего ответа, Артафиндэ. Чищу и без того чистый клинок - и жду. Полуобернувшись. Краем глаза наблюдая за тобой. Ну же! Ненавидь! Тогда все станет сразу значительно проще...
Саурон усмехается. Странная усмешка - ни злобы, ни радости. Словно привычная маска на лице.
... Тот, кто погиб по твоей вине, Финдарато, тот, кому ты так изощренно солгал, уже назвал меня - Властелином Отчаяния. Был ли он неправ?
Я не хотел смерти твоего друга. Я хотел взять вас страхом. Я потом уже понял, что зверь способен не сдержаться и "догрызть" до конца. Ладно, одного раза вам хватит. А он, друг твой, был смел. Смел - и красив, он тоже шел - любить и познавать, а не вести войну. Я был даже готов пощадить его. Взять клятву не поднимать на нас меча - и отпустить с миром. Он сам отказался ее давать. Верность абстракциям, верность слепой вражде... жаль. Он выбрал свой рок, а кара непокорному оказалась не такой, какой я хотел. В любом случае, дело прошлое.
... И мне принесли моих учеников - с дротиками в мертвых уже глазах. И я - стоял и смотрел. Но у меня была возможность отомстить за них. Я ненавидел убийц. А ты - ненавидишь ли меня сейчас? Посмотрим...

Финрод устало взглянул на Врага.
- А тебя это удивляет, Гортхаур?
Ох, как же сложно выговорить хотя бы слово! Горло дерет как теркой... после сумасшедшей ночи голос не слушается совершенно - получается даже не шепот, а шипение какое-то.
Да, Гортхаур, меня это все еще радует. Над миром светит солнце. Это значит, что жизнь - продолжается. Это значит, что в ней есть не только боль, кровь и смерть, но и светлые квадраты на полу, шелест листвы и щебет птиц, ласковое дыхание утра и ясная свежесть воздуха. Ты сам-то знаешь, Гортхаур, как много сил ты сейчас дал мне в этом выматывающем поединке воль? Ты только что вложил мне в руки оружие - оружие света и смеха. И надежды, которая затаилась где-то в глубине. Потому что я снова знаю - есть жизнь... А минуту назад в душе была лишь сожженная ненависть... Она и сейчас есть. Ненависть и усталость сплелись так крепко, что не разобрать - что где. Война продолжается...
С давних, детских лет привык Финрод воспринимать мир - красками. Множестов оттенков самых разных цветов сопровождали его всегда. Сейчас в душе остались два - черный и багровый, цвета боли и горечи. Но от этих вот ярких утренних лучей заструился тонким ручейком третий - светло-зеленый, мягкий, цвет спокойствия... и... надежды...
Жаль, что мои друзья не видят этого. Запомнить, запомнить буйство красок - и вернувшись, рассыпать ворох цветных картин в черноте подвала... Быть может, Берен чуть улыбнется искусанными губами... или Эдрахил тихо прошепчет что-нибудь вроде "А помнишь, Король, какой был дождь..."... Когда мы выберемся отсюда, мы обязательно уйдем в лес встречать рассвет... Это обязательно будет... Если не здесь, то... А есть ли рассвет в Чертогах?
Финрод тихо улыбается... Чуть прикрывает глаза, подставляя лицо свету. Да, меня это радует, Гортхаур...
Саурон не оторвался от чистки клинка, и черные волосы, снова не перехваченные даже ремешком, упавшие на лицо Майя, надежно скрывали его выражение от взгляда Финрода. А голос бесстрастен:
- Удивляет. Когда погибали мои друзья или ученики, я ненавидел солнечный свет. Я ненавидел все, что может жить, и даже себя - за то, что бессмертен.
- Ненависть - не лучший способ усмирять боль, Гортхаур, - пусть едва слышно, но спокойно. - Ты не знаешь других методов?

Финдарато, лжешь ведь. Хорохоришься. Или не лжешь?.. Или пытаешься себя убедить в том, что... Интересно, а что если - вырвать тебя из власти минувшего, дать минуты забытья? Сломаешься ли - потом? Когда все вернется на круги своя?
- Один раз мы уже встречались, и я снял с тебя цепи, Нолдо. Посему не вижу смысла сейчас оставлять тебя скованным. Но не пытайся наделать глупостей.
Встал, откинул волосы со лба, подошел, коснулся цепей. ... Сбой. Кажется, тебе даже удалось расшатать одно из звеньев, Нолдо. Пожалуй, я в чем-то тебя даже недооценил; но все равно, цепи ты порвать не сможешь. Железо, откликнись... связываю волею и властью своей - разорванное, укрепляю шаткое, сохраняю силу сильного, да будете вы незыблемы, как твердь, которой ныне принадлежите. Все... теперь можно приказать замку разомкнуться.
... Лязг падающих цепей. Привычная музыка.
Вернувшись к своему занятию, Саурон вновь сел напротив Финрода. Клинок покорно лег ему в руки.
- Я не собираюсь объясняться с тобою, Нолдо, по поводу происшедшего. Лучше налей себе вина, и поднимем поминальную чашу за твоего друга, Харальда. Если бы он дал клятву не поднимать против нас меча, он уже был бы свободен. Он ее не дал, он чист перед тобою. А я чтил твердость всегда. И во всех.
Майя плеснул чашу себе.
Я не лгу тебе, Финдарато. Что бы ты там ни думал. Я выпью эту чашу с ясным сердцем. И посмотрю на тебя...
Серебряный кубок, явно созданный Элдар, вопреки всему возможному очень гармонично смотрится в руке Саурона - узкой руке с длинными пальцами, глядя на которую, первой приходит мысль - ею можно больно ударить.